Не так

      Быть может, дело было в войне. Дело было в смертях, в убийствах, в потере человечности. Труп сына лежал где-то в полуразрушенном Хогвартсе, глаза горели от слёз, грудь сжималась от потери, а горло сдавливала печаль. Так не должно быть. Дети — не те, кто должен погибать во время кровавых битв. Но отчего же тогда они погибали? Артур подавил сдавленный, булькающий звук, зарождающийся в горле, и медленно побрёл за остальными защитниками Хогвартса. В сравнении с густой толпой Пожирателей, которая стояла напротив них, они выглядели невероятно жалко. Мужчина обречённым, усталым взглядом обвёл ряд людей в чёрных одеждах, и едва подавил порыв упасть на колени от отчаяния, когда на глаза попалась хрупкая на фоне Хагрида фигура. Гарри Поттер. Надежда Магической Британии, лучший друг младшего сына и сын. Ещё один сын, который умер за мир на этой проклятой войне.       — Нет! — Артур едва успел схватить выбежавшую вперёд дочь, которая отчаянно вырывалась вперёд и роняла слёзы. Нет, девочка, так нельзя. Он не хотел бы, чтобы ты так глупо умерла. Он умер, чтобы мы жили, Джинни. Давай жить.       — Защитники Хогвартса, — Волдеморт сделал несколько шагов вперёд, крутя в руках палочку и, что странно, совершенно не выглядя торжественно или счастливо. Артур, если бы не знал, что это за монстр, сказал бы, что он смотрится опустошённым и даже печальным. Но Волдеморт был монстром. Значит это что-то другое. — Гарри Поттер мёртв. — Тихий голос прорезал тишину, нарушаемую лишь всхлипами и завываниями ветра. Тёмный Лорд как-то странно дрогнул и дёрнул головой, избегая смотреть на тело поверженного врага. «Мёртв, — подумал Артур, мимоходом отмечая, что смерть Гарри значила для этого монстра что-то большее. — Быть может, теперь он станет счастливым» Потому что в этом мире он счастлив не был.       — Ваша последняя надежда умерла. И я предлагаю вам сдаться. Без лишнего кровопролития, без смертей. Без жертв. — Артур медленно выдохнул через нос, ненавидя себя за то, что захотел. Захотел сдаться, избежать гибели своей семьи. В конце концов, он никогда не хотел ничего из этого. Кому вообще нужна война? — Гарри Поттер… Был достойным противником… Таким, каким вам никогда не стать, — мистер Уизли недоверчиво прищурился, крепче сжимая плачущую дочь в объятиях. Что-то было не так. Что-то было неправильно.       — И каким никогда не стать тебе, — Артур устало и почти равнодушно посмотрел на выступевшего вперёд Невилла. Что-то было не так. — Это не важно, что Гарри умер. — Уизли с недоверием заметил промелькнувшую в глазах Волдеморта вспышку боли и гнева.       — Заткнись, Невилл!       — Люди умирают каждый день! Друзья, родные. Да, сегодня погиб Гарри, но он все ещё с нами! Вот здесь… — он приложил руку к своему сердцу, и Артур почувствовал слезу на своей щеке. — Как и Фред, Римус, Тонкс. Они погибли не напрасно! В отличие от тебя, — Лонгботтом смело и зло посмотрел на высокую, мрачную и почти печальную фигуру Лорда, — потому что ты ошибаешься! Сердце Гарри билось ради нас, ради всех нас! — в его руках словно из ниоткуда появился тонкий длинный меч. — Ничего еще не кончено! И случилось это. Послышался глухой звук. Уизли немедленно посмотрел на его источник и заметил Гарри, который быстро и почти судорожно достал палочку, направляя её на застывшего в недоверии Волдеморта. Артур мог поклясться, что заметил облегчение в красных змеиных глазах.       — Я… Я думал, ты передумаешь, — губы Гарри дрожали, а глазах блестели слёзы, но палочку он держал твёрдо. Уизли немного ослабил мёртвую хватку своих рук вокруг дочери. Вздохи облегчения, радости и непонимания заполняли уши. — Правда… Я так надеялся.       — Нет, Поттер, — казалось, спустя вечность напряжённого молчания ответил Тёмный Лорд, и Артур видел, как Гарри умер. Как его глаза потухают, теряя надежду, как он медленно, словно не веря, качает головой, как открывает рот в немом крике. Ссутуленные плечи и взгляд выражали только отчаяние. Что-то было не так. И разразился новый ад. Вспышки, смерти, смрадный запах. Кровь. То, что Артур возненавидел. Его дети не должны были переживать такой ужас. Только не они. Мужчина застонал, пытаясь встать с кучи камней, на которую приземлился после того, как в него попало незнакомое заклятия. Перед глазами были лишь стены и груды мусора, но звуки боя были совсем недалеко. Он должен вернуться и помочь. За спиной послышался шипящий смешок, и Уизли напрягся, узнав его. Медленно, стараясь издавать как можно меньше шума, он выглянул из-за полуразрушенной стены. Перед глазами появились Гарри — живой, но мёртвый — и Волдеморт. Оба держали перед собой палочки.       — Ты не понимаешь, Поттер. — Шипящий смех прекратился, и Тёмный Лорд заговорил. — Я не умею…       — Я научу, — голос юноши звучал отчаянно, умоляюще. Он выглядел больным и умирающим. — Пожалуйста. Пожалуйста, Том… Артур медленно в неверии покачал головой. Нет, всё не могло быть так. Это слишком жестоко. Гарри не заслужил. Он ничего из этого не заслужил.       — Любовь — величайшая глупость, Поттер. — Волдеморт выглядел неуверенным и злым. Кривой и безумный оскал исказил его уродливое лицо ещё больше.       — И величайшая сила, Том, — Гарри, казалось, понял, что проиграл, и его лицо охватила судорога рыдания. Артур сжал кулаки, возненавидив Волдеморта ещё больше. Что-то было не так.       — Авада Кедавра! — зелёный луч встретился с лучом Экспеллиармуса. Мужчина неуверенно и с настоящим страхом начал вглядываться в лицо мальчика, который стал ему сыном. И Артур Уизли увидел это в его глазах… Боль, настоящая и всепоглощающая. Ненависть, чистая и великая. Любовь, изуродованная, но живая. Но должен ли Гарри Поттер, герой и спаситель, так смотреть на величайшего тёмного мага современности? Было ли это чем-то, что могли разделить лишь они одни? Что-то, что он сам не мог понять? Артур не знал, но поклялся себе, что никогда не будет спрашивать. Потому что агония, написанная на лице Гарри после смерти тирана и убийцы отвергла все сомнения. Не так было всё. А дело было в войне.