вселенную на двоих

April, 15. — Жалкое отродье, — удар, — только и можешь что ныть без причин. — шестнадцатилетний Чонгук, судорожно сжимается вновь, получая очередной безжалостный удар. Сквозь слёзы мальчишка предпринимает неудачную попытку увернуться от последующих ударов, да не видно ничего. Чон, в очередной раз не очень хорошо подготовившись к зачёту по математике, получил двойку, за что собственно и расплачивается сейчас. Мальчик всегда считал, что родители его любят больше жизни. Так, в принципе, и было до смерти его матери. Мама Чонгука умерла ровно пять лет назад, оставив мальчика на отца, который сразу же спился. Никто не знал, что так выйдет. И маленький Чонгук в том числе. Поначалу он считал, что всё хорошо, пока отец не привёл в дом длинноногую блондинку, что с какой-то издёвкой смотрела на Чона, а после ещё двух. Тогда мальчик понял, что как раньше уже ничего не будет. «У меня нет причин, чтобы жаловаться на жизнь, — мелькает в голове юноши, пока по скуле не проезжается кулак отца. Дорожки слёз высохли, оставляя за собой неприятный след. — У меня есть дом, немного еды и одежды. Этого достаточно» — Чтоб ты сдох, — плюёт мужчина, продолжая осыпать хрупкое тело ударами. Кажется, что Чонгук потеряет связь с реальностью, отключится, а после умрет здесь и никто не заметит. Его совсем не волнует жизнь сына. Как он, что с ним происходит, в порядке ли он вообще. Чонгуку больно. Ему всегда больно. Он задыхается, но не от слёз, собственный крик застывает в горле, руки сжимают и оттягивают волосы. Он прикрывает глаза. Секунда, две. По дому разносится крик. Словно животное, попавшее в капкан, Чонгук разрывается. Истерика охватывает с головой, но никто ему сейчас не поможет. Он один, совсем один. Страшно до безумия, его пугают собственные мысли. Переводя дыхание и утирая слёзы рукавом старой изношенной толстовки с рисунком какой-то машины, он поднимается на трясущихся ногах и шипя от боли, что словно стрела, пронзает всё тело подходит к зеркалу и смотрит. Смотрит печальными глазами. Собственное отражение пугает до чёртиков, а в мыслях ничего кроме боли, которая сводит с ума. Прикасается трясущимися руками к лицу и глотает очередной крик. Оставленные отцом раны будут заживать как минимум неделю. Отвратительно. От картины, представшей перед парнем, тошнит. Истерика отступает на задний план, а внимание привлекает рассеченная бровь из который стекает кровь, пачкая всё вокруг. Вдыхает глубже, считает до десяти, успокаивается. Такое не впервой, Чонгук должен привыкнуть к этому, но кажется, что с каждым разом всё только хуже и больнее. Отца он любит больше жизни, несмотря на то, что он творит с мальчишкой. Этот человек был для него поддержкой и опорой на протяжении всей жизни. Жизни до смерти мамы. После его будто подменили, но Чон продолжает любить мужчину всем сердцем. « Это всё чертовски неправильно » — кривится Чонгук, поднимаясь с колен и направляясь на кухню, в поисках аптечки. Нужно обработать раны, чтобы зажили быстрее. Знал бы Чонгук, как сильно ошибается, думая, что всё это прекратится. Следующий день встречает его безжалостными криками отца и ударами по животу. Пора привыкнуть. Всё будет хорошо. Когда-нибудь всё обязательно будет хорошо. December, 20. — Тэхён — щи, будьте добры и повторите название картины вновь, — доносится откуда из конца толпы голос девушки и, натянуто улыбнувшись, мужчина повторяет свою речь снова. — Картина, называющаяся «Пока ты жив, я умирал» написана мною на девятнадцатом году моей жизни, когда я подвергался насилию со стороны своего дяди, — слова даются тяжело, руки мелко подрагивают, — Эта картина отражает весь спектр чувств и эмоций, которые мне пришлось пережить в тот момент. Я надеюсь, вы никогда не почувствуете это. Экскурсия по галерее, которую Тэхён строил на протяжении пяти лет, подходит к концу. Он ловкими движениями пальцев поправляет спадающий берет с тёмно-русых волос и осматривает школьников, что радостно перешептываются между собой, рассматривая картину с ярко-красными маками. Его внимание привлекает маленькая, едва заметная фигура, что отстала от остальных и увлечённо рассматривает картину, и, возможно, мужчина подумал бы, что это девушка, если бы не услышал голос учителя, который говорил слишком произносил имя парня. Чонгук. — Чонгук, — пробует его имя художник и уголки губ тянутся вверх. Тот едва заметно вздрагивает и не обращает больше никакого внимания на учителя, продолжая глядеть на картину. «Пока ты жив, я умирал». Чонгуку прекрасно знакома ситуация художника, он понимает его чувства, он понимает его боль. Длинные тонкие пальцы касаются картины, обводя её пальцами, мальчик горько усмехается. Весь мир замирает, он погружен в собственные мысли, откуда его выводит низкий и глубокий голос мужчины. — Ты в порядке? — интересуется мужчина, чем, собственно заставляет Чонгука дёрнуться. Мальчишка быстро берёт себя в руки и слабо кивает, выдавливая из себя улыбку. Он вызывает у Тэхёна лишь положительные чувства. Ребёнка хочется затискать до смерти, и это явно одно из самых странных желаний мужчины при виде незнакомых людей. — Мне было четыре года, когда дядя на моих глазах убил мою маму, а после избивал меня, — скривил губы Тэхён. — Я был слишком мал и глуп, чтобы позвать на помощь. Чонгук вызывает доверие. С ним тепло и уютно, они совсем не знакомы, но Ким уверен, что хочет быть рядом с этим мальчишкой всегда. Он не сомневается, что у Чонгука яркая улыбка, увидев которую утром, Тэхён сам нарисует улыбку на лице. Он видит смену эмоций на чужом лице. Ужас, а после страх отражается на нём и Чонгук кивает, произнося лишь тихое: — Понимаю. Ким усмехается. Он сомневается, что хоть кто-то понимает его настоящие чувства. — Я..я сталкивался когда-то с подобным, — слегка врёт мальчик, — это очень тяжело. И кажется, что самоубийство — это единственный выход. Слишком много слов. Слишком много эмоций. Слишком много чувств. — Самоубийство совершают лишь трусливые люди, — хрипло выдал художник. — Мой сосед стал моим спасением. В тот момент, я думал, что моя жизнь оборвется в десять лет, но этот дедушка забрал меня к себе и поднял на ноги. Благодаря ему я тот, кем являюсь сейчас. Чонгук грустно улыбается, понимая, что такого спасения в его жизни никогда не будет. Отец бил его и будет продолжать заниматься этим, не заботясь о чувствах мальчишки, который кроме горьких слёз и ударов ничего больше не видит. Руки мелко дрожат, взгляд теряется и это не ускальзывает от внимания Тэхёна. — Мой сосед спас меня, а я могу спасти тебя. И тогда Чонгук понимает, что как раньше уже не будет совсем.