Часть 1
17 февраля 2021 г. в 20:44
«Здравствуйте!» Зачеркнула. Посмотрела в окно классного кабинета, в котором находилась. Короткий боб не скрывал моего лица, хотя некому было на него смотреть: большинство учеников уже давно разбрелись по домам, сняли кофейного цвета школьную форму и расслаблялись в ванной, разбрызгивая пену и хохоча. Какие смешные и нелепые, но кажется, в таком возрасте, как у меня, подростки и должны такими быть.
«Дорогой учитель Ким». Рука замерла над листком, я почувствовала, как слёзы скопились в глазах, а горло сдавило. Мне стоило огромных усилий взять себя в руки, сглотнуть образовавшийся ком и выдохнуть. Я всё смогу. Да, я же сильная.
«Дорогой учитель Ким. Скорее всего, вы узнаете одну из своих учениц по немного корявому почерку, что съезжает немного вправо. Я не психолог, вы тоже, чтобы говорить, что означает этот наклон по графологии. Ладно, я много отвлекаюсь. Даже непозволительно много.
Прежде всего, наверно, мне бы хотелось извиниться. Да-да, именно извиниться — за все те чувства, которые я на вас вылила, за все те действия, что совершила. Говорят, за такое извиняться нельзя, но, учитель Ким, вы бы видели себя со стороны, вы как ребёнок в облике взрослого, и пусть вы скрываете свои прекрасные карие глаза за линзами очков, краснеете, когда любая из учениц, пусть и не специально, но касается вас, я находила и нахожу в вас отдельную прелесть.
Честно, вы моя первая любовь. Да, простите, повторяюсь вновь, как я тогда вам сказала, когда мы ждали светофора. Я думала, вы не заденете мои чувства, выразитесь как-нибудь… помягче, что ли, а не просто укроете меня одеялом из презрения и скажете, что мои чувства невзаимны.
Но как же те поцелуи в подсобке?
Как же та школьная поездка, когда вы сидели со мной в одном ряду, держали мою руку и, вставив в ухо один из своих наушников, позволяли мне слушать те же мелодии, что нравятся вам?
А помните, как вы впервые схватили тогда меня за талию, чтобы я не упала прямо с лодки в воду? Тогда остальные смеялись от вида моих пунцовых щёк, а я думала, как бы действительно не упасть в озеро, на котором мы все рыбачили.
Каждое ваше слово, действие, всё находится в моём сознании, отпечатывается на корке мозга, и я до сих пор не понимаю, в какой момент так вышло, что вы стали совершенно другим. От вас пахло раньше тёплым какао с зефиром, вашу улыбку можно было видеть намного чаще, сейчас же вы, будто уподобляясь какой-то моде, пьёте чёрный кофе без сахара, и я чувствовала этот запах от ваших губ, когда вы в последний раз целовали меня. А когда вы это делали?
Вы делали это ровно два месяца назад. Именно тогда, когда вы меня поцеловали в последний раз и окатили самым настоящим презрением.
Вам нравилось пользоваться. Вы никогда не ждали тёплых слов, признаний, вам они были не нужны, вам просто рядом был нужен кто-то, кто будет готов в любое время лечь с вами в постель. Слава богу, что я такой ошибки не совершила — признаю честно, я вас презираю всем своим трясущимся от страха естеством, я желаю вам скорейшего увольнения. Вами завладел демон, которого из вас не вытянуть, вы не тот добрый и мягкий учитель, что способен на сострадание. Вы были моим утешением, честно.
Но… знаете, учитель Ким, наверно, я всё же повзрослела. Пусть мне всего восемнадцать, пусть я всего лишь школьница, пусть моё сердце ещё не очень здраво на вас реагирует, подскакивая до самого горла и рассыпаясь пеплом, когда я вижу вас в коридорах. Да, я люблю вас. Люблю, презираю и говорю вам это открыто (опустим, что я пишу вам письмо).
Наверно… спасибо вам за всё то, что было. Да, вы пользуетесь девушками, наивными глупышками, позволяете им почувствовать себя особенными, но ничего в ваших прикосновениях особенного нет. Вы просто учитель. А мы просто ученицы.
Подумайте над всем этим. Вы просто немного заигрались, пора выходить из песочницы и смотреть на жизнь более реально, что ли. Одна из учениц уже написала в полицию, что вы домогаетесь до несовершеннолетних.
Учитель Ким… или Донён-оппа, как вы однажды попросили меня себя назвать, я закончу это письмо так — с предупреждением. Если придёт полиция, я ничего им не скажу. То, что было между нами — наше личное дело и ничьё иное.
Люблю вас,
Ная».
Я отбросила ручку, поняв, что не смогла донести в полной мере то, что хотела. На душе остался полнейший сумбур, в голове царил ураган, а щёки жгло пламенем. Как бы я не говорила, что презирала Донёна, я любила его, по-настоящему и нежно. Что будет с ним в будущем — я не знала, возможно, он осознает своё поведение с ученицами. Я заболела им слишком резко, слишком быстро, простыла, как зимой, но ему не нужна была ни я, ни мои признания в любви.
Ему никто не нужен. Он будет, как всегда, преподавать географию, завлекать учениц в подсобки и срывать первые поцелуи. Я знала — я не одна такая дура, что ластилась к нему. Он даст ласку. А потом просто разобьёт, как только с губ сорвутся слова «я люблю вас».
Да, я готова это повторять сто раз. Я слишком сильно его любила.
Поместив письмо в нежно-розового цвета конверт, я осторожно пригладила его края и положила в одну из тетрадок Ким Донёна, которые он забывал на столе. Там он вёл подсчёт учениц, у которых прогнулись колени от него, и было, наверно, забавно видеть там письмо от одной из таких дурёх.
Закинув на плечо рюкзак, я вздохнула. Он обязательно прочтёт всё это: все мои чувства, что я неумело выплеснула, все мои предупреждения. С завтрашнего дня, я уверена, всё будет совершенно по-другому.