Ты слишком часто злила Мехмеда!
Услышав звук разбивающегося об стену подсвечника, Лале резко присела и испуганно прикрыла голову руками. По телу пронеслась неконтролируемая волна дрожи. Она зажала губы в тонкую полоску, пытаясь сдержать всхлип. Мехмед протянул руку к ней, чтобы схватить её. Она успела ускользнуть.
— Ты в запертой комнате! — разъярённо прокричал Мехмед и сжал кулаки. — Тебе некуда бежать! Во всей моей империи некуда!
Слова Мехмеда словно мантра отчетливо повторялись в голове Лале. Он был прав: бежать ей было некуда. Именно в этот момент казалось, что вот сейчас её что-то должно было спасти. Но минуты продолжали идти, помощь не приходила.
Мехмед свирепел на глазах. Вздернув голову, он начал поспешно расстегивать пуговицы на своей рубашке. Наступив ногой на постель, Султан потянулся за ней. Он схватил Лале за запястье и наплевательски швырнул на кровать. Мужской халат был порывисто снят и небрежно откинут в сторону.
— Сладкий, сладкий лукум, — Мехмед оценивающе оглянул Лале и облизнул верхнюю губу. — Сегодня я буду пробовать тебя на вкус. Я даже готов обойтись без танца в этот раз, — усмехнувшись, Мехмед упал на колено и подступил к ней.
Лале торопливо отползла по шелковому покрывалу назад. В глубине души она понимала, что сейчас, в этой самой комнате, перед ним, она была беззащитна. Его власть заставляла её покрываться мурашками и дрожать как осиновый лист. Она боялась. Он зверем смотрел на неё, по его высокомерному и самодовольному взгляду несложно было догадаться — от него ничего хорошего не жди.
Горло резко пересохло от разнообразных, далеко не приятных картин, которые крутились в голове и вынуждали нервничать ещё больше. Она сглотнула.
Мехмед схватил Лале за лодыжки и притянул её к себе. Она с трудом высвободилась из хищных лап, которые с особой цепкостью держали её ноги и не хотели отпускать. Дрожащими ногами она ударила Мехмеда в грудь, оттолкнув от себя.
Удар вышел слабым. Большего и не стоило ожидать, особенно, когда её так внутри трясло. Но этого хватило, чтобы Мехмед вышел из себя окончательно.
— Да как ты смеешь?! — зарычал Султан. Он взял конец простыни и вместе с Лалей резким движением потянул на себя. — Ты не знаешь, чего лишаешься!
Лале снова оказалась к нему непозволительно близко. Она не успела отползти — он этим нагло воспользовался. Ещё секунда — Мехмед навалился на нее, вжав ее беспомощное тело своими бедрами в ложе.
— Ты в моей власти! Ты принадлежишь мне! Как и всё остальное в этой империи!
Её ладони бессильно упёрлись в мужскую грудь, пытаясь отодвинуть Султана от себя. Мехмед придавил её ещё сильнее и ухватил её ладони, выкрутив пальцы.
— Я никогда, — она вздохнула, — никогда не буду в твоей влас-!
Она не успела договорить. Жгучая пощечина прошлась по её щеке, оставив после себя красный след. Лале замерла.
Мехмед не теряя ни секунды, взял её кисти и, скрепив их вместе, поднял над её головой, придерживая одной рукой.
Она растерянно повернула лицо в его сторону и посмотрела в расширенные от гнева глаза, выискивая там причину побуждения этих омерзительных поступков и желаний.
Лале видела его нахмуренные брови и властный взгляд, одержимый неизмеримой жадностью овладеть ею,
подчинить себе. Он хочет, чтобы она наконец признала его, его статус, титул, силу и власть, для которых она всегда считала его недостойным. Чтобы она повиновалась ему несмотря ни на что, склонила голову, покорилась его похоти и вожделению.
Ей кажется, что для него это просто дело принципа, игра, в которой он обязан выйти победителем. Власть, которая была ему дозволена, пугала. Его упрямость страшила.
— Ты поплатишься за эти слова, — угрожающе прошептал он. По спине Лале прошли мурашки.
Лале расширила глаза, когда Мехмед холодными кончиками пальцев — на удивление, нежно, — коснулся её другой щеки. Это отрезвило Лале. Она снова предприняла безнадежную попытку выбраться, за которую была наказана Султаном сразу же.
Мехмед обхватил широкой ладонью женскую шею и запрокинул голову назад. Лале зажалась. Неужели ей стоило опасаться ещё и того, что он может убить её?
Страх смерти приструнил её. Мехмед, заметив это, ухмыльнулся и ослабил хватку, продолжив изучение тела девушки.
Он нежно поглаживал её кожу, плечи, шею, играючи перебирал среди пальцев цепочки и украшения на одежде. Лале тяжело дышала от напряжения и отчаяния, с трудом осознавая, что вырываться было бесполезно. Он держал её сильно, а осознанно идти на смерть — испытывать его терпение — она не хотела. По крайней мере, сейчас.
Должно же случится чудо.
Её положение пугало её до ужаса. Но было кое-что, что задевало Лале больше: он как будто изучал её.
Мехмед приглядывался к ней, оценивал её, словно товар, новую вещь. Лале прикусила губу от обиды и горечи.
— О-ох, какой же сладкий, — выдохнул Мехмед, улыбнувшись. Его ладонь осторожно описала узор меж её грудей, пока всё еще прикрытых тканью костюма. Лале дернулась и скрипнула зубами, когда Мехмед болезненно надавил на её грудную клетку. — Какой же сладкий лукум.
Ему приносило несоизмеримое удовольствие наблюдать за тем, как она сжимала челюсти, как на уголках её глаз появлялись слезы, как она жмурилась, пытаясь эти слезы скрыть и не показать свою слабость перед ним. Мехмед же смотрел прямо в упор, специально выискивал проявления слабости, ловя каждое изменение в её лице и самодовольно улыбаясь.
— Знаешь, насколько давно я хотел опробовать тебя? — он опустился к её уху, ополив его горячим дыханием. — Очень. — Мехмед прошёлся кончиком носа по её волосам, вдыхая женский цветочный аромат. Лале поморщилась. — Очень давно.
Его рука неспешно прошлась вниз по оголенному животу. Она вновь дернула руками, намереваясь вырваться, но Мехмед ещё сильнее зажал их. Лале порывисто вздохнула. Запястья начали неприятно ныть.
— Ты очень наивна, если думаешь, что все обойдется одним разом, — насмешливо прошептал Мехмед на ухо и легонько укусил его, затем нежно его облизнув. Лале ощутила неприятную волну дрожи. Она скривилась, стиснув зубы. — Но если ты будешь хорошей девочкой, то ты даже можешь получить от этого удовольствие.
— Ты ужасный человек.
Внезапно он отстранился от неё и посмотрел ей прямо в глаза. Лале испуганно вздохнула. Ей не стоило этого говорить — слова вырвались сами собой. Впрочем, она не жалела. Его пронзительный недовольный взгляд убеждал её в обратном: она совершила ошибку, подписала себе договор на смертную казнь, вымолвив это.
Мехмед нарочито-медленно раздвинул её напряженные ноги против её воли коленом, упираясь им в пах. Он показал, что сейчас она находилась не в лучшем положении ни для защиты, ни для нападения. Силы слишком не равны.
Однако он медлил, не показывал свою власть в полную силу, о которой все это время с упоением твердил. Ему было интересно другое. Мехмед искренне наслаждался её бессилием и уязвимостью, он удовлетворял свои потребности в безграничной власти, демонстрировал своё могущество. Мехмеду было слишком интересно познать, на каком моменте он её сломает.
— Повтори, — потребовал Мехмед, не разрывая с ней напряженного зрительного контакта.
Лале злонамеренно молчала, поджав губы. Она не будет перед ним пресмыкаться. Даже если он посмеет надругаться над ней физически, она никогда не позволит себе склониться перед ним.
— Я приказал тебе, — Мехмед резко взял ее челюсть и сильно нажимал пальцами на щеки, пытаясь открыть рот, — повтори.
Она упрямо вырвалась. Слезы уже были готовы брызнуть из глаз, но она зажмурилась и только всхлипнула перед тем, как вновь смело посмотреть на Султана.
— Может, ты и носишь такой гордый титул, — хрипло начала она. Ей уже нечего было терять, так пускай он выслушает всё, что она о нём думала, — но на самом деле ты не заслужил его. И никогда не заслужишь, — она снова жалко всхлипнула и измученно склонила голову на бок. Мехмед взял её за подбородок и вновь повернул её лицом к себе, заставляя взглянуть на него. — Ты ужасный человек, который приведёт султанат к разорению и поражению. Я презираю тебя, — устало прошептала она, — и как человека, и как правителя.
Ни один мускул на его лице не дрогнул.
***
Лале ждала пощечины, удара, чего угодно, лишь бы это всё как можно скорей прекратилось. Но Мехмед молчал и продолжал внимательно вглядываться в её лицо, держа её за челюсти. По нему нельзя было сказать, о чем он сейчас раздумывал, и Лале не догадывалась, что от него можно было ожидать в любую секунду. Внезапно во взгляде Мехмеда промелькнула некая осознанность. Она тут же исчезла.
Лале отвела взгляд в сторону, не желая больше отвечать на пристальный взгляд, которым он её неморгаючи одаривал. Его колено до сих пор вжималось в её пах. Лале было
очень мерзко.
Она беспомощно вздрогнула, когда услышала смех.
— Ай да какая, — Мехмед прикусил губу и широко улыбнулся, прищурив глаза, — с такой рассудительностью ты станешь неплохой женой Султана, не находишь? И не глупая, и красивая, — он хмыкнул. — Но только вот в твою красивую и умную головушку не вложили такое понятие как «дисциплина» и «повиновение».
Он отпустил её челюсть, бросив её голову в сторону.
— Жалко, что те девушки, которые не знают, что это такое, плохо заканчивают. Их даже ум не спасает, — он злостно прыснул. — Ты знаешь об этом, мой тюльпан?
Его рука задела за ремень нижней части костюма и оттянула его. Резинка больно ударила Лале по бедру, вновь напоминая о положение девушки.
— Однако ум — сильная вещь. Мне нравятся умные девушки, — мурлыкнул он. — В сочетании со строптивостью это дает интересный эффект.
Лале прикусила язык, продолжая пялится в одну точку на стену, где был развешан живописный красный ковер. Это быт комплимент? Сейчас бы Шахи-Хатун её похвалила. Надо же, — она в мыслях горько усмехнулась, — Султану нравились такие девушки, как она, какая удача.
— Я слышал, что ты была победительницей недавнего конкурса, да? — Он поцеловал её подбородок.
Этот витиеватый узор на ковре был очень красивым.
Мехмед поднял верхнюю часть костюма, оголив грудь, и с силой сжал одно из полушарий.
Она невольно ахнула, ощущая по всему телу склизкое чувство подавленности и опустошенности. Никто и никогда не касался её так: не мял с такой силой и не трогал настолько нагло. Это прибавляло ещё больше ужаса.
Наверно искусница над ним очень старалась.
Мехмед прильнул к её шее и нежно оттянул кожу, оставив еле заметную отметину. Затем он поставил ещё одну выше, прошелся губами по скуле и до уха, мягко зажав кончики её ушей среди своих губ.
Лале запрокинула голову назад не от удовольствия — от безысходности и удрученности. Практически полностью оголенная перед ним, как раскрывший свои лепестки тюльпан, и физически, и эмоционально, она была на грани истерики.
Слеза медленно скатилась по щеке. Лале громко всхлипнула.
— Ну-ну, успокойся, — отстранившись от неё, Мехмед сочувственно покачал головой. Он ослабил хватку, теперь он придерживал её руки не сильно. Она могла бы при желании выбраться.
Его рука, которая находилась на груди, медленно поднялась наверх, прильнув к её щеке и утешительно погладив её большим пальцем. Лале неуверенно заглянула ему в глаза. Он в ответ смотрел на неё. Неужели — она сглотнула комок в горле — он всё понял и сейчас её отпустит?
— Все через это проходят, — ласково прошептал он, а затем его губы тронула лёгкая — издевательская — улыбка, — в конце концов, кто же, как не я, верно?
Лале распахнула глаза, поняв, что попалась на удочку, на надежду, которую только что сама и придумала. Осознание, что её теперь
ничего не могло спасти, кинуло её в крупную дрожь.
Она повторно всхлипнула.
Мехмед осторожно поцеловал её щеку, в дорожку от слезы. Ей было до ужаса неприятно. Он напряглась и вжалась сильнее в постель. Мехмед расценил это как попытку выбраться. Он недовольно нахмурился и сильнее сжал её руки.
Сил бороться не осталось. Она сделала, все, что могла.
Мехмед лапал её, снимал одежду, покрывал её кожу липкими поцелуями. Он позволял себе целовать её везде, где только хотел, каждый миллиметр её тела находился в его власти. Он целовал её не грубо, но напористо, давал шанс ответить ему взаимностью. Затем забирал этот шанс, насильно углубляя поцелуй, когда не получал желаемой покорности.
Это было противно, мерзко, гадко,
ужасно.
Она хотела умереть. Но единственное, что ей оставалось делать — сжиматься под его настойчивыми объятиями. Мехмед, видя это, обвивал её ещё крепче.
***
Лайа распахивает глаза и с криком просыпается.
Она тяжело дышит, скрывает лицо в ладонях и не до конца осознает, что только что произошло. Рядом лежит недоделанный портрет. Лайа смотрит на него несколько секунд, а затем успокаивающе выдыхает и с чувством непройденного страха осознает, что это был
всего лишь сон.
