Особенности вестеросской рыбалки

До Королевской Гавани оставалось примерно полдня пути, и сьер Барристан Селми намеревался преодолеть остаток одним переходом. Об этом он объявил накануне вечером, так что утром Джейме пришлось изрядно потрудиться, чтобы подготовить имущество своего рыцаря к походу. Тем более, что в последние дни всю работу оруженосца ему приходилось делать одному: в решающем бою Мерретт Фрей словил удар булавой точно в свою тупую голову. Удивительно, но булава оказалась прочней. С другой стороны, прилети такое в голову другому человеку, в том числе и самому Джейме, дни его жизни были бы сочтены. А Мерретт валялся на телеге с перевязанной башкой, и хоть жаловался на страшную боль и порой терял сознание, умирать не спешил. Приданный отряду мейстер Теофиль утверждал, что парень не только выживет, но и сможет вести нормальную жизнь. Правда, в конце каждый раз добавлял: «Хотя кто знает, кроме богов? Самое непонятное место в человеке - это голова». Джейме было не до мейстерской мудрости. К лагерному костру он подтянулся вымотанный и невыспавшийся, а надо было еще нести еду в палатку лорда Самнера, прислуживать ему за завтраком, а только потом и самому можно будет перекусить. Хорошо хоть, приготовлением пищи занимался специальный наряд. Плохо, что рядом с костром развалился на травке с лютней в руках сьер Лоэнгренн Артолл, молодой рыцарь с небольшого острова за Крюком Масси. Главным недостатком этого юноши, по мнению Джейме, была склонность к насмешкам. Он подсмеивался над всеми подряд, даже над самим командиром отряда Барристаном Отважным, который, впрочем, смотрел на эти шутки снисходительно. Наверное, старого рыцаря они не задевали, а вот о себе юный Ланнистер такого сказать не мог, и старался держаться по возможности подальше от штормовика. К сожалению, сейчас такой возможности не было, и что-то подсказывало Джейме, что без насмешек не обойдется. Предчувствие его не обмануло. - А вот и наш храбрый Золотой Львенок, - воскликнул он, заметив Джейме. – Что-то ты мрачен сегодня, герой. - Не делает чести помазанному рыцарю смеяться над оруженосцем, - буркнул в ответ подросток. - А я и не смеюсь. Я на самом деле считаю тебя героем, Джейме. И даже сочинил песню про твое возвращение в Королевскую Гавань. Вот, послушай. Он присел поудобнее, заиграл на лютне и запел: Когда Джейме под марш вернется домой, Ура, ура! Он встречен будет, как истый герой, Ура, ура! Грянут клики взрослых и визг детей, И станут женские взоры нежней, Будут веселы все, будут радостны все, Когда Джейме вернется домой. И в септах зазвонят колокола: «Ура, ура! Нашему Джейме-герою хвала, Ура, ура!» Все парни и девушки рады до слез, Его осыплют ворохом роз, Будут веселы все, будут радостны все, Когда Джейме вернется домой. Готовы будем к встрече с ним, Ура, ура! Ему мы трижды прокричим: «Ура, ура!» Из листьев дубовых сплетен уж венец Тебе, герой наш и молодец, Будут веселы все, будут радостны все, Когда Джейме вернётся домой. (*) Он последний раз перебрал струны лютни и поднял взгляд на оруженосца: - Ну что, Джейме, тебе понравилось? - Нет, - мотнул головой тот. – Я не герой и не заслужил в свою честь песен. - Разве не ты спас своего рыцаря от верной смерти, отразив нацеленный на него удар Пузатого Бена? И разве ты не скрестил свой меч с мечом Улыбчивого Рыцаря? – хмыкнул Лоэнгренн. - И что с того? Разве защищать своего господина не долг любого оруженосца? А что касается Улыбчивого, то я всего лишь отразил его атаки и остался жив. А ему я не нанес ни одного ранения. Сьер Эртур Дейн победил его, он настоящий герой, о нем следует складывать песни. - А разве ж я спорю? – с улыбкой спросил штормовик. – Сьер Эртур Дейн истинный герой. Так ведь песен и рассказов о нем уже немало. И, поверь мне, парень, дальше их будет еще больше. Но это не уменьшает твоего героизма. Сам говоришь, ты скрестил свой меч с мечом Улыбчивого. Не побоялся. А большинство тех, кто оказывался с ним лицом к лицу, не смели встретить его оружием. Либо убегали прочь, либо падали на колени и молили о пощаде. А многие просто держались подальше от Королевского леса, чтобы не встретить никого из «братства», а тем более его главаря. Ничего не скажешь, умно. А ты, Львенок, отправившись в этот поход, поступил не слишком умно, но зато отважно. - Львам не пристало поджимать хвост, – гордо вскинул подбородок Джейме. – Но и тут нет какой-то особой моей заслуги. Светлейший государь повелел участвовать в поисках разбойников моему рыцарю, а мой долг оруженосца был в том, чтобы следовать за ним. - Ты бы мог сказаться больным и остаться в столице. - Это недостойно, - вспыхнул Джейме. – Говорите, что считаете меня героем, а сами оскорбляете такими предложениями. - Ты бы удивился, парень, если бы знал, сколько рыцарей в Королевской Гавани, заболело в то время, когда сьер Барристан формировал свой отряд. И сколько покинуло ее по неотложным делам, - хмыкнул лорд Артолл. – А тебе это даже в голову не пришло. Не прибедняйся, Львенок. Ты достоин того, чтобы зваться героем. Джейме насупился еще сильнее, но вдруг ехидно улыбнулся. - Если так рассуждать, то и вы, сьер Лоэнгренн, тоже герой, - заявил он, глядя прямо в глаза штормового рыцаря. – Вы ведь тоже успели обменяться с Улыбчивым парой ударов. За время похода от рыцарей постарше Ланнистер не раз слышал, что статью и силой штормовик не уступает легендарному Дункану Высокому, только тот к двадцати годам был уже довольно знаменит, а сьер Лоэнгренн имел твердую репутацию среднего воина, не хватал с неба ни синевы днем, ни звезд ночью. Но удар Джейме он сдержал достойно. - Было такое. Что ж, и я тоже герой, почему нет. Если хочешь, можешь написать балладу и обо мне. - Простите, сьер рыцарь, но с мечом мне привычнее, чем с лютней. - Вот так всегда, - нарочито огорчился насмешник. – Опять мои подвиги останутся невоспетыми. Ну ничего, придет и мой час. А пока что буду утешать себя тем, что я, как подобает рыцарю, выступил на стороне справедливости, увековечив твое геройство. Не стоит скромничать, Золотой Львенок. Твои подвиги заслуживают того, чтобы их воспеть. Может быть, через годы моя песня станет известнее, чем «Дожди в Кастамере». - Болтун! – осадил его сьер Джоффри Рокстон. К костру стянулось уже немало рыцарей, среди которых своим белым плащом выделялся королевский гвардеец сьер Освелл Уэнт. Они внимательно слушали разговор рыцаря и оруженосца, и вот один из слушателей решил принять в нем участие. – Язык у тебя без костей, Артолл. Тебе бы в септе проповедовать. - Ха! – весело улыбнулся сьер Лоэнгренн. – В самое яблочко, Рокстон. Так и должно быть: я ж четвертый сын своего отца. А у нас на Скалистом так и заведено: четвертый сын в септоны, пятый в мейстеры. - Так что же ты тут делаешь? – спросил еще кто-то. Говорящего заслоняли сьер Освелл и сьер Роджер Реддинг. По голосу Джейме показалось, что это был его тезка из дома Андерлифов, но полной уверенности не было. - Возношу благодарность моему старшему брату Ланчелю. Уж не знаю, какая моча ему в голову стукнула, а только однажды он заявился к отцу и сказал, что решил стать септоном, чтобы спасти свою душу. Ну, отец, понятное дело, на такие слова ему от души дал в ухо, чтобы не болтал глупостей. - Это правильно, - пробасил кто-то из немолодых рыцарей. - Через седьмицу Ланчель пришел к нему и повторил свое желание. Отец с ним долго говорил о том, что тот поступает неверно. А еще через седьмицу Ланчель пришел к нему в третий раз, убеждая, что только уход в септоны искупит его грехи. Тут уж отец махнул рукой и отпустил его на все четыре стороны. - Чем же это твой братец так нагрешил? - Понятия не имею, - ответил Лоэнгренн. – А знал бы, так и не сказал бы. Это его дело, а мне негоже про брата своего дурное рассказывать. Посыпались разные предположения, но Джейме их уже не слушал: он уже набрал все необходимое для завтрака и сейчас спешил в шатер своего рыцаря. В глубине души он надеялся, что разговор не будет иметь продолжения, а сьер Лоэнгренн забудет о своей песне, но вышло иначе. Где-то через час после того, как отряд двинулся в путь, когда сознанием путников овладел монотонный ритм движения, к Джейме подъехал сьер Освелл Уэнт. - Лорд Ланнистер. - Больше годится просто Джейме, сьер Освелл. - Отчего же? Джейме вздохнул. Он еще перед отъездом обратился к Барристану Селми с просьбой, чтобы рыцари в отряде не называли его лордом Ланнистером. - Слишком трудно прыгать все время из оруженосца в лорда и обратно. Трудно, да и глупо. Я отправляюсь с вами как оруженосец лорда Самнера, а не как сын лорда-десницы и наследник Утеса Кастерли. Позвольте же мне быть оруженосцем. Барристан Отважный одобрительно кивнул. - Хорошо сказано, мой мальчик. Я позабочусь о том, чтобы так и было. И до последнего дня все было именно так. И надо же было такому случиться, чтобы сьер Освелл, с которым до этого Джейме ни разу не пришлось общаться, вдруг повел себя иначе. Белогвардеец, в свою очередь, выглядел удивленным не менее, чем сам Джейме. Он произнес: - Я думал, что это в прошлом. Ведь вы уже практически рыцарь. - Нет! – покачал головой юный Ланнистер. – Я им так и не стал. …Бой завершился. Он стоял на поляне, заваленной мертвыми телами, согнувшись и уперев руки в колени и тяжело дышал, приходя в себя и унимая дрожь во всем теле. - Лорд Джейме Ланнистер! – услышал он вдруг над своим ухом твердый уверенный командирский голос. Непроизвольно выпрямившись и повернувшись, он узрел рядом с собой сьера Эртура Дейна, доспехи и белый плащ которого были густо забрызганы запекшейся кровью. - Преклоните колено, милорд! – властно произнес Меч Зари. Даже раньше, чем Джейме успел понять, что происходит, его ноги подогнулись сами собой, и он не упал, и не опустился, а словно сложился на одно колено. А через несколько ударов сердца он почувствовал, как его правого плеча коснулся клинок Рассвета, фамильного меча дома Дейнов, единственного в королевстве, да и во всех окрестных землях, меча, откованного из небесной стали. - Джейме из Великого дома Ланнистеров! – торжественно произнес рыцарь. – Именем Воина обязую тебя быть храбрым… - Сьер Эртур! Остановитесь! – они оба непроизвольно повернулись на голос. К ним спешил лорд Крейкхолл. - Сьер Самнер? – удивленно переспросил белогвардеец. - Прошу вас, сьер Эртур, не нужно сейчас посвящать Джейме в рыцари. - Почему? Я считаю, что в этом бою проявил себя достойно посвящения. Вы не согласны? - Он спас мне жизнь, как я могу быть не согласен с тем, что он достоин стать рыцарем? - лорд Крейкхолл уже стоял рядом с ними, тяжело переводя дыхание. – Но я считаю, что Джейме должен стать помазанным рыцарем по полному обряду. Прошу вас, сьер Эртур… - Хорошо, - белогвардеец убрал Рассвет с плеча Джейме и вложил его в ножны. – Я полагаю, что поле победной битвы самое достойное место для посвящения в рыцари, а кровь врагов крепче семи елеев, но не могу лишать лорда Джейме возможности принять полное посвящение. Да будет так! При этих словах Дейн неожиданно посмотрел прямо в лицо Джейме. - Если с этим полным посвящением что-то пойдет не так, вы можете найти меня в башне Белого Меча Красного замка. Я дам вам посвящение в память об этом дне. - Благодарю вас, сьер Эртур, - только и смог выдавить Джейме из своего пересохшего горла… - Несколько дней позже, несколько дней раньше… - пожал плечами Уэнт. – Пройдет пара годов, это станет совсем неважно и просто забудется. А то, что вас признал достойным посвящения сам Меч Зари, помнить будут долго. Сьер Барристан уже далеко не молод, но при взгляде на него даже мальчишки вспоминают: «Отважный, однако, мальчик». А ведь они родились уже после смерти Принца Стрекоз. Джейме непроизвольно улыбнулся: именно эта фраза наследника Железного Трона всегда вспоминалась ему при взгляде на старого рыцаря, при том, что наследник Утеса Кастерли родился больше чем через десятилетие после трагедии в Летнем Замке. Гвардеец короля был абсолютно прав, сильна легенда. Но Джейме упрямо нахмурился: - Наверняка так оно так и будет через пару годов, сьер Освелл. Но пока что я оруженосец лорда Крейкхолла. - А ты парень с характером, - одобрительно оценил Уэнт. – Это хорошо. Я дам тебе один совет, на всякий случай. А следовать ему или нет, ты решай сам. - Я слушаю, сьер Освелл. - Не слишком верь россказням сьера Лоэнгренна. Он еще мальчишка. Постарше тебя, но все равно мальчишка. Только-только начал узнавать жизнь, а уверенности в себе столько, словно его сами Семеро за свой стол пообедать пригласили. Ты славно проявил себя в этом походе, это правда. Но там, в Королевской Гавани, это не имеет никакого значения. Горожанам все равно, кто был героем, а кто никем. Они легко творят себе кумиров, но еще легче их забывают, а то и превращают в страшилищ. Да, нас действительно радостно встретят в столице, но не потому, что для них важно, что мы очистили Королевский лес от разбойников. На это им наплевать. Просто народ любит праздники, зрелища. Они на публичную казнь соберутся с еще большим удовольствием. Это всего лишь толпа, объединенная пороком. Она слепа, глуха и жестока, поэтому не нужно принимать всерьез те мгновения, когда она восхваляет тебя и рукоплещет. Человек человеку - зверь. Ненависть… Всех объединяет ненависть. Всех объединяет одно желанье - убивать и насиловать всех иных прочих. И стыдно быть хорошим. - А еще в этой толпе ходят слухи, что вы самый мрачный человек во всем королевстве, сьер Освелл, - не удержался от возможности съязвить Джейме. Белогвардеец пожал плечами. - Я всего лишь смотрю на мир честными глазами и не обманываюсь выдумками. Каждый сам выдумывает мир. Придуманным миром удобней управлять. Оглянись вокруг! Всюду наследили разбитые головы. Как убивали, так и будет убивать. Как запрещали, так и будут запрещать. Как ломали и топтали, так и будут ломать и топтать. Как стреляли и сжигали, так и будут впредь. А зачем, и сами никак не поймут. В самом деле, сможем ли мы быть мертвее, чем сегодня? Сможем ли мы быть мертвее, чем сейчас? Всего два выхода для честных ребят — схватить арбалет и убивать всех подряд, или покончить с собой, если всерьез воспринимать этот мир. - И что из этого для себя выбрали вы, сьер Освелл? - Я не настолько честный человек, парень. Поэтому для таких, как я, есть еще два выхода. - Вы мне о них скажете? - Почему же нет. Можно, например, так. Сделай вид, что мол, все нормально, как будто бы ничего не случилось. Обрети дорогой ценой запоздалый кусок ума.. А ежели кто в глаза заглянет… Что ж, небо все такое же, как если б ты не продался. Подлецам закон не писан. - Подлецы не становятся Белыми плащами. Уэнт криво усмехнулся и сказал. - Есть еще один, последний выход. Полюбить этот мир, не закрывая глаза на его уродство. Жить по чести, отдавая себе отчет в том, что каждую минуту тебя могут предать. Помогать тем, кто старается сделать его хоть чуточку лучше, не терзаясь вопросом, кто из вас двоих сломается первым: ты или он. - Звучит лучше, чем прежде, но не слишком-то заманчиво, - натянуто улыбнулся Ланнистер. - Извини, парень, но это наш мир. Тот, в котором мы живем. И другого мира для нас нет. Ни для тебя, ни для меня. Вот так-то. Я дал совет, а дальше думай сам. Сьер Освелл отъехал в сторону, а Джейме ехал дальше и молча думал. До самого берега Черноводной. Но так ничего и не придумал. А столица встретила его так, словно хотела одновременно подтвердить слова и сьера Лоэнгренна, и сьера Освелла. Еще на южном берегу реки в ноздри Джейме ударил тяжелый смрад. Почти за четыре луны блужданий в чистом лесном воздухе он совсем позабыл о том, как пахнет Королевская Гавань, и она поспешила напомнить, что воняет, словно портовая шлюха. А за Речными воротами процессию встречали горожане. Рыбный рынок был забит народом так, что негде было упасть яблоку. Золотые плащи, встав в четыре шеренги, удерживали проход, по которому отряд двинулся вглубь города, но для этого им приходилось постоянно шпынять напирающую толпу пинками, затрещинами, а то древками и даже пятками копий. Каждый норовил пролезть к шествию поближе. Но в этом желании Джейме не видел ни благодарности, ни уважения к рыцарям. Только слепую страсть оказаться в гуще действа, желательно в самом его центре. Невозможно было не согласиться со сьером Освеллом: если бы их везли на казнь, толпа была бы еще больше и напирала бы еще сильнее. С площади они проехали немного по Рыбной улице, где толпа стала заметно реже, потом свернули на Крюк, который почти что жил своей обычной жизнью. Конечно, не обратить внимание на то, что едет отряд рыцарей, горожане не могли, тем более во главе ехал сам Барристан Отважный, а рядом с ним держались еще два рыцаря из Королевской гвардии, один из которых был Мечом Зари. Но восторги их выглядели довольно скромно, и в городской страже не было никакой необходимости. Крюк вывел их к подножию холма Эйгона, поднявшись по склону которого они отказались перед барбаканом главных ворот Красного замка. Стражники у ворот почтительно склонялись перед въезжающими воинами, а Западный двор был забит ожидавшей их челядью, тут же поспешившей помогать всадникам спешиваться и взявшей на себя заботу об их лошадях. Для Джейме это было очень удачно, поскольку королевские слуги взяли на себя часть его обязанностей по отношению к лорду Самнеру. Сам же юноша слез с коня без посторонней помощи, но позволил конюшонку увести его в королевские конюшни. Отклонять королевское гостеприимство было и неприлично, и просто опасно, к тому же сьер Барристан зычным голосом повелел всем следовать за ним, не сделав исключения для оруженосцев. «За ним» оказалось в Тронный зал, в котором их уже ожидал сам король Эйрис. Он восседал на Железном Троне, тщедушный и неопрятный, так что Джейме пришло в голову сравнение с мокрицей на великолепном зеленом листе. Вокруг трона толпились многочисленные придворные, разодетые в пух и прах, и от сравнения короля и мокрицы мысли Джейме унеслись ко врезавшимся в память словам отца: - При дворе Эйриса всякий сброд одевается, словно лорды Великого дома. Поэтому лорды Великих домов обязаны выбирать себе одежду со вкусом, чтобы не давать повода путать себя со всяким сбродом. Взгляд юноши тут же нашел своего родителя. Лорд-десница стоял подле трона невзрачного властелина. Глава Великого дома Ланнистеров был одет в пурпурный кафтан, расшитый золотом, но без кричащих излишеств, спокойно и сдержанно показывающий богатство и высокий статус своего обладателя. Рядом с лордом Тайвином стоял кронприц Рейгар в столь же одновременно богатом и сдержанном камзоле в крупную черно-красную клетку, украшенном большой серебряной брошью в виде дракона на левой стороне груди. Он что-то объяснял отцу, тот согласно кивал. Но разговор прекратился, как только заговорил король. - Сьер Барристан Селми! Я послал тебя, чтобы навести порядок в Королевском лесу, поймать обитающих там разбойников и привезти их в столицу, дабы предать королевскому суду. Я хочу слышать отчет о том, что сделал ты и твои люди! Старый рыцарь вышел вперед, преклонил колено перед восседающим на троне Эйрисом, поднялся на ноги и заговорил. - Светлейший государь, ваш приказ выполнен. Джейме поначалу внимательно слушал Барристана Отважного, однако тот начал рассказывать подробно и занудно о том, что юноше, как участнику похода, было отлично известно. Внимание Джейме невольно рассеялось, взгляд заскользил по придворным, которые изображали величайший интерес к рассказу гвардейца, хотя юноша был абсолютно уверен, что большинство из них история о разбойниках совершенно не интересует. Как ни странно, рассказ очень интересовал самого Эйриса. Джейме не раз видел короля и знал, что он, как правило, быстро утрачивает интерес к одной теме, перепрыгивая на другую. Сейчас же Эйрис выслушал рыцаря от начала и до конца не перебивая. И только когда сьер Барристан смолк, Тронный зал наполнил резкий и визгливый королевский голос. - Я недоволен тем, что вы не смогли захватить пленных и привести их на мой суд, сьер Барристан. Их нужно было сжечь. Сжечь всех для назидания тем, кто помышляет о неуважении к короне и моей власти. - Это моя вина, светлейший государь, - склонил седеющую голову белогвардеец. – Я отдал приказ вешать мелких разбойников на месте, ибо вина их была велика и доказана. Я не мог вернуться в столицу для предания их суду, пока на свободе оставались главари и не мог отправить их туда под конвоем, так как это бы ослабило мой отряд. Ну а когда дело дошло до главарей, ни одного из них взять живым не удалось. - И это плохо, очень плохо, - взвизгнул король. Его лицо исказила злобная усмешка, при виде которой Джейме невольно вздрогнул, но, к счастью, она оказалась добрым знаком для сьера Барристана. – Но твою нерасторопность искупает то, что разбойники мертвы, и Королевский лес очищен от них. - Воистину так, светлейший! - Справедливость требует, чтобы я сейчас награждал, а не ругал. И я буду справедлив. Сьер Барристан! Ты дал обет королевского гвардейца, поэтому тебе ни к чему земли и титулы. Но деньги нужны всем. Повелеваю выплатить тебе, как командиру отряда, восемьсот золотых драконов и высказываю свое королевское благоволение. Челстед! - Я здесь, светлейший государь! – отозвался стоявший неподалеку от Тайвина Ланнистера мастер над монетой. - Позаботься о том, чтобы мое приказание было выполнено в точности! - Все будет сделано согласно вашему желанию, государь! Джейме считал лорда Кварлтона Челстеда ничтожеством и трусом. И сейчас юноше казалось, что мастер над монетой боится короля, хотя никакого повода для этого не было. - Благодарю за оказанную милость, светлейший государь! – Барристан Отважный снова преклонил колено. Он не боялся, его покорность королю была полна достоинства. Эйрис начал вызывать одного за другим участников похода и одаривать их наградами, то и дело окликая лорда Челстеда. Джейме снова отвлекся, оглядывая придворных. И вдруг поймал себя на том, что ищет среди них сестру. Действительно, Серсеи не было в Тронном зале, а он только сейчас вдруг понял, как соскучился по ней, как не хватает ему сверкающего взгляда ее изумрудных глаз. В походе он вспоминал ее, вспоминал по нескольку раз каждый день и отчаянно тосковал о сестре. Но последний бой, в котором он заглянул в глаза смерти, скрестив свой меч с мечом Улыбчивого рыцаря, вынес эти воспоминания из головы Джейме. А сейчас они нахлынули с новой силой. Грянут клики взрослых и визг детей, И станут женские взоры нежней, Будут веселы все, будут радостны все, Когда Джейме вернется домой. Кажется, так пел с утра сьер Лоэнгренн. Ха! Да какое ему дело до взглядов баб этой вонючей столицы. Все вместе они не стоят и одного единственного взгляда Серсеи. Малой его доли не стоят. И как хотелось ему поймать этот единственный взгляд: веселый, озорной, ласкающий. А потом, когда они останутся вдвоем, получить ее поцелуй. Огненный и страстный, на который способна лишь его сестра и никто другой на целом свете. Но в Тронном зале не было видно леди Серсеи Ланнистер… - …Джейме Ланнистера. Он весь вздрогнул, услышав свое имя. Перед Железным Троном стоял лорд Самнер Крейкхолл. - В этом походе он проявил величайшие отвагу и умение. Он спас мне жизнь, отразив удар, который я не заметил и который, вне всяких сомнений, стал бы для меня роковым, если бы достиг цели. А позже достойно бился с предводителем гнусных разбойников, от руки которого пало немало достойных рыцарей, и вышел из этого боя живым и невредимым. - И какой же награды ты для него просишь? – поинтересовался король. - Светлейший государь, сьер Эртур Дейн хотел посвятить лорда Джейме в рыцари прямо на поле боя. Я остановил его, потому что полагаю, что юный Ланнистер достоин большего. Государь, прошу, позвольте сьеру Эртуру посвятить его в рыцари здесь, в Красном замке, в вашем присутствии по полному обряду. Джейме почувствовал укол совести. Он был уверен, что лорд Крейкхолл остановил посвящение в Королевском лесу исключительно для того, чтобы не остаться на обратном пути вообще без оруженосца. Лорду Ланнистеру не пристало в такой ситуации унижать себя оспариванием этого решения, но Джейме запомнил его, чтобы когда-нибудь оплатить этот долг. И вот теперь оказалось, что у лорда Крейкхолла были иные мотивы. Да, наверняка он служил себе, но он служил и своему лорду, а значит, долг Джейме перед лордом Самнером оказался другим. Впрочем, в главном это ничего не меняло: Ланнистеры всегда оплачивают свои долги. Любые. - Сьер Эртур! – требовательно выкрикнул Эйрис. Рыцарь-гвардеец вышел к трону. Преклонил колено, а затем встал рядом с лордом Крейкхоллом. - Ты и правда хотел посвятить юного Ланнистера в рыцари на поле боя? - Да, светлейший государь. Если бы лорд Самнер меня не остановил, то Джейме Ланнистер вернулся бы в Красный замок рыцарем. - Ты готов посвятить его здесь? - Хоть сейчас, светлейший. - Хм… Сьер Барристан! Перед Железным Троном стояли уже три рыцаря. - Ты командовал отрядом, который я послал на искоренение разбойников. Что ты можешь сказать о юном Ланнистере? - Я согласен с тем, что сказали лорд Самнер и сьер Эртур. В поход отправился Золотой Львенок. В Королевскую Гавань вернулся Молодой Лев, - уверенно ответил седеющий рыцарь. Джейме вздрогнул, внутри него разлился теплый восторг. Получить такую похвалу от самого Барристана Отважного стоило очень дорого. Не меньше, чем быть посвященным в рыцари Мечом Зари. Тем более, что за время похода командир отряда ничем не выразил к нему своих симпатий. - Лорд Джейме Ланнистер! Подойди ко мне! – потребовал король. Тепло внутри сменилось непроизвольной мелкой дрожью. Джейме вышел вперед, с трудом передвигая негнущиеся, враз одеревеневшие ноги. Каким-то чудом преклонил колено. - Светлейший государь… Он старался не смотреть на Эйриса, опустив глаза в мраморный пол. - Ты слышал, что сказали о тебе эти рыцари. Я хочу услышать, что скажешь ты. - Светлейший государь, я старался поступать так, как учил меня мой лорд-отец, и как подсказывала мне честь. Я рад тому, что доблестные рыцари так высоко оценили мои дела. Я буду и впредь следовать этому пути. - Хорошо сказал, - король хрюкнул, видимо. это означало смешок. – Слова рыцаря и верного слуги. Мне нужны верные слуги. Повелеваю! Лорд Джейме Ланнистер, завтра перед рассветом ты должен отправиться в Великую септу Бейлора и приступить к бдению. После которого здесь, в Красном замке, сьер Эртур Дейн проведет обряд посвящения тебя в рыцари. - Повинуюсь, светлейший государь! Несмотря на пересохший рот и деревянную спину. Джейме сумел и произнести подобающие слова, и отвесить королю и Железному Трону низкий поклон. - Но это будет завтра. А сегодня вечером будет пир в честь победы над разбойниками. Вы все должны быть на нем. И ты, Джейме, тоже. Будем радоваться и воздадим хвалу талантам нашего несравненного лорда Оуэна… (*) Адаптированная песня повстанцев-конфедератов во время Гражданской войны в США