гадкий утёнок.

Чонгук хмурит брови сильнее, в его глазах сплошное замешательство, пальцы впиваются в ладонь до побеления костяшек, потому что накатил неожиданный поток злости из-за того, что он ни черта не понимает, а это ужасно бесит. —В смысле? — выдаёт Чон и терпеливо ждёт пока ему всё объяснят: почему Соджун на самом деле не Соджун, а какой-то Чимин…и почему даже забитая ботанша об этом знает, а Чонгук нет? —Ты, правда, ничего не понимаешь? — непринуждённо отвечает пак. Сердце бешено колотится за железной гримасой абсолютного спокойствия, он не знает, на что способен парень, и это пугает. Ему нужно действовать сценарию Тэхена, который они вчера подробно изучали и тренировались, потому что у чима нет такой черты характера как дерзость, а сейчас как раз её и не хватало, чтобы поставить это крайне самоуверенное существо на место. —А что я, блять, должен понять? Может, хотя бы объяснишь, какого хера у тебя другое имя? — он на взводе, и Виен, наблюдающая за драмой, решила по быстренькому свалить, пока не получила меж глаз за излишнее внимание. Однокурсники начали заходить в кабинет, что говорило о начале пары. —А знаешь, почему ты не понимаешь? — парень удержал напрягающую паузу, с вызовом смотря на брюнета. — Потому что ты и правда олень, — он усмехнулся и пошел в аудиторию. Чонгук стоял в полнейшем недоумении, а затем побежал следом за ним. —Чон Чонгук, с каких пор вы заделались первокурсником? — ворчит учитель, злобно сверля дыру в спине Чона, которому, кажется, вообще всё равно, потому что тот не реагирует, а его сердитый взгляд устремлен на чимина. Гук не понимает и хочет разобраться прямо сейчас и плевать он хотел на пары. — Покиньте помещение, вы срываете мне лекцию! —Мы ещё с тобой поговорим, — сказал напоследок Чонгук и вышел из класса в избежании дополнительных проблем. Внутри всё кипит и нужно было как-то охладить свой пыл, поэтому он пошёл умыться в туалет. Да, его пара уже началась, но сейчас он не в том настроении, чтобы идти на неё. Ему просто взяли и перевернули всё с ног на голову, оставив без объяснений и в полном недоумении. Дверь в уборную открылась с противном скрипом, ударяя по натянутым нервам. Чонгук наклонился перед раковиной, упираясь руками о холодную плитку и брезгливо поморщившись, включил кран. Холодная вода слегка отрезвила затуманенный неожиданно возникшими загадками разум, но, как и ожидалось, никакого прояснения не случилось. —Да что за хуйня?! — он ударил стену ногой и потрепал влажной ладонью волосы, приводя их в небрежный вид. «Почему он из всех обзывательств выбрал именно «олень»? Или…да нет, не может быть! Что за блядский бред?!» — внутри снова кипит и внутренности плавятся в раздражающем непонимании. Из кабинки послышался тихий мужской шёпот, Чон разобрал что-то вроде «тихо», и ему вдруг стало очень интересно, что это во время пары забыли в мужском туалете. Он решил на время отбросить негативные эмоции, пока не свехнулся от кучи вопросов, летающих в его больной головушке. Дверь показушно хлопнула (не без помощи Гука), вот только из помещения на самом деле никто не вышел. Чон специально затих. В одной из кабинок послышались шорохи и очень знакомый парню низкий голос: —милый, он ушёл, давай продолжим, м? За этими словами из чужих уст вырвался негромкий вздох, а затем ещё и ещё, и Чонгук уже не мог терпеть такого халатного отношения к университету, хотя на самом деле ему плевать на это с высокой колокольни, но надо же сейчас было сорваться на кого то, иначе его просто разорвёт изнутри. —Ебать, Юнги, я конечно всё понимаю, но может будешь трахаться у себя дома, ну в крайнем случае сними номер в лав отеле, но не здесь же, блять! —Свали в туман со своим недотрахом, завистливый Чонгуккиии, — игриво и с явной насмешкой ответил Юнги, ни на грамм не рассердившись на надоедливого друга, вот только сказал он это уже громко хлопнувшей двери. Зато теперь в туалете точно никого, кроме них нет. *** Пара закончилась как и все нервные клетки пака, потому что он сидел как на иголках все эти два часа и надеялся, что урок будет длиться как можно дольше, чтобы отдалить себя от разговора с Чонгуком. В его голове строились планы: как бы ловко смешаться с толпой студентов и исчезнуть из виду парня, который, сто процентов, ждёт его прямо под дверью аудитории, чтобы разобраться во всей этой путанице, что завязалась между ними…и явно не в самом лучшем настроении. Парень благополучно вышел из кабинета в потоке однокурсников и боковым зрением заметил стоящего напротив двери Чонгука, который почти уселся на подоконник и сканировал взглядом всех, кто выходил за порог класса. Пак бубнил себе под нос, чтобы тот его не заметил, искренне веря, что это поможет. И, кажется, действительно помогло. —Чимин! Д-давай вместе пообедаем? — кричит через весь коридор Виён, чей тихий голос в столь неподходящий момент так резво прорезался. Да чтоб ее…как же вовремя! Естественно, это не проходит мимо ушей Чонгука, глаза которого прослеживают за телом одного в данный момент очень ненавистного для них обоих человека, которой приспичило почавкать за столом именно с Паком. С губ парня срывается тяжёлый вздох, когда Виён привлекает его внимания весьма бесячим способом, действующим на оставшиеся нервы, — дёрганьем за рукав. А ведь теперь некуда спрятаться и бежать будет бессмысленно, да и чертовски глупо. И громкие шаги Чонгука, кажется, отдаются противным стуком в голове, а всё тело чувствует его приближение и возникают покалывающие ощущения в ногах и руках от внезапно нахлынувшего волнения. Крепкая рука хватает чимина за запястье и ураганом тащит в неизвестном направлении. —Куда ты меня тащишь? — чуть повышает он тон, на что не получает никакого ответа, но зато чужие пальцы ещё больнее врезаются в кожу, заставляя его вовсе замолчать и просто поскорее закончить всё это. Чонгук без колебаний заходит в рекреацию для работников образовательного учреждения и шагает по лестнице, не переставая тащить парня за собой. Они же были на четвёртом этаже, а пятого и нет как такового, тогда куда ведёт лестница? На крышу? —Только не на крышу, прошу! — он начинает судорожно вырываться и прыгать на месте, толкая парня в противоположную сторону. Чон оборачивается слишком резко, отчего парень вздрагивает, не оставляя попыток выбраться из железной и довольно болезненной хватки. Видно, что он раздражен, и лицо нахмурено, а от самого веет противным холодом. Но взгляд с «пробирающего до дрожи» становится просто «терпимым» после его слов: —Я очень боюсь высоты, пожалуйста… — почти хнычет, потому что, кажется, кисть скоро расстанется с предплечьем от того, насколько сильно сейчас сжимают несчастную руку. В глазах парня буквально на секунду проскальзывает сожаление, тут же скрываясь за вновь наступившей маской ледяного безразличия, и он отпускает чимина, но это не значит, что он теперь освобожден от разговора с ним. —Мы не будем подходить к краю, — старается смягчить тон Чонгук, но глядя на огромные перепуганные глаза, которые округлились лишь от одного слова «край», он добавляет: — обещаю. Казалось бы, с чего Паку верить его дешёвым обещаниям, но ей ничего не остаётся как согласиться и пойти на уступки, дабы от него уже отстали. Он медленно кивает и идёт за парнем. —Почему именно сюда? — решается спросить парень. —Здесь нет людей, нет шума и никто сюда не зайдёт, чтобы прервать нас, — почему то эти последние слова застряли у Чима противным комом в горле, внушая неоправданное плохое предчувствие. Он садится на деревянную пыльную лавку, а Чонгук стоит прямо напротив него, терпеливо ожидая начала повествовательной истории, которая должна раскрыть наконец все карты, но пак молчит, потому что сам ждёт пока парень начнёт валить его вопросами. И так они тупо пялятся друг на друга прекрасные две минуты, пока это не прерывает пак, у которого вообще-то скоро начнётся пара. —Зачем ты меня сюда притащил?— Чонгук смешно дёргает головой, будто приходя в себя от продолжительного транса и быстро моргает, возвращая реальность на законное место. —Соджу…Чимин?.. —Чимин. —Хорошо, Чимин, почему ты соврал насчёт имени? —Чон старается быть терпеливым, но его голос твёрд и немного груб, хотя он не использует нецензурную лексику и, в целом, говорит без злого подтекста. Тут парень замешкался, но в итоге решил просто показать то, что разом бы дало ответы на все вопросы, по крайней мере, ему так казалось. Чонгук тупо следит за его движениями: пальцы выпутывают пуговицу из петли рукава рубашки и ткань задирается, оголяя золотую надпись на покрасневшем запястье. «Смотри куда прёшь» —Знакомо? — показывает метку. Он долго пялится на прописные буквы и молчит. Его мозг переваривает информацию, что внезапно рухнула нелёгким грузом на плечи. Потом Чонгук всё-таки подаёт признаки жизни, нервно усмехаясь и смотря пустыми глазами в сторону. Руки щупают карманы, и из одного достаётся пачка сигарет с зажигалкой. Чон вдыхает табачный дым и с ощутимой тяжестью выдыхает сквозь приоткрытые розовые губы, за которыми, словно завороженный, наблюдает Пак. Едва видимое серое облако растворяется в общей массе воздуха, забирая за собой излишнюю нервозность и напряжённость. —Я даже не знаю: радоваться мне, что ты всё-таки оказался красивым или грустить из-за твоего глупого притворства. — наконец начинает говорить он. — Оказался красивым? — непонимающе переспрашивает парень. Он хочет накричать на него и вылить всё, что накопилось, всё, что он о нем думает, начиная с того, что он даже не дал шанса тому чимину, который действительно был собой, в своей привычной старой одежде и хоть и дурацких, но его любимых очках, что просто прошёл мимо не проявив даже капли уважения к своему соулмейту; заканчивая тем, что он конченный эгоист, которому интересна лишь обёртка, его манит лишь фантик, а не содержимое, но до его глупой головы никогда не дойдёт, что даже за красивым фантиком — может быть невкусная конфета. —Так для чего были все эти переодевашки? — игнорирует вопрос Чонгук. —Ну тебе же не нравилось, как я выгляжу, — ядовито заметил Пак, опустив глаза в пол. Было слышно как Чонгук повернулся в его сторону, а вся кожа пропиталась пронизывающим взглядом. Он поднял голову и встретился с ним глазами, в них на удивление не было прежней уверенности, но было отвращение, отвращение к самому себе. Чон вспомнил слова Хосока: «Ты хоть думаешь какого ему?» и что-то внутри щёлкнуло, но он остался нем и ничего так и не сказал в ответ. —Я всего лишь хотел взаимности — ты так глуп, — с этими словами он вышел с помещения крыши, оставив поникшего Чонгука наедине с тлеющей в руках сигаретой.