You are our salvation.

Вечер. Как много мыслей вызывает лишь одно слово. А сколько ассоциаций? Тёплая квартира, ужин вместе с семьёй, книга и сон. Или, наоборот, одинокая и холодная квартира, скудный ужин и одиночество. То самое, что сжигает до тла. Есть ещё один вариант. Никаких квартир и ужинов. Только холод улиц и нарушители. Патруль опасных переулков, изредка раны и ушибы. Бессонница с кошмарами наяву и тепло ледяных рук на талии. Звучит безумно, но он не раз сам задумывался, как же так получилось, что такие холодные руки приносят ни с чем несравнимый жар. После уже стало безразлично, потому что… зачем? Зачем что-то знать, если можно просто насладиться теплом и любовью? В то, что это любовь, тоже было трудно поверить. Слишком разные. Слишком неоднозначно всё. Слишком быстро. Слишком… страшно. Страшно было потерять и понять, что не увидятся больше. Страшно было сказать что-то не то, потеряв раз и навсегда. Страшно было, но они справились. Прошли войну, ещё больше повзрослели, если это так можно назвать, и сделали то, что не делали, казалось бы, ни разу в жизни: полностью открылись друг другу, показали свои страхи и чувства. Сделали и поняли, что не пожалели. Зато пожалел Стефан. О, Питеру хочется смеяться каждый раз, когда Стрэндж ворчит что-то по поводу их отношений или ссор, которые быстро проходят. Паркер и сам иной раз ворчит по этому поводу, из-за чего смеются уже над ним. Ему не жалко, ведь знает, что смеются по-доброму. Без издёвки или злорадства. Зато есть те, кто делают именно так. Смеются с злорадством, издёвкой, пытаясь задеть. Не его, что намного хуже. Было бы легко пережить насмешку над ним, но не над тем, кто стал однажды всем. Именно всем, заменив утраченную семью вместе со Стефаном. Сколько раз Питер замечал уже это? Три? Пять? Его просили молчать, просили ничего не делать и не высовываться. Просили делать вид, что ничего не происходит. Просили, а он делал. Молчал, отводил взгляд, ненавидел каждого, кто смел насмехаться, но сжимал зубы и не высовывался, продолжая сидеть с ними. С Мстителями. С «семьёй», как их окрестили люди. Так их называют в газетах, в интернете. Среди них хотят оказаться хотя бы на день, чтобы узнать, какова эта семья изнутри. Они думают, что вечерами царит уют, смех и всё свойственное семьям, но как же они ошибаются. Смех не равняется издевательствам. Уют не равняется желанию заткнуть каждого, кто говорит всякую чушь. Мстители не равняются семье. И, наконец, последний вид вечера в его жизни. Вечер, когда приходится идти в Башню Старка, где проходит собрание команды. Паркер готов проклясть тот день, когда согласился на такой опрометчивый ход, как становление частью Мстителей. Глупо. Бессмысленно. Губительно. Хотя за две вещи он благодарен такому шагу. Понять, что те, кем ты восхищался долгие годы, совсем не такие, какими кажутся — больно, но хорошо раскрывает глаза на мир. Если бы Питер не вступил в ряды команды, то навряд ли узнал бы когда-нибудь, что происходит внутри. Это дорого стоит и даёт шанс отплатить той же монетой. Приземление на крышу оказывается в этот раз не таким мягким, как раньше. Чутьё намекает, что ничего в этот раз не будет хорошего. Видимо, Мстители начали свою извечную игру: кто больнее заденет. Он надеется, что нет, потому что сегодня настроение и так ниже плинтуса опущено. Этаж вниз, несколько футов вперёд и вот, перед ним дверь, а за ней раздаются голоса. Ему бы зайти, чтобы прервать их, но нет. Паркер прислоняется спиной к стене, где его не заметят, и начинает слушать. Слушать и понимать, что хватит молчать. — Ты какой-то подавленный сегодня. Почему? — спрашивает, кажется, Клинт, а Питеру хочется рассмеяться. Действительно. Почему же? — Вас это волнует? — с лёгкой насмешкой произносит Локи, но Паркер прекрасно слышит сквозь насмешку усталость. Ещё никогда так сильно не хотелось подойти и обнять его, сказать, что всегда будет рядом и никогда не бросит. — Возможно. Было бы интересно услышать, — соглашается Старк. Питер не сдерживает тихого смешка, не понимая, что за глупости там происходят. Мстителям стали интересны проблемы тех, кого они не единожды и не дважды опускали словесно? Кого постоянно задевали, хотя сами и позвали в команду? Одумались? Да быть того не может. Или кто-то помог им одуматься? Да вот только уже поздно. Им-то плевать, не они просыпаются ночью от того, что Локи снятся кошмары прошлого, спровоцированные упрёками этих героев. Паркер никогда не понимал их такого отношения к Лафейсону. Сами позвали в команду, сами сказали, что прошлое — в прошлом, так какого чёрта? Если не собирались принимать и прощать, так зачем делали вид добродушных Мстителей, а потом нанесли моральный удар? Нет. Ему такого не понять. Да он и не желает понимать их! Питер мысленно чертыхается, когда осознаёт, что пропустил большую часть слов Локи, зато полностью слышит конец и кривит губы. Как бы Лафейсон ни отмахивался и ни говорил, что ему плевать, его задевало такое отношение. Кого бы не задевало? И, кажется, сегодня настал тот момент, когда держать всё в себе больше нет сил. Ни у кого. — Мы не знали, Локи, — говорит Роджерс, в чьём голосе слышится удивление. Паркер качает головой и раскрывает дверь, проваливаясь плечом к дверному косяку. Фыркнув, он уже сам спрашивает: — А должны? — Что? Ты о чём? — задаёт вопрос Бартон, хмурясь. Явно не ожидал, что обычно молчаливый парень заговорит с ними в такой момент. — Я спрашиваю у вас, если вы не поняли: а должны были знать? Чтобы закончить свои идиотские игры, вам нужно понять, что жертва окончательно сломлена? Без этого не остановитесь, да? — зло произносит Питер, даже не обращая внимание на Локи, который сверлит его взглядом. — С чего такие выводы? Что-то не замечал в тебе такого благородства ранее, — усмехается Старк, бедром опираясь на кресло, в котором сидит Романофф. — Чего сейчас тогда решил поиграть в защитника? — А вы слепы, как все и говорили, — смеётся Паркер, похлопав ладонями. — С ваших действий выводы. Чего ради вы здесь каждый раз эти цирки устраиваете? Напряжение сбросить негде и не на ком? Тогда найдите себе игрушку. Вы же Мстители, известные личности. Быстро найдёте. — А с чего такая агрессия, малыш, м? Ты тот же Мститель, с нами в команде, — цокает языком Романофф, складывая руки на груди. — Ни слова против от тебя никто не слышал раньше. Питер снова коротко смеётся, пока медленно подходит к Локи, что стоит в стороне ото всех, и берёт его за руку, крепко сжимая. — Мстители. Семья. Так все считают, — негромко говорит Паркер, чувствуя, как Лафейсон переплетает с ним пальцы. — А никакая вы к чёрту не семья. Кучка героев, решивших, что может морально уничтожать кого угодно, ведь никто не узнает. И вы говорите, что я часть этого? Увольте. Я никогда не был с вами, как только вы ощутили вкус вседозволенности. И да, в ваших словах есть правда. Я молчал. Терпел, пока вы соревновались в остроумии, кто больнее заденет Локи, но молчал, потому что обещал. Зато теперь могу с чистой совестью сказать: валите к чёрту, сволочи. — А не боишься такими словами разбрасываться, Паркер? — холодно спрашивает Старк, усмехаясь и приподнимая левую бровь. — Кто ты, а кто мы? Ты всё ещё живёшь с нами в одном городе, так что… — А ты не боишься угрожать ему? — усмехается Лафейсон, обхватывая Питера за талию. — Если я не убил ещё каждого из вас за «остроумные» подколки, то это не значит, что не убью за угрозы моему человеку. — И нет, Старк, я не боюсь разбрасываться такими словами. У меня достаточно есть компромата, чтобы каждого из вас здесь опустить на дно. Сунетесь хоть к одному из нас, попрощаетесь со всем, что дорого, — спокойно произносит Паркер, оглядывая их насмешливым взглядом. — Кстати, не обижайтесь, но я одолжил у вас синий кубик. Ещё пару дней назад. Всего пара мгновений и комнату озаряет голубоватый свет, пока до всех доходит смысл последних слов. Удивление сменяется растерянностью, но Капитан быстро приходит в себя. Только… — Что?! — Роджерс вскакивает на ноги, однако, кроме Мстителей в зале никого не остаётся. — Он же не мог тессеракт тронуть? Старк, куб ведь под защитой?! — спрашивает Романофф, следом поднимаясь на ноги. — В том-то и дело… Защита не пропускала никого, кроме нас. Лафейсона тоже не пропускала, но Мстителей… Паркер был прав: я слепой, раз не увидел их связи, — стонет он, залпом допивая виски из бокала и кидая его в стену. — Какого чёрта, а?!

***

— Ты послал Мстителей. Это явно не то, что ожидал услышать Питер, когда они появились дома. Он бы вообще предпочёл ничего в этом духе не слышать, но Локи наверняка не закроет тему, пока не доберётся до нужного. — Да. Послал их. Угрожал им. Ещё бы хотел опустить их на дно, но я не такой, как они, — кривится Паркер, обнимая его за пояс. — Возможно, эти герои воспримут меня, как противника теперь. — И тебя это не пугает? Не заставляет жалеть о чём-то? Если бы не связь со мной, ты бы мог… — Лафейсон делает пас рукой, словно описывая, что именно мог. — Пугает? Нет. Ни капли. Пока Стефана не могут связать хоть как-то со мной, меня это не пугает, — качает головой Питер, заглядывая ему в глаза. — Пытаешься понять что-то? Ло, я не жалею ни капли, что послал их. Не жалею, что вступился. Не жалею, что когда-то признался, что без ума от тебя. Жалею лишь о том, что раньше не высказал им всё! Зачем я тебя послушал? — Чтобы понять, что иногда и я могу быть неправ, — вздыхает Локи и утыкается в его лоб своим. — Мне казалось, что ты дорожишь своим местом в их команде, поэтому просил, чтобы ты не высовывался. Одно слово против — и ты мог оказаться под ударом. Дорожил ведь местом? Так ведь было когда-то, разве нет? Или я по полной облажался? — Да. Я дорожил этим местом, пока не узнал, какие они. Пока не понял, что Мстители — это… у меня нет слов, чтобы описать их, — бормочет он, перекладывая одну руку на его щёку и поглаживая. — Как я могу быть среди тех, кто пытался побольнее задеть тебя? Локи, ты один из самых важных не совсем людей в моей жизни, понимаешь? Я откажусь от чего угодно, если на кону будет стоять твоя жизнь или ты сам. — Ты ведь так себе жизнь сломаешь, Пит. — А на кой мне жизнь, если тебя в ней не будет? Ты ведь тоже ради меня терпел это, дурак. Лафейсон что-то бормочет об идиотах, но Питер затыкает его поцелуем, прогоняя все ненужные мысли. Они лишние здесь в данный момент. Возможно, его взаправду Мстители будут считать угрозой для них. Возможно, он когда-то станет таковой и не только для них, ведь эти герои не понимают слова «нельзя», но это уже будет потом, в будущем, которое так некстати посмотрел Стрэндж.