————
— Что ты хочешь сказать? - бровь его едва заметно дёргается, будто Сокджин всеми силами сдерживает полный недовольства взгляд - вероятно, так и есть. — Мне кажется, фанаты с ума сойдут от доп-контента и тизеров, - едва сдерживая вздох, повторяет Чонгук. Сокджин не единственный здесь, кто всячески покушается на его терпение. - Подумайте об этом, у Чонхи ведь до этого за всю её карьеру не было ни одного полноформатного альбома. Мы должны всё сделать на высшем уровне. Что насчёт выпустить небольшие реалити-шоу где-то из десяти эпизодов, в некоторых из которых появятся другие артисты, и загрузить их на стриминговые сайты? Что-то на её V-лайв канал, что-то на наш Youtube. Пять эпизодов до камбэка, пять - после, причём последние будут с участием артистов, а затем можно будет обсудить треки, как они придумали, ну и всё в этом роде. — А это хорошая идея, если подумать, - вставляет Сонми, его начальница, то и дело выступающая неким посредником между ними. — Но график уже довольно напряжённый, - задумчиво тянет Сандыль, один из команды Сокджина. - Камбэк Чонхи уже через четыре недели. Даже если, предположим, начать съёмки к следующей неделе, придётся по крайней мере дня три подождать, пока всё отредактируют, а нам ещё нужно отснять всё до камбэка. Потому как после Чонха будет очень загружена промоушеном. — Да, напряжённо получается, - уступает Чонгук. - Но всё ещё возможно! К тому же, если мы сами позаботимся о субтитрах, то быстрее сможем достичь фанатов по всему миру, и как только информация об этом появится в соцсетях, к ней будут идти новые и новые фолловеры и фанбаза начнёт расти. — Чонгук, — Сокджин выдавливает из себя скупую улыбку. — Я ценю твоё рвение подсунуть нам столь, э-эм, амбициозное и рентабельное предложение, но я не уверен, что у нас будет время реализовать всё до дня Д. — Напряжённо получается, — повторяет Сонми, словно настаивая на словах сотрудника её команды. — Но Чонгук прав. Это её первый полноформатный альбом, мы должны сделать всё в лучшем виде. — Да она же будет вымотана до предела, — замечает Сокджин. — Расписание превратится в ночной кошмар. — Но что если мы снимем сразу несколько эпизодов за один день? — внезапно предлагает Хиён, режиссёр-постановщик и непосредственно начальник Сокджина. — Я обговорю детали с командой стилистов, нам понадобится сразу несколько нарядов и вариантов макияжа, но да, так у нас получится быстрее управиться со съёмками. — О, это было бы здорово! — радостно говорит Сонми. — Я не против, если что, — вдруг говорит Мин Юнги, генеральный директор компании, что всё время до этого хранил молчание. Все тут же поворачиваются к нему с таким видом, будто вовсе забыли о его присутствии на совещании. Мужчина пожимает плечами, добавляя: — До тех пор, пока это предвещает успешный промоушен. — О, и он определённо будет успешным! — заверяет Чонгук, взглядом стреляя в Сокджина, что еле сдерживает насмешку, на секунду мелькнувшую в уголках глаз. Судя по движениям, Хиён, очевидно, положила руку ему на бедро в жесте то ли успокаивающем, то ли предупреждающем, и всего на мгновение, но Чонгук задумывается, а вдруг они траха… Что? Нет. Даже если и так, это не твоё дело, Чонгук. — Я встречусь с Чонхой, чтобы обсудить расписание, — говорит один из менеджеров Чонхи. — Если это будет слишком для неё, ни секунду не колеблитесь — говорите об этом нам, — добавляет Юнги. — Да, я правда хочу, чтобы мои артисты были успешны, но прежде всего — здоровы. — Конечно-конечно, — кивая, соглашается менеджер. — Я вот подумал, мы ведь всегда можем перенести съёмки рекламы куриного супа, если станет слишком трудно. — Ох, точно, — тянет директор. — Директор Минхо настаивал на том, чтобы в этой рекламе участвовала Чонха, но, честно говоря, она не очень подходит для этого продукта. Но он мой давний друг, потому-то я и согласился, так что, думаю, он не будет возражать против переноса. А что насчёт графика других артистов? Лучше было бы включить их всех в съёмки на следующей неделе. — Я лично свяжусь с их компаниями, — с почти побеждённым видом вздыхает Сокджин, поднимая руку, и Юнги улыбается ему. Сокджин прекрасно справляется со своей работой — какую бы задачу он перед собой ни ставил, выполнялась она без промедлений и с успехом. — Что насчёт бюджета? — ещё один вопрос задаёт Юнги, поворачиваясь к Минхёку, их главному бухгалтеру. — По сути он не должен выйти за рамки. — Хорошо. Ну что ж, тогда решено. Хиён, Сунми, доверяю вам окончательно согласовать детали проекта с вашими командами. Не забудьте как можно скорее составить для Минхёка список дополнительный расходов. Ладно, на этом совещание окончено! Присутствующие едва заметно закатывают глаза на замашки генерального директора, поднимаясь с места и начиная понемногу-понемногу покидать зал. Как только очередь доходит до Чонгука, и он пробирается к двери, он краем уха ловит долгий, измученный вздох Сокджина и, повернувшись в ту сторону, замечает направленный на старшего сочувствующий взгляд Сандыля. — Будто нам и без того дел было мало, — слышит он чужой бубнёж, и Чонгук тут же чувствует немножко вины, ведь его идея, по общему признанию, тяжёлой ношей дополнительной работы легла именно на плечи производственной группы. Сандыль вдруг поднимает голову, ловя его за подслушиванием, и Чонгук тут же быстро проскальзывает за дверь и сбегает, чувствуя, как горят смущением кончики ушей.————
И с того самого дня, ставшего «роковым», каждый в компании мог бы сказать, что между производственным менеджером Ким Сокджином и младшим специалистом по цифровому маркетингу Чон Чонгуком идёт негласная война. Собрания по поводу концепта и камбэка превратились в игровое поле, где соревновались меж собой то гениальные идеи, то пассивно-агрессивные комментарии. Для Чонгука Сокджин — высокомерный придурок, вечно пытающийся отвергнуть его идеи. Для Сокджина же Чонгук — мелкий пафосный говнюк, что постоянно заваливал его — и его команду — кучей работы. Совещания и собрания обязательно были насыщены событиями, однако, кажется, Мин Юнги никогда особо не беспокоило растущее между этими двумя напряжение — а оно было, и всегда. — Да они просто бесят друг друга в славном товарищеском духе, а после возвращаются с реально невероятными предложениями, — пожав плечами, ответил генеральный директор как-то раз, когда его спросили. И ведь, объективно, это правда. С камбэка Чонхи, что по итогу был идеально реализован ими, прошли ещё камбэк IU, эпизод с Зико и дебют SSAK3 — и все проекты получились успешны, благодаря трудолюбию и опыту Сокджина и невероятным идеям Чонгука. — Жаль, что они терпеть друг друга не могут, — однажды с хохотом поделилась мыслями Хиён с Сонми, пока они сидели в комнате отдыха. — Ибо, если бы мы смогли объединить их в дуэт, вероятно, они сожрали бы всю индустрию. И всё, что могла сделать на это Сонми, это согласиться: камбэк мечты с концептом, реализованным под руководством Сокджина, и маркетинговой стратегией, созданной и расписанной Чонгуком. Не то чтобы и без того было иначе: производственная группа, казалось, всегда соглашается с планами Сокджина во время собраний насчёт концепции, в то время как затем идеи Чонгука одобрялись во время совещаний по поводу камбэка. Вот только во время последних менеджер постоянно собачился с младшим сотрудником из-за всего: начиная с реализации самой идеи и заканчивая вопросами бюджета, ведь чонгуковы идеи пусть на немного да превышали его. Так что да, камбэк мечты должен быть беспрепятственным. Их компания уверенно поднималась на вершину: следуя от успеха к успеху, карьера их артистов процветала, конечно, ценой нервов одного Ким Сокджина и одного Чон Чонгука. По правде, оба измотаны, вероятно, уже не понимая, почему продолжают, но мужское эго такая обидчивая штучка, и они слишком горды, дабы отступить первым. И именно поэтому от камбэка к камбэку напряжение между ними всё росло да росло, бросаемые друг на друга взгляды становились всё жарче, а стычки — ожесточённее. Вместе с тем напряжение не обошло и Хёну из отдела кадров, что с каждым подобным разом стрессовала всё больше и больше, ведь дело принимало отнюдь не хороший оборот. Хоть на работе и поощрялась честная конкуренция и руководство всегда заботилось о том, чтобы каждый спор оставался в рамках работы, не влияя на личную жизнь сотрудников, но, глядя на уже видимые мешки под глазами как Сокджина, так и Чонгука, Хёна не могла не беспокоиться. И лишь вопрос времени, когда этот пузырь напряжения, продолжаемый подпитываться Чонгуком и Сокджином, лопнет, и один Бог знает, что тогда будет.————
— Для чего мы все тут собрались? — с недоумением тянет Чонгук, легонько подталкивая Чимина под локоть, пока они поднимаются на лифте на четвёртый этаж здания. — А, точно! — вдруг вскрикивает тот, глаза его блестят в предвкушении. — Это же твоя первая Рождественская вечеринка в SUGA Ent.! Ты так хорошо вписался в нашу команду, что я порой даже забываю, что ты здесь всего полгода работаешь. — Всё благодаря тебе, — бубнит Чонгук, мысленно благодаря старшего. Чимин младший аналитик и один из самых дружелюбных людей, которому Чонгуку посчастливилось встретить за всю свою жизнь, ему с лёгкостью удалось сдружиться со всей компанией, включая охранников и даже уборщиц. Всем нравился Чимин. Как он только-только пришёл в компанию, парень первым подошёл к нему с намерением показать здание, и как-то так они сдружились, наверное, из-за небольшой разницы в возрасте, ну ещё и из-за общего обожания к Bigbang. — Итак, — тем временем продолжает Чимин, как только они останавливаются на нужном этаже. — Каждый год у нас выбирается пара человек для организации Рождественской вечеринки. И между выбранными на этот период в вопросах касаемо вечеринки не будет ни принципа старшинства, ни какой-либо иерархии, так что каждый может участвовать! Однако те, кто участвовал в прошлом году, могут отказаться, если вдруг их имена вытащат снова. Выбираются декорации, тема для вечеринки и всякие мини-мероприятия в течение всего декабря. — Звучит весело. — Так и есть! И всё выбирается совершенно случайно. Ну, ты увидишь. Они входят в конференц-зал, где уже в ожидании небольшими группами стоят люди. У одной из стен рядами выстроились столы с напитками и закусками, по залу же то тут, то там расставлено несколько столов со стульями. А посреди маленькой сценки, где обычно выступали сотрудники, стоит небольшой столик с прозрачной вазой, полной сложенных бумажек. Вообще вся атмосфера больше напоминала дружескую встречу, чем реальное собрание. Чонгук взглядом скользит по залу, в конечном итоге останавливаясь — как бы он ни пытался обойти его стороной, — на Ким Сокджине, стоявшем у буфета с бокалом в — ух, какие же они соблазнительные, — руках. Мужчина выглядит хорошо, очень хорошо в тёмно-синем костюме, словно созданном специально для него, так идеально, с пробором, частично открывающим лоб, и круглыми очками, всему образу предающими такой профессиональный и… сексуальный вид. Чонгук не станет этого отрицать, вероятно, он бы даже попытался приударить за старшим, не будь личность Сокджина столь отталкивающей. На данный момент менеджер по производству оживлённо беседует с Ким Джэхваном из отдела глобального маркетинга, и последний — Чонгук разговаривал с ним всего-то пару раз и то из-за работы, как-никак они в одном отделе работают, — рукой цепляется за сокджинов бицепс, когда они вдруг заливаются хохотом, наклоняясь друг к другу. И нет, нет-нет-нет, Чонгук не — абсолютно точно не — ревнует, вообще ни капельки, просто… не то чтобы он задаётся вопросом, насколько же близко они находятся друг к другу или как будет ощущаться чужой бицепс в его собственной руке, когда мужчина будет трахать его, вбиваясь глубже и глубже в его… так, стоп. — Ты в порядке? — спрашивает Чимин, с приподнятой бровью наблюдая за тем, как Чонгук вдруг ни с того ни с сего яро трясёт головой — ох, будто это как-то сможет помочь голову очистить от всяких грязных мыслишек. — Да-да, ничего такого. Просто в глаз что-то попало. — Ага, что-то попало в глаз, — невозмутимо тянет Чимин. — Не имеющее совершенно ничего общего с тем, что Сокджин выглядит так аппетитно. — О боже, заткнись ты. И прежде чем старший успевает ему ответить, по залу эхом разносится шуршание микрофона, и все тут же поворачиваются к сцене, а там уже стоит Мин Юнги с лёгкой улыбкой на надутых губах, требуя обратить на него внимание. — Всем здравствуйте, — начинает директор. — Для меня величайшее удовольствие ещё год продолжать наши рождественские традиции. Дальнейшую часть речи Чонгук слушает вполуха — да там было что-то о ценностях компании и духе Рождества, — вместо этого вновь оглядывая зал, и, как только глаза его вновь натыкаются на Сокджина, обнаруживает, что тот уже с какой-то стати смотрит на него. Засмущавшись, младший тут же отворачивается обратно к сцене, где Мин Юнги уже на доске пишет тему этого года — «Противоположности», определяя дату мероприятия — 21 декабря. — И вот теперь, — коротко усмехнувшись, тянет директор. — Тот самый момент, которого все вы ждали. Пусть Судьба решит, кто в этом году будет организовывать рождественскую вечеринку. И с этими словами мужчина запускает руку в вазу, слегка шурша ею внутри, прежде чем вытащить бумажку и медленно, ужасно медленно — чтобы поразвлечься, конечно же, — развернуть её, стоя перед сотрудниками, с нетерпением ожидающими, когда же назовут имя первого из пары. — Ким Сокджин! — Авв, как круто, — с улыбкой выдыхает Чимин, как вдруг все в комнате разражаются аплодисментами — почему такой расклад событий заслуживает поздравлений, Чонгук и вправду не знает, но всё равно из вежливости хлопает, пусть это и связано с Сокджином. Однако всеми силами старается не смотреть на старшего. — И тем счастливчиком, кто будет в паре с Сокджином, будет... — Юнги вновь опускает руку в вазу, и в это время некто за соседним столом имитирует барабанную дробь. Генеральный директор достаёт свёрток, без промедлений разворачивая его, и вдруг, с минуту удивлённо помолчав, ухмыляется, да так, будто Рождество наступило намного раньше. Юнги поднимает голову, и уже от одного этого жеста Чонгук чувствует, как внутренности скручивает в зловещем предчувствии. — Не кто иной, как Чон Чонгук. И после его слов воцаряется жуткое молчание. Чонгук сглатывает, пытаясь смотреть хоть куда, но не на Сокджина, но в конечном итоге любопытство берёт вверх. И, ох, ну конечно, взгляд мужчины прикован к нему, рот приоткрыт в некой смеси удивления и предательства, но даже с таким выражением лица он по-прежнему прекрасен, как и обы... ладно, всё, нет, больше не думать в этом направлении, Чонгук. Младший чувствует, как чужие взгляды скачут между ними туда-сюда, и потом вдруг кто-то начинает нерешительно хлопать, а за ним следуют и остальные. Однако эти аплодисменты скорее вежливые, напряжённые, вовсе не радостные, и Чонгук не может их винить. Ему придётся организовывать рождественскую вечеринку с Сокджином. Ему с Сокджином — одинаково авторитетным и высококвалифицированным сотрудником, профессионалом своего дела, однако вечно яростно препирающимся во время встреч по поводу камбэка. Придётся организовывать рождественскую вечеринку, вместе. Ну что сказать, блять. — Серьёзно, не могу в это поверить, — пыхтит Сокджин, топая, совсем как капризное дитя. Хеён с Джэхваном обмениваются сочувствующими взглядами, морщась, потому что, о всевышний, следующие дни будут отнюдь не лёгкими. — Увы, ты ничего с этим сделать не сможешь, Джинни, — похлопав его по плечу, напоминает девушка. — Генеральный директор Мин никогда не согласится на то, чтобы кто-то из вас отказался. — О, уверен, если что, этот ублюдок будет только за, — шипит Сокджин, лицо его уже совсем раскраснелось от гнева. — Может, он даже каким-то образом подтасовал результаты, не знаю! — Джинни, — нервно облизнувшись, зовёт Джэхван. Они сидят неподалёку от буфета, в комнате отдыха, где совсем нет двери — в любой момент кто-то может войти или… или подслушивать. — Ой, да плевать! Я просто… Я правда не смогу это сделать, — выдыхает Сокджин, ладонью проводя по укладке. — И самое худшее в этом всём то, что ни старшинство, ни положение на работе не в счёт, то есть мы на одном уровне будем, этот паршивец надумает себе, что сможет делать всё, что хочет, и слушать меня не будет. Он будет извергать из себя миллионы идей, не принимая, если я вдруг не соглашусь с ним, поэтому мне просто придётся так или иначе принимать и пытаться воплотить их, будто у меня магические способности есть откуда-то, и всё это вдобавок ко всей той куче дел, которую взвалили на мои плечи опять же из-за него… — Или же, — мягко, но твёрдо прерывает его Хиён. — Он приятно удивит тебя, следуя твоим указаниям и соглашаясь со многими твоими идеями, а ещё докажет, что он может быть полезным и в таких вещах, как планирование и бюджет. Ты не можешь знать наверняка, детка. — Хиён права, — подхватывает Джэхван. — До сих пор ты ведь знаешь ребёнка только исходя из собраний по поводу камбэка. Здесь же немного другое. Может, это станет возможностью узнать друг друга получше и в другой обстановке. Может, вы даже поладите, кто знает. — Ага, да-да, будто это вообще возможно, — закатывая глаза, тянет Сокджин. — Только через мой труп. — Ты… — А! — внезапным эхом раздаётся чонгуков голос, пугая троицу. — Вот ты где! А я тебя искал! — Ну вот он я, как видишь, — отстреливается Сокджин. — Да. Я хотел спросить у тебя, не хочешь ли ты отойти ненадолго, нужно обсудить организацию рождественской вечеринки и ещё нескольких мероприятий? — Прямо сейчас? — без особого желания спрашивает Сокджин. Чонгукова бровь едва заметно дёргается, и вместе с тем старший чувствует, как по венам пробегает волна удовлетворения, как и всякий раз, когда ему удавалось подействовать на нервы мальчишке. — Ну, очевидно да. На потом у меня другие дела есть, насчёт следующего альбома Тэмина. — О, да ладно? — фыркает Сокджин. — А вот мне показалось, что ты большую часть работы над этим проектом свалил на мою команду. — Джинни, — тянет Хиён, предупреждающе сжимая его руку. — Не начинай, прошу тебя. Он весь твой, Чонгук, — добавляет девушка, одновременно с тем подталкивая Джэхвана к выходу. Оставшись наедине, мужчины смотрят друг на друга с одним и тем же вызывающим видом, только позы отличаются: Чонгук стоит, скрестив руки на груди, а Сокджин — небрежно запихнув руки в карманы. — Ну так что? — наконец выдыхает старший. — Я весь во внимании. Чонгук приподнимает бровь, оглядываясь. — Здесь? В комнате отдыха? — Это тебе приспичило встретиться со мной сейчас. У меня обед. — Ты серьёзно... — Чонгук обрывает себя со стоном. Сокджин ждёт немного, однако, кажется, младший и не собирался заканчивать фразу, так что он берёт инициативу в свои руки. — Что ж, давай тогда поодиночке подумаем над одной-двумя идеями для мини-мероприятий и хорошем местечке, где можно было бы провести вечеринку. Ещё можно было бы о котировках да глобальном бюджете, было бы идеально. А дня через два встретимся и обсудим предложения. — И вот опять, — тянет Чонгук, закатив глаза. — Вновь пытаешься инициативу в свои руки забрать. — Прости что? — Я говорю, что ты снова, как и всегда, уже на автомате пытаешься перетянуть всё на себя. Так же, как и на каждом собрании. — Да не пытаюсь я на себя всё перетянуть! — Да нет, пытаешься! — настаивает Чонгук, делая шаг вперёд, на что Сокджин автоматически отступает. — Но теперь ни рабочая иерархия, ни старшинство не имеют значения, и ты для меня больше не менеджер, значит и не сонбэ. Ты наравне со мной. Так что не думай, что я так легко позволю тебе забрать всё на себя, Ким. Сокджин чувствует, как по коже словно неведомое пламя пробегает, а дыхание учащается в гневе. Они с Чонгуком примерно одного роста, но даже так довольно легко сделать шаг, наступая на него, возвышаясь над младшим. Чонгук растерянно пятится назад, и Сокджин не в силах сдержать ухмылку. — Да, ты прав, Чон. Этот проект только между нами с тобой, и да, я не менеджер и не сонбэ. Мы теперь равные. Но помни, я всё ещё твой хён. Так что не думай, что я с такой лёгкостью отдам инициативу в твои руки. Чонгук сглатывает едва заметно, когда Сокджин продолжает наступать на него, используя его же слова против него. Старший самодовольно облизывается, языком проходясь по пухлым губам, к которым тут же прилипает чонгуков взгляд, прежде чем вновь сфокусироваться на глазах. Сокджин почти прыскает от этого. Интересненько. — Ты вечно придумываешь свежие и весьма впечатляющие идеи во время собраний, — продолжает, ещё один шаг — и Чонгук уже спиной упирается в стену. — Но меня впечатлить нелегко, Чон, — Сокджин резко наклоняется к нему, его дыхание обжигает чужое ушко, нашёптывая, словно дурное заклинание: — Так что тебе лучше придумать нечто хорошее, чтобы произвести впечатление на хёна, ты меня понял? Сокджин отстраняется от него с лёгкой ухмылкой, замечая взволнованный вид Чонгука, прерывистое дыхание и расширенные зрачки. — Увидимся у меня в кабинете через два дня, Чон. И он уверенной походкой покидает комнату, но недостаточно быстро, чтобы не расслышать, как младший тихо стонет, выдыхая короткое, но ёмкое: — Блять.————
— Ни за что. — Чёрт, так категорично, Чон, — ворчит Сокджин, закатывая глаза. — Как я и думал. Ну что же, давай, скажи мне, что не так с моим предложением? — Ты ещё спрашиваешь об этом? — Чонгук вздыхает глубоко, прежде чем вновь взглядом впиться в старшего. — Выразить тему контрастов через идею шахматной доски? Пожалуйста. Это так по-древнему и предсказуемо. Да ты мне мог напрямую сразу сказать: «чёрное и белое». — Не понимаю, а что не так с чёрным и белым, — хмыкнув, тянет старший. — Это проверенная классика. — Коей не раз злоупотребляли. Плюс, это же Рождество. Должно быть весело! Красочно! — Хочешь красочно? Ладно, прекрасно, раз уж Рождество… — Только попробуй сказать «красный и зелёный» или «красный и золотой», Ким, — прерывая его, грозит Чонгук. — Голубой с серебристым тоже не вписываются. — За кого ты меня принимаешь? — усмехается Сокджин. — Мы что, в грёбаном Хогвартсе? Сокджин — как довольно скоро выяснил Чонгук — имеет привычку ругаться, как только выходит из «официальной» (или же формальной) и «профессиональной» обстановки, и он ещё не знает, ему радоваться или оскорбляться тому, что менеджер съёмочной группы, очевидно, не причисляет его ни к одной из двух групп. Так или иначе, это — к огромнейшему сожалению — лишь добавляет очков к очарованию Сокджина, ведь вылетающие из пухлых губ ругательства такие… секси. Чонгук невольно задумывается, как бы они звучали в стенах его спаль… — Однако, у тебя наверняка есть идеи получше, не так ли, Чон? — сокджинов голос выдёргивает его из ускользающих не в ту степь мыслей — что за последнее время случается уж намного чаще, чем не. — Может, концепция ангелов и демонов? — Прошу тебя, — чуть ли не вздрагивая от отвращения, выдыхает Чонгук. — Вовсе нет, я подумал о том, что если поделить всех между собой, чтобы исследовать различия между людьми? Как пример, допустим, один придумал бы какой-нибудь предмет одежды, который второй не носит обычно, и тому пришлось бы включить это в свой наряд. Ну или они должны совместно придумать какой-нибудь подходящий предмет и включить его в свои костюмы, только каждый по-своему. Контраст, он ведь заключается в индивидуальности каждого, но в то же время есть и сходство между нами — и это бы символизировал одинаковый предмет. Потому что есть определённая симметрия, форма сходства в противоположностях. Как то же чёрное и белое. Вспомни свою идею шахматной доски — там те же кусочки, одинаковой формы и размеров, но разных цветов. Контраст может выражаться в противоположностях, но в конце-то концов противоположности притягиваются. Закончив, Чонгук с неким беспокойством ждёт ответа старшего, в то время как тот то открывает рот, то закрывает обратно, в конечном итоге вновь открывая. — Вау, — наконец выдыхает он, и Чонгук чувствует, как гордостью вспыхивает в груди. Кажется, он только что одержал вверх. Сокджин поднимается с места и обходит по кругу стол, под нос бормоча нечто похожее на: — Вот же умный засранец, — прежде чем остановиться в паре шагов от Чонгука. Он без всяких слов рассматривает лицо младшего, как вдруг на его пухлых розовых губах расцветает лёгкая улыбка. — Неплохо, Чон, совсем неплохо. Я действительно впечатлён, — он делает шаг к нему, тем самым врываясь в личное пространство Чонгука, но на этот раз младший не отступает, вместо этого несколько дерзко изгибая бровь. — Правда? Это достаточно впечатляюще для тебя? — Да, всё так, — с усмешкой выдаёт Сокджин, в глазах его вспыхивает неизвестный огонёк. — Ты хорошо постарался, — и ещё один шаг вперёд, грудью чуть ли не соприкасаясь с чонгуковой, так близко, чтобы выдохнуть младшему на ухо: — Хороший мальчик. Чонгук вспыхивает, издавая непонятный звук, почти сразу же делая шаг назад и сбегая из кабинета Сокджина, даже не попрощавшись. Ему стоило бы гордиться тем фактом, что ему удалось заставить старшего принять его идею, но в то же время он чувствует, что эту битву он проиграл. А может даже, ему совершенно не удалось взять вверх. И во всём виноват этот Сокджин. Ублюдок.————
Предложение это было подготовлено и одобрено Юнги в кратчайшие сроки, а полная бумажек коробка для распределения установлена на рабочем столе Чонгука, так как тот сидит в открытом пространстве. Люди то и дело подходили к нему и, взяв бумажку, уходили по своим делам, и так до тех пор, пока на дне коробки не остаётся всего два свёртка. Как организаторы этого всего, Сокджин с Чонгуком ещё в самом начале договорились выбрать своих партнёров последними. И вот, конец дня, и Чонгук, откладывая всё, берёт коробку, собираясь в офис Сокджина. Уже довольно поздно, так что, скорее всего, почти никого нет — все разошлись, однако по пути он всё-таки сталкивается с кем-то — Джэхван выходит из кабинета Ким Сокджина и, может, всё дело в освещении, но Чонгуку кажется, что губы мужчины слегка более пухлые и розовые, чем обычно. Он изо всех сил игнорирует вспыхнувший в груди укол ревности, качая головой. Это не его дело. — А, Чон, — беспечно приветствует Сокджин, как только Чонгук входит в кабинет. — А я тебя ждал. Чонгук же тем временем подходит к его столу, совершенно не замечая, что и сокджиновы губы ещё розовее и пухлее, чем обычно, и внутри него ревность вовсе не накатывает новой волной. — Вот, — говорит он, с хлопком опуская коробку с немного большей силой, чем того стоило, старший на это изгибает бровь, однако, к счастью, ничего не говорит. — Дамы вперёд. Сокджин фыркает под нос, но за бумажкой тянется, цепляя ту длинными пальцами, и Чонгуку только лишь и остаётся, что взять одиноко лежащий на дне свёрток. Они практически одновременно развёртывают клочки, в следующий момент резко поднимая голову. — Э, у меня моё имя, — говорит Сокджин, протягивая свой кусочек Чонгуку. — Что? Чёрт, у меня тоже. Они обмениваются непонимающими взглядами, прежде чем забрать бумажки и, встав рядом друг с другом, сравнить их, будто написанные на тех имена могут волшебным образом обратиться в чьи-то ещё. Они стоят близко, слишком близко друг к другу, соприкасаясь плечами, да так, что чужое тепло распространяется по коже даже через одежду. Первым момент разрушает Чонгук. — Блять. — На этот раз не могу с тобой не согласиться, — выдыхает Сокджин, нервно облизываясь. Чонгуков взгляд притягивается к чужому языку, и он не в силах оторвать его, глядя на губы старшего, словно загипнотизированный, в то время как старший вдруг достаёт из кармана гигиеничку — небольшой красный тюбик с блёстками, — нанося бальзам на губы — соблазнительно розовые, пухлые губы, и, ох, они что, клубникой пахнут? Сокджин смыкает губы, распределяя бальзам, отчего губы кажутся ещё пухлее, и ох… — Что, видишь что-то, что тебе нравится? — дразнит Сокджин, глаза его вновь сияют тем самым любопытным взглядом, и Чонгук краснеет, смущённый тем, что его поймали за разглядываниями. — Если только в твоих мечтах. — Хорошие мальчики не врут, Чон. — Ой, да плевать, заткнись уже. Увидимся завтра, — ворчит Чонгук, выходя из кабинета, едва заметно кивая старшему на прощание. Сокджин наблюдает за ним с ухмылкой. Что ж, а это гораздо веселее, чем он думал.————
— А что, если мы предложим сделать что-то своими руками? Например, нарисовать какую-нибудь рождественскую безделушку? — Что прости? Мы что, в детском саду что ли? А потом что будет, «создайте свой рождественский носок»? — Не дерзи мне, Ким. А вот мне кажется, что сделать что-то своими руками будет полезно для сотрудников, чтобы отвлечься от всего. Как насчёт резьбы по дереву? Создание ледяной скульптуры? — И на свои плечи взвалить кучу работы, чтобы убедиться, что это всё соответствует мерам безопасности? Да тебе придётся иметь дело с кучей, просто миллиардом бумаг, Чон. Ну что ж, в конце-то концов у тебя есть на это время, это же не тебе пришлось реорганизовывать весь график IU ради зимних предпродажных фанмитингов, что, ах, стоп, было же твоей блестящей идеей. — О боже, как же мне жаль, что у меня есть идеи, которые прекрасные результаты приносят бизнесу! Да чего ты от меня хочешь? — Чтобы ты уже, чёрт подери, придумал какое-нибудь рождественское мероприятие, которое понравится коллегам, Чон. — Может, печенье испечём? А потом украсим их? Как насчёт того, чтобы организовать в офисе детский день, допустим, в среду, а там они уже должны будут украсить печенья вместе со своим ребёнком, чтобы укрепить связь между родителями и их чадом? Боже, не знаю я, у меня уже идеи начинают заканчиваться, ты на протяжении тридцати минут как каждую отвергаешь. — Аккуратнее со словами, засранец, я по-прежнему твой хён. Просто… Ладно, давай так и сделаем. Директор Мин наверняка в восторге от этой идеи будет, он сможет взять с собой дочь, она обожает печенье. И Чимина тоже, по какой-то причине. — У генерального есть дочь? — Удивлён, что ты ещё не знаешь, Чон, он ведь то и дело талдычит о ней на совместных обедах и корпоративных ужинах. Давай сойдёмся на декорировании печенья, я попрошу Чимина помочь тебе скоординировать и воплотить это, так как сам я, скорее всего, буду занят, разбирая всю ту кучу дел, что ты навалил мне на стол. — И снова, о прости меня за то, что придумываю идеи получше твоих, которые, кажется, нравятся нашему генеральному директору. — Есть что-то ещё? — Великий снежный бой? Прогулка на коньках? Рождественские попурри-караоке? — Чон. Пожалуйста. — Конкурс уродских рождественских пуловеров? — Ты умереть хочешь? — Окей, ладно, как хочешь, а почему бы тебе самому чего-нибудь не придумать? — Запустим лимитированную серию рождественского горячего шоколада в кафетерии на первом этаже компании. С изображением айдолов на чашках. Остальные тоже смогут его купить, но вот для наших сотрудников он будет за полцены. Не знаю, Чон, у меня тоже идеи заканчиваются, так что давай сойдёмся на этом. Директор Мин точно доволен будет, ведь, ко всему прочему, мы получим с этого выгоду. — А что если все полученные средства пойдут в местную благотворительную организацию? От этого и люди будут более заинтересованы в покупке, и на имидж компании пользу сыграет. — Согласен. На этом и остановимся. — Наконец-то, блять. — Не ругайся, Чон, это не идёт твоему маленькому прелестному ротику. — Моему ма… ч-что? — Ох, да ты только посмотри, мне же ещё нужно набросать предложений и смету составить для бухгалтерии. Давай позже, Чон. — Стоять, Ким, ты не можешь… Ким!————
— Ну так что? У тебя с Чонгуком как там всё? — Надеюсь, что достаточно удовлетворительно для нашего директора. — Да не про рождественский вечер я и вообще не о чём таком, тупица. Я имел в виду это сексуальное напряжение между вами двумя. — Сексуальное напряжение? О каком напряжении ты там болтаешь? — Джин, да ладно, вы же чуть ли не трахаете друг друга взглядами. Мозги мне не делай. — Не трахаем мы друг друга взглядами! — Да-да-да, говори, как пожелаешь, если это тебе помогает засыпать по ночам. Наступит момент и это напряжение лопнет, и тогда вы попросту напрыгните друг на друга и начнёте заниматься грязным, кинковым сексом прямо в твоём кабинете. — Ким Джэхван, свалил из моего кабинета. Сейчас же. — И я тебя люблю!————
— Он просто невыносим. — Ты уже говорил это, Чонгук. — Я серьёзно! Он постоянно отвергает мои идеи и при всём при этом выглядит, как… — Как тот, кого ты хотел объездить, мы уже поняли. — Чимин-хён! — Что? Ой, да ты бы точно разрешил ему себя оттрахать, даже не пытайся отрицать. На днях он тебя хорошим мальчиком назвал, и я клянусь, подумал, что ты на месте сгоришь. — Да всё потому что он… он… — Понимаю, детка, я всё понимаю. И у меня бы гей-паника началась, если бы я наедине с ним оставался после рабочего дня, да ещё в его кабинете. Вообще я даже удивлён, что вы ещё не потрахались. — Чимин-хён. — Ну ты хотя бы признайся, что хочешь его. — Я… Я… Ладно, я хочу, чтобы он оттрахал меня, да так, чтобы я задницу ещё неделю не чувствовал, окей? Чёрт, он такой горячий, это просто несправедливо! А все эти ругательства, что вылетают из его рта, ух, из-за них он выглядит ещё сексуальнее. А когда он изгибает бровь с его этой раздражающей ухмылочкой? Господи, я хочу стереть её с его губ. Своими губами, желательно. Но этого никогда не случится. — А может случится… Никогда не знаешь наверняка. Слушай, а вы с ним уже обсуждали свой предмет для вечеринки? — Нет, ещё нет. — Хорошо, отлично, потому что мне только что в голову пришла просто великолепная идея… — Чимин-хён, умоляю… — Да нет же, выслушай меня! Итак, я вот что подумал…————
Стоит Чонгуку зайти в его кабинет, в руках держа столь неприметный, что даже подозрительный, бумажный пакет, Сокджин поднимает на него взгляд, изгибая бровь. Рабочий день уже кончился, ибо, как и обычно, они были слишком нагружены кучей работы в течение всего дня, чтобы найти время обсудить рождественский проект. Чонгук опускается в кресло напротив старшего с таким видом, будто этот кабинет и его тоже — однако, так как в последние дни он бывает тут уж слишком часто, возможно, так оно и есть. — Не припоминаю, чтобы собирался с тобой сегодня встретиться? — начинает Сокджин, с опаской поглядывая на чужое лицо. — В чём дело, Чон? — Поскольку ты почти постоянно так занят, конечно же, из-за меня, я решил, что сам позабочусь о нашем предмете для вечеринки. — О, так ты наконец признаёшь, что именно ты — причина моей перегрузки на работе. — Даже не начинай, Ким, — закатывает глаза Чонгук. — Разве тебе не интересно, что я выбрал? — Что-то подсказывает мне, что мне стоит поволноваться. Что ты задумал, Чон? — Увидишь, — тем временем продолжает младший, доставая из пакета два бархатных футляра. — Я долго и яростно раздумывал над нашими взаимоотношениями… — Долго и яростно, о как. —…И пришёл к выводу, что вот это было бы просто идеальным вариантом для олицетворения наших, как бы это назвать? Нашей динамики. — Динамики, — с весёлой улыбочкой повторяет Сокджин. — Ну-ка, давай посмотрим, что у тебя там. Сокджин берёт в руки один из футляров — из красного бархата — и открывает его, после рот раскрывая в удивлении, но уже спустя секунду в глазах его загорается привычный блеск. Внутри футляра лежит кожаный чокер, вернее, даже ошейник: такой толстый, ужасно красивый, с закреплёнными спереди серебряными буквами - "J's". Слегка склонив голову набок, он поднимает глаза на Чонгука, что смело выдерживает чужой взгляд, хоть на щеках его и полыхает румянец. — Интересный выбор. Наконец-таки ты готов стать хорошим мальчиком для своего хёна? — Только если ты станешь хорошим мальчиком для меня. — А ты смелеешь, Чон. Мне кажется, такие штучки больше тебе подойдут, нежели мне. Буква J определённо должна означать Jin. — Но она также может означать и Jungkook, не думаешь? — пытается младший, вставая со своего места и нависая над сокджиновым столом. Тот, не отставая, делает то же самое, и теперь они стоят, наклонившись друг к другу, однако даже так между их лицами ещё остаётся добрые тридцать сантиметров. — Да ты и вправду смелеешь, — с усмешкой подмечает Сокджин, чувствуя, как в низу живота клубком скапливается жар. — Но я всё ещё не уверен, что ты действительно хочешь сыграть со мной в эту игру. — Не уверен? А я вот точно знаю, чего хочу, — выдыхает Чонгук, ещё больше вперёд наклоняясь. — А я почему-то думал, что и ты хочешь, хочешь взять надо мной вверх. — Чон. — Нет, не хочешь? — и ещё больше наклоняется, уже почти не сгибаясь над столом, чтобы дотянуться до чужого уха и прошептать: — Не хочешь, чтобы я стал для тебя хорошим мальчиком? — Блять, Чон... — Не хочешь, чтобы я стал твоим, разве ты не хочешь и сам стать моим? — Чонгук... — сдавленно выдыхает в его ухо Сокджин, чувствуя, как чужое дыхание обжигает лицо, и всё, что ему хочется, так это слегка повернуть голову, дабы захватить, будь они прокляты, чонгуковы губы в поцелуй. — В этом ведь нет ничего постыдного, — тем временем продолжает Чонгук, и, чёрт, Сокджин так близок к тому, чтобы сдаться своим лавой кипящим желаниям. — Потому что я хочу того же. Хочу, чтобы ты стал моим, а я — твоим, хён. — Вот же блядство. Всё тело Сокджина охватывает огонь возбуждения, стоит уважительному обращению сорваться с соблазнительных чонгуковых губ. Не выдержав, он хватает младшего за затылок, приближая к себе, прижимаясь своими губами к чужим. Поцелуй их грязный, грубый, полный борьбы за право доминировать, как и всегда между ними. В конечном итоге первым не сдерживается, сдаваясь, Чонгук, с тихим всхлипом — от коего жар волной накатывает на Сокджина — позволяя языку старшего ворваться внутрь. Младший руки кладёт на его плечи, после пальцами зарываясь в чужие волосы и оттягивая их, на что Сокджин шипит, прерывая поцелуй. — Засранец. — Тебе ведь нравится это, хён. — Блять, если ты ещё хоть раз назовёшь меня так, я могу не сдержаться и разложить тебя прямо на этом чёртовом столе, — и всё, что в ответ на это издаёт Чонгук, никак иначе назвать нельзя, как до ужаса похотливый стон, после лепеча: — Я бы и слова против не сказал, хён. — Нарываешься, Чон. — Хён. Хён, хён, Джин-хён, хё... — Всё, дорвался, — шипит Сокджин, отпуская Чонгука, что тут же скулит от потери контакта. — Собирайся и жди меня на парковке, поедем ко мне. Живо. — Чёрт, — ухмыляется Чонгук, не сводя взгляда с чужих глаз и облизывая распухшие от поцелуя губы. — Это было горячо. Может, мне всё-таки нравится, когда ты берёшь всё в свои руки. — Чёртов засранец. С игривым хихиканьем Чонгук уворачивается от шлепка, сбегая — буквально чуть ли не бежит — за своими вещами. Чуть позже, когда Сокджин наконец спускается к нему на парковку, младший с неприкрытым ликованием подмечает, что тот всё-таки взял с собой бархатные футляры с ошейниками, предусмотрительно убрав их в пакет. Сокджин подходит к своей машине, жестом приглашая Чонгука сесть. Это случилось восемнадцатого декабря, в день, когда выпал первый снег и под ночным звёздным небом Ким Сокджин и Чон Чонгук, уже бывшие заклятые враги, стали любовниками.————
— Хён? — Хмм? — Как думаешь, стоит ли нам рассказывать остальным, что мы встречаемся? — Даже если мы не расскажем, думаю, чокеры нас всё равно выдадут. Я не против открыться, если и ты не против. — Я не против, хён. А давай всех до смерти удивим, поцеловавшись под омелой на рождественской вечеринке? — Если честно, не думаю, что это реально будет для кого-то сюрпризом, детка. Они то и дело говорили мне о нашем растущем сексуальном напряжении. Чимин наверняка обрадуется, что мы наконец-то потрахались. — Да? А мы уже всё? Потому что не знаю, как ты, но я готов ещё на один раунд. — Ты невыносимый, Чонгук. — Но за это-то ты меня и любишь.