За кулисами

Дни текли нестерпимо долго. До возобновления съемок нового сезона был месяц. Самый долгий месяц в жизни Шастуна, наполненный гневом, алкоголем и сигаретами. Сначала он думал, что злился на фанатов, которые, как один, пытались заставить его трахаться с Арсением. Антон хорошо знал, что такое интернет, и умел им пользоваться. И даже если бы он специально не искал, то это все равно нашло бы его — кто-то из особо настойчивых присылал ему ссылки в директ, писал комментарии под постами. Арты, фанфики, видео с нарезками — все это он видел и отдавал себе отчет в том, что на них — он и его коллега по работе. Люди были изобретательны. Придумывали им все новые и новые амплуа, в которых без устали их сводили. Злость была нестерпимой. Он несколько раз порывался отложить телефон, забыть об этом, закрыть все вкладки, но вопреки злости, продолжал все это читать. Антон даже оставил пару гневных анонимных отзывов на тематическом сайте. И несмотря на это, картинки живо вставали в воображении. Жаркие картинки, в которых вторым действующим лицом неизменно был его коллега. Хотя даже друг. И все же, если они друзья, то почему за месяц так ни разу и не связались? Он слышал уведомления, видел тексты сообщений, но ни разу не ответил. Он не знал, что мог ответить на «как дела» и «куда пропал». Проще было просто игнорировать и иногда выкладывать что-то в инстаграмм, чтобы люди знали, что он жив. Антон потушил очередной бычок о пепельницу и откинулся в кресле. Телефон лежал рядом, на столешнице. Несколько раз он порывался позвонить или хотя бы написать Попову. Его все еще терзала совесть за ту ночь, когда он врезал ему. Самое паршивое было в том, что он так и не вспомнил, что сказал ему тогда. — Блять, — тихо протянул он, пялясь в потолок. Выпивка лишь ненадолго заглушала всеобъемлющий гнев. Она позволяла немного расслабиться и не воспринимать всерьез шумиху вокруг их отношений. И глушила кое-что еще, в чем он себе признавался только тогда, когда был пьяным вусмерть. И конечно, он не помнил этих признаний, однако отчего-то именно они казались истинно искренними. Телефон пиликнул. Шастун подпрыгнул на кресле и схватился за мобильник. Он увидел сообщение от оператора, и разочарованный вздох непроизвольно вырвался из груди. «Да что со мной такое», — скривившись, подумал он, отбрасывая телефон на диван. Он недолго размышлял об этом, потому что уже через пару минут провалился в тяжелую дремоту. Сны были липкими, вязкими. Словно он утопал в болоте. И как бы Антон ни хотел, он не мог из него выбраться. Страх и отчаяние клокотали в сердце, мешая вдохнуть хоть немного воздуха. Вязкие путы трясины затягивали его все глубже. Шастун знал, что сопротивляться нельзя, тогда только быстрее погибнешь, но он ничего не мог с собой поделать. Ноги сами болтались в поисках хоть какой-нибудь опоры, а руки хаотично пытались схватиться за ближайшую ветку, до которой, в самом деле, было не дотянуться. Его голова уже почти полностью погрязла в трясине — такой липкой, теплой и зловещей, а руки все продолжали искать что-то, за что можно было бы схватиться. Антон был уже на грани. Горло сдавливало от невозможности вздохнуть, легкие болели. И тогда он почувствовал чью-то теплую ладонь в своей. Сильная рука рванула его на себя, вытаскивая на берег. Шастун пытался прийти в чувства, оттирая с лица вязкую трясину, в надежде увидеть спасителя. — Для этого и нужны друзья, — донеслось до сознания прежде, чем он очнулся от ужасающего сна. Шастун подался вперед и схватился за подлокотники кресла, силясь отдышаться. Трясины не было, болота не было. Только его квартира, приглушенный свет и перемешанные ароматы джина и привычных сигарет. Он в панике огляделся, словно в надежде увидеть того, кто его спас. В квартире было пусто. До сознания начинал доходить смысл происходящего. Антон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза вспотевшей ладонью. — Пиздец, — выдохнул он. За месяц спокойного сна он практически не получил. Этот отпуск был больше похож на пытку. Он устал сильнее, чем когда работал на износ. Гнев немного поутих, он смог справиться с тем, чтобы закрыть все те вкладки и перестать читать самые сумасшедшие фантазии поклонников. Проблема, правда, в том, зачем он это читал? Поначалу ему казалось, что в нем играло любопытство, но когда он попытался копнуть чуть глубже, нервы не выдержали, поэтому все размышления смазались с дичайшим опьянением и легким отравлением никотином. Он выкурил тогда явно больше одной пачки. Голова буквально раскололась надвое. Мир тогда потерял Антона на сутки. В момент похмелья он и закрыл все вкладки. Такого бэдтрипа его тело попросту могло бы не выдержать. Забавно. Ссылки он, может, и закрыл, но сюжеты продолжали преследовать его. В первую очередь — во сне. Он просыпался в холодном поту, судорожно соображая, что только что увидел. То Арсений нежно сжимал его руку, то покорно стоял на коленях, то лежал вместе с ним в кровати на промокших от пота простынях. Однажды Антон проснулся со спермой на ночных трусах. Тогда он сорвался и снова утопил все мысли в алкоголе. Это было мерзко, странно. Как будто он снова стал школьником, что грезил об учительнице английского. Гнев с попеременным успехом захватывал его сердце. Со временем сюжеты начинали появляться в мыслях. Сначала это были просто обрывочные фразы — без действующих лиц. Только невинные (порой не очень) слова, которые разрезали сознание, от которых хотелось сбежать. Злиться уже не хватало никаких ресурсов. Он просто принял это как данность, потому что не смог избавиться. Антон объяснил это тем, что просто перечитал всего того, что о них писали, и совсем чуть-чуть сошел с ума. Старался не придавать значения. В конце концов, мысли еще никого не убивали (ха-ха). Сюжеты становились все откровеннее, а нервная система все слабее. Он не мог нормально поспать, не мог нормально заниматься своими делами, постоянно пытаясь заглушить один голос в своей голове, как можно громче врубая музыку в колонках. Он не раз слышал агрессивное стучание по батарее, а пару раз соседи даже заходили с угрозами вызвать полицию. Пришлось переключиться на наушники. Ему казалось, что если слушать музыку так громко, то он мог бы оглохнуть. И это было последнее, что его волновало в сложившейся ситуации. Он не верил. Он не мог. Это было бы слишком. Когда прозвенел будильник, он обрадовался. Наконец он вернется на работу, и все будет как раньше. По крайней мере, надежда на это теплилась в его сердце. Он думал о том, что даже если не получится выкинуть назойливые сюжеты из головы, то хотя бы работа будет сдерживать его от пьянства. Его это уже пугало. Антон стоял около дверей гримерной и слушал веселый разговор своих коллег. Кажется, они были полны сил и энтузиазма, чего нельзя было сказать о нем. Ходячий труп. Он еще недолго помялся в дверях, стараясь привести мысли в порядок, чтобы друзья ничего не заподозрили. Впрочем, вряд ли что-то сможет скрыть последствия бессонных ночей. Руки слегка подрагивали. Глубокий вздох. Ручка двери повернулась. Шастун зашел в залитую теплым светом гримерку. Рядом с ребятами ходили визажисты, приводя их в надлежащий вид. Естественно, за месяц никто из них не изменился. Ну, кроме него. — Привет! — услышал он радостный вопль Матвиенко. — Выглядишь паршиво, — честно выпалил он, протягивая руку. Антон пожал ее. — Я знаю. Твой хвостик тоже, — он кинул взгляд на прическу друга и вымученно улыбнулся. — Рад тебя видеть. — Я не думал, что ты сможешь еще сильнее похудеть, — встрял в их разговор Дима, выглянув из-за спины своего визажиста. — Что с тобой приключилось? — Если я скажу, мне придется вас убить, — хмыкнул Антон, кидая сумку в угол комнаты. Он прошел к креслам и занял свое место. К нему тут же подлетел визажист. — Привет. Ты спал вообще? — с усмешкой спросила она. — Когда-нибудь… — Года два назад. Визажист весело улыбнулась и достала свои инструменты. — Что ж, преобразим тебя. Антон ничего не сказал, но он сразу заметил, что Арсения в комнате не было. Не хотелось признаваться, но это было первое, что он отметил, когда зашел. Его вещи, аккуратно сложенные, лежали на диване, на вешалке висела его куртка, но самого Попова точно не было. Пожалуй, было бы логичным спросить, где он, но почему-то Антону показалось, что это будет подозрительным. Будто его волновало где Арс шляется. В конце концов, скорее всего, просто отошел в уборную. — Готов к шоу? — спросил Матвиенко, зайдя за спину Шастуна. — Как всегда, — буднично ответил Антон. — Есть какие-нибудь инсайды? Что там Воля для нас припас? — Глухо, — пожал плечами Сергей. — Паша молчит как партизан, но говорит, что будет весело. — Он мог бы этого и не говорить, — усмехнулся Антон, — естественно, будет. Матвиенко кивнул и опустил взгляд в телефон. В комнате воцарилось молчание. Визажисты продолжали заниматься своей работой, а актеры шоу думали о своем. Антон ловил моменты, чтобы заглянуть в зеркало. В отражении было существо слабо похожее на человека. Темные — почти черные — круги под глазами, тяжелые веки, впавшие скулы, бледное уставшее лицо. Губы потрескались. Что он с собой сделал? А главное зачем? Через некоторое время работа визажиста подошла к концу, и она довольно отошла от Шастуна. — Ну, вот, совсем другое дело! — воскликнула она, довольная своей работой. Антон взглянул в зеркало. Лицо стало свежим, синяков словно и не было. Все было как раньше, будто в никакой месячный загул он и не уходил. Он улыбнулся своему отражению — почти искренне. Почему так нельзя было с мыслями? Пара взмахов кисти, и они бы преобразились во что-то более нейтральное. Дверь в гримерку распахнулась. — О, Шастун! — воскликнул до боли знакомый голос. Антон медленно обернулся. — Куда ты потерялся? — весело спросил Арсений, хлопнув его по плечу. — Я тебе писал. — Прости, — тихо ответил Шастун. — Был занят… или вроде того. Как дела? «Мы же друзья», — пронеслось в голове, отдаваясь легкой болью в виске. — Отлично, — также жизнерадостно ответил Арсений. Он, кажется, вообще не изменился. Да и с чего бы вообще, месяц — это капля в море. За такое время люди не менялись. Антон просто пытался найти отличия в других, чтобы оправдать свои, но тщетно. Такой же как и был. Задорный, болтливый, довольно шумный. Антон же напротив был слишком пришибленным. Обычно, они шумели вдвоем. Антон уже собирался что-то сказать, как в комнату зашел Воля. — Все готовы? Выдвигаемся. — Он кинул взгляд на Антона. — О, Шаст, я боялся, что ты опоздаешь. Прекрасно выглядишь. Шастун усмехнулся иронии и кивнул в знак приветствия. Естественно, шоу прошло отлично. Зрители — в восторге, гость — немного тупил, но в целом был хорош. Антон чувствовал, как саднило горло после «громкого разговора». Ему казалось, что его связки уже давно должны были привыкнуть к этим вечным крикам. Он зашел в гримерку и тяжело откашлялся. Голова неприятно заныла. Шастун чувствовал себя паршиво. И злость снова клокотала в нем. Не изменяя себе, Воля без устали шутил над ним и Арсением. Серьезно, слишком много было внимания в их сторону. Зрители довольно пищали, когда в ходе импровизации, Арсений взял Антона за руку. Шастун приложил много усилий, чтобы не одернуть свою, а лишь плотнее сжать челюсть и улыбнуться. Той самой улыбкой, которую так любили поклонники. Знали бы они, какой гнев за ней скрывался. Только вот кажется, гнев этот был направлен на самого Антона. Он начинал осознавать, почему его так задевали все эти подколки. И что было еще поганее — он понимал, почему Арсению было абсолютно на них плевать. Антон подошел к зеркалу и, вытащив пару ватных дисков, протер лицо от косметики. Визажист и правда постарался на славу, потому что было ощущение, словно он вместе с тоналкой стер свое лицо. Из зеркала на него вновь уставилось безжизненное существо. Шастун вздрогнул, когда раздался голос. — Черт, ты выглядишь как призрак. Шастун повернулся на звук. В дверях стоял Арсений, на его лице застыла легкая обеспокоенность. Он хмурил брови. Антон усмехнулся и пожал плечами. А что сказать? Для человека, который так выглядел, это был скорее комплимент. — Все в норме? — осторожно поинтересовался Попов. — Да, — легко ответил Шастун, даже не задумавшись. — Ты же знаешь, ты всегда можешь поговорить со мной? Мы же друзья. Антон кивнул, но на лице отразилась не благодарность, а раздраженность. Это не могло остаться незамеченным. — Впрочем, — протянул Арсений, немного поникнув. — Если не хочешь говорить со мной, Серега и Дима тоже к твоим услугам, я думаю. Правда в том, что Шастун не хотел говорить, он хотел джина со льдом и самых мерзко пахнущих сигарет, чтобы выкурить запах шампуня Арсения. Антон провел холодной ладонью по лицу и покачал головой. — Нет, Арс, все в порядке. — Ну… да, — недоверчиво буркнул Попов. — Главное, убеди в этом себя. Антон резко развернулся в его сторону. Смерил его взглядом, но тут же взял в себя в руки. Арсений не виноват. Никто не виноват. Только он сам. Попов с подозрением прищурился, но в итоге как-то слишком неловко вышел из гримерной и прикрыл за собой дверь. — Поверь, я пытаюсь.