***
— Ну что, как обычно? — ухмыльнулся Женя, доставая из своего домашнего бара виски и ром и ставя две бутылки на стол перед Лёшей и Ромой, — Выпьем перед удовольствием? — Сегодня чур я на камере, — хитро улыбнулся Лёша, взяв в руки камеру, лежавшую на столе, — Давно не стоял на ней. — Хорошо, Лёх, — Мильковский потрепал барабанщика по голове и разлил по бокалам виски с колой, расставляя их перед друзьями, — Тогда сегодня мы с тобой вдвоём, Рома. — Давно такого не было, — облизнулся Булахов, подхватывая свой бокал и выпивая сразу всё содержимое. Лёша тоже взял бокал, выпивая чуть-чуть, смотря в экран камеры, настраивая её. — Да, достаточно давно, — кивнул Женя, стягивая с себя худи, — Я успел соскучиться по тебе. — Подкаты от Жени Мильковского начались, да? — улыбнулся Рома, восхищённо следя за солистом, который теперь уже снимал футболку, оголяя подтянутый торс. — Вообще-то я серьёзно, — Женя повернулся к Роме и Лёше, расстёгивая ширинку, — Где мы сегодня? — Предлагаю вот тут на диване, — ответил Бочкарёв, вставая с дивана, — Ну или же в спальне. Там давно не было. Но мне тут больше нравится место. Тут свет хорошо падает, — он отошёл в сторону и навёл камеру на Рому, — Да, отлично. — Я за диван, — улыбнулся Рома, удобно располагаясь на диване и с наслаждением наблюдая за друзьями, — Ты уже снимаешь, Лёш? — Нет ещё, — покачал головой барабанщик, — А уже можно? — Уже нужно, — улыбнулся Женя, ласково упрекнув Бочкарёва взглядом. Он уже стоял совсем голый, ехидно ухмыляясь. Лёша улыбнулся и, оглядев Мильковского, немного отошёл от него, чтобы в камеру попал и Булахов, нажимая кнопку начала съёмки. Женя усмехнулся и подошёл к Роме, присаживаясь рядом с другом. — Твоя очередь, — улыбнулся он, проводя рукой по торсу Булахова, доводя её до паха. Рома встал, скромно раздеваясь и оглядывая Женю. — Ты как обычно прекрасен, — облизнулся Мильковский. Лёша улыбнулся, подходя чуть ближе, снимая стояки обоих парней. — Ну что, Жень, как обычно? — спросил Рома, кладя руку на макушку Жени и опуская его вниз. Тот послушно опустился на колени и завязал хвост одной рукой, второй дотрагиваясь до члена Ромы и проводя по нему пальцами от основания до головки, оттягивая кожицу назад. Булахов, ничего не стесняясь, сладко простонал, наблюдая за Женей. Мильковский хитро посмотрел наверх, в глаза соло-гитариста, и, облизнувшись, вобрал в рот головку, возбуждающе посасывая её. Булахов улыбнулся, начиная медленно двигать рукой Женину голову навстречу члену, постепенно увеличивая темп. Солист брал в рот максимум половину органа, на большее у него просто не хватало места — у Ромы был огромный. — У Милько как обычно не хватает рта, — усмехнулся Лёша, присаживаясь на корточки вместе с камерой и стараясь запечатлеть каждый момент. Женя помогал себе доставить удовольствие Роме пальцами, лаская крайнюю плоть друга. — В следующий раз вместо него ты тут стоять будешь, — простонал Булахов, скосив глаза на барабанщика. — Поговорим об этом после, — уклонился от ответа Лёша, вставая и отходя в сторону, улыбаясь и фокусируя камеру на блаженном лице Ромы. — Женя, как я люблю, когда ты сосёшь, — сладко простонал Булахов, — Ты делаешь это лучше всех в этом мире! — Я могу принять это как личное оскорбление? — хитро спросил Бочкарёв. — Нет, не можешь, — покачал головой соло-гитарист. Женя же, подняв глаза на Рому, сильно сжал его член губами, улыбаясь и увеличивая темп, понимая, что тот скоро кончит. Через минуту Рома выгнул изящную накаченную спину назад, заставляя Мильковского взять член в рот как можно глубже, обильно кончая внутрь. Солист послушно всё проглотил, после чего вытащил член Булахова изо рта, облизываясь. — Я хочу большего, — ехидно усмехнулся Женя, вставая с колен, подходя к Роме и игриво проводя по его груди пальцами. — Тогда предлагаю продолжить у тебя на кровати, — облизнулся тот, наклоняясь к Жене и мягко накрывая его губы своими. Мильковский ответил на поцелуй, одновременно с этим делая шаг по направлению к спальне. — Я хочу тебя, Мильковский, — прорычал Рома, приподнимая Женю на руки, — Ты, как обычно, дико возбуждаешь, сукин сын! Лёша направился в комнату следом за друзьями, то приближаясь, то отдаляясь от них. — Бери меня как хочешь, — высунул язык солист, — Сегодня я весь твой, Ромочка! — он снова поцеловал Булахова, разжимая его зубы и проводя языком по дёснам и нёбу друга. Тот положил Мильковского на кровать, вставая над ним. — Ну тут уже штатив понадобится, — рассмеялся Лёша, отходя в другой угол спальни и прикрывая возбуждённый орган худи. Его возбуждали Женя и Рома, он это даже не скрывал, но сейчас было не время для того, чтобы показывать это. — Хочешь присоединиться? — хитро улыбнулся Женя, отрываясь от губ Ромы, — Мы непротив, да, Ром? — Булахов кивнул, раздвигая в стороны ноги Мильковского. — Пожалуй, откажусь на сегодня, — покачал головой Бочкарёв, подходя ближе и наводя камеру на анал Жени. — Ром, презерватив и смазка в тумбочке, — простонал Женя, демонстрируя неплохую растяжку, — Быстрее, пожалуйста! Рома кивнул, доставая из тумбочки один презерватив и тюбик смазки. Быстро порвав упаковку зубами, он мгновенно раскатал презерватив на члене и выдавил на пальцы приличное количество смазки. Смазав член, он коснулся пальцами с прохладной приятной мазью анала Мильковского. Тот блаженно простонал, широко улыбнувшись и прикрыв глаза. — Нет, Жень, сегодня я хочу тебя не так, — прорычал Рома, перевернул Женю и, насильно воткнув его в кровать лицом, поставил раком. Мильковский приподнял бёдра и опустил грудь, почти касаясь животом постели, изящно прогибая спину. — Давай, Ром, трахни меня! — мелодично простонал солист, приподняв голову, — Без подготовки, прошу, я не выдержу так долго! Булахов не заставил Женю долго ждать и резко вошёл, придерживая друга за бёдра. Мильковский вскрикнул от наслаждения и толкнулся навстречу Роме. — Дааа, наконец-то! — хрипло простонал он, широко улыбаясь и прикрывая глаза, — Давай, Ромочка, трахни меня так грубо, как никогда раньше! Булахов постепенно ускорялся, продолжая придерживать Женю за бёдра и вдалбливать его в кровать, шлёпая по заднице и входя в друга всё глубже и глубже, слушая его сладкие громкие стоны и наслаждаясь ими. Женя же судорожно цеплялся в простыни, сжимая их в пальцах до побеления костяшек. — Боже, Рома, это как наркотик! — вскрикнул Мильковский, когда Рома коснулся точки высшего удовольствия, — Я готов написать про тебя любовный стих, клянусь! Давай, кончи уже, я хочу это сделать вместе! — он изогнулся и излился первым, оставляя сперму на своём животе и на простынях. Следом за ним, буквально через несколько минут кончил и Рома, звучно простанывая. Он вытащил член и, сняв презерватив, завязал его и отбросил в сторону. — Это… было… классно… — тяжело выдыхая на каждом слоге, произнёс Женя, успевший лечь на спину и теперь смотрящий в потолок — В прочем, как обычно… — Я рад, что тебе понравилось, — облизнулся Рома, ложась рядом с ним и обнимая его. — Снято! — воскликнул Лёша, нажимая кнопку на камере, после чего улыбнулся, откладывая её в сторону, — Я считаю, сегодня был отличный вечер! — Меня бы хватило на второй раз, — хитро улыбнулся Женя, приоткрывая глаза и косясь на Бочкарёва. — С удовольствием повторил бы, — согласился Рома. — Снова снимать? — растерянно спросил барабанщик. — Нет, — покачал головой Булахов, — Идти к нам, — он подмигнул, а Женя недвусмысленно посмотрел на Лёшин стояк. Бочкарёв радостно улыбнулся и направился к кровати, снимая худи, а после ложась рядом с Женей и Ромой, сразу же утопая в их объятиях.***
Это был строжайший секрет, о котором никто не должен был знать. Страшная тайна, которую нельзя было выносить в мир. Об этом знали только трое. И этим троим явно это нравилось. Даже больше, чем просто нравилось. Они любили это. И готовы были заниматься и наслаждаться своей тайной вечно.