⚔⚔⚔
Тихие шаги по коридору и громкие ругательства, отдающие от стен эхом. Сону еле сдерживался, чтобы не долбануть одну из этих самых стен кулаком, чтобы все по кусочкам разнести, но тогда его разнесут дома, ибо мать и отец задолбались выплачивать компенсации на восстановление школы после драк их сына. Он нервно передернул плечами и остановился у одного из окон, всматриваясь в лучи солнца за стеклом. В голове крутилось много мыслей, но самой назойливой была: почему родители отправили его учиться в гребаную интернациональную академию объединённых рас? Сону как чистокровный вампир не желал водиться с людьми, а с оборотнями так тем паче. Но, так как эта академия была единственной и неповторимой во всей Азии, ему пришлось смириться и принять факт того, что теперь в его окружении будут не только вампиры. И первое время все даже в какой-то степени было нормально. Он завел прекрасных друзей в лице заботливого хена Сонхуна и скромного милашки-умняшки Чонвона. Оборотни и люди хоть и окружали его, но в круг общения не лезли, что не могло не радовать. И все было прекрасно. Пока не появился он. Сонхун захотел, наконец, познакомить своих друзей со своим возлюбленным, с которым они встречались уже пять месяцев. Каков был шок Сону, когда к ним подошёл оборотень. Самый настоящий оборотень. Правда, он мало был похож на тех, кого себе представлял Сону. Он не был перекачен, от него не веяло аурой альфа самца и не было высокомерия в тоне. Джейк был очень милым парнем со смешными очками и в цветастом свитере, который «Сонхун-хен подарил, люблю его не могу», и пока Сону думал, про что он говорит: свитер или Сонхуна, к ним подошли ещё двое. И если от первого блондина шли довольно нейтральные вайбы, то второй смотрел на него как-то хищно. И Сону это не понравилось. Далее никто не понял, откуда у младших зародилась такая всепоглощающая ненависть друг к другу, но друзьям то и дело приходилось отдирать их. Они плевались оскорблениями, наносили удары, иногда кусались, и это уже начинало надоедать. Прошёл месяц, отношения Сонхуна и Джейка официально перевалили отметку полгода, а отношения Сону и Ники чуть не дошли до стадии обливания кислотой на химии. Ругань директора пришлось слушать обоим, а потом ещё и дома от родителей отхватили, но даже старшие не могли вразумить в головы своих чад, что в современном мире борьба из-за разновидности рас — глупо и нелепо. Их ненависть была сильнее всех чувств, и это всегда было взаимно. Причём к остальным оборотням и вампирам они относились нейтрально, но по отношению к друг другу… пиши пропало. — Слышь ты, кровосос! — раздумья Сону прерывает до сжавшихся клыков знакомый голос, и он натяжно поворачивается к нарушителю его нервной системы. — Чего тебе, блохастый? — не уступает вампир, и оборотень кулаки в угрозе сжимает. — Проблема ведь реально в твоём гадком языке! — шипит Ники и клацает зубами. — Неа, проблема в твоём недоразвитом мозге, — скучающим тоном отвечает Ким и растягивает губы в улыбке. Ники с рыком подаётся вперед и хватает старшего за горло, впечатывая в подоконник, в то время как Сону ногтями впивается в смуглую кожу на тыльной стороне ладони, раздирая ту в кровь. Рука сильней надавливает на шею, вынуждая вампира упасть на широкий подоконник, и позволяя Ники занять доминирующее положение. — Ты заебал! — утробно рычит блондин. — В следующий раз старайся молчать, и, может, мы перестанем разочаровывать как наших друзей, так и родителей. Сону урывками вдыхает воздух и впервые смотрит испуганно, потому что какого хера он стал сильнее. «Этот мелкий паршивец качается?» – всплывает в мозгу, когда пальцы сильней стискивают горло, что аж плохо становится. Тяжёлый взгляд оборотня и стальной тон заставляют мелко задрожать, и, когда Ники это чувствует, отпускает Кима и отходит на пару шагов, смотря, как жадно раскрываются алые губы, вдыхая сладкий кислород и открывая вид на мелкие клычки. Не желая слушать оскорбления в своей адрес, он покидает брюнета, пока тот приходит в себя. Сону хочет въебать по наглой морде, вцепиться клыками в чужую глотку в отместку и может быть чуток глотнуть его крови, потому что «интересно, она такая же горячая, как и его руки?».🩸🩸🩸
Холодная вода нещадно хлыщет по щекам, но Чонвон все никак не отойдёт. Он был так близко. Он почти прикоснулся к нему, и только от мыслей об этом по телу вампира пробегают мурашки. В голове то и дело всплывает образ прекрасного блондина и его взволнованный взгляд. Джей действительно переживает за него? Чонвон руками сжимает края раковины до маленьких трещин и смотрит на свое отражение в зеркале (спасибо директору школы, который сделал зеркала на заказ, чтобы вампирам так же комфортно было, как и другим). Он привычно пытается внушить себе, что это не влюблённость, что Джей ему вовсе не нравится, но сердце противоречит голосу разума и заходится в бешеном стуке только от мыслей об этом оборотне. Смешно. Откуда у вампира сердце? Чонвону не повезло жить в людском районе, где по большей части жили люди и только изредка можно было встретить вампира или оборотня. Тогда тенденция равенства рас только набирала обороты, но что для детей эти взрослые термины и стремления к миру. Дети жестоки. Детям нравится возвышаться за счёт унижения другого. И Чонвон стал жертвой. Звучит, конечно, нелепо — ребенок чистокровных вампиров стал жертвой людских детей, но это было так. Родители всегда учили маленького Чонвона, что кусать людей в современном мире плохо и что кровь продаётся в магазинах на равне с обычными соками, оттого малыш и никогда не задумывался о подобном. У него никогда и не возникало дикого желания кого-то кусать. Но дети во дворе решили по-иному и каждый раз при виде хрупкого вампиренка нападали на него, со смешками, тыча осиновыми палочками по нежной коже у рёбер, суя вонючий чеснок под нос и причитая при этом: «Монстр». Монстр. Да, он монстр. Ни живой, ни мёртвый. Питающийся кровью. И не заслуживающий любви. Так он и думал каждый раз, когда взгляд неосознанно падал на мужественного блондина, чья сущность по сравнению с ним была живой. У Джея по венам течет кровь, которой Чонвон питается. У Джея горячая и смуглая кожа, в то время как у Чонвона она ледяная и бледная. У Джея в груди бьётся сердце, которое у Чонвона стоит на мертвой точке. И вампир даже не осознает тот факт, что чувствует толчки в левой стороне груди, когда сталкивается взглядом с пронзительно карими глазами оборотня. Он снова склоняется над раковиной и снова обливает себя холодной водой, и именно в этот момент в туалете появляется другой вампир, который безустанно шепчет под нос проклятия. Чонвон голову поворачивает и в немом шоке застывает. — Это Ники? — на грани шепота спрашивает Ян, смотря на фиолетовые следы пальцев на шее друга. — Да, чтоб его блохи загрызли! — злобно шипит Ким, и прикладывает холодные мокрые руки к этим местам. — Напал на меня неожиданно, я даже не успел ничего сделать! Сукин сын! Чонвон с такого взведенного Сону тихо посмеивается и помогает другу с охлаждением синяков. Сону на помощь мило улыбается, как умеет только он, и впервые замечает, что у младшего какое-то отстраненное выражение лица. — Что-то случилось? — хмуря бровки, интересуется он состоянием друга. — Да нет, ничего, — тот робко закусывает губу своими клычками и продолжает охлаждать шею Кима. — Так, а ну, смотря мне в глаза, повтори, — Сону руки Яна перехватывает и заставляет поднять глаза, чтобы видеть настоящие эмоции стеснительного парня, который никогда так сразу и не скажет, что на самом деле его беспокоит. — Н-ничего не с-случилось, — да, Чонвон совсем не умеет врать. Сону раздосадованно цокает и разочаровано на младшего смотрит, а Чонвону становится не по себе, ведь вранье ни к чему хорошему не приведёт — так родители всегда говорят. Под нажимом Кима они покидают школьный туалет и перемещаются на задний двор в одну из беседок, построенных для вампиров, которые не могут долго на солнце находиться. Чонвон колеблется и нервно пальцы перебирает, пока Сону себя ладошкой обмахивает от чрезмерного жара — у него сейчас период особой чувствительности к солнцу. — Я слушаю, — наконец, говорит Ким и внимательно вглядывается в напряжённое тело друга. Чонвон не готов говорить об этом вслух, его одни мысли донимают, плюсом ещё идёт то, что Сону – противник оборотней и раскрываться ему подобно добровольной моральной экзекуции, но Чонвон уже прокололся, а Сону настолько дотошный, что теперь уж точно от него не отстанет. — Кажется…мне нравится… Джей, — с паузами выговаривает младший и поднимает свои котьи глазки. — Чт… — громкий возглас прерывает сиплый вдох и раздраженный выдох. Сону негодует. Почему его друзей тянет на гребаных оборотней, когда вокруг полно прекрасных вампиров, что больше годятся на роль партнёров, нежели эти пародии на волков?! — Так кажется или нравится? — подуспокоившись, спрашивает Ким, приобнимая Чонвона за плечи. — Нравится, — робко проговаривает тот и ожидает тонны порицания со стороны старшего. Сону глубоко дышит и про себя считает до десяти, чтобы ненароком не обидеть и так зашуганного мальчика. Он, конечно, зол и выбор не одобряет, но он прекрасно понимает, что не имеет права указывать Чонвону, в кого можно влюбляться, а в кого нельзя. Да и в конце концов, Джей не самый худший вариант. — Ладно, хорошо, нравится так нравится. Джей мне всегда казался самым адекватным в их компашке, так что, да. Но если бы ты мне сказал имя другого блондина, тут бы съел тебя! — вытягивая на весёлую ноту диалог, говорит Сону и своего добивается — кошачьи глазки младшего становятся ещё уже, а губы расплываются в улыбке, обнажающей острые клыки. — Будь это он, я бы под страхом смерти тебе не сказал, — вторит ему друг, и оба заходятся в смехе. Чонвон чувствует себя гораздо лучше. Оказывается, делиться своими проблемами с другом очень даже полезно, и он искренне рад, что у него есть Сону, который, даже несмотря на свою ненависть к противоположной расе, принял его выбор и не оттолкнул. — Ну и что делать будешь? — подперев подбородок и хитро прищурив глаза, интересуется Ким. — В смысле? — Ну как завоёвывать твоего Джейкоба будем, Белла? — Чонвон на подобное сравнение отвешивает другу подзатыльник. — Больнооо! А вообще заметь какие неинтересные и типичные у оборотней имена: Джейкоб, Джейк, Джей, — Сону в своей манере морщит носик, на что получает заливистый смех Яна. — Есть ещё Ники, — мстит Чонвон и теперь он получает по голове от взъяренного старшего, которого коробить начинает от одного только имени. — Так что делать будешь? — возвращается к насущному Сону. — Ничего, — пожимает плечами Чонвон и на непонимающий взгляд друга продолжает. — Мне достаточно просто наблюдать за ним. — Нет, так не пойдёт! Ты должен хотя бы попытаться! — возникает тот. — Я не могу, — Чонвон поджимает ноги под себя, как любит чаще всего сидеть, и удрученно кладет подбородок на колени. — Почему же? Чонвон не знает, готов ли раскрыться перед другом полностью. Рассказать о пережитом в детстве, снова погрузиться в те болезненные воспоминания. Но Сону сидит рядом и терпеливо ждет ответа друга. И Чонвон рассказывает. Все с самого начала и до конца. Иногда на глаза наворачиваются слезы, но он быстро их стирает. Сону кулаки с силой сжимает, жалея, что не познакомился с мальчишкой ещё в те годы, чтобы огородить от этих воспоминаний. Но прошлое не вернуть. — Чонвон, мы не монстры! Мы такие же, как и все, может, чуток особенней, но не суть важно! Не надо думать, что Джей чем-то лучше тебя, только потому что он другой расы. Как говорит мама, не важно к какой расе относится человек, главное что он из себя представляет, а ты самый чудесный, самый живой среди нас. Ты красивый, умный, жизнерадостный, и я перегрызу этому оборотню глотку, если он, не дай Мефистофель, обидит тебя. — А сам-то? Не хочешь послушать мать и присмотреться к Ники? — надув губки, говорит Чонвон и получает в ответ закатанные глаза. — Ники — исключение из всех правил, да и человек он говно, тут нечего высматривать! Сону снова взводится с полуоборота и кажется готов крушить все в радиусе метра (кроме Чонвона). Младший эту опасность чувствует и теснее прижимается к Киму, обнимая за талию и улыбаясь до своих волшебных ямочек. Сону щёлкает по носику бусинке и подхватывает заливистый смех младшего. — А что касается твоего ненаглядного, слушай…🗡🗡🗡
Рык. Удар. Снесенное дерево. Порицающий взгляд Джея. — Это уже четвёртое дерево за неделю, а сегодня только вторник. — устало вздыхает старший и игнорирует уничтожающий взгляд японца. — Как же бесит это…это…аррр у меня уже даже подходящие слова закончились, чтобы описать всю сущность этого невыносимого вампира! — Ники топает к следующему дереву и Джей реально начинает волноваться за местную рощу, что грозит превратиться в поляну от рук младшего. — Всё ещё не понимаю откуда эта ненависть. Вы хоть бы попытались нормально пообщаться, может он на самом деле хороший. Друзья у него по крайней мере довольно миролюбивые и милые. — последнее слово он шепчет еле слышно, но волчий слух улавливает и это. — Друзья? Или один конкретный друг? — Ники оставляет несчастное дерево в покое и хитро ухмыляется на поползший по щекам старшего румянец. — О чем ты? — тот принимает максимально отстраненный вид — совсем не палится. — Ну вряд ли ты мог такое сказать про Сонхун-хена, ледяного принца всея школы и бойфренда нашего друга. — язвительно выдает Нишимура, на что Джей лишь язык свой прикусывает. — Ладно, ты меня раскусил. Да, мне нравится Чонвон, но это ничего не значит, окей? — Почему это? — Потому что он меня боится. Каждый раз шугается и сбегает. — настроение старшего поникает, а Ники фырчит, как если бы он был сейчас в волчьем обличии. — Может это потому что он такой же недалекий как ты, и даже мысли не допускает, что чувства могут быть взаимны? — Эй, Чонвон умный парень, он вообще один из главных отличников нашей школы, так что не недооценивай его! — обиженно тараторит старший, будто оскорбили его, а не Яна. — Да никто не обижал твоего вампиренка! Просто почему бы тебе не признаться? — Ники садится рядом с Джеем на траву и тут же получает тычок в плечо. — Сначала в своих проблемах разберись, прежде чем в мои лезть! — подмечает тот. — Ох, хен, у моих проблем только одно решение — убийство. А вот кого кем, уже вопрос хороший. — улыбается младший и получает очередной толчок от Джея, который весёлый настрой друга не разделяет.💌💌💌
Никто из учеников никогда не понимал, зачем в школе сделали тайные углы, хорошо скрытые от посторонних глаз, будто предназначенные для секретных переговоров. Сонхун тоже не до конца понимал, чем руководствовался архитектор при планировании этого здания, но использовал эти углы для собственных целей. Таких как зажимание своего парня и долгие тягучие поцелуи. Джейка такое положение ни разу не смущало, он лишь крепче хватался за чужие плечи и вторгался в дразняще приоткрытый рот, языком обводя острые клыки, на которые у него выработался фетиш. Пальцы Сонхуна путались в отросшей шевелюре младшего, пока губы настойчиво терзали другие. Остриё клыков царапают внутреннюю сторону пухлой губы оборотня, и Сонхун в прямом смысле присасывается к губам напротив, сходя с ума от любимого вкуса и крышесносного поцелуя. Он сильней вжимает того в холодную поверхность стены, но Джейк холод вообще не ощущает, распаленный столь страстным бойфрендом. — Это тебя так эти двое взбесили? — в перерыве между поцелуями спрашивает младший, жмурясь от неприятной боли в нижней губе. — Не представляешь как! — Сонхун жёстче впивается в итак уже растерзанные губы Джейка, языком зализывая нанесенные раны. Его руки начинают опускаться по телу оборотня ниже, пока не останавливаются на подтянутых ягодицах скрытых как тканью штанов, так и свитером, что больше него на несколько размеров. Он притягивает его к себе, соприкасаясь ширинками и ловит стон в поцелуй, мокро облизывая контур покрасневших губ. — Настолько, что хочу взять тебя прямо тут! — практически рычит вампир и зрачок его неестественно заволакивает всю радужку. Джейк от таких откровенностей вспыхивает как свечка и смущённо отводит взгляд. Он никогда не отказывал своему парню в близости, но делать такое в стенах школы…к такому он пока точно не готов. Но больше всего Джейк не готов расстраивать своего хена, которого любит больше жизни, поэтому сейчас он мечется между двух огней, уже почти склоняясь к порочному, как слышит бархатный смех Пака. — Всё нормально. Я не принуждаю и не заставляю, любовь моя. — он нежно целует того в лоб и крепко обнимает. — Но ты же знаешь, что ради тебя я готов пойти на всё, жизнь моя. — мычит в бледную шею Джейк и чувствует ещё одно прикосновение губ уже к виску.