сказки.

[дайте танк(!) - сказки] — т-тюльпанов, неужели вы считаете, что все, как вы изволили выразиться «сказки», лишь нелепые небылицы? ну, тогда, как вы объясните, то, что их п-постоянно передают из уст в уста? по-вашему мнению, народ настолько одичал и оглупел в своих трудовых б-буднях, что свято уверовал в пустые байки о каких-то русалках, леших и домовых? – голос у эраста петровича тихий, размеренный, не скажешь даже, что о глупостях таких спрашивает, – лениво думается тюльпанову. он болтает ногами, как первокурсник, прикусывает кончик пера и наклоняет голову к правому плечу. он не хотел идти на это дополнительное занятие, но маменька прислала письмо со словами о том, что он обязан исправить «гусыню», что у него было за последнюю работу. анисий маменьку любит, расстраивать не хочет, вот и пошёл в этому извергу. думал, что заклятьям новым обучаться будут, что он приедет потом домой и соньку удивит. а что в итоге? эраст петрович ерунду спрашивает какую-то. и зачем ему это? – ну, так что, анисий п-питиримович, что скажете? тюльпанов размеренно поднял взгляд на преподавателя и громко обранил: – да, эраст петрович, я думаю, что сказки это глупость, три года обучения здесь меня не убедили в обратном, и вам не под силу. /// уроки у фандорина были на удивление интересными. он точно знал, о чем говорил, говорил с толком, рассказывал увлекательно, активно жестикулируя, но не перебарщивая. тюльпанову нравилось. он готов был отсупиться от своих слов. но было одно но. этим но была гордость, которой в его тщедушном тельце было в достатке и фантазия, подкидывающая улыхмыляющегося эраста петровича, язвительно говорящего про переменчивость мнения у юного поколения. – что же, анисий, вы з-знаете про волчьи ягоды? – фандорин по-кошачьи проходится по кабинету, мимо полок и шкафов в различными книгами и склянками. что в них тюльпанов даже не вызовется сказать. содержимое привлекательно переливается в лучах солнца, отбрасывая блики на стены и окружающие предметы. анисий мнется. по правде говоря, он не помнил почти что ничего, пускай и любил уроки травоведения у господина масы. – их нельзя нюхать, а то отвалится нос, – тюльпанов позорно краснеет и отводит взгляд. в голову пришла только эта мысль. – я поражен вашими глубокими п-познаниями, тюльпанов, – фандорин с непроницаемым выражением лица и выгнутой бровью протягивает отчаяно смущающемуся ученику толстую книгу с забавной закладкой ввиде цветка с огромной надписью "ТРАВОЛОГИЯ ДЛЯ МЛАДШЕКУРСНИКОВ", – прочтите вот это к следующему занятию и хорошенько подумайте. как следует подумайте, как полагается, молча. к чему он это сказал анисий так и не понял, однако, принял к сведению. /// тюльпанов зябко ежится, – в Чернильном Лесу холодно и сыро, один он бы сюда ни за что не пошел. – такие мрачнные края в округе имеются, страх берет. угрюмые краски заполоняют все, анисий питиримович, – голос фандорина ледянеет, в нем появляются стальные нотки. эта тема его беспокоит, не по-детски волнует эта ситуация. его, как могущественного волшебника, попросят выяснить, что случилось, почему твари темные из мира полуночного к людям на землю выходят, жизни портят. – эраст петрович, а вы верите, что это темный волшебник? это разве не росказни? он и правда существует? – я тоже не верил, пока не подрос, – сожаление в этих словах льет через край, под своей толщью погребает невысказанные мысли и чувства. у фандорина с юностью какая-то история болезненная связана, анисий слышал что-то про невесту, но не вдавался в подробности, не лез в чужую жизнь, давя в себе любопытство, как букашку носком сапога, и запрещал другим распускать гадкие слухи про волшебника. эраст в мгновение ока напрягается, цапает длинными пальцами за локоть и тянет на себя, обеспокоенно выдыхая: – здесь небезопасно. /// анисий, кажется, забывает все, о чем ему так долго толкует фандорин, как только он выходит из кабинета, иначе, как объяснить, что он, повинуясь нелепому детскому порыву вызывает пиковую даму? – тюльпанов, вы что здесь устроили? он тушит холодными пальцами свечи, не обращая внимания на протестующих учеников, устроивших весь ритуал призыва. – свечи не стоило жечь, – голос суров и неприклонен, его обладатель оглядывает все помещение, отмечая заколоченные оконные рамы и завешенные потертыми тряпицами все зеркала. – по полу стучи, чтобы не пришла! анисий дергается от резкого выкрика мальчишки с младшего курса, что рядом стоял. он, будто в замедленной съемке наблюдает затем, как на деревянный пол с характерным стуком падает нож. до рассвета осталось всего полчаса, а тюльпанов скукоживается и понимает, что его очевидно ждет хорошая взбучка. /// – ох, т-тюльпанов, т-тюльпанов, что же мне с вами делать? – фандорин перебирает мраморными пальцами знаменитые четки из нефрита, – вы совершенно не верите в то, что изучаете, то, чем вам по всем пунктам следовало бы увлекаться. – эраст петрович, вы мне, вероятно не поверите, – тюльпанов говорит быстро, взгляд отводит стремительно, фандорин говорил, что такого делать ни за что и никогда нельзя, но кто же помнит его наставления? – мои родители не волшебники и совсем не верят в магию. мне с детства говорили, что это все глупости и несуразица. взгляд учителя теплеет, он улыбается одними уголками губ и еле слышно ронят: – з-запомните, анисий, родителям свойственно п-путать правду и ложь