carry me anew

      Когда сбрасываешь с себя оковы привычных обязанностей, сложно избежать чувство всепоглощающей пустоты. Даже придумать сложно, что бы поделать, если обязанности эти заполняли каждый твой день от зари до зари.       И сейчас, инсценировав свою смерть, Моракс… нет, Чжун Ли чувствовал себя не к месту в этом мире, который он считал домом практически четыре тысячи лет. Внезапно, у него нет какой-либо работы, занятия, даже нет сбережений и дома. В Ли Юэ он словно незнакомец, впервые пришедший в город за новой жизнью; каждая стена города отзывалась холодом, а каждый человек — отрешенностью.       Чжун Ли больше не чувствовал ответственность за них, он чувствовал лишь то, что он сам один из них.       Адепт чувствовал присутствие Путешественницы рядом с собой — та, отчего-то не ушла до сих пор, хотя разговор их закончился пять минут назад, а составила приятную молчаливую компанию, пытаясь разглядеть в горизонте то, что видел уже-не-Архонт.       А видел тот Ли Юэ будто бы впервые. Солнце, ласкающее город, казалось вновь столь молодым, как тогда, в его молодости. Моря, что казались ему крошечными во время его божественности, потому что мог пересечь их в два счёта, теперь были нескончаемыми океанами. Горы стали необозримо высоки — и Чжун Ли не хотелось даже прикидывать сколько придется теперь карабкаться на вершины, чтобы полюбоваться видом.       Древний лорд чувствовал свою непринадлежность к этому миру всеми фибрами души, будто бы его место на самом деле — быть погребенным в гробнице, будто бы его время давным-давно ушло. Лицо Чжун Ли беспристрастно, но в душе будто оторвали огромный кусок того, чем он являлся — хранителем и покровителем Ли Юэ.       И, Люмин — чужестранка из неизведанных миров, лишенная божественного благословления, не раз обманутая и не раз поверженная, но раз за разом упорно встающая на ноги — раз за разом сжимающая меч в тонких руках, кладет ладошку грозному древнему Богу Войны и Контрактов на макушку и гладит. Говорит, мягко, нежно и совершенно искренне:       — Ты хорошо постарался.       Пальцы её аккуратно зарываются в локонах его волос, фамильярно, будто перед ней простой парниша из деревни.       — Ты заслужил отдых.       Барбатос как-то посмеялся на заверения Гео Архонта, что Боги не могут плакать, как бы тяжелы их потери, ноши не были. Что это привилегия, позволенная лишь смертным.       Поэтому он не сразу осознает, что течет по его щекам. Вот так просто. Из-за нескольких слов малознакомого, смертного и совсем ещё юного человека, что за столь короткий срок смог перевернуть Тейват с ног на голову.       Но Чжун Ли решил и не пытается их, накопившиеся за тысячелетия, остановить, ведь теперь он может себе позволить эту слабость.       С каждой слезой и с каждым мягким поглаживанием по его голове, сердце его училось биться заново, под чутким и мягким руководством Люмин.