Глава 1
Ну вот, мне снова нечего обуть. Если вам лень стирать кеды сегодня, лучше подумайте о том, что вы наденете завтра. Ничего не поделаешь, видно сама судьба не хочет, чтобы я писал контрольную по испанскому. Мы ничего не знаем о ком-то, пока нас с ним не познакомят. Верно? Я расскажу вам свою историю, а вы уже решите, во что верить. Повторю. Не «чему» верить, а «во что» верить. Я был сторонником разных религиозных взглядов, но мой рассказ будет совершенно не об этом. Это меньшее, о чём я бы хотел поведать.Lørdag. 23:34 Oslo. Norge
— О, чёрт возьми! Дети, перестаньте бегать по дому. Эшлин, уложи их спать! — возмущённо кричал папа, переключая каналы. Наш отец не отличался особой заботой, либо же излишней сентиментальностью. Он считал, что в этом мире ничего не бывает бесплатно, наверное, поэтому у него никогда не было денег. Ричард Эванс. Владелец продуктового магазина на улице Vahls gate. Не скажу, что данная деятельность приносила огромную прибыль, но моя мама не жаловалась, в отличие от отца. Каждый раз, когда родители приходили домой после тяжёлого рабочего дня, мы все садились ужинать. Чаще всего трапеза заканчивалась очередной ссорой. Родители не слышали и не хотели слышать друг друга. Сегодня суббота, а значит завтра мы отправимся в церковь. Я не понимал, зачем мы туда ходим, мне никто никогда не рассказывал о Боге, да я и не уверен, что мои родители сами хоть что-то знали о Нём. Зачем они каждую неделю отправлялись в «дом Божий»? Они бы и сами не ответили на этот вопрос. На самом деле я уверен, что среди ваших знакомых есть те, кто, посещая подобные заведения, не до конца понимают, зачем они вообще туда ходят. — Не догонишь, не догонишь! — кричала Камила, сбегая вниз по лестнице. В семье нас было двое детей. Я — Юнас Эванс. Кареглазый, тринадцатилетний мальчишка, который хотел всё знать. Моя младшая сестра, десятилетняя Камила Эванс. До жути весёлое и жизнерадостное создание. Уже тогда она мечтала жить в Великобритании, именно поэтому три раза в неделю ходила на занятия по английскому языку. Если бы она только знала… Ладно, давайте обо всём по порядку. — Эшлин! Это невыносимо! Наши дети разносят гостиную, а ты и ухом не ведёшь! Эшлин! — отец швырнул пульт в сторону и направился к лестнице, — Юнас, Камила, марш спать! — Ну, папаааааа! — жалобно протянула сестрёнка, — ещё пять минуточек. — Никаких пяти минут, отправляйся в свою комнату. Юнас, тебя это тоже касается. Нам всем завтра рано вставать. Камила обиженно надула губки и побрела в спальню. Я остался неподвижно стоять на том же месте. — Тебе особое приглашение? — раздражённо произнёс папа. — Зачем мы туда ходим? — Что? — Зачем мы каждое воскресенье ходим в церковь, если ты не хочешь рано вставать? — мне показалось, что на лице отца промелькнула едва заметная улыбка. Я думал, что сейчас он поведает мне о Творце, о смысле жизни, что нас ждёт улекательнейшая беседа, но вместо этого он направился к стеллажу с книгами. Перебирая одну за другой, он вытащил потрёпанную книжонку, которая буквально рассыпалась в руках. — Иди сюда. Я подошёл к отцу, не совсем понимая, что происходит. — Держи. Я бросил недоумённый взгляд на этот толстый пылесборник, на котором, почти полностью стёршимися буквами было написано «Библия». — Что это? — поинтересовался я, почесав затылок. — Библия, — обрывисто ответил отец, сунул мне книгу и толкнул по направлению к лестнице. Я медленно побрёл в комнату, не понимая, что за сомнительную писанину мне подсунули. Уже в комнате я сел на кровать, включил свет и открыл первую страницу. «1.1 В начале сотворил Бог небо и землю».Søndag.3:48
Я мало что понимал из прочтённого мной. Закрыв книгу, я ещё долго не мог уснуть. Мысли в моей голове сменяли одна другую. «Зачем надо было есть это яблоко? Сказали нельзя, значит нельзя. Деревьев им что ли было мало? Ну, Змей вообще отмочил, конечно». Я был ребёнком, и воспринимал это всё с долей скептицизма и детской наивности.Søndag. 7:00
— Юнас, просыпайся. Юнас, пора вставать. Опять допоздна читал комиксы? — нежным голосом говорила мама, поглаживая меня по голове. Я очень сильно любил свою маму. Она была так добра и заботлива. С ней у меня связаны только хорошие воспоминания. Она подняла с пола раскрытую книгу. — Мам, почему Бог не дал Адаму и Еве знания о добре и зле? Если б Он сделал это, то они не съели бы эти дурацкие яблоки, и мы сейчас сидели в Раю, кушая фрукты и ни о чём не думая. И уж точно бы не вставали в такую рань! — Вот сегодня ты и задашь все эти вопросы святому отцу.Søndag. 9:00
Как только мы вошли в церковь, я сразу же обратил внимание на огромный крест, на котором был распят человек. Я дёрнул маму за рукав и шёпотом спросил: «А кто это? Я в Библии такого не видел». Мама наклонилась ко мне и тихонько прошептала: «Но ты же не до конца прочитал. До самого главного-то ты и не дошёл». После того как всё закончилось, к моим родителям стали подходить знакомые, спрашивая про нашу с Камилой учёбу и дела в магазине. Я увидел, как к священнику подходят люди и что-то спрашивают. Мной овладел страх, но любопытство взяло верх, и я тоже подошёл к нему. — Кто это такой? И почему он прибит гвоздями? — спросил я, указывая на огромный крест. Не судите меня за мои резкие высказывания. Я ребёнок, у которого было много вопросов и почти ни одного ответа. — Это Иисус Христос, — мягко произнёс священник, глядя на то место, куда я указываю. Он рассказал мне о том, кто это и что с ним стало. Поведал о том, как Иисус призывал людей уверовать в Бога, идти прямым путём и не уклоняться от него. — Но если Бог его так любил, почему он позволил безвинному умереть за грехи виновных? — Он любит нас как своих детей и прощает нам прегрешения. Я вышел из церкви с чувством неудовлетворённости. Я так ничего и не понял. Зачем Иисус умер за наши грехи, если Бог всё равно простит нас? И за чьи грехи он умер? За грехи всех или только тех, кто жил в его время?«Еще подобно оно сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нём идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то».
Прошло ровно пять лет с того момента, как я начал изучать религию. Я находил ответы на все свои вопросы. Жизнь как будто перестала быть бессмысленной, всё стало таким ясным. Кроме одного…