ropes and fangs

Острые львиные зубы щёлкают в опасной близости с рукой, и Маллеус вскидывает её выше, с жарким любопытством щуря изумрудные глаза; улыбается, обнажая клыки из-за тяги впиться в плечо самодовольного звериного принца. Это их взаимная игра. Острое соперничество, граничащее с жаждой крови и превосходства, желание показать своё место в негласной иерархии. Но диких зверей всегда лучше держать на привязи. Бежевый джут, обвивший причудливыми узлами руки Леоны, подходил для этого как никогда кстати. Пожалуй, в этом образе не хватало парочки важных деталей — вроде ошейника или намордника, которые сдерживали бы излишнюю и неподатливую агрессию Леоны с его обещаниями прогрызть глотку. Но честные уши, встрепенувшиеся после того, как Маллеус со смешком прижал ладонь к перевязанному бедру, быстро растворяли жестокие мысли в голове. В конце концов, он же не живодёр. Ведь что может быть ещё более жестоким, чем дикий и своенравный лев, скованный, сцепленный и лишённый свободы? Леона демонстрирует острое недовольство животным оскалом, но огонь в его травянистых, словно прибрежное полотно озёрной саванны, глазах говорит о заинтересованности. «Покажи, что можешь. И, возможно, я сам снизойду до тебя». Любимая и взаимная игра, борьба за первенство в которой заканчивается болезненными укусами на плечах Маллеуса и исцарапанной драконьими когтями спиной Леоны. Зуб за зуб. Кровь за кровь. Леона обещает вырвать рога Маллеуса и повесить их на стену в своей спальне, но Маллеус только качает головой, мстительно сжимая у основания извивающийся от злобы — и возбуждения — хвост когтистыми пальцами. Когти острые. Леона это запоминает, когда Маллеус ведёт указательным пальцем по обнажённому месту на животе, не прикрытому задравшейся рубашкой. В таких местах у зверей по-особенному уязвимая кожа. Если укусить Леону чуть ниже пупка, но слегка выше паха, то он издаст нечеловеческий и пробивающий до мурашек рык. Любопытство, затапливающее мучительным пламенем радужку, выдаёт в Маллеусе странного исследователя. Ему нравится медленно расстёгивать подёрнутый охрой форменный жакет Леоны, слыша фырчанье и рычащее «хватит играться». Он вслушивается в бесконечные проклятья над своей головой, когда мажет непростительно длинным языком по открытой шее. Чтобы добраться до загривка и укусить, нужно жёстко оттянуть завивающиеся от влаги и жара пряди. Леона не простит следов на коже, отомстит с большей жестокостью чуточку позже, но любопытство Маллеуса сильнее. Как и желание запятнать, как и желание тягать за чувствительный хвост, чтобы впоследствии услышать долгожданный скулёж. Леона будет ненавидеть его за это с большим жаром. Маллеус будет отвечать ему взаимностью. В конце концов, верёвки — отличный способ дрессировки непослушных и непокорных львиных принцев. Даже если в одночасье эти верёвки могут сцепить твои собственные руки, пока в шею вгрызается озлобленный до дрожи зверь. В этих моментах было необъяснимое, извращённое и обжигающее удовольствие. И этим грязным секретом не хотелось бы с кем-то делиться.