Глупый, глупый Сань Лэ.

      Волны удушья накатывали одна за другой, но, даже когда глаза налились кровью, а ключицы страшно затрещали, он оставался в сознании. Но вдруг по какой-то причине петля ослабла, а тело Се Ляня упало на пол. Но кто-то (что-то?) мягко взял его голову и прижал к себе.       — Глупый, глупый Сань Лэ.       Чужая рука медленно поглаживала длинные волосы, изредка оттягивая пряди. Сердце Се Ляня бешено колотилось в страхе, в глазах двоилось из-за головокружения, тело пробивала дрожь. Он не хотел сейчас видеть эту сумасшедшую маску скорби и радости, особенно сейчас. В таком ничтожном и ужасном состоянии он сам не заметил, как язык повернулся поливать оскорблениями эти траурные одежды, эти огромные рукава...       — Сань Лэ, что за гнусные слова вылетают из твоих уст? Где ж ты такого наслушался? — получив в ответ лишь сбивчивое дыхание, Безликий Бай продолжил уже шёпотом: — Чем же я заслужил такое?       Его рука на миг надавила сильнее на голову, так, что тело Се Ляня пробила судорога. Но тут же смягчилась и продолжила поглаживать волосы.       — Тебя сегодня... нет, уже очень давно бросили все. Один, второй... Теперь даже они. Разве я тебя когда-то бросал?       Ногти на руках Се Ляня впились в ладонь, но тут в голове что-то перевернулось. Ведь и правда.       Он, Белое Бедствие, и правда всегда был рядом. Просто нужен другой подход. Терять уже нечего, так ведь?       Се Лянь медленно поднялся на колени, — сломанные ключицы сейчас его волновали меньше всего. Глаза, всё ещё дрожа от остатков страха перед этим существом, бегали от одной половины маски к другой.       — Сань Лэ, тебе нравится маска? — лица Безликого, конечно же, видно не было, но в его интонации чувствовалась удовлетворенная улыбка.       Се Лянь не ответил. Да и что тут ответить: конечно нет.       Мертвенно-бледная рука потянулась к щеке, убирая волосы назад. Через момент вторая маска скорби и радости плотно сидела на лице, а призрак, резко и счастливо посмеиваясь, поглаживал по спине такого похожего на него самого человека.