Afhe

В коридоре передо мной стоят люди, кого я не ожидала увидеть ещë несколько месяцев. Мама и папа. Они стояли и разговаривали с родителями Зейна. Они обнимались и восхищались домом, в котором, оказывается был ремонт. Спускаюсь по лестнице медленными шажками. Вижу, как мама замечает меня. На еë глаза наворачиваются слëзы, даже из далека это было видно. Папа, что улыбался всë это время, перестал делать это. Он поджал губы и отвернулся, не смотря на меня. Сжимаю руки в кулаки, видя, как Триша с Ясером недоумевают от действий моих родителей. - Привет, мам, пап, - подхожу к ним ближе, обнимая себя за талию. - Моя малышка, - мама налетает на меня с объятиями. От резкого движения воздух выбивается из лëгких. Папа обнимает нас, и я вижу, как одинокая слеза скатывается по его щеке. - Я по вам скучала, - натягиваю улыбку. - А мы то как! - отхожу от них, обнимая саму себя. Мистер и миссис Малик стоят и не могут понять, что происходит. - Давайте пройдëм за стол, - раскрыв руки в стороны Триша берëт сестру за руку и ведëт маму на кухню. Мистер Малик и папа пожав руки уходят за ними. Зейн, что вышел на голоса, упирался спиной в стенку, ожидая меня. - Ты идëшь? - Я как-то не очень хочу, - отворачиваю голову, надеясь скрыться от глаз, что могут прочитать все эмоции за один миг. - Я волнуюсь за тебя, Аделаида. - Нет для этого причин, Зейн. - Даже Джиджи сказала, что ты слишком худая. Ты же помнишь, что можешь мне всë рассказать? - лицо парня стало печальным. Нет, нет, нет, я хочу, чтоб он улыбался. - Как у вас с Джиджи? - пытаюсь перевести тему разговора. Парень разочарованно качает головой, но рассказывает : - Я счастлив. Особенно рядом с ней. - Дети, кушать! - из кухни послышался голос. Тяжело выдыхаю и всë таки иду в сторону кухни. За мной послышались шаги. Зейн тоже пошëл за мной. После позднего ужина, родители попросили поговорить. Противостоять им прихотям я не могу, поэтому провожаю их в мою комнату в этом доме. Папе понравились гирлянды и пушистые подушки. - Аделаида, ты вновь делаешь это? - садясь на кровать сказала мама. Они с папой сели на кровать, а я на стул. - О чëм ты? - Ты похожа на призрака, Аделаида, - папа обнял маму за плечи, в поддерживающем движении. - Вам кажется. - Ты уже лежала в больнице, ты опять хочешь туда?! - повысила голос мама. - Нет, - качаю головой, надеясь, что мы не будем сильно ругаться из-за того, как я выгляжу. - Ты кушала, Адела? - Да, я перед вами ела. - Ты съела ложку картошки, всё. - Мам... - Что мам! Что? Ты убиваешь себя, разве ты не понимаешь! - громко крикнула она и встала на ноги. - Моë тело! Моë дело! Всë что хочу, то и буду с ним делать! - подрываюсь с места. - Тебе нет ещë восемнадцати, я отвечаю за тебя! - Вы давно перестали это делать! Почему именно сейчас ты подумала об этом, когда стало слишком поздно. Я не буду есть мама, как ты не понимаешь! Вы не понимаете меня! Я не могу. - Ты можешь начать есть и всë наладится . - Нет! Этого не будет. Я буду есть и ненавидеть себя ещë больше, и в этот раз я точно покончу с собой. И вина будет лежать на тебе! - агрессивно тыкаю в неë указательным пальцем. Мама ахает, а слëзы текут по еë щекам. - Аделаида, не доводи мать! - гаркнул отец. - Знаете что? - подхожу к шкафу и достаю тëплую кофту, надеваю еë на себя и ищу куртку. Вспоминаю, что она висит в прихожей. - Я ухожу. - Куда ты собралась?! - Подальше от вас! - не оборачиваясь выбегаю из комнаты, точно так же спускаясь по лестнице. Родители спускаются вниз, а на крики сбежались все Малики. Надеваю куртку и шарф, сапоги и открываю входную дверь. - Адела, куда ты? - за спиной спросил Зейн. - Там мороз. - Мне нужно побыть одной, - не оборачиваясь закрываю за собой дверь и со всех ног бегу в ближайший парк. Слëзы текут по моим щекам, обжигая. Руки замëрзли, так же как и лицо. Я уже не знаю сколько сижу здесь, но точно больше часа. В мою голову лезут плохие мысли. Всë окутано снегом. Все лавочки, каждая веточка дерева. Это красиво, но не когда ты сидишь в такой мороз на лавочке в почти двенадцать часов ночи совсем одна. Меня никто не ринулся искать, а я уже чувствую, что в любой момент глаза закроются и я просто засну здесь, как бедный бомж. Денег с собой у меня не много, даже на кружку чая не хватит. - Дурочка! Тебе ещë детей рожать! - передо мной встало двое парней. Один из них осветил меня фонариком в лицо, от чего мне приходилось жмуриться, дабы разглядеть кто со мной разговаривает. Меня за подмышки поднимают на ноги и обнимают. Чувствую такой уже знакомый аромат булочек и яблок. Прижимаюсь к парню сильнее, мне хотелось найти тëплое местечко в таких, уже родных, объятиях. - Адела... - слышу знакомый голос. - Мы все так волновались. Весь город обошли. Поворачиваю голову в сторону Зейна. Тот с грустью в глазах смотрел на меня, но ничего не спрашивал. - Пойдëмте ко мне домой, дом полностью в нашем распоряжении, - Гарри подхватывает меня на руки, от чего я ойкаю. Не прошу поставить себя на землю, мне так уютно в его объятиях. Так до самого дома я плакала на руках у Гарри. Кажется я становлюсь тряпкой рядом с ним, а может я просто от всего устала. У меня больше нет сил. В прихожей парни снимают с меня верхнюю одежду и снимают обувь. Я чувствую себя овощем, сил сделать что-то самой нет. Ленивая задница. Злюсь на саму себя. Парни повели мне в комнату Гарри. Там он усадил меня на кровать, а затем пошëл к шкафу, доставая от туда штаны и футболку. Зейн обнимал меня за плечи одной рукой, а другой гладил тыльную сторону ладони в успокаивающем движении. - Всë будет хорошо, милая, - чувствую как меня чмокают в волосы ,и я закрываю глаза, облокачиваясь затылком в плечо парня. Гарри подходит ко мне и отдаëт свои вещи, они с Зейном выходят из комнаты давая мне одеться. Снимаю с себя уже мокрые штаны и надеваю штаны парня. Пришлось туго затянуть, ведь они были мне слишком большие в талии, да и висели они на мне. Футболка была огромна для меня. Но она пахла Гарри, и мне не хотелось надевать свою. Медленно открываю дверь и иду на голоса. Парни сидели в гостиной что-то яро обсуждая, а когда увидели меня, то замолчали. Не думала, что Рождество я буду проводить в таком состоянии. - Как ты себя чувствуешь, милая? - Зейн подорвался с места и обнял меня. Обнимаю его в ответ, и я могла через плечо смотреть на Гарри. Он почему-то был нахмурен, а глаза его смотрели только в одно место. Мои руки. До меня только сейчас дошло, что все мои порезы, ожоги, шрамы сейчас видны . Пытаюсь убрать руки, но Зейн не даëт мне этого сделать. - Ты думаешь я не заметил их за всë это время? - прошептал он. Гарри сжал челюсть отворачиваясь и зажмуриваясь. - Ты должна была рассказать, - хрипло сказала кудрявый. Тяжело выдыхаю, всë же освобождаясь от объятий кареглазого. Сажусь рядом с Гарри и смотрю на свои изуродованные руки. - О чëм рассказывать, Гарри. Да и нужно вам это было... - смотрю в окно, где падает снег. Тëмное небо, ни одной звезды. - Конечно нужно, что еще с тобой происходит, Аделаида? - Зейн сел рядом со мной по левую сторону. - О чëм ты не рассказываешь? У меня есть два выбора. Солгать, что всë просто прекрасно, но не убедить их в этом или рассказать им всë, что со мной происходит и происходило. Я выбираю один из лучших вариантов. - У меня рпп. Расстройство пищевого поведения и селфхарм. Также суицидальные наклонности. Это происходит со мной с восьмого класса. Думаю, ты помнишь меня маленькую. Я была такой пухлой уже в пятилетнем возрасте, - шмыгаю носом и погружаюсь в воспоминания. - Надо мной начали издеваться и смеяться, ведь я была толстушкой, так еще и с высыпаниями. И...я так устала от всего , что решила сесть на диету. Начиналось всë с правильного питания, затем счëтом калорий. Калораж постепенно стал уменьшаться и так дошло до того, что я перестала есть. - Но невозможно же не есть, - Зейн смотрел на меня своими грустными глазами. Через слëзы улыбаюсь и слегка сжимаюсь, пытаясь спрятаться. Не думала, что будет так тяжело рассказывать об этом, ведь они могли начать избегать меня, называть психически нездоровой девушкой. - Я очень сильно похудела, я была довольная этим. Но... Я не смогла остановиться. Моя цель становилась всë больше и больше, не было границ. Мама и папа поздно заметили это, а когда заметили ,то... Меня положили в психиатрическую больницу. Они думали, что этим помогут. Да, я начала есть, но так же быстро перестала. Затем они отправили меня сюда, думая, что моë расстройство исчезнет. Но... Оно пустила в меня корни, это просто я, - не могу смотреть на парней. Жду с их стороны осуждения. Но мои ожидания не были оправданы. Я оказалась в объятиях двух парней. Они крепко обняли. Слëзы новым ручьëм начали литься с новой силой. - Мы справимся с этим вместе. - Угу, - утыкаюсь лицом в грудь Зейна обнимая его. - Мне так жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим, Адела. - Я замечал твоë странное поведение при виде еды, и как ты похудела за время нашего общения. Но не придал этому значения, - разочарование лилось из Гарри. -Я хорошо шифровалась, Гарри. Ты не должен ни в коем случае винить себя. Здесь только я виновата, ведь могла рассказать вам об этом ещë раньше. - Ты медленно умирала на моих глазах, Иисус, - парень подрывается с места и начинает мерять комнату шагами. - Всë станет лучше, - шептал Зейн мне на ухо. - Одна бы ты не справилась с этим, - парень поправляет свои кудри правой рукой. - Я так сожалею... Гарри отворачивается от нас и смотрит в окно. - Ты не должен, пожалуйста, Гарри. Ради меня. Стайлс поворачивает голову в мою сторону и смотрит несколько секунд, а затем кивает в знак понимания. - Хорошо, ради тебя. - Ты хочешь домой? - Я бы не хотела видеть родителей вновь. - Так нельзя, Адела. - Она может остаться у меня. Она не готова ещë видеться с родными. Ей нужно отдохнуть, как и каждому из нас. - Хорошо. - Спасибо за гостеприимство, но ты точно уверен, что я не буду мешать? - Всë будет хорошо. Я буду только рад. Гарри садится на корточки передо мной и берëт мои руки в свои. - Если ты себя плохо чувствуешь , пожалуйста, пиши, звони, иди к нам сразу. Ты не должна проводить это состояние одна. Я не знаю, что ты чувствуешь в эти моменты, но точно ничего хорошего. Ты прекрасна, Аделаида. Запомни это. Стайлс поглаживал мои руки большим пальцем и смотрел прямо в глаза. - Мы все вымотались. Ты можешь принять тëплую ванну, пока мы будем заваривать тебе горячий чай. - Хорошо, спасибо. Парни помогают мне вставать и я направляюсь в ванную. Там я остаюсь одна. В зеркало на меня смотрит девушка с неопрятным пучком на голове,глаза красные от слëз,руки все в шрамах и свежих порезах. Гарри ошибается. Я не прекрасна. Я уничтожила себя уже давно, и за место красивой счастливой девушки, появилась я. Вся измученная и не желающая продолжать жить в этом мире. Я самоуничтожалась. Снимаю с себя одежду и сажусь в ванную включая воду. Вода мочить мои волосы, но я не беспокоюсь, как буду дальше сушить их. От горячей воды идëт пар, она обжигает мою кожу, но я не двигаюсь с места. Мне нужно почувствовать боль, чтоб придти в себя. Искать у Гарри лезвие или острые предметы я не собиралась. - Адела, у тебя всë хорошо? - послышался стук в дверь и голос Гарри. - Да, - говорю я в ответ, не зная, была ли я услышана. Но парень больше не стучит в мою дверь, а это значит он прекрасно всë слышал. Спустя минут пять, я всë же выхожу из ванны. На тумбочке лежит полотенце и одежда Гарри. Пока вытираю своë тело, то обращаю внимание на порезы, что сейчас на моих бëдрах. Они такие красные, длинные, глубокие. На моëм теле останутся шрамы. Я могу стать Шрамом из " Король Лев". Идеально подхожу. Одевшись выхожу из комнаты, там уже готова кровать. Парни вновь что-то обсуждают, но Я уверена, что это про меня. Да, может не стоило говорить им об этом, но это мои близкие люди. Они же должны знать, да? - Сколько ты сейчас весишь, Адела? - Зейн поднимается с кровати и подходит ко мне обнимая. - Тридцать девять, - тихо шепчу. Со стороны парней посыпались вздохи. - Боже, - кареглазый обнимает меня, так осторожно, будто боясь сломать меня. - Давайте ложиться спать? - тихо, мой голос практически не слышен. - Да. Мы будем спать в гостиной, а ты здесь. - Нет, я не могу так. Это твоя комната Гарри. - Сейчас это не важно. Горячий чай стоит на тумбочке, сахар я не добавлял, - Гарри осматривается. Иногда он крутит кольца на руке. - Ты чувствуй себя, как дома, хорошо? Не стесняйся просить меня о чëм-то. - Хорошо. Подхожу и обнимаю Гарри. Тот принимает мои объятия. Я зарываюсь носом ему в шею, стараясь сдержать слëзы. В его объятиях так тепло, но он счастлив в других. От другой женщины. Сердце сжимается в болезненном спазме. Так мы и ложимся в разных комнатах. Я не могу уснуть до четырëх утра. Моя подушка насквозь мокрая от слëз, что я проливала всю ночь. Под утро, сон одолел меня и я закрыла глаза, отправляясь в царство снов. Я открываю глаза. Вокруг белые стены, железные кровати и окна в решётках. Вокруг посапывают дети, и лишь я одна открыла глаза и смотрела в белый потолок. В душе была пустота. Стены сжимались, становясь всë меньше и меньше. Теперь я одна, передо мной стоит железная тарелка в ней еда, пластиковая кружка и ложка. Надо мной стоит женщина и несколько раз ударив меня по голове она суëт тарелку ко мне ближе. - Я сказала ешь! - Я не буду этого делать! - Ты мелкая сучка, засунь кашу себе в рот и заткнись, не смей перечить старшими, - в глазах женщины бурлила ярость. Хватаю дрожащей рукой ложку и зачëрпываю немного каши. На вкус она отвратительна. Меня ведут по тëмному коридору. - С тобой хотел поговорить врач, - одна добрая из медсестёр посылает мне улыбку и постучавшись открывает дверь кабинета врача. Мужчина полностью погряз в бумагах. Он устало потирал виски и поднял на меня взгляд. Он поблагодарил медсестру, а та просто закрыла дверь за собой оставляя меня один на один с врачом. - Как успехи? - не стал он долго церемонится. - Всë хорошо. Когда меня выпишут отсюда? - А мне говорили совсем другое, Аделаида. Тебя по-прежнему заставляют есть, - он тяжело выдыхает и потирает переносицу, что-то записывая. - Я... - Я не знаю. Ты уже лежишь у нас два месяца, но прогресса никакого. Я не могу тебя отпустить отсюда в таком состоянии, в ближайшее время точно. Можешь идти. Обняв себя за талию, сдерживаю слëзы от обиды. Я так хочу домой. - Почему ты здесь ? - слежу за тем, как девочка заправляет кровать. - Суицид. - Оу, каким способом? - кровать скрипит подо мной. Она была настолько твëрдая, что на моих тазобедренных косточках образовались синяки. - Парень подсказал какие таблетки мне выпить и бросил меня. - Он козëл. - А ты почему? - Расстройство пищевого поведения, - пожимаю плечами, отводя взгляд в сторону. - Ты стала кушать, - врач снова что-то писал в своей книжке. - Да, - сложив руки в замок слежу за ним. - Это хорошо, Аделаида. Думаю через неделю ты отправишься домой. Со счастливой улыбкой я уходила из кабинета врача.