Я вернулся к тебе.

Минусовая температура, снег, лежащий большими пушистыми сугробами и падающий с неба мелкими мушками, говорили о приближающемся празднике, который принято отмечать в кругу семьи, в тёплой любящей атмосфере и по традиции дарить подарки по окончанию для кого то тяжёлого, а для кого то полного эмоций и приятных воспоминаниями года. Кажется, что абсолютно каждый в этот вечер находит себе приятную компанию для встречи нового года, может, с огромным столом, набитым выпечкой и сладостями, салатами и различными блюдами. А может, просто сидя на диване под тёплым пледом с бокальчиком вина, согревающим в холоде, который, как правило, всегда сопровождает этот прекрасный праздник. Вино. О, как же сейчас хотелось выпить вина в уюте своей квартирки шустро бегущему поздним вечером, когда ещё холоднее, чем при свете дня, парню в совсем лёгкой одежде. По совершенно глупой ситуации, Накахаре приходится идти в канун праздника в своём привычном и промокшем от снега, который, между прочим, надоедливо летит в лицо, оставаясь красивыми снежинками на рыжих ресницах и лёгком пальто. Задерживаясь на работе, рыжеволосому парню и в голову не пришло, что дверцы машины может совершенно некстати заклинить от мороза, что к вечеру стал ещё сильнее обжигать и без того покрасневшие из-за активного передвижения ноги, повинующимся желанию поскорее ощутить тепло и сухость. Тёплая уличная одежда, что перед уходом из довольно дорогой машины была бездумна закинута в неё же ссылаясь на мысль "все равно на улице долго находиться не надо будет", а лишний раз надевать массивную одежду в тесной машине, где температура была достаточно высокой, чтобы можно было спокойно находится в обычном рабочем костюме ради того, чтобы пробежаться до дверей здания совершенно не хотелось. По этой глупости Чуе и приходится сейчас мёрзнуть на холоде, ведь время позднее, да и канун праздника, что говорило о том, что ни общественный транспорт, ни такси уже не работают. Пыхтя от небольшой усталости, ведь бежать по глубокому, навалившему за короткое время снегу не так-то и просто, изо рта парня вылетали клубочки пара, с которыми медленно уходило тепло и без того продрогнувшего тела, а посиневшие губы и постукивающие зубы наводили на мысль, что низкий и тоненький с виду паренёк вот-вот свалится и превратится в ледышку. Но тот уверенно шагал к своему дому, раздумывая о том, как проведёт этот вечер. Праздник для Накахары с определённых времен проводить не с кем, да и не хочется, воспоминания о своём бывшем напарнике, проводившем с ним этот вечер в течении довольно длительного времени, были слишком дороги для рыжего, и заменять их на моменты, проведённые с каким то другим человеком ему совсем не хотелось . Даже несмотря на то, что эти воспоминания причиняли слишком много боли. Ведь тот, с кем так хорошо было проводить такие моменты, когда он не начинал, как всегда прикидываться не пойми кем и нарочно выводить из себя, ушёл. Ушёл, просто оставил Чую безо всяких прощаний и даже без предупреждений. *** Собравшись в квартире Чуи чтобы в очередной раз и в _последний_ проводить уходящий год, за который они вместе, он и Осаму, много всего пережили вдвоём, в котором им обоим исполнилось по восемнадцать лет. В котором они бессчетное количество раз могли распрощаться с жизнями из-за очень рискованной работы, в котором они сблизились ещё больше. Они лежали на мягком тёмном диване, уставшие, потрепанные, но до ужаса счастливые от того, что пережили его, и пережили вдвоем, без особых потерь. Накахара сидел, облокотившись на Дазая и умостив свою рыжую головушку на подставленное ему плечо, спокойно прикрыв глаза и просто наслаждаясь той атмосферой, которая имела право быть только когда они были наедине. Когда не нужно было быть безжалостными исполнителями, смертоносным дуэтом, главной силой мафии, а когда они просто могли быть собой. Чуя полностью раскрывался лишь наедине с Осаму, потому что без сомнения полностью доверял ему всего себя. Осторожно коснувшись огненной макушки, шатен начал с тёплой улыбкой теребить волосы расслабленного Чуи. — Я думаю, можно приступить главному событию сегодняшнего дня, чиби, — осторожно спихивая пригревшегося и недовольно сморщившего нос парня, начал Дазай. — Ммм... Разве это не может подождать?... — разлепив глаза, голубоглазый выпрямился на диване и сладко потянулся. — Сам же знаешь, традиции нужно соблюдать, а времени осталось совсем немного. Скоро нужно будет прощаться с этим годом, — уже подготовив небольшую черную коробочку, Осаму стоял напротив и спокойно улыбался. Накахара же лениво сполз с дивана и более оживленно достал свой свёрток, который, как не сложно догадаться, был предназначен Дазаю. Первым "церемонию" начал Осаму. — Твой уже выкинуть давно пора, — наблюдая за тем, как рыжик в предвкушении раскрывает коробочку, кареглазый внимательно всматривался в его лицо и продолжал говорить — Я хочу, чтобы этот подарок ты хранил всегда, даже когда он станет непригодным, — не давая Накахаре что-то сказать, шатен взял из рук рыжего черную ленту и уже начал застегивать новый чокер на бледной шее парня, на последок потянув за щеку довольной моськи. — Тогда и я хочу, чтобы ты хранил мой подарок, — уверенно сказал старший и вручил ему в руки пакет. Развернув подарочную бумагу и вытащив оттуда вещь, Дазай сначала глянул на Накахару, будто ребёнок, который смотрел на него чуть ли не с открытым ртом. Расправив вещь Дазай улыбнулся, распознав в этом бежевый плащ-пальто, как раз в его любимом стиле. *** В который раз вспоминая тот последний совместный праздник, Чуя горько улыбался. После приятно нахлынувшего ностальгического тепла приходило осознание того, что Чуя уже четвёртый год будет проводить в одиночестве, лишь с этими самыми воспоминаниями. После того как Чуя узнал, что его напарник ушёл по своей воле, не удивительно, что он был неимоверно зол на того. Представляя их встречу после такой длительной разлуки он мечтал врезать, выбить всю дурь, попытаться хоть физически дать почувствовать забинтованному ублюдку то, что перенёс сам Накахара. Но при этом он понимал, что давно простил. Вся злость ушла вместе с ночами, проведёнными в крайне нетрезвом состоянии, с выпитым от горя алкоголем и с пониманием того, что он банально привязался как пёс. Сейчас голубоглазый даже не знал, жив ли его бывший напарник. Он давно потерял надежду встретить его вновь, услышать тот голос, который он в первое время все ещё, как казалось, слышал, пока, например, шёл по коридору мафии. «Я хочу, чтобы этот подарок ты хранил всегда» После ухода Дазая Накахара так и не смог нарушить это обещание. Да, он перестал его носить, но в этот день канун нового года, как по новой традиции на его шее красовался тот самый чокер. Сколько бы он не заставлял себя полностью забыть о напарнике и перестать мучить себя воспоминаниями, он не смог. Как и избавится от этого несчастного чокера. Хотя понимал, что Дазай, если и жив, давно избавил себя от всех вещей, связывающих его с прошлым. Почти уверен. Почти. Остановившись посреди улицы под фонарём, Чуя посмотрел на небо, с которого шёл уже крупными хлопьями снег и попадал в теперь уже полностью подставленное лицо. Тяжело выдохнув и зажмурившись, рыжий вспомнил про ещё одну совершенно нелепую традицию этого праздника. Желания. Зная, что это крайне глупая затея, Чуя все же решил позволить себе, глядя в небо, подумать. "Хотя бы один раз..." И после минутной тишины обречённо опустил голову, тихо произнёс себе под нос. — Идиот... Постояв так ещё пару секунд, холод заставил вновь начать шевелить ногами, но как только тишину нарушил чей-то голос, рыжий вытаращил глаза, не веря своим ушам, так и замер спиной к источнику звука, не смея повернуться. — Чиби? После этого обращения голубоглазый повернулся, представляя, что это снова всего лишь игра воображения, но, увидев перед собой самого Дазая Осаму, он просто уставился на него не моргая и пытаясь что-то сказать, но голос сейчас не слушался. — О, ты сохранил мой подарок, — весело и тепло произнес шатен. — Почему ты без уличной одежды?! Он быстро снял с себя бежевый плащ и накинул его на до сих пор пребывающего в состоянии полнейшего шока парня. Обхватил его руки, они без перчаток, что удивительно, в свои, гораздо более тёплые. — Тот... Плащ... — Удивлённо уставившись на бежевую ткань, накинутую на его же плечи, тихо-тихо, как будто боясь спугнуть, произнёс Чуя. — Да, Чиби, — прижав к себе ошеломленного парня, Осаму чуть наклонился к ледяному уху и прошептал, выпуская горячее облако пара: — Я вернулся к тебе.