***
Бывало, это чувствовал и Эррор. Он ненавидел и себя, препятствия, боялся он тактильного контакта и узких тёмных комнат. Он взглядом рисовал на потолке, изображал чужие смерти, ну и свою нарисовал не раз. Желал он этого, да и не мог он жить без этих мыслей. А пустота его окружает, живет внутри и разъедает. А желание покончить с жалким существованием возрастало, но он не имел права… ведь сделать мог он это лишь тогда, когда покончит со своей отрадой и, безусловно, раздражающей преградой. Другими «Я» он жил, и смерти их хотел, хотел чтобы они загинули в мучении, загнулись и страдать хотел заставить их. Но он не мог, ведь перед ним была «ошибка», мешал он сделать то, что так хотел. Он постоянно убеждал что Оши правым не был, что нужно делать всё иначе, но он ведь знал, что это блядь не так! А дальше просто пустота, ранения и слезы. Он больше так не мог, хотел конца, до одури, что заставляло душу блядь болеть и разрываться. Он так хотел в своей список выставить напротив слова «уничтожить» слова потипу: «есть, завершено», хотел напротив «умереть» он увидеть тоже. Но не выходит, кто-то против! Как будто кто-то должен этим быть обеспокоен. Но почему? Зачем?! Зачем мыть вашу?! Кто сука блядь сказал что он сие услуги просит?! Кто рассказал что это нужно хоть какому-то ебаному живому существу? Да нахуй, пусть чернильница страдает, разлившись черной горькой жижей… пусть тот желает возрождения, и пусть дождаться, пусть заслужит, а ведь иначе и не будет... В один момент им нужен был покой, но вместе с этим требовали разговор, хотели получить ответы на вопросы «Что гложит? Почему страдаешь?». В один момент им выдалась возможность, один немой, второй не мог сказать хоть слова, то ли из жалости, то ли из банального и глупого, порою, сожеления. Ну, а так что же им так было нужно? Ведь, как казалось… Условий новых что-то не обнаружилось, всё как и раньше, старая АУ, они, ну и конечно звёзды. Они повсюду, сверху, снизу и в глазах. В его глазах, чарующих и сонных, не спит он долго, слишком уж порой. Но что ещё хотел от этой он работы? Жить было сложно, безусловно.. но лишь нули и единицы могли покой в усталости и сложности найти. Таким и он был, Инк. Хотел он жить, хоть и не мог он безмятежно жить. Он мог бороться, сожалеть, но он не мог любить, не мог и открыто ненавидеть. Он мог лишь делать то, что кто-то посторонний, так яростно и строго от него хотел. А дальше лишь печаль. Они опять один и вместе, один не мог сказать ни слова и в смятении, другой был просто нем… — Нам. нужен разговор, я знаю это странно, — пенал он воздух, пятил взгляд и жалостно шептал «Зачем я это делаю? Не стоит». В ответ лишь тишина, суровый взгляд. Как будто тот забыл что Эррор говорить не может. Он правда жаждал разговор с немым, безумным и конечно же болезненно влюбленным. А Оши чувствовал за это стыд и отвращение, ведь бесконтрольно он тянулся к собственной проблеме, но по другому он не мог, он мог лишь сожалеть и, как не странно яростно бороться. — Давай на чистоту, я знаю ты не можешь, но… Я просто так устал скрывать всё это, чёрт, — опять пиная бедный воздух, промолвил Инк и побледнел, как только мог он по своей природе. На это получил он взгляд, ещё один, на этот раз до боли любопытный. Что тот не мог такого блин сказать, что ради этого тамил он так и медлил? А может наконец он даст возможность завершить, покончить с тем что так давно хотел он? Да неужели блядь, о боги, наконец! Но нет… Он вымолвил совсем не это... — Всё дело в том, что начал замечать я, что мысль моя заполнила тобой. Что странно, ведь я думал что тебе я ненавижу, а мысли этому не соответствует, увы… Я долго думал, проводил анализ и вдруг я понял, — и вдруг он повернулся, с безумно радостным и добрым взором, котоый грел и заставлял желать, не понимал глюк точно что желал он, но заставляли, этого не поменять, — я понял что это ЛЮБОВЬ, это она, как странно бы оно блин не звучало. Я знаю, ты испытываешь ко мне лишь отвращение, но выслушай… Дай мне хоть шанс, прошу… Я буду нежен, обещаю. Тупик, непонимание, страх.. а что сказать? Он был в таком уж шоке, что начал нервно и бесшумно воздух ртом хватать, как будто лишь мгновенье и тот задохнётся. Зачем? Зачем сказал, да неужели показалось это важным? Серьёзно? Сраная любовь? Да Эррор рассмеялся б в голос, если б мог. А Инк все ждал, обозначая что не шутит, что был серьёзен и отнюдь не безрассуден. От осознания всё, что сделал Оши, это молчал, с печальной и болезненной улыбкой, рассматривая своего, казалось бы врага. Врага… А враг ли, ведь похоже, Инк Эррора, таким отнюдь не видел впредь. Попробовать? Нет… Бред. Он ведь не может, боялся больно он прикосновений, тёмных комнат, ну и конечно же любви… Молчание, болезненное, гробовое. Давило, доводила до безумно близкой и знакомой боли… Ведь Эррор ощущал её, не раз, не два. Он чувствовал подобное отчаянье и панику, казалось бы веками… — Я понял, можешь мне не отвечать, — опять отвёл он взгляд и потянулся было к белой краске, но не успел, его вдруг перебил… Не голос, а наоборот, безумно томное и сладкое молчание, сопровождаемое взглядом полным боли и отчаянье. Он подошёл, переборол свой страх, и заглянул в глаза его, безумно боязливо, да и немного криво. Его наполнил страх, он не был более уверен, как был уверен он всего мгновение назад. А после, собирая волю в кучу, неловко прикоснулся он к чужой руке. Прикосновение было невесомым, но подвигом считается оно и по сей день… Они боялись, оба... Но разговор для них перевернул, перевернул мировоззрение, убеждения, он был контрольным, был решающим и наконец разрушевшим барьер… барьер безумного желанья и страшно горькой и болезненной печали.***
И наконец, что же такое "ненависть"? Всё ещё просто эмоция? Или может... Просто препятствие, маска, попытки заслонить и перекрыть нежеланную любовь?..