Воспоминания

Окружную дорогу починили всего пару месяцев назад и ещё не успели заново разбить, но полковник Жилин не разгонялся быстрее восьмидесяти километров в час. Понимая, что в ночи и на большой скорости он, вероятнее всего, куда-нибудь впишется, Серёжа крепко сжимал руль, чтобы сдержать дрожь в руках. На заднем сидении милицейского УАЗика сидел Митя Жилин, также известный как Жила. Обычно добродушного полковника было довольно трудно вывести из позитивного настроя, но вызовам на убийство каждый раз удавалось это сделать. В их маленьком городке они случались редко, но метко. То лидеры местных ОПГ друг друга перестреляют, то дом кто-то взорвёт, желая отомстить… Никогда не знаешь, что или кого найдёшь на месте преступления, и дело было не в покойнике. На ненасильственные смерти тоже выезжала милиция, так что на трупы Жилин насмотрелся достаточно за всё время службы. Дело было в убийцах, людях, которые решились на такое страшное деяние. Сегодня человеком, совершившим убийство, стал его брат-близнец. Серёжа не уставал предупреждать Митю, что однажды тот доиграется, зайдёт слишком далеко в своих криминальных делах, но продолжал отмазывать от суда, не позволяя брату научиться на собственных ошибках. Почему?.. Может, потому, что всегда, смотря на родное лицо, он видел Жилу-ребёнка, который без смущения дарил Серёже маленькие букеты одуванчиков, собранных в парке около дома. Вспоминая Жилу-подростка, он чувствовал на щеках фантомные поцелуи сначала братской, а потом уже совсем не братской любви. Подростки стали юношами, юноши стали взрослыми, и каждый из братьев Жилиных пошёл своим путём. Чувства перестали выражаться в жарких объятиях и торопливой близости и превратились в чуть более неформальное взаимодействие мента и бандита. Полковник спасал Митю от тюрьмы, а Митя просто вёл себя смирно в присутствии брата, осознавая, что для него делает Жилин. Не в этот раз. Если бы сегодня было не его дежурство, если бы сегодня он изменил своей привычке появляться на месте происшествия с быстротой молнии и позволил Жиле уйти, то ничего бы этого не было. Но убийство — это слишком серьёзно даже для полковника Жилина, способного отмазать от чего угодно. Митя был пойман, и избежать наказания больше не удастся. Глянув в зеркало заднего вида, Серёжа встретился взглядом с Жилой и тут же отвёл глаза. Смотреть на него сейчас было особенно больно. Любимые руки были в крови одного из шестёрок Позолоченных лампасов. Будь Жилин в одиночестве, он бы недоумённо фыркнул. Довольно авторитетный в преступных кругах Жила мог бы и не мараться лично, тем более ради мелкой сошки. Думать так было неправильно, потому что жизнь каждого человека бесценна, но Серёжа не мог избавиться от этих мыслей, мучаясь чувством вины. «Хорошо, что молчит», — с горечью отметил полковник. Он пытался собраться с силами перед длинным допросом, который предстояло провести сразу по прибытии в отделение, а, следовательно, несколько часов пробыть с Жилой наедине. Положение старшего по званию обязывало Серёжу провести допрос лично, но в мыслях у него было то, что лучше бы он остался на осмотр места преступления. Нашёл, когда волноваться об обязанностях, полковник. Раньше надо было думать. С какой бы низкой скоростью Жилин не ехал, их ночной путь закончился печально быстро. Притормозив около крыльца отделения, Серёжа вышел из машины и открыл заднюю дверь, чтобы выпустить закованного в наручники Жилу. Стоило только его ладони коснуться братского плеча, как Митя скинул её с себя. — Знаешь же, что не сбегу. Полковник опустил руку, пропуская Жилу вперёд. Не сбежит, верно. Это просто профессиональная привычка, а не вдруг проснувшееся желание снова сократить дистанцию. Серёже хотелось хотя бы немного заземлиться, чтобы избавиться от непонятной тревожности, царапающей сердце острыми когтями, почувствовать рядом что-то надёжное, пусть даже и непутёвого Митьку, но брат, не оглядываясь, зашёл сначала в здание, а потом и в камеру. Неотступно следующий за ним Жилин закрыл дверь, провернул ключ в замке и вытащил его, пряча в карман кителя. Запер по-настоящему, а не как обычно. Отлично знающий правила Жила протянул руки к решётке, чтобы полковник смог расстегнуть и снять с него оковы. Обойдя свой рабочий стол, Серёжа небрежно кинул на него наручники и сел на стул. Эмоции разом навалились на Жилина, вынуждая его зажмуриться и даже закрыть лицо ладонями. На молчание Мити сейчас надеяться не приходилось. — Серёг, ну чего ты? — спросил он, исподлобья глядя на полковника. — Это я чего? — Слова прозвучали неразборчиво. Полковник шумно вдохнул, открывая лицо. — Это я чего, голубчик? Лучше себя спроси. Сжатый кулак чуть не ударил по столу, но Жилин сдержал себя. — Слушай… — Нет, ты слушай! — перебил Серёжа и вскочил со своего места. Потрясение и опустошение в один момент сменились гневом, поэтому он раздражённо прошёлся около стола, а затем развернулся к Жиле. — Зачем ты вообще туда полез? Я тебе говорил, будь ты хоть дважды моим братом — убийство покрывать не стану. Пока Жилин объяснял что-то про свои принципы, Митя покачал головой и отошёл вглубь камеры, присаживаясь на край койки и сжимая пальцами покрывало. Губы растянулись в неожиданной улыбке. Его нежный брат и по совместительству полковник милиции постелил на жёсткую шконку толстое одеяло, чтобы заключённые, отсиживая в камере максимум минут пятнадцать, не отморозили себе задницу. Не заслужил он всего того дерьма, которое ему приходится переживать из-за Жилы. Теперь пытается прикрыться профессиональным долгом, только Митя знал, что именно его тревожит. Жилин бы никогда не стал делать для других то, что делал для брата. Пусть даже его друг Катамаранов украдёт бутылку водки из магазина, полковник не отпустит его без наказания. А Жилу отпускал. Принципы у него действительно есть, и сейчас они борются с обычными человеческими чувствами, которые Серёжа отчаянно пытается скрыть. — Не нужно тебе знать, — наконец ответил Митя и посмотрел на полковника. Тот стоял перед ним, намереваясь получить все ответы. Какие-то ответы Жилин, очевидно, получит — проводить допрос всё же придётся, — но липовую версию произошедшего Жила придумал по дороге в участок. — Ты не до конца понимаешь, как обстоит ситуация в городе. Знаешь главаря Позолоченных лампасов? — Слышал о таком, конечно. — Жилин коротко кивнул. — В том-то и дело, что только слышал. Алик меня живьём закопает, когда узнает, что я убил его человека, поэтому присесть на пару лет — отличный способ скрыться. А если ты узнаешь правду, то он и тебя закопает. Не поможет даже то, что вашу ментовку крышуют Железные рукава. — Никто нас не крышует! — не выдержал Серёжа. Митя встал с койки и подошёл к двери. — Не отнекивайся, знаю я всё. Стрельников, конечно, жёсткий человек, но в жестокости он с Аликом не сравнится. Жилин хотел возразить, но промолчал и опустил взгляд в пол. По его напряжённому телу было заметно, что он еле сдерживается, чтобы не обнять самого себя за плечи, пытаясь успокоиться. Стоило ему снова вскинуть глаза на Жилу и открыть рот, надеясь, видимо, снова начать спор, как Митя его опередил. — Я понимаю, что ты чувствуешь, Серёж. Любого другого ты бы без всяких предисловий отправил срок мотать, а со мной всё сомневаешься. Подойди поближе. — Он протянул руку через решётку, дотягиваясь до полковника, и зацепил пальцами китель. Поддавшись тянущему движению, Жилин подошёл почти вплотную к Мите. — Между нами уже давно всё по-другому, но ты всё ещё меня любишь. И поэтому не хочешь оставаться без меня так надолго. — Не говори глупостей, — зло пробормотал Серёжа. Жила знал, что злость брата была напускной, от прежнего раздражения осталась лишь глухая усталость. Он подался вперёд и потянул Жилина за галстук. Скулы впечатались в холодные прутья решётки, а губы прижались к губам в пылком поцелуе. Движения были привычными, будто не они с Серёжей последний раз целовались лет десять назад. Митя скользнул языком в чужой рот, и полковник застонал от нахлынувших на него ощущений. Поцелуй сквозил горечью, потому что, по сути, был прощальным. После этой ночи Жилу, скорее всего, переведут в следственный изолятор, и один на один они больше не увидятся. Изначально Жила просто хотел дать брату то, чего он так ждал все эти годы, но как только почувствовал почти забытый вкус его губ, то понял — он страстно желал этого не меньше, чем Серёжа, и так же сильно скучал по прошлому. Память о брате внезапно оказалась самым светлым, что было в его жизни, поэтому Жила надеялся унести воспоминания в то место, где его не ждёт ничего приятного. Немного отстранившись от лица Жилина, он провёл ладонью по его щеке и по-доброму усмехнулся. — Забыл, как со мной целоваться, Серёжа? — Не забыл, Мить. — Полковник тяжело вздохнул и тоже улыбнулся. — Ты уже что-то придумал? Раз уж правду мне знать не положено. — Придумал. Иди, записывай. Жилин отошёл к своему столу и принялся искать бланк для записи протокола, а Жила задумчиво смотрел на него, всё ещё прижимаясь виском к решётке. Митя обязательно вернётся, не вечно же ему сидеть в тюрьме. А когда вернётся, то постарается восстановить отношения с братом во что бы то ни стало. Обещания самому себе он сдерживал всегда.