— Это ненормально! Не верю в то, что я тебя таким воспитала! За что? Что я сделала не так?! — женщина кричит и ищет любой предмет, чтобы кинуть в сына.
— Всё верно, мам, мы же современные и адекватные люди, пора принять тот факт, что люди могут быть нетрадиционной ориентации. — Хан старается успокоится, предотвратить близкий нервный срыв.
—
Люди? Вот пускай они и ходят такими, а ты что? Когда я тебе давала напутствия на это всё? Что ты со мной делаешь? — на последних словах она начинает плакать, пачкая белый свитер новой тушью.
Джисон думал, что будет проще, думал она поймёт. Конечно, она постоянно говорила что-то по типу «Это твой переходной возраст» или «Ты ещё не состоялся как личность», но она принимала и соглашалась на большинство утверждений Хана, в самых разных темах разговора. Но сейчас всё пошло не так, он уже думает, что его выпнут из дома, но мама лишь устало выдаёт:
— Не могу этого принять, завтра обсудим, я спать. — она распускает волосы и выходит из гостиной, пока Хан шепчет тихое «Спокойной ночи».
Утром её мнение категорически не меняется, а лишь ухудшается, Хан уже думал свалить к Феликсу, через окно, но второй этаж немного высоковат…
— Даже не думай об этом! И как у вас появятся дети? Как вы вообще, сексом заниматься смеете? Как? Я носила тебя девять месяцев, родила и воспитывала шестнадцать лет, и ты решил мне этим отплатить?!
— Папа говорил-
— Не смей говорить про папу! Если бы он был жив, тоже не одобрил бы! Что на тебя нашло, сын?
« — Хван Хёнджин, старший класс» нашло.
— Мам, я действительно тебе благодарен и-
— Нет, нет, нет. Мы сейчас же едем к психологу! Одевайся. — мать Хана направляется в свою комнату, намазывая крем на лицо.
Джисон ненавидит психологов. Вот так просто. Это люди, которые будут копаться в твоих мозгах, в процессе этого у тебя в башке действительно происходит взрыв и ты несёшь бред. Это люди, которые считают себя умными и способными помочь другим, тупым. Это люди, которые своей улыбкой и однообразными словечками зарабатывают на других целое состояние.Хан таких не любит, совсем. Бесит. Но раз мама сказала, свалить не получится.
В машине он едет с мыслями о том, как психолог будет говорить о его возрасте, спрашивать не травили ли его, спрашивать про радужную футболку, которую он надел, строить умное лицо. Двадцать минут в машине проходят давяще тихо и тошно, противно. Джисон позволяет себе немного отдохнуть уже сидя в светлом кабинете. Молодой, симпатичный и кудрявый врач встретил его с улыбкой на лице.
— Приступим?
— Как-будто Вы шаманизмом решили заняться…- Хан садится на мягкий диванчик у окна, взгляд полный похуизма.
— А-ха-х, если ты хочешь называть наши сеансы шаманизмом — без проблем. Меня зовут Банчан.
— Хан Джисон. — он слабо кивает и укладывает ногу на ногу.
— В чём конкретно проблема? Что ты испытываешь?
— Да не псих я! Мама просто меня сюда притащила, фиг знает зачем…
— Окей, давай пить ромашковый чай, это расслабляет.
— Давайте.
На самом деле, Джисон не любит этот самый чай, но это лучше, чем сидеть и промывать мозги. Пока он об этом думает, перед ним оказывает белая кружечка горячего чая.
— Вы точно психолог? — Хан делает глоток немного громче обычного.
— Ну да, а с чего сомнения?
— Ну не знаю… Молодо выглядите и…не копаетесь в мозгах?
Старший начинает тихо смеяться, а Джисон улыбаться.
— Спасибо конечно. Мне двадцать восемь. А копаться, не зная проблем или конкретной цели, я не собираюсь.
— Вот и славно. Among us играете?
— Конечно.
— Лол, давайте порубимся!
Первый приём к психологу оказался весёлым времяпровождением и Джи задумался, что не против прийти ещё пару раз. Он ничего не говорил маме, она ничего не спрашивала. Иногда Хан позволял себе прогулку с Ликсом или Чонином, потому что Хёнджин сейчас на соревнованиях в Китае и прилетит только через месяц.
— Доктор Чан, Вы случайно не Санта? Светлые кудрявые волосы, улыбаетесь всегда и… Наушники мне в прошлый раз подарили! — Сон размахивает руками, чтобы выплеснуть всю эмоциональность.
— Нет, я просто Банчан.
— Нет, Вы непростой Банчан.
— Ты ко мне уже четвёртый раз приходишь, подросточек, может скажешь, что твоей маме нужно?
Хан мешкается, но сделав серьёзный вид, решает довериться Санте-Чану.
— Я гей.
— Продолжай.
— Всё. Остальное и так понятно.
— Она против? — Чан садится поближе, всматривается внимательнее.
— Ещё как. В меня в тот раз тапок и приставка полетели! Но она не хочет меня слушать, всё ссылает на переходной возраст, но разве он не должен был уже закончиться?
— Тебе сколько лет?
— Шестнадцать.
— Неа, заканчивается. — Доктор усмехается и гладит по спине. — Всё нормально, она не так понимает, у неё пока нет того представления…
— Мне кажется, что терапия нужна не мне, а самой маме, доктор. — Хан вяло садится на стул и вздыхает.
— В каком-то смысле ты прав.
***
— Доктор, но как Вы можете такое говорить? Я же хочу внуков! Я не понимаю, зачем?!
— Присаживайтесь, госпожа. Начнём с Вашей точки зрения. Весьма странной точки зрения. Допустим, Вы считаете, что Вам нужны внуки. Это хорошо, но Вы не подумали о том, что Ваш сын — всё ещё дитя? Думаете его отношения продлятся столько лет? — женщина непонимающе поглядывает на сосредоточенное лицо Чана, но не перебивает, — Даже если так, что если его жених будет любить его всем сердцем? Сможет обеспечивать всю жизнь? Усыновит детей? Будет любить и уважать Вас? Что, если Хан будет любить и испытывать счастье только с ним? Вам будет противно?
— Я не знаю…
— Можете идти, всё в порядке.
***
— Так я тоже гей. — Чан говорит так легко, как-будто это не раскрытие личной информации, а просто рецепт какого-то блюда.
— Ох-фигеть, ясно, а Хёнджин прилетит сегодня! — Джисон ярко улыбается и опирается руками о рабочий стол Чана.
— Поздравляю, тогда… Можешь уйти пораньше (?) Смысла больше здесь быть, я не вижу.
— Смысл есть, Вы — классный доктор-Санта-Чан! Единственный психолог-адекват!
***
Ночной ветер заставляет съёжится и сильнее укутаться в толстовку. В аэропорту людей не так много как днём, но всё же есть. Кто-то уже засыпает, но Хан ждёт. На часах 2:57, осталось три минуты… Он припёрся в холодный аэропорт в два часа ночи и просидел час в обычных спортивных штанах. Идиот.
Спустя десять минут он видет знакомую светлую макушку и серую толстовку, бежит навстречу так, будто это марафон какой-то…
— Хён!
Блондин осматривается, замечает Джисона и недовольно хмурит брови.
— Сейчас который час! Что ты здесь делаешь? Разве завтра не нужно в школу? — он говорит очень быстро.
— Ну хён! Ты что, не рад? Я же на такси тебя встречать приехал! У мамы отпросился, сказав, что у Феликса ночевать буду.
Джин изменяется в лице, сгребает в объятия и кружит.
— Я так скучал…
— И я!
Они стоят, обнимаясь уже десять минут, Джисон утыкается в плечо старшего и бубнит:
— А мама больше не ругается…
— Что? Как?!
— К психологу сходила.
— Надо же…
