***
Впиваясь ногтями в горло, она стонала, хныкала от рвущейся боли. Бутоны будто пронизывали ее сотней кинжалов, пытаясь выбраться наружу. Возможно, также желая ощутить воздух, как и она сама. Сдавленный хрип, и из губ быстро вырвалось пару голубых цветов. Белые края лепестков стали вовсе алыми, только вот слезы, льющиеся потоком по бледным щекам, быстро обмыли чёртовы фиалки. Сжав ладонь в кулак, Гермиона откинула голову на кафель, бездумно смотря в потолок, надеясь, что смерть настигнет её прямо сейчас, избавляя от режущей боли в глотке и лёгких. Но планы девушки оборвались быстрыми шаркающими шагами. В лёгкие быстро прошел воздух, а девушка как ошпаренная схватила палочку, и отползла в ближайшую кабинку. Прикрыв глаза, она молилась, чтобы внезапным гостем оказался не виновник цветочного торжества. Но спокойствие, разливающееся по венам, лишь издевательски подтверждало все опасение. Вечно ровные плечи сейчас дрожали, ледяной взгляд метался из стороны в сторону, пока Малфой судорожно стаскивал с себя серую форменную жилетку. Зелёно-серебристый галстук душил, так что практически сорвав его со своей шеи, блондин оперся ладонями о поверхность раковины. Звуки льющейся воды внезапно прервались сдавленным вдохом. Гермиона медленно выглянула из-за дверцы кабинки, от чего карие глаза тут же наткнулись на бегущие слезы парня. Он плакал, также как и она минуту назад. Блондин готов был рвать на себе волосы, давился воздухом, но лишь просто стоял, с дрожью в коленях. Стоял и тщетно пытался сдерживать рвущуюся истерику. Края белой рубашки забрызгало водой, пока большими ладонями Малфой пытался залить свое лицо. По оголенной шее гоняли желваки, когда юноша без сил упал на пол. Облокачиваясь спиной о холодные стены туалета, он жмурил глаза, все ещё не оставляя попыток остановить слезы. Дрожащими пальцами Драко прошёлся по волосам, оттягивая их со всей силой, будто действительно хотел вырвать. И казалось вырвал бы, если бы усталый взгляд не наткнулся на голубые цветы, усеявшие пол. Растерянность и страх тут же сменили усталость, пока юноша быстро следовал по дорожке фиалок, в конце натыкаясь на замученное тельце Гермионы. Она медленно выдыхала, наслаждаясь минутами спокойствия, пока голубые соцветия не рвались сквозь ее кожу. На губах все также виднелись подтёки, бледная кожа шеи и пальцев была покрыта алой кровью. Девушка выглядела так, будто совсем недавно выплевывала все свои органы прямо на холодный кафель туалета. — Грейнджер? – заметив, в каком состоянии находится гриффиндорка, парень лишь сильнее напряг плечи, цепляясь взглядом за каждую видную часть тела. — Малфой? – хриплый надрывающийся голос прозвучал подстать интонации слизеринца. Юноша нахмурился, отмечая сколько усилий сделала девушка, чтобы элементарно разомкнуть искусанные губы. — Что за клумбу ты тут устроила? – взглядом явно намекая на голубо-кровавые лепестки, он чуть ли не с ужасом смотрел, как сокурсница разражается сдавленным смехом. — Ошибаешься, тут целая оранжерея. Ты рано пришел, пару минут и тут был бы целый сад. — Какого чёрта? – усмехнувшись, Гермиона устало подняла свой подбородок, лишь бы не показаться слабой. Хоть бы он не узнал, что это из-за него. — Вот и я себя спрашиваю, какого чёрта именно фиалки, – юноша лишь ещё больше нахмурился, при этом с растерянностью всматривался в черты лица девушки. Красные от слез глаза, серые синяки под ними, впалые щеки, искусанные губы, розовые царапины на шее, уходящие под одежду вниз по ключицам, лохматые волосы, прилипающие то к горлу, то к плечам. — Пугающе? – новая насмешка в голосе Грейнджер окончательно двинула парня на мысль, что либо у девочки поехала крыша, либо все заключено в абсолютно сложной паутине. — И давно это у тебя? Ты же… — Умираю? Ты прав, умираю изнутри. Хуже стало в конце пятого курса, – все ещё неверующе всматриваясь в ее лицо, Малфой скупо поджал губы. Опершись рукой о раковину, он медленно поднялся. Дёрнув головой в сторону, избавляясь от мокрой челки на глазах, юноша перешагнул расстояние между собой и девушкой за пару секунд и снова упал на кафель. Заметив, как Грейнджер глубоко вдохнула воздух, расслабляя плечи, а мелкая дрожь сразу исчезла из рук, Малфой напрягся. «Что с ней происходит?» - мысль быстро бегала по разным отделам мозга, силясь отыскать вполне сносный ответ на вопрос. Но в следующую секунду вопрос стал ещё больше, поскольку гриффиндорка глухо застонала. Слезы новым потоком полились из глаз девушки, грудь начала быстро вздыматься, а пальцы судорожно дрожать, метясь по поверхности пола, будто пытаясь ухватиться за что-то. — Грейнджер? – протянув руку к девушке, Малфой тут же пожалел, когда ледяные пальцы ухватились за его запястье, сдавливая стальной хваткой. Видя полуистеричное состояние ведьмы, он лишь поменял расположение руки, уже сам хватался за ее маленькую ладошку. Медленно очерчивая пальцем каждую проступающую венку, он настороженно наблюдал за реакцией девушки. Мокрые дорожки все ещё оставались на щеках, но губы перестали дрожать и сжиматься в тонкую линию, пытаясь подавить стоны боли. — Лучше? – получив кивок, Малфой взялся за другую ладонь Гермионы, сам до конца не понимая зачем он сидит рядом с гриффиндоркой. В работу пошла вторая рука, и вот блондин упорно разминал кожу ладоней, согревая и разгоняя кровь по венам. Рваное дыхание с каждым разом становилось спокойнее. — Может тебе стоит в лазарет? Выглядишь паршиво, – резко раскрыв глаза, Гермиона замотала головой. — Мне нельзя к мадам Помфри. Ни в коем случае. — Да ты же загинаешься!! – беспокойство сменилось раздражением, и по плечам девушки побежали мурашки. Бутоны в лёгких словно отступили, не царапая чувствительные стенки. А рвущееся на волю соцветие в районе запястья затихло, будто наслаждаясь присутствуем Малфоя. Усмехнувшись, Грейнджер подняла уставшие глаза и всмотрелась в лицо слизеринца. Нахмуренные светлые брови, поджатые губы, серые глаза в сумраке туалета казались темнее обычного, но отсутствие какой-либо брезгливости поражало. Драко Малфой вовсе не испытывал отвращения, касаясь ее руки, сидя вот так вот близко, вдыхая ее аромат. Аромат чертовых фиалок, которые с каждым днём всё больше разрастались внутри ее органов, по ее лопаткам и запястьям. Напыщенный аристократ действительно сидел рядом со своей однокурсницей, которую презирал все 6 лет Хогвартса, и пытался помочь. Комично, что чтобы помочь нужно было гораздо больше, чем простое поглаживание пальцев. — Это очень редкая болезнь. Ее нельзя вылечить, а проводить последние недели жизни в белых стенах, дыша одним спиртом и настойками, мне не хочется,– хрупкая улыбка тронула губы девушки, как бы давая понять, что она совсем давно готова к своей смерти. Но Малфой удивлял каждый раз, на то он и Малфой. Блондин лишь закатил глаза и повернул голову в сторону лепестков, валяющихся на кафеле. Поглаживания пальцем возобновились, видимо из-за мыслительного процесса в белокурой макушке. А Гермиона лишь расслабленно прикрыла глаза, позволяя себе насладиться таким редким минутам спокойствия. Принимая эту смертельно нужную дозу, с каждым разом стараясь все глубже вдохнуть аромат дорогого парфюма. — Эти цветы, они твои? – снова подняв веки, ведьма встретилась с беспокойным и полным интереса взглядом серых глаз. Сердце усиленно забилось, а лепестки фиалок словно завибрировали, пуская по телу приятную дрожь. — Ну не букет же я рассыпала. «Рассыпала, ещё как рассыпала. Только букет из своих внутренностей», - голос подсознания насмехался над состоянием девушки, пока она сама пыталась высмотреть в глазах Малфоя проблески чего-то. Чего-то, что могло дать ей шанс на спасение. — Такое ощущение будто ты выплёвываешь эти цветы, – с усмешкой повернувшись снова к Гермионе, Малфой замер, получая слабый кивок. Палец резко остановился, переставая оглаживать уже теплую ладошку Грейнджер, а в глазах затрепетало неверие. Грустная улыбка на губах девушки дала ещё одно подтверждение его случайного высказывания. Резко откинув руку гриффиндорки, он поднялся, все ещё косо посматривая на охапку голубых лепестков. А после быстро удалился, оставляя Гермиону одну, наряду со стекающими по щекам слезами.***
Большой зал встретил ее привычным гулом учеников за столами. Пара сов со свистом пролетели над головой, почти касаясь острыми коготками волос девушки, заставляя пригнуться. Завидев друзей, она нацепила на лицо улыбку, быстро шагая к своему столу. — Гермиона, ты где пропадала? – улыбающийся Гарри весело переглянулся с Джинни, пока подруга садилась на скамейку. Оправив юбку, Грейнджер было хотела поднять взгляд на Поттера, но наткнулась на серые глаза, смотрящие прямо на нее. Замерев на пару секунд, она наконец присела на скамейку, нервно перебирая руками. — Я в библиотеке задержалась. Что-то случилось? Почему вы такие радостные? – казалось Гарри был готов сорваться с места, ожидая когда наконец Гермиона поинтересуется о произошедшем. Рот открылся, и поток слов полился с огромной скоростью, от чего девушка рассмеялась, приостанавливая друга. — Гарри, давай помедленнее. — Да, извини, – и парень продолжил свой рассказ, пока Грейнджер с некоторой тоской кидала взгляды в сторону слизеринского стола, перебирая кончиками правой руки проросшие лепестки фиалки на запястье.***
Опустившись к раковине, Гермиона со всей силы сплюнула, выпуская рвущиеся лепестки наружу. Кожа горела, пока горло продолжало резать голубыми соцветиями. Закашлявшись, она схватилась за палочку, невербально расслабляя мышцы горла, дабы смягчить боль. Горячие слезы струились вниз по шее, затекая под воротник рубашки и касаясь новых нераспустившихся бутонов. Алые капли крови бесшумно падали на белую керамику, тут же исчезая под напором холодной воды. — И снова, Грейнджер. Какого черта ты не идёшь в лазарет? Пытаешься умереть в муках, вместо поиска пути излечения? – большие ладони резко опустились на плечи, поддерживая, не давая упасть на пол. Холодный голос наполнен раздражением, пока сам Малфой заботливо укладывал тело девушки около стены, расстёгивая первые пуговицы рубашки, чтобы ослабить жар. — Спасибо. — За что? За то, что не дал причинить ещё больше боли, когда бы ты упала коленями на кафель? – усмехнувшись, он достал откуда-то платок и медленно начал стирать с лица девушки капли ее собственной крови. Усевшись рядом, блондин взял второй рукой ее ладонь, и снова начал медленно поглаживать. — Мерлин, у тебя жар, – приложив тыльную сторону ладони к ее лбу, парень деловито покачал головой. Ухватив идеально гладкую палочку, он начертил на коже Гермионе пару рун холода. Почувствовав облегчение, она подняла глаза. — Хочешь взглянуть? – на немой вопрос в глазах, она лишь аккуратно подняла ладонь, оголяя ключицу. Пропитанная кровью рубашка отъехала в сторону, открывая серым глазам вид на нераспустившиеся бутоны фиалок. — Ханахаки, – с ужасом в глазах, Малфой так и застыл, вглядываясь в свой любимый цветок на теле девушки. Маленькие бутоны выходили прямо из-под кожи Грейнджер, переплетаясь с костями, пуская свои листья вдоль тонких вен. Сама кожа была словно разорвана, от чего кровь алыми пятнами пропитывала одежду с каждым разом всё сильнее. Голубые лепестки иногда вздрагивали, стоило Гермионе сделать вдох чуть сильнее. Парень наклонился ближе, отнимая руку из хватки ведьмы, и тут же коснулся лепестков. Он ожидал, что девушка содрогнется от боли, но она лишь блаженно закрыла глаза, будто давая возможность огладить каждый сантиметр ее кожи. И Драко медленно начал двигаться вниз по стеблям, стараясь прикоснуться к каждому маленькому соцветию. С каждым сантиметром приходилось отодвигать рубашку все дальше, а стебель так и не заканчивался, переплетаясь с руками и ребрами Гермионы. — Это… — Безумно красиво, но очень больно. Я ненавижу фиалки, – шепот, сорвавшийся с губ гриффиндорки, заставил Малфоя поднять взгляд. Она сидела с прикрытыми глазами и лёгкой улыбкой на губах, иногда вздрагивая от боли в лёгких. Длинные ресницы падали тенью на бледные щеки, пока волосы покорно легли за спину. — Ты вся в этих бутонах? – неподдельный ужас и удивление полностью завладели слизеринцем. На его вопрос последовало молчание, но вскоре Грейнджер покорно стягивала с себя испорченную рубашку, оставаясь в одном лифчике. — Салазар Всемогущий… Все тело было покрыто соцветиями фиалок. Голубые цветы усеивали почти каждый сантиметр тела, заполняя своей листвой свободные участки. В некоторых местах, где бутоны были особенно большими, кожа сочилась кровью. Но фиалки словно питались алой жидкостью, полностью забирая в себя. — Первый цветок появился под ребрами, – юноша перевёл взгляд с шеи на грудную клетку, ужасаясь смертельной худощавости девушки. Каждая косточка была обрамлена голубыми лепестками, выходящими прямо из сердца. — Редкая человеческая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви ,– настала очередь Гермионе удивляться осведомленности парня. Он грустно улыбнулся такому шоку в глазах сокурсницы. — Моя тетя испытала эту болезнь. Но после произошло хирургическое вмешательство, и теперь Беллатриса Лестрейндж не испытывает никаких чувств. Неужели Уизли такой изящный, что ты давишься грёбанными фиалками? – упомянув кашель, Малфой тут же пожалел, когда Гермиона захрипела, выталкивая из себя два голубых бутона. — Можно меня поздравить, болезнь вышла на новый уровень. Теперь с моих губ вылетают целые бутоны, – поймав один из них, она аккуратно поднесла ладонь к лицу. Лепестки собрались в одну кучу, не собираясь распускаться, пока остроконечный стебель всасывал в себя кровь девушки, вылетевшую прямо с фиалками. — Сколько тебе остаётся? – нахмурившись, Малфой резко вырвал из снова холодных рук девушки проклятый цветок и откинул в сторону. — Может быть пара недель, – откинув голову к стене, Гермиона расслабленно вздохнула, стоило крепким рукам слизеринца снова начать разминать ее собственные ладони. — Кто-нибудь ещё знает о твоей скоропостижной кончине? — Только ты. Это не Рон, никто из Уизли не является… виновником грёбаных фиалок. Может, если бы это был кто-то из них, это были бы тюльпаны или ромашки ,– поймав нервный смешок Малфоя, Грейнджер коснулась пальцами свободной руки парочки соцветий на рёбрах. Чужое прикосновение сказалось болью, так что пришлось довольно крепко сжать зубы. Вот так сидеть с расстёгнутой рубашкой перед слизеринцем казалось вполне допустимой ситуацией. Девушка не боялась, не стеснялась и вполне доверяла своему возлюбленному, даже при том, что они были чужими друг другу людьми. А Малфой все сидел, и бездумно водил пальцами по всему ее телу, лаская лепестки, принося ей неимоверное удовольствие. — Почему когда ты касаешься лепестков тебе больно, а когда я тебе как будто приятно? – остановившись пальцем прямо над сердцем, он изучающе вглядывался в карие глаза Гермионы, пытаясь то ли найти оправдание себе, то ли ответы на все вопросы. — Тебе нравятся фиалки? – задумчивый тон Грейнджер казалось наставил ей самой дуло в глотку. — Это любимые цветы моей младшей сестры, – слегка склонив голову, парень снова начал водить круги вокруг соцветий. — У тебя есть сестра? — Была. Она… погибла когда ей было десять. Сколько ее помню, она мечтала поступить в Хогвартс, стоило ей научиться говорить. Девчонка была такая маленькая по сравнению со мной, но такая хитрая. Настоящая слизеринка. А потом Тёмному Лорду понадобилась кровь ребёнка. И он гордо выбрал мою сестру, – голос надломился, и Драко задрожал. Плечи тут же опустились, а руки била мелкая дрожь. Гермиона хотела что-то сказать, но почувствовала как сердце больно ёкнуло, когда горячие слезы потекли из серых глаз слизеринца. Соленые капли задевали края цветов, которые лишь с радостью впитывали в себя доступную влагу. Приподнявшись на локтях, Гермиона протянула руки к шее парня, и стоило ей немного потянуть на себя, как он тут же поддался, утыкаясь носом прямо в голубые соцветия. Тонкими пальцами она запуталась в его светлых волосах, поглаживая. Дыхание Малфоя срывалось на слабые всхлипы, пока горячие слезы текли сквозь листву цветов. Мокрыми дорожками капли следовали вниз по плечам девушки, иногда затекая в ложбинку между грудей, сжигая все преграды. Он прижимался щекой к фиалкам, заполняя лёгкие мягким ароматом, цеплялся пальцами за стебли, будто стараясь спастись. Положив свой аккуратный подбородок на светлую макушку, Гермиона почувствовала как теплым потоком кровь пыталась выбить из себя проклятые семена растения. Как надежда в сердце боролась с побегами фиалки в каждом органе. Как лепестки в лёгких не царапали трахею, а лишь мягко поглаживали, успокаивая. — Драко? – тихим голосом она позвала парня, благосклонно ожидая, когда он поднимет свои стальные серые глаза. Гриффиндорка покорно ожидала, что может блондин решит поцеловать ее, позволяя насладиться большей дозой своего присутствия. А Малфой так и прижимался щекой к чёртовым фиалкам, будто стараясь забрать их в охапку. Своими длинными аристократическими пальцами он перебирал хрупкие листики цветов, боясь сломать. Наконец, слегка отодвинувшись от девушки, парень громко выдохнул. Своими большими карими глазами она выжидающе смотрела, как его светлые ресницы смаргивали последние слезы, как бледные губы сжимались в тонкую линию, и ждала. Ждала, что он наклонится и отблагодарит ее своим поцелуем. — Мне пора идти, – и поднявшись с пола, Малфой быстро зашагал из туалета, снова бросая Гермиону с грузом рассеявшихся надежд за плечами. Лёгкие сдавило, а ещё один бутон требовал выхода наружу. Склонив голову, она закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть нужный воздух, пока на языке горько ощущался вкус повреждённых лепестков. Ещё один цветок грубо и больно прорезался в районе лопаток. Словно крылья, он появился на ее спине, однако не даря ей освобождение и возможность улететь подальше от боли. Лишь выполнял свою роль палача, который каждое утро вырезал у нее на теле ужасные цветочные шрамы, оставляя свое клеймо прекрасными голубыми бутонами. — Гермиона! Дорогая, очнись, пожалуйста. Гермиона! – она внезапно раскрыла глаза, когда увидела полностью заплаканное лицо подруги, сидящую прямо перед ней на коленях. Ужас застыл на ее губах, но сразу же сменился громким облегчением, когда тяжёлые веки все же поднялись. — Джинни? – принимая объятия рыжей, она громко простонала, как только пальцы девушки практически сжали за спиной только выросший цветок. — Боже, извини меня! Что случилось, почему… почему ты вся в цветах? – голос Уизли срывался, а сама она каждый раз вздрагивала, стоило взгляду упасть прямо на голубые соцветия, проступающие сквозь кожу. — Джинни, я могу все объяснить, но нам нужно уйти. Гарри с Роном идут сюда? – получив кивок, она судорожно начала застёгивать пуговицы на рубашке, при этом борясь с рвущимися криками боли. Хотелось визжать, орать так, чтобы вся боль вышла вместе с этими криками, пока дрожащие пальцы пытались просунуть прозрачную пуговицу в петель. — Гермиона… — Джиневра Уизли, срочно помоги мне застегнуть эту чёртову рубашку! – высвобождая частичку боли через повышение голоса на подругу, Гермиона со слезами продолжала стараться застегнуть рубашку. Но тщетные попытки были прерваны Джинни, когда она резко подняла Грейнджер на ноги, начиная колдовать вокруг нее палочкой. Пару секунд и все пуговицы были крепко застегнуты, скрывая от ненужных глаз все соцветия, а черная мантия мягко струилась по плечам к ногам, скрывая весь беспорядок и кровяные подтёки. — Пойдем, – и вытерев большими пальцами слёзы, Джинни потащила подругу из туалета, стараясь изо всех сил сделать вид, словно все в порядке. — Гермиона! – сразу из-за поворота на них вылетели Гарри с Роном, практически сбивая девушек с ног. Причиняя Грейнджер тонну боли лишними касаниями, они из-за волнения даже не заметили, как она закусила до крови губы, в попытках скрыть крики. — Я нашла ее в туалете Миртл. Она… - запнувшись, Джинни с вопросом глянула на подругу, но видя весь страх и смятение, быстро сориентировалась, – заснула прямо на полу. Пришлось потратить немного времени, чтобы разбудить ее. Натянуто улыбнувшись, Гермиона лишь извинилась, при этом осматриваясь по сторонам. Былое волнение Поттера и Уизли резко испарилось, и все четверо они направились в сторону башни Гриффиндора. Стоило двери громко захлопнуться за рыжей, как Грейнджер расслабленно скинула с плеч сначала мантию, а потом рубашку. Аккуратно она забралась на кровать, стараясь не задеть ни одного соцветия. Дышалось чуть легче, видимо после присутствия Малфоя, но все тело болело. — Гермиона? – строгий, но при этом испуганный голос Джинни окончательно довел. Девушка сразу же подняла голову, всматриваясь в силуэт подруги. — Что ты хочешь услышать от меня?! Что?! Ты и так все видела! Я поросла цветами, посмотри, каждый грёбаный сантиметр мой кожи усеян грёбанными фиалками! Мне тяжело двигаться, мне причиняют боль другие прикосновения. Я не могу нормально дышать, все время задыхаясь, давясь чертовыми цветами, выплевывая вместе со своими органами голубые лепестки. Мне осталось крайне недолго. Может пара недель. Я обречена на смерть, обречена зарасти и стать фиалковым кустарником. Джинни Уизли застыла в немом шоке, не веря. Она всматривалась в цветы, берущие свои корни прямо внутри ее подруги, и ужасалась. — Ханахаки бьё, – медленно подойдя к кровати, девушка села рядом с Гермионой, которая безжизненно вглядывалась в пустоту. — Почему все, чёрт возьми, знают об этой болезни? Почему все знали, а я нет! Почему именно мне выпала судьба умереть в цветах? – общаясь скорее с воздухом, ведьма еле сдерживала слёзы, не веря. Не веря в то, что ее убийца является ее спасителем, который никак не может, да и не собирается спасти ее. Комичнее ситуации не придумать. — Мы идём к мадам Помфри. — Что? – непонимающе смотря на подругу, Гермиона сначала собиралась что-то сказать, но резко начала кашлять. Самокопание и поиск ответов о несправедливости судьбы каждый раз приводили к одному исходу, и каждый раз она продолжала пожирать саму себя изнутри, прямо как проклятые цветы. — Я не пойду в лазарет. Ты понимаешь, что мне осталось совсем мало времени!? Перед смертью не надышишься, так что я выбираю хоть и с болью, но провести последние часы рядом с вами, моими друзьями, – горло снова сдавило, и казалось из Грейнджер стремился вылезти целый букет, вместо привычных пары бутонов или лепестков. Сложившись пополам, она судорожно начала кашлять, хватаясь ногтями то за горло, то за пол, на котором она благополучно валялась. Глотку жгло так, будто залили в нее целую бутыль бензина и подожгли обычными спичками. Лёгкие драло, будто сумасшедший зверь своими когтями разрывал ее на части. Редкие вдохи переходили в тихое сопение, когда Гермиона провалилась в пучину темноты и голубых лепестков.***
« Проходя в глубь библиотеки, Гермиона параллельно вслушивалась в разговоры и шепот других посетителей. За ней по воздуху элегантно парили несколько учебников, пока она сама бегала глазами между полок, ища какую-либо информацию по атакующим и защитным заклятьям. Резко приостановившись, девушка опустила летящие книги на деревянный стол, а после потянулась палочкой к нужной книге. Один взмах, и нужный томик опустился прямо в руки ведьмы. Гордо улыбнувшись, она водрузила его прямо на стопку других книг, и снова взмахнув палочкой, подняла их в воздух. — Не знал, что грязнокровки умеют обращаться с магией, – неприятный гогот раздался прямо за спиной девушки, ей можно было лишь легонько повернуть голову в сторону, чтобы окончательно убедиться, что именно змеиная кучка прервала ее занятие. — Ещё одно слово, и ты увидишь, как маглорождённая может надрать тебе зад, – и Гермиона уже занесла правую ногу для шага, как резко остановилась, замирая. Приятно гортанный смех окутал ее полностью, принуждая повернуться и не отрывать взгляда от плотной фигуры Малфоя. Серые глаза искрились азартом, пока его друзья продолжали попытки задеть Грейнджер. И может задели бы, если бы ее взгляд и разум не были полностью прикованы к чёртовому блондину. Его расслабленная поза излучала комфорт, что хотелось подойти и уткнуться носом прямо в воротник идеально-выглаженной рубашки. Сердце зашевелилось, словно пуская цветы по всему солнечному сплетению, когда парень также взглянул в ее сторону. Мурашки побежали вниз по шее от того, как слизеринец всматривался в ее лицо. Может ища в нём намёки на обиду за оскорбления, может просто любуясь. Гермиона и лёгкие, наполненные до краёв его ароматом, явно желали второго варианта. Длинные ресницы девушки лишь немного подрагивали, а небольшой румянец на щеках скрылся в слабом освещении библиотеки. Грейнджер поймала себя на мысли, что возможно блондин давно заметил, как она всматривается в его острые скулы и подбородок. Возможно это было бы поражением, если бы не отличные навыки актёрской игры. Опустив карие глаза ровно до его идеально-чищенных ботинок, а потом обратно вверх, Гермиона усмехнулась, и не вслушиваясь в недовольные визги слизеринцев, пошла дальше между деревянных полок. Шаг за шагом голос Малфоя отдалялся, а чувство вдохновленности покидало ее душу и тело, будто замерзая вместе с органами». — Что с ней? – Гарри Поттер словно разъярённая птица влетел прямо в больничное крыло, расталкивая попадавшихся под ноги учеников. — Мистер Поттер, прошу не кричать и быть спокойнее. Мисс Грейнджер сейчас без сознания, поэтому настоятельно прошу вас покинуть лазарет. — Вы с ума сошли?! Моя подруга без сознания, а вы прогоняете меня! « Встреча отряда Дамблдора должна была состояться ближе к вечеру, но несмотря на это, Гермиона продолжала листать желтоватые страницы учебника, в поисках чего-то стоящего. Обычный ”Protego” переставал работать ровно на 2/3 всех заклятьях пожирателей, так что приходилось отыскивать способы гораздо прочнее, чем стандартное заклинание. — Грейнджер, открой 74 страницу, там есть кое-что интересное, – внезапный голос сверху заставил девушку резко поднять голову. Словно скала Малфой без особого интереса вглядывался в лицо девушки. Пару раз поморгав, Гермиона лишь послушно перелистнула книгу на указанную страницу и вслух прочитала: —Incarcerem, точно! Как я могла забыть про это защитное. Оно очень хорошо может помочь в бою, если какой-нибудь… - она запнулась, немного напугано смотря на Малфоя, который в этот момент все также продолжал смотреть то на нее, то на страницы фолианта. — Я крайне удивлён, что умнейшая волшебница Хогвартса забыла о заклинании 7 курса, – как бы делая ударение на курс выпускников, блондин лишь расслабленно постелил мантию на траву. Под большим удивлением Гермионы, он также со спокойным непроницаемым лицом улёгся совсем рядом с девушкой, прикрывая глаза. — А аристократические лёгкие не подавятся воздухом, полностью пропитанным маглорождённой? – как бы подстрекая парня, девушка сделала большой глубокий вдох. Приятным шлейфом парфюм следовал за слизеринцем, и когда голова парня покоилась совсем рядом с её бедром, не уловить тонкий аромат было невозможно. — Переживаешь? Не подавлюсь, это единственное место, где есть тень, – и как бы в подтверждение своих слов провел ладонью по воздуху. Казалось Гермиона испытала самое большое облегчение в жизни от осознания того, что глаза Малфоя были закрыты, и он никоим образом не мог заметить выступивший румянец. Расцветшие бутоны в желудке приятно щекотали его изнутри, пуская по коже словно ток. — А, то есть ты у нас вовсе не волшебник и не можешь наколдовать себе тень? – саркастичные нотки так и сквозили в голосе, пока сердце заходилось трепетом от присутствия парня. — Я могу уйти, если ты хочешь, – приоткрыв один глаз, юноша усмехнулся, стоило карим глазам со скоростью света упасть в книгу, полностью игнорируя вопрос». — Мисс Уизли, как давно эта болезнь прогрессирует у пациентки? – нахмурившись, мадам Помфри медленными движениями помешивала зеленоватую смесь в ступке, то и дело проверяя консистенцию. — Я, я не знаю. Сегодня я нашла ее в заброшенном туалете на 4 этаже. Она была то ли без сознания, то ли спала, но тогда я впервые увидела эти цветы, – с каждой минутой все чаще поправляя волосы, Джинни ходила из стороны в сторону, пока медсестра не всучила ей в ладони успокоительное. «— Incarcerem! – с глухим звуком Невилл повалился на пол, ударяясь локтями о пол. — Отлично, Луна! – подлетев к белокурой девочке, вся толпа принялась хвалить и поздравлять когтевранку. Пока Гермиона довольно осматривала весь тренировочный зал, к ней подошли близнецы Уизли. — Профессор Грейнджер, не могли бы вы отпустить нас с урока пораньше? – состроив испуганное лицо, Джордж переглянулся с братом и засмеялся. — Мы уже закончили. Гарри? Получив кивок от друга, девушка впихнула палочку в карман мантии и спокойно зашагала в сторону зачарованной двери. Немного отодвинув ее в сторону, Гермиона осмотрелась и сразу же вышмыгнула в коридор, стараясь издавать как можно меньше звуков. Некоторое волнение оттягивало листву цветов, а прохлада ветреного Хогвартса приятно щекотала кожу. Перед глазами то и дело всплывал размытый силуэт Малфоя, удобно устроившегося совсем рядом с её ногами. — Скажи, что Поттер отбил себе всю задницу, когда падал от связующего, – вздрогнув, Гермиона повернула голову к рядом идущему парню. — Ни у кого пока кроме меня и Луны не получается это заклинание. Но можешь ликовать, Рон пару раз отшиб локти, – все также идя в сторону библиотеки, Грейнджер не сводила глаз с коридора. Гордо прямая спина и вздёрнутый кверху подбородок кричали о том, что сама девушка вовсе не хочет каких-либо разговоров, пока ее внутренний голос метался по черепной коробке, ликуя. —В следующий раз, когда захотим прижать вашу полоумную, мы будем осторожнее, – ухмыльнувшись в змеиной манере, Малфой тут же растворился в сумраке коридоров. Его темная мантия бесшумно прошлась по полу, обдавая лодыжки Гермионы леденящей прохладой, а отдаляющиеся шаги с каждым метром становились почти неслышными. Усмехнувшись, ведьма быстро отправилась в сторону библиотеки.» — Мисс Грейнджер! Как вы себя чувствуете? – открыв глаза, сетчатку сразу защипало от чрезвычайно яркого света. Тело болело, а лёгкие снова сдавило. Зажмурив глаза, Гермиона судорожно начала открывать рот, пытаясь пустить воздух в лёгкие. Горло драло, и лишь хрипы слетали с уже совсем бледных губ. — Мадам Помфри! Мадам Помфри, она очнулась, скорее! Ей плохо! – знакомый голос звенел в ушах, пока из лёгких рвалось несколько бутонов, преграждающих в трахее путь. Сжав кулачки так, что ногти больно впивались в кожу, Гермиона почти нагнулась к полу, когда голубые бутоны вылетели прямо на белоснежный пол, пачкая его красными разводами. — Воды, – ее подняли обратно на койку, укрывая тонкой тканью одеяла, чтобы цветы на коже не болели. Вокруг бессильного тела суетились пара колдомедиков, когда голова тяжёлым грузом упала на подушку, а к губам поднесли заветный стакан с прохладной водой. Глоток за глотком, Гермиона сдерживала стоны боли, но пила, надеясь на то, что жар хоть немного оставит ее бедную глотку. — Гермиона, почему ты раньше молчала? – разлепив тяжёлые веки, девушка всмотрелась в хмурое лицо своего декана. Профессор Макгонагалл аккуратно поглаживала ее руку, пытаясь то ли саму себя успокоить, то ли ученицу. — Мне осталось совсем недолго, я хотела провести больше времени с друзьями, – грустно улыбнувшись, она снова оглядела помещение. Белые стены, белый пол, белая кровать и тумба, все по-медицински белое. — Ты должна была сказать раньше! Мы бы помогли вылечиться, мы бы сделали все, чтобы ты снова стояла на ногах ровно и без этих ужасных цветов, – к постели подошла Джинни, все ещё нервно перебирающая волосы. Девушка выглядела совсем плохо: красные от слез глаза, дрожащие губы, бледная кожа. Гермиона задумалась, смотрелась ли она так же со стороны или ещё хуже. — Вы бы не смогли ничем помочь. — Кто он? – профессор Макгонагалл с беспокойством вглядывалась в лицо своей ученицы. Сколько надежд она возлагала на юное дарование, сколько гордости она испытывала по отношению к ней, а в итоге девочка доживает свои последние дни, лёжа в кровати. — Профессор, я не думаю, что это как-то может помочь, – упрямо сжав губы, Гермиона почувствовала как ее измученное тело снова тянет в сон, пока по телу проходится жар. Лихорадка стала ее ещё одной лучшей подругой, преследовавшей уже какой раз. — Девочка совсем вымоталась. Ей нужно отдохнуть, идёмте, – мадам Помфри с беспокойством поглядывала на уже расслабленное личико Грейнджер, при этом как можно вежливее выталкивала посетителей прочь.***
С каждым днём становилось все хуже. Гермиона Грейнджер, лучшая волшебница столетия каждый день билась в судорогах на белых простынях, рыдая. Каждый день ей выделяли ровно час времени, чтобы к ней могло прийти как можно больше друзей. Никто точно не знал, что происходит с девушкой, но все чувствовали, близится что-то ужасное. Пока цветы бутонами расцветали, разрывая уже совсем бледную кожу, колдомедики вливали в рот все большие и большие дозы лекарств. Каждая настойка была на вкус отвратительно терпкая, а вокруг койки мерцали охлаждающие чары, лишь бы Гермиона перестала испытывать жар. Лихорадка совсем вжилась в роль, мучая, забирая последние остатки сил. Ведьма то просыпалась в поту, в голос рыдая, то снова отключалась от неимоверных болей. Хотелось поскорее умереть, перестать ощущать эти разрывающие чувства . А чувства были. Девушка умирала внутри каждый раз, стоило вспомнить как Малфой крепко прижимался к ее плечам. С каким беспокойством он гладил ее руку, с какой аккуратностью прикасался к цветам. Сердце ныло, а цветы, вросшие в него, лишь добавляли физических болей. Ее душу медленно растягивали, терзали, ожидая, когда она распадётся на сотни голубых лепестков. Драко душил ее своим холодным взглядом, который обжигал каждый раз, стоило их глазам встретиться. Пока все тело горело, сердце замерзало, переставало бить четкие удары, пускать по венам кровь. Друзья приходили, грустным взглядом рассматривали изуродованное тело подруги, пытались смириться с мыслью, что ее скоро не станет. Оплакивали, переживали за себя, что будет с ними, когда Гермиона Грейнджер умрет. Они боялись собственных слез и мук, когда темно-ореховый гроб засыпят землёй. Каждый боялся за себя, каждый переживал в первую очередь за свои чувства. Каждый молился на то, чтобы проклятые фиалки исчезли, оставили ее тело. Пока сама Гермиона мечтала наконец стать красивым голубом кустом, чтобы перестать чувствовать режущие боли. Она хотела перестать любить, хотела покинуть уже полностью измученное тело. Хотела в последний раз взглянуть в его темно-серые глаза. Каждую ночь на ее кровать накладывали полог тишины и руны холода, оставляя в полном одиночестве. Свет луны упрямо пробивался сквозь витражные окна лазарета, падая на листву фиалок. Лепестки тут же приобретали новые оттенки, становились чуть светлее. А Гермиона смотрела и не понимала, почему красота стала ее убийцей. — Грейнджер, неужели полюбила цветы? Девушка подняла глаза, силясь понять, галлюцинации ли подослал ее мозг, или Малфой действительно пришел. От него все так же пахло дорогим парфюмом, пока ладони неспешно бродили по поверхности цветов. — В них можно увидеть что-то красивое и изящное, – крупная ладонь аккуратно оглаживала ее колени, не поднимаясь выше. Листва тянулась за руками парня, пока он послушно не возвращался обратно. — Ты так и не скажешь кто это? — Тебе так интересно? Неужели не догадался? – голос дрогнул, когда пальцы медленно засеменили вдоль бедра и выше. — Хочу услышать это именно от тебя, – и сверкнув глазами, Малфой резко дёрнул за талию. Пока цветы ужасно ныли от грубых прикосновений, душа плясала, стоило горячему дыханию опалить кожу шеи. — Драко. — Тебе не нравится? – усмехнувшись прямо около уха, парень медленно провел языком по контуру скул. — Ты что делаешь? – пока разум пытался держать контакт с телом, Гермиона податливо опустила нос прямо в ключицу Малфоя. — А как ты думаешь? -повернув голову, Драко посмотрел на тянущиеся руки девушки. Она дрожала, то ли от желания прикоснуться, то ли от жара, который упрямо исходил от ее тела. Гермиона сидела с прикрытыми глазами и просто шептала несвязные фразы, пытаясь получить как можно больше прикосновений. Парень поднял правую ладонь и медленно провел ей вниз от шеи. Цветы, попадающиеся на пути, словно расступались, пропуская к каждому чувствительному сантиметру тела. Раздвинув в сторону края больничной рубашки, он наклонился губами к груди девушки, аккуратно посасывая голые участки. Пока одна рука резво спускалась к бедрам, вторая крепко удерживала за плечи, дабы Грейнджер не свалилась на спину раньше времени. Проведя языком несколько влажных дорожек между грудей, Драко принялся поочередно втягивать в рот розовые соски. Они с лёгкостью скользили между его губ, пока сама Гермиона с придыханием хваталась за его плечи, вероятнее всего оставляя там кровяные подтёки. Бутоны в лёгких быстро успокоились, позволяя ведьме рвано дышать и постанывать. Прохладные пальцы быстро спустились к внутренней стороне бедра и по-хозяйски легко прошлись по трусикам девушки. Просунув их под резинку, Драко самодовольно усмехнулся, прикусывая один сосок. Проведя указательным пальцем вдоль розовых складок, большим он нащупал головку клитора, сразу надавливая. Довольный стон Гермионы не заставил себя долго ждать, и ведьма сразу упала головой на подушку, позволяя нависать над собой. Быстро сбросив лакированные туфли, Малфой оперся коленом на кровать, пока помогал девушке стянуть с себя футболку. — Поцелуй, – жалобно захныкав, Грейнджер руками притянула смеющееся лицо прямо к себе, тут же сталкиваясь в поцелуе. Ни на секунду не растерявшись, Драко тут же просунул язык прямо девушке в рот, прикусывая и оттягивая порозовевшую кожу губ. Внезапно оторвавшись, он несильным толчком откинул ее на простынь. Убрав оставшуюся ткань больничной рубашки, он потянулся к уже влажным трусикам. Пару секунд и белая хлопчатая ткань моталась между тонких лодыжек девушки, пока сам Малфой целовал каждый бутон на коже девушки. Гермиона тихо постанывала, стоило его губам накрыть новый цветок. Она тщательно пыталась заглушить громкое дыхание, пока сам Драко не откинул ее ладонь в сторону, скрепляя вместе со второй рукой над головой. — Не дёргайся. И снова опустив лицо в цветы, блондин ускоренными движениями начал стимулировать клитор. Приказ не дёргаться было категорически сложно сдерживать, так что Грейнджер приходилось прогинать спину. Она как тонкая цветочная струна вытягивалась перед умелыми холодными руками парня, стараясь прижаться к нему как можно сильнее. Нога остро упиралась в выпуклость, проступающую через плотную ткань штанов парня. Стоило ему немного поменять угол движения пальцев, как коленка юрко проскользнула у него между ляжек, задевая чувствительную плоть. Малфой зашипел, на секунду отрываясь от живота девушки. — Как ты себя чувствуешь? – растягивая слова, он словно змея гипнотизировал, принуждал следовать каждому приказу. — Прекрасно, – искренняя улыбка озарила пересохшие губы девушки, пока Драко не нашел ее рот своим и не смочил заалевшую кожу. Язык быстро очерчивал непонятные фигуры по нёбу, пока хватка рук ослабла, и Гермионе удалось вырвать запястья, обхватывая крепче светлую макушку и притягивая к себе. На такую вольность парень дёрнул челюстью, прикусывая нижнюю губу, а после зализывая выступившие капельки крови. — Мисс Грейнджер у нас девственница? Хранишь свой бутон для избранного? — Какая ироничная шутка, – беспричинный шёпот отскакивал от границ волшебного купола, пока Гермиона пробиралась одной ладошкой прямо к брюкам Малфоя. Нащупав пальцами железный ремень, она умело вытянула его из пряжки. — Все таки не сохранила, – расставив руки по бокам от порозовевшего лица девушки, блондин скинул с себя брюки, оставаясь лишь в нижнем белье. Заметив заплывший взгляд гриффиндорки, он хитро улыбнулся, аккуратно беря ее ладонь в свою руку и утягивая ее вниз. — Что ты.. – запнувшись, ведьма залилась ещё большей краской, когда пальцы нащупали массивный вставший член парня. Змеиный оскал, и в следующую секунду Драко с животным дыханием прижимался пахом прямо к бедрам Гермионы, при этом вцепившись губами в шею. Практически задыхаясь от такой близости, она лишь царапала ногтями плечи, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе. Цветы на ключицах и рёбрах покалывало, пока между ног девушка испытывала дикий жар, сравнимый с лихорадкой. Когда Малфой с шеи вернулся к губам, Грейнджер смело вернулась ладошкой к набухшему органу. Стягивая резинку белья по аристократически-бледным бедрам Драко, она еле касалась ноготками чувствительной кожи, пуская мурашки по его крепкому телу. Когда с вещью было покончено, она аккуратно обвила пальцами член у самого основания. Довольный рык прямо в ухо был похож на поощрения, а когда рука парня опустилась поверх ее, хваленая гриффиндорская смелость окончательно смыла все границы смущения и страха. — Грейнджер, если ты продолжишь в том же духе… — То что? – перебив Драко, Гермиона победно усмехнулась, стоило пальцам чуть сильнее сомкнуться вокруг твердой плоти. Малфой дышал сквозь зубы, пытаясь заглушить рвущиеся наружу стоны. По виску быстро стекала капелька пота, так что приподнявшись, Грейнджер лишь как кот слизала солёную влагу. Получив удивленный взгляд, она лишь притянула его лицо на себя, практически роняя. Еле сдерживаясь перед тем, чтобы не взять девушку быстро и грубо, Драко сел прямо, укладывая к себе на колени зацветшую ведьму. Обвив ногами его бедра, Гермиона четко чувствовала как к промежности прижимался горячий член Малфоя. Со стонами потираясь о него, она громко взвизгнула, как только он легко поднял ее, тут же опуская прямо на член. Громко дыша, парень упёрся лбом прямо в фиалки, вдыхая тонкий аромат. Когда Грейнджер уже сама начала медленно ёрзать, Драко подхватил ее под бедра и быстро начал двигаться, лишь успевая слышать стоны девушки. То откидывая голову назад, то снова роняя ее на плечи, Гермиона дрожала от подступающего удовольствия, пока сам блондин увлекался ее клитором, то и дело водя по нему пальцами. Луна ярко освещала поросшую цветами грудь девушки, так что виднелись лишь ярко-розовые соски, от чего сносило крышу в два раза больше. Малфой грубо сжимал ее ягодицы, оставлял укусы на плечах, облизывал лепестки фиалок, раскусывал кожу на опухших губах, пока Гермиона резво покачивала бедрами в такт. Она двигалась плавно, будто танцуя, вытягивалась и прогибалась словно тонкая ниточка, доверяла всю себя полностью и откровенно. Глаза были крепко закрыты, пока изо рта вылетали нечленораздельные ругательства и имя. Малфой четко слышал свое имя, каждый раз упиваясь его звучанием наряду с ее стонами, он словно вампир впитывал в себя ее клятвы о любви. Принимал и не отдавал ничего взамен, лишь снова грубо посасывал бледную кожу шеи, оставляя свои метки. — Драко! – очередной стон и Грейнджер задрожала, впиваясь ногтями то в плечи, то в белую простынь. Она хватала воздух ртом, пока парень продолжал не быстро двигаться, достигая своего апогея удовольствия. На помощь неожиданно пришла рука и рот девушки, так что в следующую секунду Гермиона стояла на коленях, с поднятой вверх задницей и нескромно облизывала головку члена Драко. — Мерлин сохрани, – и откинув голову назад, Малфой удовлетворённо рассмеялся. Сбито дыша, Гермиона сидела напротив и с упоением разглядывала все оставленные ее царапины. Растрёпанные волосы в неразберихе ниспадали по плечам, пока каждый голубой бутон блаженно расцветал. На языке осталось пару капель белого семени, пока Драко со властью во взгляде не поцеловал ее. Слизав все остатки своего удовольствия, он лишь аккуратно провел пальцами по шее девушки, задевая каждое соцветие. Податливо выгнув шеей, Гермиона улыбалась. Мурашки бегали от кучерявой макушки до запястий, пока Малфой аккуратно укладывал ее к себе на плечо. Упав на подушки, они молча лежали, всматриваясь в светлый потолок лазарета. В свете луны все ещё мерцал тонкий слой магии, переливаясь разными оттенками. — Как ты? – хриплый шёпот прямо над ухом звучал громче всех колоколов. Немного приподнимаясь с груди Драко, Гермиона смущённо улыбнулась. — Так будто в меня снова вдохнули жизнь, – и вновь уложив голову на плечо, она крепко обвила руками его за талию, словно боясь потерять. Словно Малфой был единственной соломинкой, которая могла спасти ее. — Ты так и не скажешь кто это? – повторив свой вопрос, парень с интересом вглядывался в черную макушку Грейнджер, будто ожидая услышать ответ прямо оттуда. Но когда руки сильнее прижались к его телу, а пальцы засеменили вдоль его живота, Драко замер. — Это ты. Я безумно влюблена в тебя, Малфой, – рука девушки остановилась, пока сама она поднималась. Растрепанные шоколадные локоны ластились по груди Гермионы, путаясь в листве цветов, пока широкие глаза в ожидании смотрели. Она смотрела и ждала, пока блондин скажет, что тоже любит ее, что он готов спасти ее, избавить от ужасных голубых фиалок. — Я не могу. — Что? – запнувшись, она непонимающе вглядывалась в совершенно спокойное лицо Драко. Руки сжались в маленькие кулачки, пока нижняя губа начала дрожать. — Гермиона, я не могу любить, – облизав губы, блондин осмелился посмотреть ей в глаза. Темная радужка казалась совсем черной, пока слезы и неверие заполняли ее взгляд. — Что? Почему? Я не понимаю, – ухватившись за его руку, она сжала ладонь так, что становилось больно. Она с надеждой смотрела, все ещё не веря сказанному. Пока ужас и боль разрывали ее изнутри, девушка стойко держалась, слушала и ждала, когда парень скажет, что все это шутка. — Я не могу любить, Гермиона. После смерти моей сестры я также как и ты зарос проклятыми фиалками, я также давился их лепестками, пока моя мать искала врачей. А потом из моего тела вырезали все цветы, забрали каждое маленькое семя, каждое новое соцветие. Они забрали все бутоны, каким-то чудом оставляя мне все чувства кроме любви. Я не умею любить. Любовь вырезали из моего сердца вместе с цветами, забрали и забыли вернуть, – когда Драко снова поднял взгляд, Гермиона сидела тихо, вовсе не двигаясь, лишь рвано дыша. Со свистом выдыхая, она всматривалась в каждый сантиметр его лица, пока губы дрожали, пока пальцы отпускали его ладонь. — Значит, ты не можешь любить меня? – слезы быстрыми горячими каплями стекали по бледным щекам, пока дрожь в голосе была слышна даже глухому. Девушка вся дрожала, пытаясь ухватиться за краешек спасения, но Драко лишь поджимал губы. Он сидел и не понимал, что ему стоит сделать. — Я не люблю тебя. Никого. — Уйди. — Что? – удивленно смотря на побледневшую девушку, Драко хмурил брови. Серые глаза метались от одного цветка к другому, от дрожащих губ к мокрым глазам, пока Грейнджер резко не толкнула его. Она била его по плечам, крича, рыдая. Била так, что возможно останутся синяки, вкладывала последние силы, лишь бы сделать побольнее. — Убирайся! Прямо сейчас! Убирайся! Я ненавижу тебя, Драко Малфой! Я ненавижу тебя и твои грёбанные фиалки! Убирайся! – голос срывался, пока горло сдавливало то ли от подступающих слез, то ли от рвущихся из лёгких цветов. — Прости меня, – подхватив свои вещи, Малфой помчался прочь из лазарета. Как только ноги перешагнули полог магии, все стихло. За спиной на простынях лежала Гермиона, давилась слезами, кричала, рвала с кожи цветы. Но Драко ничего этого не видел, лишь упрямо шел вперед, силясь забыть мертвую надежду в карих глазах. — Я ненавижу! Ненавижу тебя! – она била кулаками по подушки, пока слезы сильным потоком обжигали кожу. Неимоверная боль рвала ее душу изнутри, пока она дрожа натягивала на плечи темную мантию. Она судорожно застегивала пуговицы, давясь слезами и лепестками цветов. Она вырывала ногтями каждый бутон, который попадался под пальцы, мешая. Когда последняя пуговица оказалась в петле, девушка побежала, словно пытаясь скрыться от рвущей насквозь боли. Бежала к черному озеру, по темным коридорам Хогвартса, пока голубым шлейфом по полу стелились отмершие лепестки. Когда холодных ног коснулась мокрая трава, Гермионе казалось будто она вернулась в детство, пока душащий кашель снова не вырвался из груди. Хрупкий силуэт быстро передвигался по тропинке Хогвартса, пока голос заходился рыданиями, а кровь хлестала из новых ран. С каждым шагом ведьма отдавала все больше сил, ускоряясь. Мокрая трава светилась под луной, пока девушка не упала коленями прямо на землю, пачкая ее кровавыми пятнами. Цветы спадали с ее шеи, спины, ребер, пока чувство смерти набатом било в висках. — Я люблю тебя, но ненавижу гораздо больше, – упав лицом в землю, волшебница глухо простонала, когда последний цветок упал с ее плеча. Голубые лепестки отвалились от белой сердцевины, сразу засыхая. Казалось, мучения закончились, как только все цветы опали с тела девушки. Гермиона тоже так думала. Но когда горячо любящее сердце забилось сильнее, пуская по телу сильные разряды, а маленький бутон фиалки полез вверх по горлу, Грейнджер зашлась хрипящим кашлем, пытаясь вдохнуть. Пока кровяные стебли прорывались сквозь кожу, она лежала на траве окружённая цветами. Глаза закрылись, когда последний бутон раскрылся, а сердце остановилось. На земле появилось множество маленьких фиалок, зацветших прямо под весенней луной. С лица земли исчезла самая умная волшебница своего века, погибшая в цветах от нераздельной любви. И газеты на следующий день трубили о кровавом инциденте, пока каждый ученик со страхом проходил мимо голубого кустарника, на листьях которого ещё долгое время оставались небольшие капельки крови.