***
Третий Рейх. Известна ли вам эта страна? Конечно, известна. Популярность она получила своей крайне жестокой идеологией «Нацизм», ну а также нападением на СССР без предупреждения, несмотря на подписанный мирный договор. И кажется, что все, кроме его друзей ЯИ и ФИ, а также сына Рейха Германии, должны ненавидеть его после окончания войны, и на самом деле так это и было...некоторое время. Каким-то неведомым образом, когда немец стал появляться на собраниях стран, хоть и понемногу, но с ним стали общаться все остальные! Даже некоторые из семейства русских приветливо здоровались с ним, когда встречали Рейха. Так и дошло до Союза. Вы спросите, каким образом? А я вам расскажу! Как-то раз в тёплое время года они оба решили съездить в родные края, где провели своё детство. И как раз-таки в пшеничном поле, на небольшом холме возле каштанового дерева, они каким-то образом встретились. - Видимо, это судьба! - Улыбнулся Советский и расхохотался, увидев нациста по другую сторону холмика. - Похоже на то... - Тихо прошептал Рейх, ощущая как щеки краснеют, а сердце от улыбки бывшего друга начинает биться в совершенно ином ритме. Наконец получив подобную возможность, нацист рассказал коммунисту о давлении Германской Империи, его отца, что не получил той власти, которой желал, поэтому, запутав разум собственного сына, заставил Третьего начать войну. И после прояснения ещё многих подобных моментов, Рейх и Советский помирились, оставив все разногласия в прошлом. Каждый день Рейх то гулял с СССР, то ходил в гости к своему сыну Германии, то веселился с ЯИ и ФИ, а то и просто общался с другими странами, вообщем, стал жить счастливо, но...недолго***
Ариец, сидя в кафе с другом, крутил ложку, которой только что ел кусок сладкого торта «Красный бархат». Он ощущал лёгкую температуру у себя, сопровождающуюся небольшим ознобом. Дышать было трудновато. Ещё со вчерашнего вечера немца преследовали хриплость и кашель. Подняв глаза на своего друга, Рейх вздрогнул, встретившись взглядами с Союзом, что хитро улыбался. «Не смотри на меня так, пожалуйста, - пронеслась жалобная мольба в голове Третьего, слыша как хихикает Совет. - Ведь чем больше я смотрю в такие твои глаза, тем... - Мысль на секунду оборвалась, так как понимание желания заставляло ощутить смущение. - Тем сильнее я желаю глядеть в них...» - Эй! - Недовольно раздалось от русского, как вдруг он обхватил лицо Третьего и аккуратно поднял, устремляя его на себя. - Смотри мне в глаза, Рейх! Негодующая физиономия предстала перед Третьим, заставляя последнего ощутить как громко и сильно в ушах забилось сердце, словно молоток. От взгляда этих золотых глаз страны напротив дыхание перехватывало, в груди появлялась тяжесть и некая боль, а сердце билось так быстро, что казалось ещё чуть-чуть и все его сосуды лопнут. Даже на момент моргания, даже на момент отсутствия друга в поле зрения, Рейх всё ещё продолжал его видеть. - Ты такой горячий...У тебя нет температуры? - Начав волноваться, спросил Союз. - Н-нет! - Переборов режущую боль в горле, ответил ариец. - И-и отпусти меня, Совок! От писка собеседника, СССР усмехнулся, убирая руки с лица Третьего. - Тогда чего ты такой задумчивый сегодня? - Вздёрнул бровь вверх коммунист. - П-просто... - Фюрер пробежался взором по лицу страны, пытаясь придумать причину. - Я просто очень люблю такую погоду, да ещё и солнце так ярко светит...очень красиво. - Хм? Знаешь, а ты прав. - Совет повернул голову к окну, наблюдая за утренним городом. - Я тоже люблю такое яркое утро, сразу настроение поднимается от взгляда на это небо цвета океана, или эти улыбающиеся прохожие, разве они не завораживают? - Ага... - Мягко согласился нацист. - Но я люблю такое лучезарное солнце по-другой причине... - Поделишься? - Вопросительно посмотрел на Рейха Союз. - Нет! - Ухмыльнулся ариец, показывая острые зубки. - Не скажу, это секрет. - Как знаешь. - Вздохнув, сказал Совет, усмехнувшись этой забавной вредности своего друга. «Потому что только в такое утро, встретившись с лучами сияющего солнышка и тёплым ветерком, я... - Он улыбнулся ещё шире от собственных мыслей. - Я могу увидеть твоё прелестное лицо в ярком свете такого ослепительного солнца.» Внезапно по горлу немца прошла противная щекотка, а затем что-то оказалось в дыхательных путях, оставляя нациста без возможности вдохнуть. Резкий приступ кашля настиг Рейха, заставляя того закрыть рот рукой. Более менее прочистив горло, Третий с испугом ощутил, как что-то прикоснулось к его руке, которой он прикрывал рот. Отстранив её, фюрер испуганно замер. В его ладони лежал небольшой окровавленный цветок ромашки. Страх сковал всё тело. Цветок? Откуда он? Неужели он как-то попал ему в горло? Но каким образом? - Рейх, ты в порядке?! - Напрягшись, спросил Союз. - Ты простыл? - Д-да... - Тихо проговорил Рейх, пряча цветок, куда-то в карман пиджака. - Я немного простудился, вот и результат... - Точно? Давай я отведу тебя домой? - Взволнованно всё не успокаивался коммунист. - Не нужно, думаю... - Перед глазами в один момент всё плыло, но, моргнув, фюрер вновь стал видеть всё чётко. - Думаю я съезжу в больницу... - Может тебя довезти? Моя машина тут недалеко. - Попытался всё-таки предложить свою помощь Советский. - Не стоит, я вызову такси. - Посмотрел в глаза другу ариец. Тот немного помолчал, не желая сдаваться, а затем ворчливо согласился. Не понравилась ему это странная самостоятельность Рейха, что так внезапно возникла. И на самом деле, правильно...***
- У вас Ханахаки Бьё, господин Рейх. - Монотонно произнёс доктор Браун, записав что-то в тетрадь. Третий широко распахнул глаза и в удивлении открыл рот. Разум его затерялся в собственных мыслях. Он просто не мог в это поверить. - Не...не может быть... - Голос его дрожал от переполнявшего его страха. - Это же придуманная болезнь, разве нет?! Врач отрицательно покачал головой, как бы отвечая «Не-а», а затем продолжил: - Чтобы убедить вас, ответьте мне, у вас ведь температура с ознобом и в груди тяжелеет? Фюрер замер и опустил голову, не желая признавать такую правду. Этого просто не может быть! Почему именно сейчас? Почему именно тогда, когда жизнь стала по-настоящему счастливой? - Д-да... - Неуверенно ответил ариец. - Вы постоянно видите лицо любимого человека, даже когда его нет рядом или вы просто закрываете глаза? - Продолжал доктор, наблюдая как лицо нациста с каждым фактом становится всё более задумчивым. - Да...постоянно... - Более решительно ответил Рейх, нахмурившись. - Он везде мерещится вам, и вы не можете это контролировать? - Всё говорил и говорил Браун. - Где бы я ни был... - Подтвердила страна, прикрывая глаза. - И постоянно слышится его голос? - Решил дожать доктор Браун, даже уже зная, что диагноз действительно правильный. - Всё время... - Прошипел немец. Нацист был повержен. Все доказательства на руки, но всё же доктор решил закончить эту глупую игру в симптомы, и, зарядив последнюю пулю в свой револьвер правоты, выстрелил самым важным доказательством, желая уничтожить все сомнения собеседника: - Ну и конечно же, самое главное это... - Он указал на окровавленную ромашку, что лежала на белом листе А4. - Вы откашляли цветок, а это уже без сомнений «Ханахаки Бьё». Рейх скорчился от боли тех слов, что произнёс его врач. Было страшно, было до безумия страшно. Умирать не хотелось! - А м-можно ли как-нибудь извлечь эти цветы? - Он поднял полные отчаяния глаза на доктора. - Мистер Рейх, я сожалею, но это будет бесполезно. - Видя состояние пациента, Браун старался говорить мягко. - Поймите, это ведь не какой-то паразит, что попал к вам из вне, нет, это цветёт ваше сердце. - Но... - Третьему казалось, что он был готов зарыдать. - Но как мне вылечиться?! Как?! Доктор Браун пожал плечами, а затем, набрав воздух, ответил: - Единственный способ вылечиться для вас это... - Он покашлял. - Любить всем сердцем... - На этих словах фюрер тихо выдохнул, ощущая горечь поражения в этой схватке с болезнью. - И быть любимым в ответ. Кабинет наполнился гробовой тишиной, в которой иногда мелькали шаги, разговоры из коридора, или же машинный гул из окна больницы. Третий прикоснулся к лицу трясущейся рукой, ощущая как горячо пылают его лоб и щёки. Врач с жалостью смотрел на обезоруженную страну. - И с-сколько у меня времени? - Тихо спросил ариец. - Ну, если судить, что вы уже выкашливаете цветы, значит побеги, в вашем случае ромашек, уже добрались до ваших лёгких, а значит... - Доктор стал загибать пальцы и что-то бормотать, а затем застыл, нервно сглатывая. - Две недели... «Так мало...» - Безнадёжно произнёс Третий у себя в голове. Страх заставлял сердце биться в два раза быстрее, волнение было неимоверным. Хотелось просто приказать самому себе забыть любимого Союза, заставив исчезнуть болезнь. Но глубокие чувства отказывались уходить. Они так ждали этого момента, столько лет мечтали наконец показать себя и, как иронично бы это не звучало, расцвести во всей красе. Поэтому фюрер просто опустил голову и прикрыл глаза, всё ещё видя перед собой лицо его милого коммуниста.***
Страх. Страх - одно из самых древних и сильных человеческих чувств. У каждого разумного существа он есть, и кто бы что ни говорил, а КАЖДЫЙ в этом мире чего-то да боится. Да, именно это чувство преследовало нациста. Именно из-за него он спрятался дома и не выходил никуда, а на вопросы друзей и любимого СССРа отвечал, что заболел и ему лучше немного посидеть дома. На желание других зайти и проведать его ариец, конечно, отвечал отказом, так как вся его квартира была усыпана кровавыми лепестками. Так и проходили мучительные дни Рейха. Каждый раз, просыпаясь, он видел русского, то, как он тянет к нему свою руку, прикасаясь к лицу, а затем спокойно поглаживает и улыбается. Каждый сон был о том, что Рейх признаётся Советскому в своих чувствах, и тот отвечает взаимностью. Но потом жестокая реальность настигает его, и он тихо плачет в своей кровати, захлёбываясь цветами, что накопились у него за время, когда он спал. Ариец сидел в кровати, одетый в свою любимую форму, только без фуражки, так как озноб не давал покоя, а форма помогала сохранять тепло. За эти неделю и шесть дней Рейх очень изменился: его подкачанное тело исхудало и покрылось трещинами, откуда вырывались соцветия ромашек, что желали наконец выйти за пределы небольшого тельца, на губах совершенно не появлялась очаровательно-прелестная улыбка, обнажающая чувство радости, а глаза цвета красной смородины совершенно потеряли тот проницательный блеск. Перед глазами вновь мелькало личико любимого, когда немец вдруг заговорил, словно, со смертью, что уже готовилась забрать его: - Эх, поразительно, я никогда не чувствовал нечто подобное. - Шептал ариец, стараясь не напрягать свои связки, дабы избежать боли. - Несмотря на боль, что преследует меня и днём и ночью, я совершенно не хочу отказываться от своих чувств, неужели это истинная любовь? - Разум вспоминал как выглядел Советский тогда в кафе. - Всё ещё не могу забыть, как особенно блестели его золотые глаза в тот день, когда это случилось... - Фюрер прижал руку к сердцу, ощущая как впервые за эти несколько дней, он почувствовал что-то действительно приятное. Это была та любовь, что убеждала его быть сильным. Сильным... «Нет, не может всё так кончится. Просто не может! Я хочу увидеть его. Хотя бы просто в последний раз заглянуть в его глаза цвета самого чистого золота!» - Закричал внутри Третий и, нацепив на себя излюбленную фуражку, вышел из квартиры. Несмотря ни на кашель, боль в лёгких, озноб, что мучали Рейха, он гнал по улицам на своей машине, замечая в отражении зеркала, как на лице образовывается трещина, откуда вылезают сладко пахнущие ромашки. «Только бы успеть! Только бы успеть!» - Молился ариец, давя на педаль газа.***
СССР сидел на кухне, попивая кофе и ощущая приятную прохладу из полностью открытого окна в зале. Ему было немного непривычно делать это одному, ведь раньше в этом большом доме его окружали всюду милые дети. По Рейху русский безумно скучал, ведь ни с кем ему так не было хорошо и расслабленно, как с этой страной. Внезапно думу Союза прервал звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?» - Подумал коммунист и подошёл ко входной двери. Заглянув в глазок, СССР застыл в удивлении. Там был Рейх. Быстро распахнув дверь, Совок не успел ещё ничего сказать, как вдруг ему на руки упал его друг. - Рейх?! - Испуганно спросил СССР.- Что с тобой?! Тебе вызвать скорую?! - ...сесть...пожалуйста... - Сумел вымолвить ариец. - Л-ладно. - Неуверенно сказал русский и закрыл входную дверь. Доведя фюрера до зала, где усадил его на мягкий диван, коммунист присел рядом, чтобы наконец увидеть лицо друга. Союз обомлел. Такое прелестное личико нациста было таким хмурым, измученным. А половина головы и вовсе была закрыта шарфом, что Третий взял из машины, дабы не напугать любимого. - Рейх, что с то...? - Не успел договорить хозяин дома, когда вдруг гость заговорил. - Неважно, я пришёл сказать сюда совершенно другое... - Рейх взял за руки любимую страну. - Для начала, я хотел бы извиниться. Прости меня за все те годы мучений и страданий, что я принёс тебе и твоему народу, прости меня за это, прошу. СССР был поражён. Рейх и в тот раз на поле извинялся, но почему-то сейчас это воспринималось как-то по-иному. - Рейх, я уже давно сумел простить тебя, так что, если это причина твоего...необычного состояния, то тебе не стоит волноваться. - Мягко пролепетал коммунист. - Спасибо, Союз, а теперь я хочу сказать, что... - Он замолчал, чувствуя как появляется какая-то неведомая энергия, что открылась у него словно «второе дыхание». - Я люблю тебя! - Ч-что?! - Воскликнул коммунист, ощущая как по лицу расползается яркий румянец. - Я люблю тебя, Совок! Всегда любил! Просто только сейчас понял, что не как друга. - Рейх ощущал безумную боль и неимоверно приятную эйфорию, когда говорил эти вещи. - Ты потрясающий человек, Союз! В детстве ты всегда помогал мне, давал мне столько дружеской любви и заботы, сколько мне хотелось! - С каждым словом щёки немца горели всё сильнее. - И даже после того, что я сделал, ты всё равно простил меня! Когда я смотрю на тебя, сердце так быстро стучит, а твои великолепные глаза заставляют меня безотрывно смотреть в них. - Только сейчас ариец понял, что, говоря все эти слова, он улыбался. - Ты невероятен, Союз, и я очень люблю тебя! СССР молча смотрел на друга, что несмотря на страх и такое состояние признался ему. Это восхищало! Союз просто не мог поверить, что чувства, которые он испытывал к арийцу всю жизнь, оказались взаимными! Что эмоции, которые овладевали русским при виде Рейха, передались и возлюбленному. И вот, Союз уже открыл рот для того, чтобы сказать желаемое предложение «Я тоже люблю тебя», как вдруг остановился, очнувшись от прекрасных мечтаний. Давайте признаем, СССР не стал бы скрывать таких своих сильных чувств без действительно важных для него причин. А причиной был - сам СССР, вернее, отношение его народа к нему, то есть осуждение. Да-да, удивительно, что такая сильная страна как Советский Союз так боится этого настолько, что готов отказаться от своего счастья. Ведь если кто-то из его народа узнает о том, что он гей, его в лучшем случае - возненавидят. Да ещё и мало того, что гей, так ещё и заводит отношения с бывшим врагом. Это отвратительно! А вдруг вся его семья откажется от него? Он ведь этого не вынесет! Вдруг другие страны перестанут признавать его силу? Тогда русский может испортить жизнь собственным детям, нагнав на них чувство позора за собственного родителя. Вдруг всё то, что он строил целую жизнь, развалится из-за тех чувств, что посмели зародиться глубоко в его душе? Неужели он готов бросить ответственность за: революцию против родного отца и его монархии, строительство коммунизма, войну с Рейхом и ещё огромное множество вещей? В его случае, поддаться любви - риск, эгоизм и роскошь, которые он никогда не сможет себе позволить. - Рейх... - Тихо сказал русский. «Рейхи...» - Мягко говорили на самом деле его чувства где-то внутри. - Прости, но... - Совок не мог поверить собственным словам. «Всю жизнь я ждал этого момента, чтобы сказать тебе...» - Кричало его сердце, умоляя остановиться. - Я не могу ответить тебе взаимностью. - Слова неприятно поцарапали горло, оставляя боль. «Я люблю тебя!» - Вопил его внутренний голос. Не те слова желал слышать Рейх, но, несмотря на отказ, он продолжал улыбаться, пусть и очень горько. Он ощутил как к горлу подходят ромашки, он ощутил, как сердце его сжалось от боли, но продолжало цвести всё сильнее, словно говоря «А я всё равно буду любить тебя!». Он чувствовал как от горя побеги обвивают органы, сдавливая их, ощутил, как по сухожилиям и венам бегут новые цветы, желая выбраться из организма, чтобы показать стране рядом свою любовь, ощутил, как удлиняются трещины, что являлось для Третьего настоящей пыткой. Внезапно резкий приступ кашля настиг Рейха, и тот от боли упал на пол, выкашливая белоснежные цветы с кровью. Шарф слетел, обнажая множество трещин, из которых лезли любимые цветы СССРа. Союз замер в испуге, постепенно понимая, что происходит с его гостем. Ханахаки. Болезнь, о которой и говорил Рейх, но скрывал её! «Получается пока я тут сидел скучал, наслаждаясь жизнью, он мучился, страдал, УМИРАЛ?! - С ужасом понял Советский. - А своей грёбанной трусостью, я...убил его?» Внезапно Рейх замер. Прекрасные ромашки перекрыли дыхательные пути. Как вдруг поперёк его лица резко скакнула трещина, и он задёргался в конвульсиях, издав затем какой-то истошный вопль. Союз прыгнул к нему и прижал того к себе, когда фюрер перестал дёргаться. «Плевать на семью. Плевать на друзей. Плевать на знакомых. Плевать на работу. Без тебя я не смогу жить!» - Завыл внутренний голос СССРа. - Я люблю тебя, Рейхи! - Закричал коммунист, сжимая друга в своих руках. - Сначала соврал, каюсь, я действительно испугался! Но теперь я хочу сказать, что...что... - Он захлёбывался собственными слезами и страхом. - Я люблю тебя, Рейх! Слышишь?! До безумия люблю! Я не смогу жить без тебя! Не смогу...! В своей голове СССР уже ощутил дыхание немца, посмотрел в его потрясающие глаза и услышал: «Ich liebe dich!». Затем страна улыбается и целует Рейха, торжествующе плача и чувствуя непревзойдённую любовь, что окрылит его и позволит стать счастливым навсегда. Но счастливые мысли Советского прерываются звуком падения изящной фуражки нациста. Открыв глаза, коммунист медленно опустил взор на свои руки. Любимого фюрера не было. На его месте осталось лишь огромная куча лепестков, цветков и даже целых соцветий белоснежных ромашек, некоторые из которых кружили в воздухе, каких-то уносил тёплый ветер из окна, а какие-то просто оставались лежать на месте. Рейха больше нет, но любовь его осталась. Она просто предстала перед Союзом в виде его любимых цветов - ромашек. Сам ариец сейчас был далеко. Очень далеко. Ему было так хорошо, он больше не испытывал ни физической боли от удушения, ни моральной боли от разбитого сердца. Однако даже в таком чудесном состоянии, он не мог понять, откуда доносится этот крик. Крик умирающего животного. Крик, голосом так похожий на любимого Советского Союза.