дежавю

Самое странное и подозрительное для Чайлда Тартальи в его новом парне было то, каким же он был хорошим. Конечно, это могла быть его внутренняя тяга к самосаботажу межличностных отношений, особенно если учитывать весь его прошлый плохой опыт в отношениях (Чайлд до сих пор стороной обходил ту часть фудкорта в одном из торговых центров, где располагался магазинчик мороженого Синьоры), но нынешняя ситуация… просто была странной. Странно, как Чжунли точно знал его предпочтения в чае: Чайлд всегда выбирал небольшую горечь ближе к вечеру. Странно, как Чжунли, когда они в первый раз проснулись вместе в одной кровати, совсем не удивился неописуемо спутанному гнезду на голове Чайлда, и рядом не стоявшее с порядочным беспорядком, на укладку которого тратился час каждое утро. Странно, как Чжунли, казалось, знал тело Чайлда лучше него самого: никогда бы в жизни Чайлд не догадался, что место между челюстью и мочкой уха у него было настолько чувствительным, и все же… Даже их первая встреча казалась прописанной заранее по клише из плохого ромкома. Чайлд, потерявшийся в море пьяных тусовочников, слонялся на вечеринке по студенческому общежитию, куда его после пар затащила Люмин. Он окинул комнату взглядом в поиске знакомых волос и не заметил, как столкнулся с другим человеком, расплескав все содержимое своего стаканчика на них обоих. — Черт! Извини, я… — А, — все, что услышал он в ответ, и Чайлд окинул незнакомца взглядом: высокий, с темными волосами и бесспорно лиюэскими чертами лица. — Не страшно, — янтарные глаза незаметно расширились, — давай приведем тебя в порядок, — Чайлда поманили за собой рукой в перчатке. После нескольких минут легкого разговора, — а что тут еще делать, когда один из них стоял с голым торсом, пока второй с таким же голым торсом склонился над раковиной, оттирая пятна на их рубашках газированной минералкой, которую они ухватили на кухне, — Чайлд узнал несколько вещей. Например, незнакомца, в которого он неудачно влетел, звали Чжунли. Он учился на геологическом направлении, что совсем далеко от психологии, которую выбрал для себя Чайлд. И, пока он пытался не пялиться на чужую грудь как последний позорник, которым он, собственно, и был, Чайлд вдруг понял, что Чжунли очень даже в его вкусе. После, казалось, часов разговоров и смеха, которые пронеслись слишком быстро, Чайлд вытащил свой телефон, надеясь попросить номер Чжунли, но заметил время и запаниковал. — Извини, что прерываю, но мне нужно бежать. — О, младшие ждут дома? — Ага… подожди-ка. Как ты об этом узнал? Чжунли с улыбкой пожал плечами. — Угадал, — его взгляд был теплым, почти нежным. — Ты выглядишь, как старший брат. Чжунли так хорошо относился не только к Чайлду, но точно так же невозможно хорош был и с Тоней, и с Тевкром: развлекал их перед сном историями про путешественницу, покоряющую горы и парящую в открытом небе, чтобы спасти мир, и не удивлялся тому, как Тоня иногда упрямо отказывалась отпускать Чайлда на работу или в университет (вскоре она начала так же липнуть и к нему самому). Помимо шестого чувства, касающегося Чайлда и всего с ним связанного, еще одна странная черта Чжунли была в том, что он всегда был не против провести с ним время. И не в навязчивом смысле, скорее, Чжунли всегда был слишком уж рад подвинуть все свои дела только для него. И Чайлд был уверен, правда был уверен, что у его парня были и свои обязанности, из-за которых он казался таким же уставшим, как Чайлд во время сессии. Но когда бы Чайлд ни отправлял шутливое «приезжай ;)» или ни звонил посреди ночи в панике после одного из своих кошмаров, в десяти случаях из десяти возможных Чжунли всегда приезжал. — То есть ты переживаешь за ваши отношения, потому что твой парень знает, что ты любишь и всегда рад провести с тобой время? — подвела итог Люмин, когда Чайлд поделился с ней своим беспокойством. — Я… да? — Тарталья, иди-ка ты нахуй. А одной ночью, когда Чжунли приехал после особо страшного кошмара, наполненного фиолетовым дымом и громом скрещенных мечей, Чайлд поднял вопрос о всей этой странности, игнорируя мольбы одной-единственной живой клетки мозга. — Хм… Да, я понимаю, почему мое поведение может показаться подозрительным, — Чжунли кивнул, на что получил удивленный взгляд Чайлда. — Понимаешь? — Что касается меня, Чайлд, я всегда вынужден вспоминать, насколько мимолетны человеческие жизни. Года проносятся быстро, если ты им позволишь. А люди, которых ты любишь… — его улыбка стала печальной, — могут исчезнуть в мгновенье ока. Именно поэтому в любой возможный момент я хочу быть с тобой. Смешанные эмоции от ощущения своей смертности и практически признания в любви вымели из Чайлда все остатки ума. — Че за херь, че за херь, — повторил он еще раз. — Это было слишком? — его парень с беспокойством на него взглянул. — Нет-нет, я… это просто слишком, но… — Чайлд переплел их пальцы и сжал ладонь Чжунли. — Я очень это ценю. И буду заботиться о тебе так же, ведь это меньшее, что я могу сделать, — его голос стал игривым на последних словах. Чжунли счастливо хмыкнул в ответ, и они продолжили лежать уже в тишине. — Не можешь уснуть? — Дай мне минутку, — выдохнул Чайлд. — Или, может, у тебя в рукаве припрятана еще одна история? — И правда, но не о героической путешественнице. — Да? Хорошо, а то я уже от нее подустал, — в ответ на его слова Чжунли лишь тихо рассмеялся. — Хорошо, тогда… жил однажды мужчина: завораживающий, обманчивый и очень опасный, но он не был злым. Никогда не был злым. Назовем его… Аякс. Беспощадный в битве, он оказался не на той стороне в войне, бок о бок с людьми, о которых он никогда и не заботился. Но изредка, далеко от чужих глаз, он всегда улыбался своим брату и сестре. Аякса попросили сделать нечто… действительно ужасное, еще и с человеком, с которым он стал очень близок. И хотя он никогда бы в этом не сознался, Аякс о нем заботился, но когда пришло время, он не… он не смог выполнить данный ему приказ. Вскоре после этого началась новая битва. С зажатой в углу героиней-путешественницей, Аякс знал, что ему нужно сделать, чтобы выиграть ей время для побега и лицезрения еще одного рассвета. Он умер так же, как и жил: в пылу и славе битвы. — Вот это история, — проворчал Чайлд с полузакрытыми и полными сна глазами. — Да, история и правда была достаточно пессимистичной, — кивнул Чжунли. — Однако, признаться, я не особо продумывал детали, когда впервые ее составлял. — Мм, она будет слишком грустной для Тони и Тевкра. Тишина комфортно укутала их, когда они сонно переплелись в одеялах и простынях. — Чжунли… — вновь раздался усталый голос Чайлда, — твои слова о любимых людях и том, что они уходят слишком рано… —… Да? — Просто… не уходи слишком рано, ладно? Чжунли тихо рассмеялся: — Я никуда не денусь.