***
Вся эта абсурдная ситуация началась еще задолго до того разговора с наставником, который тот вспоминал сейчас с некоторой настороженностью. Началось все с того, что после войны Сакура и Саске попробовали быть вместе, она даже уходила с ним из деревни и слонялась по странам Огня, Воды и Водоворотов почти год, но вернулась в Коноху под шум осеннего ливня и деревню больше не покидала. Спустя полгода после возвращения, она полноправно вернулась на работу в Госпиталь Конохи. Сначала — на должность рядового оперативного ирьёнина, потом — на должность заведующей неотложного отделения. Девушка соглашалась на свидания с ухажерами, которых было много благодаря Яманака — та, каким-то чудесным образом, распустила слух о том, что Харуно абсолютно свободна для отношений, и Учиха на нее нынче никаких видов не имеет; восстановила теплые дружеские отношения с Наруто и Какаши, довольно тесно начала общаться с Принцессами Песка, Бьякугана и Оружия*, хотя до войны таких чутких отношений между девушками не было. После ее возвращения, Пятая Хокаге с легкой душой ушла из деревни, оставив Госпиталь на плечах двух своих учениц, полноправно заявляя старейшинам, что «Принцесса Цуна» со своей задачей справилась и уходит на пенсию, на которую скрягам-старикам не мешало бы тоже уйти. Шизуне была такому повороту событий крайне не рада, ведь ее оставляли за старшую, пока Сакура не наберется опыта на должности заведующей одного отделения. Все еще считая себя менее успешной из учениц Сенджу, брюнетка без особого энтузиазма копалась в бумагах Госпиталя. Сакура же, наоборот, на пару с Хатаке такой расклад уважала и считала правильным — в конце концов Шизуне была очень подкована в вопросах управления, финансирования и документооборота, в отличие от самой Харуно, которая только и могла — лечить раненных разной степени тяжести, выкладывая все свои силы, знания и чакру на оперстол. Хатаке еще и поддакивал, мол, характер зеленоглазой хорош только в неотложке и на поле боя, когда дорога каждая секунда, а в спокойной и серьезной обстановке ее вспыльчивость может наломать дров, которые они могут не разобрать всей Конохой. Сакура не спорила, лишь разводила руками и признавала, что наставник прав: она — не Наруто, и ей разрушения и резкие слова прощать не будут. Яманака в свою очередь светилась от счастья, что не смотря на загруженность на работе, Сакура послушно ходила на свидания, которые она организовывала. Ирьёнин не делилась с подругой причиной такого поведения, но сенсор предполагала, что все из-за желания найти себе комфортного партнера для жизни и забыть как страшный сон прошедшие годы. Такого хотели многие, и сама Ино не исключение.***
Шли дни, они складывались в недели, образуя месяцы. У блондинки медленно кончались кандидатуры из шиноби и гражданских, да и в АНБУ не осталось ни одного холостяка, с которым Харуно не выпила хотя бы кофе. После очередного провала, о котором ей сообщил Сай, а не сама ирьёнин, сенсор развела руками. — Я умываю руки, Лобастая! Сакура смеялась, толкала подругу в плечо и уходила в Резиденцию, чтобы помочь Нара и Хатаке с документами. И если первый был рад помощи из вне, потому что мог пораньше сбежать с работы, то второй таким посещениям был не очень рад, считая, что Харуно тем самым разлагает рабочую атмосферу, которой и так почти не было. Но девушка приходила раз за разом в свои выходные к этим двум, помогала с бумагами, разговаривала с Шикамару о Темари и ее беременности, чем бесила Хатаке еще больше. — Хотите обсудим линейку книг Джирайи-самы в новом издании, господин Шестой? — спрашивала она в шутку, и наставнику оставалось лишь капитулировать, подняв ладони к потолку. Однако после того, как Шикамару уходил домой, и они оставались одни, Хатаке расслаблялся и Сакура вместе с ним. Их дружба была из рубрики «и без слов хорошо», чем каждый очень дорожил. Какаши с высоты возраста, а Харуно от осознанности своих потребностей. Она никому, кроме Шизуне, не призналась за эти несколько лет в Конохе почему ушла от Саске и вернулась домой. Одна лишь брюнетка знала, сколько Госпожа Ирьёнин пролила бессильных слез в подушку, терпя поражение. С Саске, с Кибой, с десятком АНБУ, гражданских и иностранных послов. Лишь Като понимала, почему Сакура соглашалась на всевозможные свидания Ино, почему не шла в педиатрическое отделение, почему так чутко относилась ко всем беременным куноичи и гражданским. Ведь у выдающейся куноичи из команды номер семь за невозможно долгие годы так и не получилось забеременеть ни от одного из партнеров. Сакура сглатывала ком в горле, сидя рядом с Шизуне, и припоминала — возможно все это в наказание за ее необдуманное действие на войне, когда она полетела на Мадару, пытаясь что-то доказать. Так беспечно… Находясь один на один с Хатаке, девушке хотелось просто потеряться в обволакивающей их тишине и забыться. Не просыпаться, не думать, не дышать. После разговора с Обито, прямо посреди военных действий, она стала лучше понимать поступки своего наставника: его молчаливость, его отстраненность, его самоотверженность. Его нежелание обременять кого-то и привязывать к себе. И в какой-то момент саморазбора, поняла, что в целом разделяла его позицию — сейчас она никому не будет хорошей женой, матерью. Она, может, хороший врач-ирьёнин. Он, определенно, хороший Хокаге-политик. Она со своим характером никогда не станет краткой девой или хранительницей очага. Он со своими травмами прошлого никогда не откроется партнеру целиком. Она, сутками пропадая на работе, не будет встречать мужа с теплым ужином дома. Он, с ворохом забот о деревне и своей аллергией, не встретит счастливую супругу в день какой-нибудь годовщины с букетом цветов. В один из вечеров, Сакура смотрела на то, как Какаши устало тер глаза, в попытке прочитать заумный запрос от очередного даймё на предоставление тому группы чуунинов или джонинов для охраны, не называя это заданием, но и обещая выплатить круглую сумму руководству деревни и непосредственно самим ниндзя. Она смотрела, как он зарывался пятерней в свои светлые волосы, лохматил их. Протирал переносицу пальцами, нервно отводил челюсть в бок, втягивал носом спертый воздух. — Какаши, а давай поженимся? — сказала так просто, кинув мельком взгляд на ночную Коноху, а потом вернув его к мужчине. — С чего бы, Сакура? — в знак заинтересованности такой бредовой идеи, он даже отложил бумагу в сторону, дав себе зарок прочитать текст утром на свежую, относительно, голову. — Мы похожи даже больше, чем ты можешь подумать, — продолжила куноичи, в пальцах крутя карандаш, которым делала отметки в заявках генинов на экзамен чуунина, — через шесть лет, если ты не найдешь себе жену, давай? — Так уверена, что сама не выскочишь замуж за это время? — мужчина не отрывал от нее взгляд, подтерев щеку рукой. Иногда эта молодая женщина говорила забавные и будоражащие вещи. — Сакура, я буду староват для тебя, не думаешь? Девушка так по-взрослому усмехнулась, что Хатаке на секунду подумал, что разница в возрасте не имела никакого значения. Он позволил подойти ближе, опереться бедром о его стол по правую руку. Даже поднял на нее взгляд, когда женская рука по-дружески легла на его плечо. — Какаши, просто давай разделим одиночество вместе, если не рискнем на такую же авантюру с кем-то другим.***
Куноичи в очередной раз срывала с себя перепачканные перчатки, с ленцой отмечая, что в этот раз операция прошла даже быстрее, чем пару лет назад. Сегодня она спасла очередные жизни — целых две. Глубоко беременная гражданская упала с моста, который случайно разрушили во время тренировки нерадивые генины. Но сейчас все было хорошо, здоровье матери было подправлено, и ребенок был цел. Сакура подумала, что если повезет, то она увидит эту гражданскую только спустя пару месяцев, когда подойдет срок родов, и ее приведут в Госпиталь. — Йо, — раздался голос из-за спины, и девушка поспешно обернулась. Шестой стоял недалеко от ирьёнина, убрав руки в карманы форменных брюк. Он пришел, как они и договаривались, но кажется — она забыла. Ее лицо удивленно вытянулось на мгновение, а после расплылось в теплой улыбке. — Ты пришел, — пролепетала она, и он улыбнулся ей в ответ под плотной маской на лице. — Я опоздал, а ты даже не заметила, — заметил мужчина и неспешно почесал затылок рукой, выскользнувшей из кармана брюк. — Закончила? Девушке на такое оставалось только улыбнуться. Она взяла со стула легкую куртку, которую накинула в попыхах рано утром, и подошла ближе к выходу. Сегодня был вторник, все вокруг суетились, погруженные рутиной и бытовухой, а они с Хатаке, как два шкодных школьника, собирались расписаться тайком, не поставив в известность никого от слова совсем. — Я пойму, если ты передумаешь, — в последний раз заметила ирьёнин, пальцами касаясь мужского запястья. Однако на такое действие мужчина не отдернул руку, не сказал поспешно какую-то глупость: наклонившись к уху медика, он лишь тихо прошелестел: — Только если ты сама захочешь сбежать, Сакура.***
Их «медовый месяц» был далек от того, что Яманака гордо называла идеальным началом. После того, как они официально в реестре Конохи числились как супружеская пара, у них ничего не изменилось. После работы, если оставались силы, Сакура так же приходила в Резиденцию, Нара все так же говорил, что она не обязана являться сюда как по расписанию, хотя он очень рад ее видеть, а Какаши — так, для проформы, — припоминал, что она разлагает дисциплину. Поздними вечерами, когда усидчивый советник настойчивыми пинками отправлялся домой к жене, они позволяли себе прогуляться по ночной деревне, иногда даже держась за руки — так, словно никто их не видит. Хотя, именно так это и было — гуляние приходилось на время далеко за полночь, когда большая часть граждан предпочитала видеть пятый сон. Первый поцелуй, который случился у них, был больше шуточным, чем серьезным. Они спорили о какой-то чепухе, связанной со становлением Наруто Седьмым Хокаге, и в какой-то момент смеющаяся от души девушка ощутила на своей щеке теплую ткань мужской маски, а чутким слухом — томное прерывистое дыхание. Сакура все еще помнила тот взгляд темных глаз, которые ловили ее реакцию на такое спонтанное, но приятное действие. Тогда она, определенно, покраснела. Но, одарив мягкой улыбкой, поцеловала мужчину в ответ — пока так же, через маску, губами прижимаясь к контуру мужских губ. Она лицом чувствовала жар его тела, руками чувствовала его бешенный пульс и сердцем проклинала свое решение не снять чертову ткань. Ведь если бы ее не было, она смогла бы точно определить: покраснел ли от ее действий Какаши или ей просто показалось. — Даже не знаю, что произвело бы больше шумихи: второй публичный поцелуй Саске и Наруто, или это, — пробормотала она куда-то в щеку шиноби, после чего застенчиво рассмеялась и постаралась перевести неловкую ситуацию в другое русло. Несмотря на то, что Сакура документально была замужем за Какаши вот уже три месяца, это по факту было самое интимное взаимодействие. И судя по тому, как неловко шиноби пытался хоть куда-то деть руки, это импульсивное действие все же смутило не только ее. Однако проблем, например, со случайным совместным сном у них не было от слова совсем. Было ли дело в полном доверии или в том, что они спали бок о бок кучу времени — не ясно, но такие ситуации происходили все чаще, что в какой-то момент мужчина перестал их считать. Сначала они действительно засыпали рядом случайно — за просмотром документов в Резиденции (их не раз заставал Шикамару спящими на диване в полусидячем-полулежачем положении в ворохе бумаг), за чтением каких-то книг в его маленькой квартире на окраине Старой Конохи (Паккун принципиально отказывался играть роль будильника не только для устающего хозяина, но и для поставщицы своего шампуня) или вовсе после ужина в ее квартире недалеко от центра города. Но позже, когда Какаши стал замечать, что из них двоих Сакура засыпала рядом с ним всегда раньше, поэтому все чаще наблюдал за ней, пока его не выключало самого. Так, к слову, он заметил на бледной девичьей коже едва заметную россыпь веснушек на щеках, и с каким-то эгоистичным вожделением отметил естественное движение Сакуры во сне, когда она придвигалась к нему ближе и пыталась вдохнуть глубже его запах. Эти мелочи, которые он раньше не смог бы различить, рисовали девушку в его глазах абсолютно другими красками, и это — не смотря на то, что они поженились-то с бухты-барахты. Они не виделись каждый день, нет. У Сакуры было полно работы в Госпитале, у Какаши — в Резиденции. Время от времени шиноби уезжал в командировки, а иногда сама куноичи скрывалась за главными воротами, в спешке отправляясь куда-то на помощь. Иногда они и вовсе могли встретиться только во время предоставления отчета о проделанной миссии или медосмотра вернувшейся из командировки команды.***
Хатаке все чаще и чаще чувствовал себя дураком или минимум спятившим. После десятка совместных ночей, неловких поцелуев сквозь маску и все за полгода «официального брака» со своей подопечной, он чувствовал что-то глубоко забытое, что скребло в груди ребра. Чтобы этот союз был хоть чуточку близок к общепринятым нормам, один из них должен был любить партнера. Какаши, определенно, верил и доверял Сакуре, он был готов отдать жизнь за нее — так было и когда она числилась генином в его команде, так и во времена ее становления джонином и позднее. Но даже у этих чувств и ощущений, которые взращивались в его душе долгие годы, начали появляться новые оттенки и запахи, ощущать которые мужчина никак не надеялся в свои годы. Ему хотелось видеть ее улыбку чаще, неспешно касаться ее тела дольше положенного, говорить о всяких глупостях у всех на глазах и не быть осужденным за это. Шиноби все еще подсознательно боялся ситуации, в которой всплывет их тайная связь на всеобщее обозрение. Но прокручивая в голове нежный смех и вспоминая блеск зеленых глаз, тревога временно отступала. Какаши был уверен, даже если в их союзе больше дружбы, чем всего остального — этого будет достаточно для встречи смерти в спокойствии.***
В очередной раз она уснула с ним в обнимку на узком диване. Хатаке этого даже не заметил сразу, зачитавшись новой книгой, которую одолжил у девушки. Сакура спала головой у него на груди, обнимала его руками, забросив правую ногу на его бедро. Ее дыхание щекотало мелкие ворсинки и пылинки, застрявшие в плетении его водолазки, в то время как коротко стриженные ноготки цеплялись за эту же ткань в собственническом желании удержать источник тепла рядом с собой. Хатаке бы с большим удовольствием пролежал бы так всю оставшуюся ночь: спать с Сакурой ему нравилось по нескольким причинам, одной из которых было ощущение бодрости на следующий день. А еще, ему не снились никакие кошмары. Совсем. Но была и обратная сторона у такого сна: диван в гостиной у девушки был старый и неудобный, после него дико болели спины и мышцы. И мужчина не мог себе позволить дать девушке спать на этом диване, припоминая, что той завтра выходить на сутки в Госпиталь. — Сакура, — тихо позвал он, убирая с расслабленного лица розовые волосы, — иди в кровать. Она чуть дрогнула, крепче прижалась к мужскому крепкому телу и несколько приоткрыла глаза. Мужчина искренне поражался столь поверхностному сну куноичи, при котором она находила в себе возможность еще и высыпаться. — Пойдем со мной, Какаши, — прошелестела ирьёнин заспанным голосом, утыкаясь носом в закрытую одеждой шею. — Тебе тоже не помешает нормально отдохнуть перед работой. Но Хатаке толком не слышал слов, которые произносила девушка: он ощущал кожей ее горячее дыхание в область шеи, ощущал ее ладони, скользнувшие по животу и груди к волосам. За секунду зажмурившись, Хатаке уловил движение заспанной Сакуры, когда она легла на него, словно пыталась показать: «я начинаю идти в постель, как ты и говоришь, но для этого, мне надо перебраться через тебя, а вообще…» Встретившись с мягким взглядом девичьих глаз, мужчина не смог остановить себя от крепких объятий, в которые заключил куноичи, крепче прижав к себе. Он слушал запах ее волос, слышал как сбивается с ритма то ли его, то ли ее сердце, вкушал тяжесть женского тела и позволил себе — на полгода брака, можно ведь? — еще одну пошлость: стянув пальцами маску на подбородок, оставил теплый поцелуй на покатом плечике, выглядывающем из-под широкого ворота футболки. На это действие девушка отозвалась лаской, обжигая сухие мужские губы чутким поцелуем, который заставил задержать дыхание пуще прежнего.***
Желать такого мужчину, как он — не было преступлением. Как не было преступлением целовать его в шутку после редкого совместного завтрака или глубокой ночью перед сном. Сакура горько шутила, что она это делает из-за того, что пытается хорошо выполнять роль супруги — но никак не из-за того, что ей самой начинает нравиться эта безумная авантюра, начавшаяся почти десять месяцев назад. Какаши в том же тоне отвечал, что как законопослушный муж не имел права отвергать все нежности и причуды своей пары. И Сакура с трепетом в груди вспоминала тот вечер, когда поцелуи из простых и нежных перешли в более чувственные и глубокие. Когда большие шершавые ладони соскользнули с плеч на талию и шею, сжимая в порыве эмоций мягкое тело, она забыла как дышать. Ее взгляд пересекался с взглядом мужчины, он так пытался что-то спрашивать ее, но она лишь четко слышала запах его тела, тихий хриплый баритон, которым мужчина шептал ее имя куда-то в область шеи или ключицы. Она не позволила ему остановиться, когда их водолазки полетели на пол. Он хотел — идти дальше было по его мнению опасно и рискованно, но ее доводы в виде многозначного крепкого поцелуя и легкого массажа ягодиц через ткань форменных брюк перекрыли любые доводы шиноби. Эта бестия в тот вечер горела им: желанием вкусить мужчину целиком, отдаться во власть его крепких рук, сломаться под напором длинных зарывающихся в ее волосы пальцев. Куноичи взаправду отдавала всю свою юность на алтарь вожделения и опыта этому мужчине, который с особой бережностью оставлял метки на ее теле в тех местах, которые она с легкостью скроет одеждой. Его желание коснуться всего ее тела умоляло, оно сводило с ума, прожигало. Сакура ни с кем из своих партнеров не боялась упасть без сознания от переизбытка чувств и эмоций, как с ним. Но его голос, его губы и руки раз за разом возвращали ее в реальность, а галантная попытка взять защиту из тумбочки разорвала ее сознание на мириады фрагментов.***
Наруто никак не мог взять в голову, что такого происходило с его наставником. Тот ходил в приподнятом настроении, иногда шутил, даже не касался шедевра Джирайи и был как-то чрезмерно убежден, что еще чуть-чуть и Узумаки точно будет готов к посту Хокаге. Однако, что бы это ни было, блондин был готов сказать этому спасибо. Видеть строгого учителя в хорошем настроении было усладой его глазам. В его жизни и жизни его друзей все шло более, чем радужно. Они добились того, за что воевали на последней войне, и сейчас многие были в отношениях, большая часть их потока даже успела обзавестись детьми. Он и сам через пару месяцев станет отцом во второй раз, а это все никак не могло не нарадовать Узумаки, который в детстве об этом мог только мечтать по ряду определенных обстоятельств. Единственными, кто еще не вступил в какие либо отношения, были Шино, Киба и Сакура — последняя больше всего беспокоила Наруто, не смотря на все заверения подруги, что ее время просто не пришло. Парень опасался, что ирьёнин может пойти по пути своего учителя — Цунаде, и ничего хорошего из этого не выйдет. Тем не менее, зная о трепетной любви Джирайи к Сенджу, блондину оставалось надеяться, что где-то по свету ходит такой же мужчина, очарованный Сакурой до глубины души.***
«Созрела» на серьезный разговор с мужем Сакура почти спустя год после тайной свадьбы. Она очень долго думала и решила, что в целом их отношения сейчас в той самой кондиции, когда можно было заговорить о детях. О детях, которых Сакура не сможет родить Какаши. Весь тот день, когда она морально готовила себя к разговору, кусала губы, заламывала пальцы, на что Шизуне многозначно хмыкала и напоминала, скоро Госпоже Ирьёнину на профилактический осмотр, от которого она не отвертится. И что в лабораториях Орочимару разработали какие-то особые витамины, стимулирующие многочисленные женские гормональные взаимодействия. От этих известий медик отмахнулась, говоря, что нервничает совершенно по иному поводу и что выслушает эти предложения чуточку позднее. Ужин, который мужчина приготовил, глубокой ночью для них двоих был восхитителен. Сакура даже позволила себе на долгую минуту расслабиться, смакуя на языке сочный кусок жаренной сайры. Но секунды неизбежного складывались в минуты, и дольше этот разговор куноичи откладывать не имела сил. Убрав в сторону палочки, она сложила руки в замок и с серьезным видом, полным сожаления, начала: — Какаши, я давно тебе хотела сказать, но все не могла найти в себе достаточно сил и смелости для этого. На такое будоражащее начало мужчина ответил ей тишиной. На мгновение подняв взгляд, куноичи встретилась с темными глазами шиноби, которые смотрели на нее полные внимания и беспокойства. — Ты взрослый и состоявшийся мужчина, я понимаю и осознаю это. Но помимо этого, ты представитель своего клана, который несет определенного типа геном. Да, не такой мощный как другие, но он все-таки есть, — Сакура набрала в легкие побольше воздуха и, заправив прядь волос за ухо, продолжила, — Как твоя супруга я должна в будущем позаботиться о продолжении рода и его воспитании, но я не смогу, Какаши. Женщина на минуту замолчала, не поднимая глаз от столешницы. Слова словно застревали в горле и не хотели идти дальше рта, а ресницы предательски мокли от скапливающихся на них горьких слез. Она бы и правда хотела родить этому мужчине детей. Одного или может быть двух… Этот мужчина заслуживал такого, как никто другой, только вот осознала это куноичи намного позже, чем предложила поспешно расписаться. — Все началось после войны. Сначала я не смогла забеременеть от Саске, пока мы слонялись по странам и пытались, искренне пытались быть вместе. Меня проверяла Карин множество раз, и в тот момент мы пришли к выводу, что мы с Саске просто не совместимы. Я вернулась в Коноху, прошла тесты у Шизуне, по ним я была абсолютно здорова. Позже были еще мужчины, но я ни от одного не понесла, — Сакура шмыгнула носом, постыдно склоняя голову ниже, — Шизуне даже делала мне искусственное оплодотворение, но эмбрионы не приживались, и раз за разом были одни выкидыши. Никто не знал об этом, кроме нее, но факт остался неизменным — я безнадежна. Когда я предлагала тебе женитьбу, не думала о том, что буду жалеть о нерассказанном. Но живя с тобой бок о бок, я осознала, что ты достоин большего, Какаши: нормальной семьи, детей, уюта. Постепенно говоря все эти устрашающие для самой Сакуры вещи, девушка не могла позволить себе поднять взгляд на шиноби, который сидел напротив нее. Ее обуял настолько крепкий стыд, который клокотал набатом в ушах, что куноичи совершенно не услышала скрипа отодвигающегося стула и того, как быстро к ней подошел мужчина и обнял ее. Лишь оказавшись в коконе его пьянящего запаха, она позволила себе всхлипнуть от досады и пуще прежнего залепетать слова извинений. — Сакура, мне не нужно всего этого. Мне будет достаточно того, что ты будешь рядом, — пробасил Хатаке куда-то в розовую макушку, сильнее обнимая женские плечи. — Но я очень рад, что ты мне все рассказала.***
Хатаке был нацелен весьма точно передать в течение года все дела Наруто, чтобы со спокойной душой «уйти на пенсию». Хотя судя по его бурно развивающейся тайной личной жизни пенсией и не пахло, он в своей голове это обрисовал именно так. Тем более, что в его голове постепенно созревала идея, реализацию которой он пока боялся представить. Если уж он решил уложиться в грядущий год, ему придется хорошенько поработать, перед тем как на блондинистой голове Узумаки ярким алым цветом замелькает шляпа Хокаге. Все чаще Какаши заглядывал по пути в свою квартирку на окраине Старой Конохи в квартиру Сакуры, и все чаще в ней и оставался до утра. Большую часть времени его не отпускала сама ирьёнин, приводя аргументы за более продолжительный сон, меньше — он сам не мог уйти, перебирая локоны розовых волос, пока заснувшая девушка сопела ему в грудь. В один из таких вечеров, когда Хатаке по привычке зашел в спальню через приоткрытое окно, он застал Сакуру уже спящей. Она лежала на не расправленной кровати в одежде, ее сумка с медицинской формой небрежно валялась рядом с креслом, грязные волосы были закручены в уставший пучок, а рядом с расслабленной рукой лежала папка с документами, — видимо Шизуне что-то передала девушке перед уходом, в надежде, что та сможет просмотреть эти бумаги до начала следующей смены. Скинув с ног сандалии и бросив тяжелый жилет на кресло, мужчина забрался на кровать, убрал папку на прикроватную тумбу и лег рядом. Рассматривая спящее лицо, он улыбнулся. Сумасшедшее предложение Сакуры раскрашивало его серую жизнь с каждым днем все более яркими красками, а он радовался им как дурак, словно не боясь обжечься снова. — Ты вернулся, — прохрипела сонно куноичи, когда он максимально аккуратно убирал с ее высокого лба несколько прядей тяжелых волос. — Тебе давно стоило переехать ко мне, а не слоняться по ночам до своей квартиры. На это Какаши только усмехнулся. Даже сейчас, спящая и мало соображающая, она пыталась сделать его жизнь хоть чуточку лучше и проще. — Слухи пойдут, Сакура, — тихо ответил он ей и встретил ее ответные объятия медленным выдохом в светлую макушку. — Самое страшное в них — крики Ино, которые будут слышны за Конохой. Остальное — мелочи, если благодаря этому ты будешь спать хоть на час больше. Как-то спорить мужчина не стал, резонно соглашаясь, что с предстоящими планами, ему сон будет просто жизненно необходим.***
Хината в приподнятом настроении с самого утра шинковала овощи для ужина. Какое замечательное событие: к ним с Наруто домой собирались прийти на ужин многие с их выпуска, кто-то даже с супругами и детьми. Этот факт настолько радовал Принцессу Бьякугана, что она спешила заняться готовкой с раннего утра, параллельно приглядывая за играющим Боруто и полугодовалой Химавари. Однако по итогу готовила большой ужин куноичи не одна: где-то с обеда начали приходить девочки, авторитетно заявляя, что негоже молодой мамочке готовить на такую ораву в одно лицо. Ближе к пяти часам вечера явились Киба и Шино, забрав все заготовленное мясо и уйдя на улицу готовить его на свежем воздухе, а радостный Акамару остался приглядывать за детьми, которых в доме Узумаки становилось все больше и больше. И Хинате было абсолютно не важно, что в итоге Наруто опоздал на ужин, со своими попытками привести на ужин вовремя вечно опаздывающего Какаши; не важно, что играющие дети разбили вазон, который дарил Хиаши на какую-то годовщину их с Узумаки свадьбы; не важно, что Ино и Темари поспорили из-за какой-то привычки Шикамару; не важно каким чудом Мирай уговорила взрослых мужчин отдать на свое попечение их волосы для заплетения хвостиков и косичек; не важно было даже то, что дети коллективно устроили погром на втором этаже; и то, что в попытке проверить ситуацию Бьякуганом, принцесса клана совершила неосторожность и увидела нечто поразительное у одной из куноичи, подорвавшейся на резкий шум, чтобы проверить состояние детворы. Хината Узумаки была настолько счастлива в этот день, что ей было абсолютно не важен весь кавардак, который она увидела глубоким вечером.***
Какаши ненавязчиво поправлял капюшон теплой куртки Сакуры, пока та не замолкая разговаривала с Ино. Сай, шедший по левую руку от своей жены, нес на руках заметно уставшего Иноджина и слушал увлекательную историю, что все-таки произошло на втором этаже у Наруто и Хинаты дома, и как так получилось, что Чо-Чо и Боруто лишись по одному молочному зубу каждый. Вслушиваясь во вдумчивое лепетание ребенка, Хатаке решил, что сегодня он, пожалуй, готов к тому серьезному разговору с Сакурой, о котором думал последние пару месяцев. Уже сидя у женщины дома, на ее стареньком неудобном диване, попивая горячий чай из керамических кружек, мужчина всматривался в тонкие девичьи пальцы, нежно обхватывавшие обжигающую посуду, на линии ее запястий, Хатаке уверенно выдохнул и отставил свою кружку на журнальный столик. Бережно взяв свободную женскую ладонь, он очертил шершавыми пальцами обветрившиеся на морозце костяшки и осторожно начал: — Сакура, ты конечно же понимаешь, по какой причине я стараюсь не подпускать к себе людей очень близко. Однако сейчас, когда мы с тобой стали по-особенному относиться друг к другу, то есть… — на мгновение мужчина сбился с мысли, взглянув на куноичи, которая внимательно слушала его и не старалась подогнать его, чтобы он говорил быстрее, — Я хочу сказать, что сейчас ты мне ближе и дороже всех, и я хочу, чтобы ты ощущала себя рядом со мной не только в спокойствии, но и счастливой. И если тебя тяготит факт, что ты не можешь родить мне ребенка, но хочешь воспитать его со мной, то ты можешь… мы можем… усыновить его, — выдав последнюю мысль, шиноби внимательно смотрел на то, как быстро сменялись эмоции на юном лице: от неверия к удивлению и до поражения. — Если ты хочешь, мы можем это сделать, Сакура.***
У нее не находилось слов, чтобы описать свое состояние в последнюю неделю. Сначала Какаши предложил ей усыновить ребенка, если она к этому готова, потом Конохомару привезли в неотложку всего переломанного, и тот дурниной орал, что не даст себя лечить никому кроме «сестрички Сакуры-сан», еще Ино слегла с сильной простудой и Сакуре пришлось выслушивать негодование Сая, который был вынужден целых два дня подрабатывать в цветочном вместо жены. А еще отягощало состояние то, что сегодня ей предстояло проводить с Шизуне очередной осмотр. Сакура уже не уповала на чудо: тем более, что ее мужчина принял ее беду и предложил достойную альтернативу. Каких моральных сил это ему стоило, куноичи даже предполагать не хотела. Спокойно общаясь с Като между собой, ирьёнин без энтузиазма сдала на различные анализы, разделась и легла на кушетку. Глава Больницы, рассказывая об очередных причудах даймё, спокойно придвинула к себе узи-аппарат и начала делать скринниг. Она делала его Сакуре последние лет пять и ожидала не увидеть никаких изменений, потому что, не смотря на свою уверенность в том, что диагноз бесплодие ставится паре, а не женщине, Шизуне тоже начала отчаиваться. Столько попыток! И как только Харуно справлялась? Однако что-то в привычной серо-черной картине было не так. Нахмурившись, медик, тем самым привлекая внимание Сакуры, сместила датчик от ребер куноичи ниже к пупку. — Что-то не так? — осторожно спросила ирьёнин, не в силах со своего ракурса рассмотреть монитор аппарата. — Шизуне, если что-то не так, то лучше сразу мне скажи. Однако брюнетка лишь отмахнулась, попросив подругу чуть-чуть помолчать. Она опасалась, что ее глаза сыграли с ней злую шутку и попытались выдать желаемое за действительное. Но нет: и так, и эдак — ультразвуковая диагностика показывала, что лежащая на кушетке Харуно беременна и находилась где-то на десятой неделе. — Признавайся, Сакура, ты в отношениях сейчас с кем-то? — делая замеры плода, но все так же не показывая монитор подруге, уточнила Като. — Ну, — замялась куноичи, не в силах рассказать всей правды даже Шизуне. — можно и так сказать. Это все очень неофициально, поэтому мы не говорили никому. А что такое? Нашла кисту или миому? Цикл давно был. — Нет, с этим все отлично, — убирая датчик с живота, заявила медик. — Можешь сказать своему партнеру большое спасибо. Он сделал то, что никому не удавалось, — на этих словах, сиющая как начищенная монета Като повернула к ирьёнину монитор аппарата, — он заделал тебе ребенка, Сакура, и ты уже на десятой неделе. Шизуне с трепетом наблюдала за тем, как куноичи во все глаза смотрела на монитор аппарата, гладила в неверии живот, шептала что-то из рода: «Это не могло произойти так просто». Брюнетка нажала на несколько кнопок на клавиатуре, и аппарат распечатал приходящей в себя куноичи снимок ее малыша. — Поздравляю, Сакура. Ты смогла это сделать.***
Какаши не знал, куда спрятаться, когда Сакура пулей влетела в его кабинет, расцеловала в обе щеки ничего не понимающих Наруто и Шикамару, а потом слишком подозрительным строгим тоном попросила их выйти и потеряться где-нибудь минут на пятнадцать, а лучше на двадцать. Какаши не знал, куда прятаться, когда будущий Седьмой и Советник этот женский приказ незамедлительно выполнили. Сакура и без того была крайне эмоциональной женщиной, а такие вот вспышки необоснованной радости напополам со строгостью всегда отдавали запахом чего-то подозрительного или опасного. Прикидывая какие темы для разговора между ними могли решаться тет-а-тет, шиноби умывал руки от разгадки. Там могло быть что угодно: начиная запланированным походом в детский дом, заканчивая новым разработанным планом благоустройства психиатрического отделения, которое с бухты-барахты собрался спонсировать какой-то даймё, случайно загремевший в Госпиталь. Но отсалютовавшая друзьям девушка не спешила делиться с ним новостями: она сдержано выдохнула, визуально собирая все свои эмоции в кулак, и только после этого подошла к нему, облокотившись бедром о стол по его левую руку. — Хатаке Какаши, — начала она равномерно, но чрезмерно не расторопно, что держало мужчину в напряжении еще больше, — я прибыла к вам на аудиенцию в срочном порядке, чтобы рассказать животрепещущую и будоражащую новость. Скажите, господин Шестой, вы хотите увидеть или услышать? Не зная, к чему клонит девушка, шиноби заинтересованно откинулся на спинку стула и пальцами махнул перед лицом, как бы отвечая на поставленный вопрос. Тонкая девичья рука скользнула в карман белоснежных бриджей и вынула оттуда картинку. Пока Сакура выполняла это бытовое и нерасторопное дело, Какаши отмечал наливающийся на ее щеках румянец, поглощающий редкие веснушки, маленькую капельку пота, скатывающуюся с высокого лба. Закусив губу, женщина передала ему картинку, сразу как-то неловко одернув руки от его мазолистых пальцев. — Я беременна от тебя.***
Шикамару неспешно прикуривал сигарету, подпирая стену Резиденции. Ему было абсолютно не интересно, с чего у Госпожи Ирьёнин такое хорошее настроение, и чем это могло обернуться для нынешнего Хокаге и политических планов на счет Госпиталя. Наруто, который решил «потеряться» на обозначенные двадцать минут скрылся в Ичираку, заявив, что раз Сакура-чан заняла Какаши-сенсея, то можно и старика Теучи проведать. Однако Нара беспокоил факт, что если воодушевленная куноичи ворвалась в кабинет Хокаге для предложения каких-то реформ, то с этим будет вынужден разбираться он, а не Хатаке, а это будет очередной гемор, который ему стоял уже поперек горла. — Пусть лучше она сейчас рассказывает, что выходит замуж, а не предлагает постройку еще одного важного корпуса для Госпиталя, — пробормотал себе под нос Шикамару, потушив сигарету, и оттолкнулся от стены. Возможно, Наруто прав, и в этот момент действительно не плохо было бы проведать Теучи-сана.***
Ино рассчитывала клиента, когда к ней пришла Сакура, многозначно размахивая двумя стаканчиками кофе. Отпустив посетителя, сенсор закрыла дверь на ключ и перевернула табличку, где теперь красовалось «Закрыто». Присев на барный стул за стойкой, женщина с улыбкой поинтересовалась, каким попутным ветром вечно занятую Госпожу Ирьёнин занесло к смертной подруге. Лишь смущенно отсмеявшись, медик сделала глоток своего напитка и пристально посмотрела на Яманака. — Я очень виновата перед тобой, Ино. — Еще бы, Лобастая, — поддержала шуточный упрек женщина, после чего внимательно осмотрела подругу: та заметно изменилась, стала ощутимо мягче, спокойнее и даже как-то домашнее. Куда подевалась взбалмошная куноичи-зажигалка оставалось для сенсора загадкой. — Я не про это. Ты знаешь почему я на самом деле ушла от Саске и вернулась в Коноху? — куноичи кивнула сама себе, смотря куда-то сквозь Ино. — Это было не потому, что мы вдруг осознали, что не любим друг друга или что-то в этом роде. Он даже начал проявлять заботу обо мне, но вскоре мы увидели, что я никак не могу понести от него. Карин проводила исследования, но все было в порядке. И я, и он. Решили тогда, что не подходим другу и разошлись. Я вернулась в Коноху и послушно ходила на все свидания, которые ты устраивала. Шизуне мониторила моё здоровье, а я поголовно спала со всеми мужчинами, которых ты приводила ко мне, — натянутая улыбка Сакуры дрогнула и она опустила взгляд от побелевшей Яманака. — Но они все стреляли мимо. И эксперименты Орочимару, которые он ставил над собой весьма успешно, мне не подошли. Если так посчитать, я пережила семь выкидышей на разных сроках: от недели до 3 месяцев. Все было весьма плохо для меня, а вы все строили семейную жизнь, были в заботах о пеленках, какашках и прочем… Медик отмахнулась от подробностей, пытаясь проглотить ком в горле. Она желала поговорить с подругой об этом несколько лет, но никак не могла этого сделать: то Иноджин болел, то они с Шизуне экспериментировали, то еще что-то. А сейчас, сидя здесь и рассказывая это все, Сакура молилась о том, чтобы Ино поняла ее и приняла. — А что изменилось теперь? — едва ли удерживая ровный голос, спросила сенсор, всматриваясь в румяные щеки подруги. — В отчаяние я предложила одному одинокому мужчине авантюру. Я думала, что он покрутит пальцем у виска, скажет, что я окончательно вспятила, но… он выслушал и согласился. И два года назад мы тайно поженились с ним, — произнесла Сакура, крутя на безымянном пальце кольцо, которое Какаши надел на нее в тот день, когда она призналась, что беременна, — Наша жизнь не была идеальной, совсем нет. Но этот мужчина и я словно учились быть с кем-то, и, признаться, это было самое лучшее время, которое я когда-либо проживала. Его забота обо мне не шла ни в какое сравнение с тем, что пытался сделать Саске, Ино, — ирьёнин подняла глаза на подругу и отследила мелкое движение пальцев сенсора, когда та стиснула кофейный стаканчик сильнее. — И ты влюбилась в него? — словно не веря, уточнила Яманака. — Я не знаю, — честно призналась Сакура и перевела взгляд на стоящие неподалеку цветы. — Но та гамма чувств, которую я испытываю рядом с ним, нельзя описать каким-то одним словом. Когда я рассказала ему, что не смогу иметь детей, не смогу родить ему наследника, он не насмехался надо мной и не прогонял, не говорил, что я должна была сказать ему об этом до свадьбы. А спустя немного времени он предложил мне самое лучшее, что может предложить мужчина своей женщине в такой ситуации, — девушка повела челюсть в сторону, чем-то сенсору напомнив одного человека, после чего резко перевела взгляд на нее, — он предложил усыновить ребенка, Ино. Он плюнул на родовую связь, плюнул на мнение других людей и предложил нам усыновить ребенка, если я этого хочу, ведь он готов растить его со мной. Яманака внимательно вглядывалась в эмоции сидящей напротив Сакуры. То, что ее подруга, полная идиотка, сенсор знала и так, но что она столько времени держала в себе такое количество сложных эмоций — даже представить не могла. Еще куноичи отмечала то, с каким придыханием и несдержанным восхищением ирьёнин рассказывала о своем мужчине. Что уж говорить, о его поступке — Ино бы поставила бы этот поступок выше всех прочих в рейтинге «истинно мужских». — А спустя еще немного времени я узнала, что беременна, — слишком тихо для всего разговора прошелестела девушка, снова прикладываясь губами к сладко пахнущему стаканчику. — Я отказывалась в это верить: пять лет неудач, глубокое отчаяние, а потом такое чудо. На радостях я рассказала ему об этом, и, Ино, если бы ты знала, сколько необычайных слов я услышала от него в тот день… Но потом пришел страх. Еще пару месяцев будет все нормально, но когда мой живот начнет расти, будет возникать все больше и больше вопросов, что говорить о том времени, когда ребенок родиться. Сразу будет видно, кто его отец. — Сейчас я опущу тот момент, что ты рассказываешь мне о своей беременности в таком контексте, — поперхнувшись своим напитком, произнесла сенсор, натягивая на губы ехидную усмешку, — но ты говоришь так, словно понесла от господина Хиаши. Оценившая шутку подруги Сакура лишь покачала головой и глубоко выдохнула. До этого момента все шло хорошо, и подруга принимала весь рассказ подозрительно спокойно. Но переходя к заключительной части, куноичи ощущала, как у нее потеют ладони и коленные чашечки, как набатом в голове кричат опасения, и успокаивала себя девушка только одной фразой Хатаке: «если Ино и Наруто нас не примут, то кто сможет?» — Ино, ты права, он старше меня, но не настолько. Но это хуже, чем глава клана Хьюго. Это глава деревни, и я уже два года документально Сакура Хатаке. Зажмурившись и приготовившись к оглушительному крику Яманака, которая могла оглушить всю деревню окриком своего негодования, куноичи не услышала ни звука. Слегка напрягшись, что ее подруга промолчала, ирьёнин подняла глаза и встретилась со сдерживающей смех сенсором. — Ты же не думала, что я буду против? — ехидной спросила та, подпирая ладонями щеки. — Лобастая, ты говорила о нем такие чуткие вещи таким очарованным тоном, что я просто не могу быть против ваших отношений и ребенка, которого ты носишь под сердцем. Это ваш выбор. — Правда не против? — неуверенно уточнила женщина, расслабляясь. — Но я все еще обижена на тебя, что узнала о твоем положении не первой, Лобастая!***
Ему был нужен перерыв. Хотя бы небольшой, на неделю, день или хотя бы на пару часов. Сегодня они с Сакурой оба шли на костер инквизиции без страховки и запасного плана. Она — к Ино, он — к коллегам из АНБУ. Однако в захудалом баре на краю Новой Конохи из всех знакомых шиноби, Хатаке встретил только Генму. Тот, чем-то загруженный, отложил сенбон и глушил саке из чарок. — Йо, Генма, — поздоровался мужчина и махнул бармену, чтобы тот принес то же, что и у товарища. — Господин Шестой, мое почтение, — отсалютовав пальцами, шатен прижался губами к пиалке. — Какими судьбами? — Оставь это, — одернул друга блондин и устало потер переносицу пальцами. — Морально готовлюсь к тому, что перед самой отставкой меня обольют дерьмом с ног до головы. — Вы решили пойти по стопам Джирайи и обойти все бордели? — с сомнением осмотрев заливающего в рот саке Хокаге, шиноби хмыкнул и вернул свой взгляд на толпу танцующих под громкую музыку людей. — Если нет, то все будет в порядке. — Я тайно женился два года назад на девушке младше меня и сейчас она беременна, — словно бы без эмоционально сказал блондин и опрокинул чарку напитка, краем глаза наблюдая за вытянувшимся лицом товарища. — То есть как «женился»? — переспросил шатен, сразу позабыв всю ту чушь, которую вывалила на него Анко, перед тем как отправиться в командировку. — Коноха просрала женитьбу своего Хокаге? Ты точно шутишь, старик. Генма покачал рукой на вопрос бармена обновить ли ему бутыль саке, закинул сенбон меж зуб и поправил повязку на голове. Хатаке явно шутил — закостенелый холостяк и бывший капитан АНБУ просто не мог не дать своей деревне шумно спраздновать его женитьбу, а если даже и мог, то не было в деревне такой женщины, которая бы не оступилась и показала бы, что окольцована самим Хокаге. Однако Хатаке на его реплики лишь постучал пальцем по ободку золотого кольца у себя на пальце. — Если бы, Генма, если бы. Совершенно не представляю, как отреагируют люди. Ручаюсь только за Старейшин — те будут ядом плеваться дальше, чем видеть. — Ты любишь ее? — серьезно спросил шиноби, обернувшись к Какаши лицом. — Если любишь, то тебе будет плевать на то, что говорят, на то, как она изменится, на то, о чем будут шептаться за вашими спинами всю жизнь. Ты будешь делать все, чтобы она не грустила и отвечала тебе взаимностью, даже если потом будешь ходить с фингалом под глазом с месяц. Хатаке усмехнулся, облокотив щеку о ладонь. Слышать такую длинную тираду о любви от любвеобильного бабника Генмы было чем-то новым. Хотя Какаши знал, что у шиноби были глубокие и долгие отношения с Анко, они всей Резиденцией ждали момента, когда эти двое прекратят строить друг другу козни и сойдутся уже окончательно. Правильнее было даже сказать, что единожды он с Шикамару услышал как разговаривали несколько секретарш на обеденном перерыве об этом, и даже у кого-то велся счет, в котором заметно изменившаяся Анко лидировала. — Генма, ты когда собираешься делать ей предложение, а? — отведя разговор чуть в сторону, спросил шиноби и с удовольствием наблюдал как у товарища щеки наливаются далеко не пьяным румянцем. — Когда она вернется с миссии. Ушла сегодня, я даже не успел кольцо из кармана достать, — недовольно заявил мужчина и лязгнул зубами по металлической игле. — А ты, Хатаке, не увиливай. Взял на себя ответственность за нее, так неси ее с гордо поднятой головой. В конце концов, ты Хокаге или нет? «В том-то и дело, что Хокаге».***
Они решили, что лучшим способом объявить о браке было в их случае не скрывать его. Поэтому на скоро сыгранной свадьбе Генмы и Анко, Какаши пришел с Сакурой, как с супругой. Сначала никто даже не понял этого: все считали, что они пришли как товарищи по команде, но после нескольких медленных танцев, слишком интимных прикосновений к женской спине и мужским рукам, люди заподозрили неладное. Знавшие заранее Ино и Генма отвечали интересующемуся народу так, словно это давнишняя история и о ней все знают. И даже прибалдевший Наруто сдержался от громких воскликов, правда только благодаря усилиям Хинаты, которая была морально готова к сюрпризу после случайно замеченного Бьякуганом, уж больно знакомо выглядела чакра в утробе Сакуры. Ни капли не волновавшаяся за исход вечера ирьёнин танцевала со своим супругом на глазах десятка шиноби и не испытывала никакого дискомфорта, потому что понимала, что стоящий рядом мужчина защитит ее от любых нападок и невзгод, а от всех хворей и болезней — это уж он оставит на ней. Стоявшая в стороне Като с удовольствием попивала из высокого бокала шампанское. Она оказалась права: бесплодие — диагноз пары, а не одного человека. И если очень сильно бороться, то можно получить желаемое. Главе Больницы не хотелось думать о том, что будет с отделением неотложной помощи, когда его руководитель уйдет в декретный отпуск, но вот о том, что Шестой Хокаге станет отцом чудесного мальчика не думать не получалось.