«Доверять тебе, Доверять тебе, Доверять тебе».
На губах легка улыбка, на глазах небольшая пелена. Ты смотришь, внимая каждому движению человека напротив. Тянешь носом и слышишь запах отчаяния вперемешку с грустью, которую вы топите в алкоголе. Столько загадок в голове, столько вселенских заговоров крутится. А по ушам опять бьет:«Я тот, кто бродит в одиночестве, Тьма внутри мешает увидеть, как ты сияла...»
И ты не тут, совсем не тут. Ты сейчас смотришь на губы напротив — сладкие, дурманящие — и вздыхаешь. Одно слово на устах, оно глотку дерёт, делаешь большой глоток и запрокидываешь голову, едва слышно смакуешь, произносишь... Имя. — Хосок, — молчишь и думаешь о правильности, о твоих глазах. Губах. — Хосокхосокхосокхосок... — вторишь в дурмане. Уши горят, губы сохнут и видишь. Видишь, как тот, чьё имя ты шептал словно в бреду, встаёт и подходит к тебе едва касаясь твоих щёк кончиками своих ахуенных длинных пальцев. Внутри крутится весь мир. (Внутри весь мир послал тебя нахуй). А на деле весь твой мир сейчас стоит над тобой и дотрагивается, дразнит, исследует подушечками твои губы. «Где я? Кто я?» Красные блики, куски разбитой об стены посуды, облезлые обои; незнакомцы. Что это? Любовь? Химия? Дерьмо? — Вытяни меня, Юнги. Кусаешь щеку изнутри чтобы не раскрыться сейчас. (Тут). Чтобы не заорать на него, на него него. На причину твоих мыслей, на причину алкоголя в твоей крови. Полупустая бутылка водки и вишнёвая карамель, искусанная до крови изнутри щека, и лишь его пальцы на твоих губах имеют смысл. Вытяни меня, Потому что я готов...