OLD FRIEND`S

      — Ну, и зачем ты пошла за ним? — Рюкен, конечно, понимал по какой именно причине Казуи вбежала в этот странный сенкаймон, даже не покинув физического тела. Она влетела словно фурия, а Исида ринулся за ней, следуя инстинктам.       — Этот грешник не только сбежал из Ада, но и сумел снять маску. Он и его шайка-лейка терроризируют не только Каракуру, их видели в Токио, в пригороде Киото и даже на Окинаве, — а ещё Куросаки украла кимоно. Мысленно она поправила себя. Она одолжила его, сняла с сушилки в чужом дворе и пустилась в хиренкьяку.       — Ты могла пострадать, Казуи, — Исида все-таки закурил, с некоторой жадностью, размышляя о том, что же теперь делать, и есть ли здесь Урахара. Или он ещё капитан?       — Я знаю, но это моя работа… Защищать души, разве нет? — Казуи убирает свою одежду в школьную сумку. На ней сейчас традиционное женское кимоно нежного голубого цвета, на спине и рукавах красуются рыбки кои; розовый широкий пояс обхватывает хрупкий стан.       — Тебе идёт, — Исида переводит тему. Он знает, что это ее работа, что она богиня смерти, которая родилась такой, а не возжелала силу, как некоторые. Но Рюкен все равно волнуется, потому что эта невозможная девчонка стала ему очень близка.       — Ты никогда не видел, как я дерусь, и возможно думаешь, что я слабачка… Однако, я обладаю силой как минимум двух капитанов, к тому же ты со мной, мы справимся и вернёмся домой, — Куросаки сжимает ладонь Исиды своей, она переплетает свои пальцы с его.       Кимоно сковывает движения с непривычки. Куросаки так одевалась в последний раз на церемонии, когда назначили нового лейтенанта в тринадцатый отряд. Казуи не помнила его имени, зато в памяти отпечаталось лисье лицо, хитрый прищур золотых глаз и острый язык.       «Значит, меня будет тренировать эта маленькая куница?» — Мужчина с шевроном лейтенанта на плече кривил губы в усмешке.       «Да как ты смеешь! Я будущая глава клана Шиба, а ты… Старый дед!»       «Мне всего-то сто восемьдесят, куница».       Казуи смаргивает воспоминание. Они идут в город. Гэта характерно стучат при ходьбе. Рюкен, к слову, даже не переоделся, только белый врачебный халат оставил в лесу.       — Это…       — Токио, — Исида смутно узнаёт город. Он был здесь в последний раз в 2021. А сейчас, какой сейчас год?       — Но почему не Каракура? — Казуи выглядела обеспокоено.       — Каракура в это время была всего лишь поселением.       — Тогда почему не Киото?       — Я не знаю, тыковка, не знаю. Нам нужно найти Киске.       — А познакомились вы с ним?       — В 1976.       — А сейчас? — Казуи осматривает, но вокруг ни одной подсказки. Это век девятнадцатый? А может двадцатый? Или восемнадцатый?       — Возможно, 1880-е, — Рюкен говорит также тихо, как и Казуи.       — О! Лапшичная! — Казуи указала пальчиком на заведение с коричневой вывеской. — У меня есть рё, а у них должен висеть календарь. Или ты не любишь лапшу?       — Я как-то отвык от традиционной еды, — Исида пожал плечами, отмечая, что на них смотрят искоса. Они весьма колоритная пара для этого времени: молодой мужчина в строгом европейском костюме и юная девочка в традиционных одеждах. Некоторые могут принять Казуи за юдзё, что может огорчить девочку, но она сама схватила достаточно дорогие одежды, могла бы одеться скромнее. Но с другой стороны, какая разница, что подумают эти люди?       — К сожалению, все столики заняты, но вы можете подсесть к вон тому мужчине, — показывает миловидная официантка.       — Я против, — мужчина, одетый в синюю форму полиции морщит нос и тут же икает, лапша из его рта выпадает обратно в тарелку.       — Что за свинья! — Официантка фыркает, закатывая глаза.       Казуи разрывает смехом, но стоит посмотреть на мужчину в близи, на ее лице на мгновение отображается изумление. Этого не может быть? Но когда он умер? Недавно или спустя годы?       — Чего смеётесь? Маленькая… Куница, — мужчина в полицейской форме усмехается и делает пару глотков бульона, приподнимая большую миску с лапшой.       — Ах, вы! Вы старый нахал! — Куросаки садится за стол рядом с Рюкеном и возмущённо сопит.       Исида держит на губах усмешку и не вмешивается, это уже было; рыжая шинигами подсаживается за чужой столик, и жизнь меняется, играет новыми красками. Мужчина напротив закуривает, и Рюкен не в силах удержаться. Как хорошо, что он носит по карманам минимум две пачки.       — Что будете заказывать? — Официантка подходит к столику, она одета в традиционное кимоно оранжевого цвета в тонкую светлую вертикальную полоску.       — Удон с морепродуктами и что-нибудь сладкое на ваш вкус, — Куросаки бросает взгляд на календарь. 1878 год. Ровно десять лет спустя, как был упразднён сёгунат Токугавы.       — Собу с курицей и чайник чая, — Рюкен поджимает губы. Почему именно это время? Не раньше? Не позже? Он изучал историю в школе поверхностно, и то это было более сорока лет назад.       — Ещё сакэ, — делает заказ мужчина в синей полицейской форме. У него чёрные волосы убраны назад, редкие пряди спадают на худое скуластое лицо; носогубные складочки говорят о том, что чуть больше тридцати. И глаза… Это глаза человека, который познал жизнь, но не готов делиться открытыми тайнами.       Для Рюкена полицейский — всего лишь мальчишка. Он слишком юный, если сравнивать с Исидой, но такой же сволочной, хлебнувший вдвое больше, чем способен пережить, но пережил и хищно скалит рот.       Когда сакэ приносят, мужчина пододвигает токкури к Казуи, на что та вопросительно изгибает тонкую бровку.       — А вы разве не юдзё? — Мужской голос звучит с усмешкой.       — Кто? — Куросаки переспрашивает, она и половины этого старого слэнга не знает.       — Используй логику, — Рюкен склонился над маленьким девичьим ушком и тихонько зашептал. — Ты молоденькая девочка в дорогом кимоно в компании взрослого мужчины…       Казуи побагровела. Она так легко краснеет. Это самая яркая ее эмоция, которая невольно добавляет очков невинности. — Да как вы смеете называть меня… — Куросаки только начала распаляться. Тонкий музыкальный слух имеет свои плюсы. Девочка слышит, как рассекается воздух.       Пусть Казуи пока не видит, но она слышит. Куросаки двигается едва ли не со скоростью шунпо: встаёт из-за стола, задирает кимоно до самых бёдер, чтобы забраться коленкой на толстую столешницу. Казуи тянется к полицейскому. Левая ладонь закрывает его затылок… Но Казуи успевает, она в последний момент правой рукой ловит острый тонкий кунай.       Он и правда не заметил летящее лезвие так рано, а сейчас он мог разглядеть медовую кожу и стройные ножки. Но кто эта девочка? Неужели шиноби? Но обиваншиноби находятся в Эдо, и он никогда ранее не видел там ни рыжих, ни седых.       — Кто решил убить достопочтенного офицера полиции так подло и низко? — Казуи смотрела на стоящие впереди столики, за которыми сидело множество разных людей.       Мужчина напрягся. Когда эта девочка обозвала его «старым нахалом», она шутила и смеялась. Но сейчас все было иначе. Маленькая куница источала смертоносную опасность, а ее спутник был все также расслаблен. Он не срывался с места, не кричал, он спокойно пил чай. Может, ему все равно? Нет, он знает, что его помощь сейчас не требуется и не хочет мешать.       Сейчас Казуи такая же, как и ее отец — она защищает. В кимоно неудобно. Мужское лицо слишком близко к девичьей груди. На полу стоит меч. Куросаки скашивает на него взгляд. Материализовать Мугецу в физической форме — будет как минимум странно.       Венки на правой руки набухают, озаряясь голубым. Казуи ловит ещё один кунай, а после кидает обратно со всей своей силой. Слышится хрип.       — Выходите, трусы, — Куросаки злится. Она итак была рассержена из-за того, что оказалась здесь. А теперь ещё и это.       — Вы что, не слышали, что сказала леди? — Рюкен вышел из-за стола. Он выглядел немного ленивым, но это только на первый взгляд.       С противоположной стороны ресторана выходят трое мужчин. Они старше Казуи и моложе Рюкена. Казуи напрягается телом и в мгновение оказывается на полу.       — Ну каково это, когда тебя защищает девчонка, а волк? — Бросает один из мужчин прежде, чем выйти на улицу.       — Волк? — Перед глазами проносится весь курс истории Японии. И как Казуи не догадалось сразу? Она звучно рассмеялась.       — Что? — Исида вопросительно взглянул на девочку.       — Как я сразу не поняла! — Казуи ткнула пальцем в грудную клетку мужчины, одетого в полицейскую форму. — Вы Сайто Хаджиме, бывший командир третьего отряда шинсенгуми с 1863 по 1869 год, единственный, кто выжил. Используете стиль «Гатоцу». Он даже не плох, если противник такой же комплекции, как и ты.       — Что… Откуда… — Золотые глаза распахнулись.       — Мне кажется, ты сказала лишнего, Казуи, — Исида закатил глаза.       — Ой… И ничего я такого не сказала! Лучше надерем зад этим уродам, — Казуи выходит из ресторанчика следом за тремя мужчинами.       — Куница, они вооружены, что ты будешь делать? — Сайто выходит следующим, сжимая в руках меч.       — Меня зовут Казуи, нахал.       — Помочь? — Спрашивает Рюкен, закуривая. Он знает, что Куросаки очень сильная, способная сломать этих мужиков пополам.       — Нет, спасибо, Рю-чан! — Казуи усмехается, ей не нужен меч, чтобы навалять этим заносчивым уродам.       Сайто делает шаг вперёд, но Рюкен ловит его, сжимая крепкими пальцами плечо. — Не мешай. — Исида понимает, что Казуи злится, что ей нужно сорваться. Она не убьёт их, но наваляет знатно.       — Она девочка… — Хаджиме всматривается внимательнее. Большие карие глаза, миловидное лицо с острым подбородком, излом бровей. Сайто видит ребёнка.       — Стой и смотри, — Рюкен помнит, что его девочке нравится, когда на неё смотрят. Маленькая любительница внимания.       Казуи делает лицо «утюгом» и отрывает подол кимоно для большего удобства. — Чего стоите?       Конечно, Куросаки не настолько мастер хакудо, как Йоруичи-сан и ей не под силу справится с 50-ю воинами одновременно, но троих ублюдков вынести не составит труда.       — Маленькая сучка!       Куросаки фыркает и в один шаг сокращает расстояние. Она отбрасывает чужой меч, ухватив лезвие голыми руками, блут эффективно защищает от ранения. Мужчина заносит кулак, но Казуи контратакует, перехватывает его руку и кидает мужчину на землю, прикладывая свою силу — слышится звук дробленных костей.       — Что это? — Сайто кое-как видит девичьи движения, но это даётся очень сложно.       — Такэтонбо, хорошая техника рукопашного боя, — Рюкену непривычно видеть Казуи в сражении. Он так привык к тому, что поединков нет, а пустых он просто игнорирует, что ощущает сейчас некий диссонанс.       — А это Сэнка, выполненная без меча, — Рюкен комментирует лениво поединок, наблюдая за тем, как Куросаки оказывается сначала за спиной одного из мужчин, а после бьет раскрытой ладонью в сон души — аккуратно между лопаток; это не убьёт, но сейчас из него такой себе противник.       — Мы остались один на один, петушок, — Казуи может себе позволить ощерится во весь рот.       — И сейчас ты умрешь, — незнакомый мужчина срывается на крик. Он возмущён. В его руках катана, а лицо побагровело от злости. — Эти фокусы тебе больше не помогут, я пачками крошил таких, как ты!       — Убивал женщин и детей? Ещё гордишься этим, — Казуи уходит от удара. Этот пьяница слишком медленный для неё. Спасибо тренировкам с Йоруичи-сан и Урахарой-сан.       Куросаки уворачивается от каждого удара. Для неё слишком медленно, а техника боя мечом этого мужчин слишком несуразная и простая. Казуи находит нужный момент и выбивает меч из чужих рук, захватывая пальцы и ломая указательный. Слышится крик. Затем девочка бьет мужчину локтем в живот.       — Арестуете их, дяденька полицай? — Казуи улыбается во весь рот. Толпа зевак потихоньку расходится.       — Я хочу знать, кто вы, — Сайто и правда надевает железные браслеты на каждого из мужчин.       — Все свое время, — Рюкен усмехнулся и поправил прическу Казуи, убрал за ухо пару выбившихся рыжих прядей.       — Лапша уже наверное остыла, а я так и не покушала. Теперь ещё больше хочу есть, — Куросаки тихонько захныкала, опустив плечики. Рюкен вздыхает, качая головой. Он прекрасно понимает, откуда это чувство голода, и тоже его испытывает. Переход через сенкаймон отнял достаточно рэйрёку.       — Серьезно? Ты думаешь о еде? Сейчас? — Сайто вопросительно изогнул тонкую угольную бровь. Ему нужно отвести нападавших в отдел полиции, но и этих двоих оставлять одних не хотелось. Что-то внутри подсказывало, что встретились они не просто так.       — Растущему организму нужна энергия, я же не такая старая, как ты, — язвительно ответила Казуи. А Рюкен тяжело вздохнул, не понимая логики маленькой шинигами.       Сайто демонстративно закатил глаза. — Мне всего-то тридцать пять. Но так как вы не обедали из-за меня, то предлагаю поступить так: отведём их в участок, а потом так уж и быть, я вас покормлю.       — Вот и решили, — на губах Исиды отразилась ухмылка.

* * *

      В отделении полиции пришлось задержаться. Сайто нужно было заполнить кое-какие бумаги. Казуи ему не мешала, тихонько рисовала, вытащив из школьной сумки свой блокнот. Рюкен курил. Точнее и Рюкен, и Сайто курили. Куросаки казалось, что они слишком похожи. Может, они дальние родственники? Похоже на бред, конечно, но чем черт не шутит?       Сайто никогда не был радушным хозяином, а после смерти молодой супруги стал все реже и реже принимать гостей. Он искоса рассматривал их обоих. Маленькой кунице необходима одежда. Подойдёт ли ей кимоно Токио? Сайто так и не смог попрощаться с одеждой супруги, оставил кое-какие вещи. Свадебный костюм, пара традиционных кимоно, несколько заколок.       Традиционный японский дом наводил воспоминания о поездке на горячие источники в начала сентября, когда трава была ещё зелёная, а солнце грело, как и летом. Хлипкие двери, тонкие стены, очаг в самом центре и купальня для всей семьи.       Рюкен отметил, что дом хоть и не европейский с хорошим фундаментом, но достаточно богатый для этого времени. Неужели жалование полицейского настолько велико?       — Я могу взять на себя готовку, — Казуи пару раз участвовала в приготовлении ужина в доме Шиба, разжигала печку при помощи зажигалки, правда, и кубика для розжига.       — Хорошо, тогда мы принесём и нагреем воду для о-фуро, — согласился Сайто, покидая дом вместе с Рюкеном.       Не смотря на то, что сток для воды существовал, но саму чистую воду нужно было приносить из колодца. Многие женщины стирали около него, приходя со своими тазиками и досками для стирки.       В месте, отведённом под кухню, в деревянном ведре плескался большой сом. Казуи осмотрелась. В небольшом тазике был тофу, накрытый марлей, в другом остывший рис, видимо утрешний. В амфоре с широким горлом была маринованная фучжу. Из свежих овощей был батат, корень лотоса, морковь, ямс, дайкон, Казуи даже растерялось она не была сильна в традиционной кухне, хоть и любила сашими и суши.       Взгляд падает на водоросли комбу. Но сначала нужно разжечь печь. Затем заниматься бульоном даси. Пока вода закипает, Казуи разделывает рыбу. Нож острый, это хорошо. Хребет идёт в бульон вместо стружки кацуобуши. Голова, жабры, плавники и кости удаляются. Казуи заморачивается и удаляет все кости, которые только может найти. В бульон идёт корень лотоса и морковь. Батат, не очищенный, Куросаки опускает в золу. Казуи смазывает рыбу смесью юдзукосё, нежного рисового уксуса су и растительного масла. Сом приготовиться быстро на решетке, Рюкен и Сайто скоро закончат. Нужно ли заваривать чай?       Когда мужчины возвращаются, Казуи размещает раскалённые угольки в нагревателе под столешницей в котацу.       — А ты неплохо справляешься, — Исида удивлён. И его дом, и дом Куросаки европейского типа, с котельной и отоплением.       — Я частенько гостила у Кукаку, — Куросаки фыркнула. Сайто лишь усмехнулся и на запах проследовал к варившемуся даси, из которого уже вынули и водоросли, и рыбий скелет.       — Нельзя! Ещё не готово! — Куросаки бьет мужчину по рукам.       — Но этой мой дом и моя кухня, — возмущается Хаджиме.       — А это мой суп, и он не пока ещё не готов, — Казуи отпихивает мужчину от печи.       — Тебе помочь? — Спрашивает Рюкен.       — Нет, даси нужно немного постоять, батату остыть, а рыба приготовиться быстро.       — Тогда о-фуро? Сейчас холодно, вода быстро остывает, — говорит Сайто, а Казуи краснеет. Густо-густо. Она знает, что практически до середины двадцатого века было принято мало того, что принимать о-фуро один за другим, предварительно обмывшись. Так ещё существовали общие бани, где женщины и мужчины купались совместно.       В ванную они пошли все вместе. Сайто прав, сейчас прохладно, и вода может очень быстро остыть, и чтобы ее не греть, удобнее принять банные процедуры совместно. А ещё нужно экономить воду.       Предбанник просторный. Казуи поворачивается к Сайто спиной. Она не стесняется, просто не готова смотреть на бывшего шинсенгуми. А Хаджиме скользит жёлтым волчьим взглядом по худой спине. У Казуи кожа без единого шрама, зато усеянная рыжими звёздочками — родинками.       Натуральное оливковое мыло на удивление увлажняющее. Куросаки все ещё не решается взглянуть на Сайто, растирая мыльную пену мочалкой по спине и плечам Рюкена.       — Как ты? — Наконец-таки спрашивает Исида, отнимая мочалку у Казуи.       — Немного устала и соскучилась, — Куросаки обнимает мужчину.       Тела мыльные, скользкие. Сайто смотрит на них, приподняв бровь. Казуи по сравнению с мужчинами такая маленькая, такая хрупкая, что Хаджиме не верится, что это именно она так отважно дралась несколько часов назад.       Рюкен целует рыжую макушку. Его шероховатые от лука ладони ласкают худенькую спину. Они планировали провести вместе выходные, отдохнуть после рабочей недели, но сбежавшие из Ада преступники — грешники испортили все планы. Казуи даже мужчине небольшой подарок захватила, совсем символический, помимо кружевного комплекта белья для неё самой. Это был широкий ошейник из чёрной матовой кожи, украшенный заклёпками по кругу и имитацией рубина. Они с Рюкеном обсуждали его желание примерить на себя роль сабмиссива. Казуи не хотела спешить и решила начать с чего-то более лёгкого, мягкого.       — Давай, я помогу, — Казуи забирает у Сайто мыло. Она стоит за его спиной, пока он сидит на небольшой деревянной скамье.       — Закрой глазки, — Куросаки делает мыльную пену.       — Я не ребёнок, — но глаза прикрыл и чуть голову опустил.       Казуи закатила глаза и нырнула пальцами в густые чёрные волосы, вспенивая. Она массирует подушечками пальцев кожу головы, проводит за ушами; затем смывает чистой водой и снова намыливает волосы. Сайто отзывается довольным мычанием, будто бы и он правда волк, которого ласково чешет за ухом человек. Смывая мыльную пену, Казуи ладошкой прикрывает глаза Хаджиме, чтобы мыльная вода не попала, и на защипало.       Рюкен решил помыть волосы завтра, иначе снова приучит их быть грязными уже к вечеру. У Куросаки примерно такая же политика: мыть голову через день, а если на ней были матовые средства фиксации, то можно и через два дня.       После того, как остатки мыльной пены были полностью смыты, настал черёд принять о-фуро. Если Рюкен и Казуи привыкли принимать ванну самостоятельно, с осознанием того, что вся горячая, ароматная вода, покрытая слоем пены только для них одних, то в этом веке такое использование воды считалось расточительством. Нужно не только экономить воду, но и дрова.       — Если по очереди, то…       — Думаю, мы поместимся втроём, — предлагает Казуи, перебив Сайто, который добавил в воду немного ароматного масла лаванды.       — Я не против, — согласился Рюкен, он немного устал за этот чересчур насыщенный день и не имел и малейшего желания спорить.       Горячая вода приятно согревает, расслабляя мышцы. Рюкен и Сайто размещаются в деревянной ванной друг на против друга, а Казуи умостилась на бёдрах Исиды, плотно прижимаясь к его груди.       — Опять спиной… Как ты купальни и бани посещаешь, если такая стеснительная? — Хаджиме усмехается и протягивает руку. Его мозолистая ладонь ложится аккуратно между острых лопаток, подушечки пальцев невесомо обводят выпирающие позвонки.       — Я не стеснительная, просто не привыкла к такому, — Куросаки прячет румяное лицо в изгибе шеи Рюкена.       — Не привыкла ко вниманию? Ты лжёшь, куница, — Сайто фыркает, морща прямой нос и слегонца надавливает пальцами между лопаток, задумчиво обводит острые косточки, они кажутся полыми, словно птичьими.       — Ей нравится внимание, не так ли, Казуи? — Баритон Рюкена звучит сахарно, льётся, слово натуральный жидкий мёд.       — Ты меня смущаешь, — Куросаки румяная, смущённая, сопит в изгиб белой костяной шее. Ей, несомненно, нравится внимание обоих мужчин, которые переглядываются, обмениваются улыбками.       — Разве тебя так легко смутить? — Тонкие, с намозолениями от меча, пальцы спускаются по позвоночнику вниз до поясницы, затем поднимаются вверх, большой палец ложится на круглый выступающий позвонок на шее, массируя.       — Нет, но…       — Это твоё перманентное состояние, не правда ли? — Исида наслаждается румяным лицом Куросаки, как жгучие пятна сползают на шею и плечи. Особенно приятно за этим наблюдать, когда Казуи изнемогает, из ее маленького рта вырываются самые крамольные, самые постыдные просьбы и желания. Куросаки в отместку смыкает зубы на тонкой белой коже шее. Рюкен выдыхает, скашивая взгляд.       — Значит, маленькая куница хранит в себе целый омут с чертами? — Сайто подначивает, он смотрит Рюкену глаза в глаза. Тот щурится по-лисьему хитро-хитро.       — Я не куница! — Казуи оборачивается. — А ты вообще тощий журавль! Сайто хочет ответить, но так и остаётся с открытым ртом, впившись взглядом в маленькую, аккуратную грудь; оба соска украшает титановый индастриал. Наличие пирсинга и гладкого тела снова подводит Хаджиме к мысли, что эта девочка — дорогостоящая юдзё. Этот мужчина выкупил ее? Но также Сайто никогда ранее не видел служащих «домов терпимости», способных настолько хорошо драться.       — Нечего сказать? — Куросаки фыркает и выбирается из о-фуро. — Вода остыла.