Над телом короля

      Её глаза были красными от слёз. Кожа — мёртвенно-бледной. Пряди волос, спадающие по заплаканные щекам, выглядели влажными и растрёпанными. До сих пор она не могла успокоиться, хотя уже не плакала. Взгляд был потерянным, и безмерно печальным. — Дайте королеве побыть наедине со своим сыном, — услышала она тихий голос из-за спины.       На душе будто бы стало чуточку легче. Все эти люди, которых она не могла прогнать, хотя бы из-за отсутствия каких-либо сил на кого-то кричать, теперь наконец покинули помещение. Двери с грохотом закрылись, и зал погрузился во тьму. Лишь слабый холодный свет проникал сквозь большие узорчатые прорези в стене. Но она знала, что он не ушёл. Она чувствовала... — Это Тирион, — гневно прошептала сестра, хотя после многочисленных рыданий любые фразы причиняли ей неприятную жгучую боль в горле. — Это он, я знаю. «Когда-нибудь, в минуты покоя и счастья ты вдруг почувствуешь вкус пепла во рту...» — так он мне сказал, — Серсея вновь с горечью взглянула на безжизненное тело Джоффри. — Пожалуйста, Джейме, ты должен... Он же был нашим сыном. Нашим мальчиком... Отомсти за него, Джейме, — умоляюще шептала она. — Отомсти. Убей Тириона, — в голосе Серсеи звучал ядовитый гнев, смешанный с отчаянием. Её сын умирал прямо у неё на руках, а она ничего не могла сделать... — Тирион мой брат... — прошептал Джейме, не веря своим ушам. — И твой тоже. — Ты же видел... Видел, как Джофф указал на него, перед тем, как... — не успокаивалась она. Её голос дрожал, а по щекам вновь покатились горькие слёзы. — Я не знаю, что я видел, — возразил Джейме, стараясь говорить, как можно спокойнее. Вспоминая всю ту ситуацию, в голове, действительно, был лишь непроглядный туман, словно блокирующий память.       Брат осторожно коснулся плеча Серсеи, медленно развернул её к себе и, нежно проведя рукой по стройной спине, прижал ближе. Она не сопротивлялась. Позволила себя обнять. Уткнувшись руками в его грудь, Серсея прерывисто дышала, едва слышно всхлипывая.       Эти объятия, прикосновения, его тепло — разжигали в душе её мягкий согревающий свет. Едва губы брата коснулись её губ, как руки сами потянулись к шее, обнимая всё крепче. Сердце бешено колотилось, вспомнив былой огонь, что будто бы растлел, когда Джейме попал в плен к Старкам... По крайней мере, так она хотела думать, хотя на самом деле он никогда не угасал в её душе.       Сколько бы не убеждала себя, сколько не пыталась выкинуть все мысли о брате из головы — они всё равно возвращались. Они согревали и будоражили былую память, которую Серсея навсегда хотела бы стереть. Она ненавидела себя за это... Ненавидела, как никогда раньше. Их раскрытая тайна... Всё свалилось теперь на неё одну. Вдвоём они поддерживали друг друга, развеивая все сомнения, что такая любовь не может быть неправильной или грязной, она тоже может существовать... А потом он вернулся. Без извинений, без каких-либо слов. Оставил её одну. Пока она здесь, в месте, полном лжи и предательства, не могла спокойно спать, он словно бы даже не торопился к ней возвращаться... Конечно, она знала, что это не так. Так было проще думать, но это не так. У Джейме просто не было такой возможности. Особенно, она не могла теперь выкинуть из головы это чудовище Бриенну Тарт, с которой встретилась на свадьбе Джоффри. Ведь это именно она была тогда вместе с Джейме. О том, какие отношения их связывают, оставалось лишь догадываться. Это причиняло Серсее двойную боль. Она сжигала её изнутри. Потому королева-мать хотела мести. Мести всем и вся.       Но движениям и поцелуям сейчас хотелось поддаться. Хотелось забыть обо всём и тонуть в этом нежном томлении... Ведь Серсея тоже жаждала этой близости, которая заставляла сердце биться вновь, оттаивая от сковавшего его льда. Поцелуи столь желанны, сколь и запретны... Как вдруг, испуганно вздрогнув и вспомнив, где они находятся, она резко отстранилась, с неким отвращением оттолкнув от себя брата. Вновь повернулась к телу Джоффри, не говоря ни слова, хотя сердце бешено стучало, а к горлу подступал ком горечи. Нет. Так нельзя. Не над телом погибшего короля... Тирион безжалостно убил её сына, она должна думать, как ему отомстить. — Ты полна ненависти... — укоризненно прошептал Джейме, словно прочитав мысли сестры. — Боги, почему я люблю женщину, полную ненависти?       Он резко приблизился к ней, с силой поцеловав. Джейме прижимал её к краю гроба всем своим телом: удержать сестру одной левой рукой он уже не мог. Эта вожделенная страсть, неудержимым огнём сжигающая его изнутри, тлела и тут же разгоралась вновь.       Его прикосновения были настолько обжигающими, но в то же время настолько болезненными... Это неправильно! Это неправильно. Неправильно... Так нельзя! Упираясь руками в его грудь, она попыталась оттолкнуть брата, но руки дрожали и совсем не хотели подчиняться. — Джейме, прошу тебя! — умоляла она. — Не надо. Не здесь!       Послышался резкий неприятный треск разрываемого длинного платья. Его движения были грубыми и несдержанными. — Прекрати! — она резко дёрнулась в сторону, надеясь вырваться. — Слышишь? — однако тот оставался непреклонен. — Не надо! Прошу тебя... — сопротивлялась Серсея, пытаясь остановить брата, хотя голос её невольно стал хриплым и низким. — Прекрати! Прекрати! — вырывалась она. — Нет! — настойчиво прошептал Джейме, с силой прижав её к себе. Его голос был твёрдым и уверенным. Таким, каким она всегда его знала. Всегда.       Джейме с силой притянул её к себе за талию, вновь прижавшись к губам.       Поддерживая сестру левой рукой, он осторожно повалил её на пол.       Светлые длинные локоны небрежно рассыпались по мраморным плитам. Она чуть вздрогнула, когда холодный камень неприятно коснулся оголённой кожи бедра, но ещё сильнее и больнее обжигало дыхание Джейме и его неизбежные поцелуи, от которых почти невозможно было увернуться. Схватившись за край ткани погребального алтаря, она попыталась подняться, но он не дал ей этой возможности, придавив своим телом и рукой прижимая запястье к полу. — Это неправильно... — сдавленным голосом прошептала Серсея, когда вдруг почувствовала резкий сильный толчок внутри себя, и сердце пропустило удар, болезненно сдавив грудь. — Мне всё равно!       Снова толчок. Но уже более сильный.       Движения попадали в такт сердцебиения. Не быстро. Но яростно. Отчаянно. Они были болезненными и сильными, заставляя Серсею невольно стискивать зубы, но и оттолкнуть брата она не могла. Потому что пламя, столько времени сжигающее её тело изнутри, не давало покоя.       Слёзы неумолимо текли по щекам, причиняя ещё большую боль от осознания собственного бессилия перед запретной страстью, с которой она всё ещё безуспешно пыталась бороться...