***
Ночь снова была душной. Хоть окно и было открыто, воздуха не хватало. Три часа ночи, а Джон не спит. Даже совсем и не хочется. В душе так сладко-сладко тянет, вздохи получаются совсем дрожащими, а в глазах предательски щиплет. Свет от лампы желтый и очень теплый. Ветер слабо дует по голым ступням, а в нос бьет влажноватый запах душистых цветов. Альбомный лист почти целиком покрыт надписями, помарками и небольшими рисунками. Титулован лист очень лаконично, до боли ясно и знакомо. «Пол». Джон просто изливает всю свою душу на этот листок. Становится легче, но ненадолго. Спустя несколько секунд после того, как Леннон оставляет очередной рисунок или какую-нибудь строчку из книги, из песни или же просто слова, что только что пришли к нему в голову, это все кажется нелепым и совсем ненужным. Поэтому карандаш жестко перечеркивает все, что глупо. А глупым, похоже, является весь лист целиком. Что Джон, девочка маленькая, что ли, чтобы подобными вещами заниматься?! Дрожащая рука резко перечеркивает только что написанную строчку то ли песни, то ли стихотворения. «Paul, oh, Paul, my feelings are like a waterfall*…» Леннон раздраженно морщится ― стих хоть и зачеркнут на бумаге, но в голове он так и застрял. Джон выключает лампу, и комната погружается в темноту. Словно в трансе, он подходит к окну. Окна выходят в сад. Сквозь ветви молодого клена можно увидеть звезды, что сегодня необычайно яркие. Джон глубоко дышит и пытается заставить сердце биться хоть немножко помедленнее. Хочется сбежать. По памяти найти дорогу к дому Пола, схватить его, полусонного, за руку и убежать куда-нибудь, далеко-далеко. Туда, где все понятно. А если признаться ему? Что он скажет? Да ну, можно даже не надеяться. Он опять, скорее всего, сделает свое фирменное «обиженное» лицо, смерит его серьезным взглядом, развернется и уйдет. Навсегда. Джон запустил обе руки себе в волосы и отчаянно вздохнул.***
За неделю чувства только усилились. А Джон надеялся, что они уйдут. Надеялся беспочвенно, но очень сильно. Потому что нельзя человеку так мучиться. Но факт остается фактом ― влюблен. И делать с этим что-то обязательно надо. Внезапная вспышка храбрости почти ослепляет, и Джон чуть было не признается в чувствах Полу прямо на репетиции группы. Маккартни наклоняется ― шнурки развязались, а Джону хочется снять с себя гитару, кинуться ему в ноги, самому завязать эти злосчастные шнурки, потом вскинуть голову гордо, но не слишком, помолчать с мгновение, а потом выдать, коротко и ясно: «Я тебя люблю». И все. Это что, так сложно? Но Леннон этого не делает ― инстинкт самосохранения у него слабоватый, но присутствует. Сегодня Пол не может как обычно пойти к Джону домой и репетировать вдвоем, так что Джон идет домой один. На самом деле, за эти несколько недель он хорошо так напрактиковался в игре на гитаре. Спасибо Полу ― Леннон хоть и в основном схватывает все на лету, но иногда может жестко затупить или отвлечься, вот тогда в игру вступает Маккартни. Честно, без него Джон так и продолжил бы играть на гитаре аккордами для банджо, у самого бы руки не дошли начать учиться. Может… нужно его как-то отблагодарить? Ну, он же тратит свое время на Джона, можно подумать, так уж ему и хочется обучать Леннона, про которого каждый его учитель твердил и твердит: «необучаемый». А лучший подарок для учителя ― увидеть, как его ученик использует пройденный материал. Джон улыбнулся и открыл ящик со своими пластинками. Медленно перебрал все, что там было, пока не наткнулся на недавно приобретенную (читать: украденную) пластинку, которая самым бесстыжим образом ассоциировалась у него с Полом. Сингл группы Dion and the Belmonts ― на стороне «А» была песня под названием «Teenager in love». Леннон закусил щеку изнутри. Ну, даже если ничего и не выйдет, можно будет просто попрактиковаться в игре на гитаре. Только бы потом найти быстрый способ, чтобы склеить разбитое сердце.***
Весь день Джон жутко нервничал. Пол позвонил ему вчера, сказал, что придет часа в три. Мими как раз с самого утра уехала в Шотландию к своей сестре Элизабет на пару дней. За полчаса до прихода Пола, Джон уже был в полной боевой готовности: чайник остывал (Пол не любил слишком уж горячий чай), гитара была настроена, песня от зубов отскакивала… теперь бы только не умереть при виде улыбающегося Маккартни. Но нет, вопреки ожиданиям, Джон не умирает, а очень даже приветливо здоровается с Полом, провожает его на кухню, почти силой сует ему, вежливо отнекивающемуся, в руки теплую кружку с чаем. Потом делает очередное неимоверное усилие, чтобы не начать целовать чужие потрескавшиеся от постоянного закусывания губы прямо сейчас, и предлагает: ― Пойдем ко мне, я тебе покажу, что я выучил на гитаре. Сам! Пол заинтересованно поднимает брови и, потягивая вусмерть переслащенный чай, следует за Джоном. Леннон все еще нервничает ― боится, что непременно ошибется в сложном аккорде «фа». Он берет в руки гитару, забирается на свою кровать с ногами. Напротив него точно так же садится Пол, сжимая кружку в руках. Выжидательно смотрит на Джона. ― В общем, ― голос с какого-то перепугу дает петуха и Леннон краснеет, в сотый раз проклиная пубертат. ― в общем, я хотел сказать тебе «спасибо» за уроки гитары, и… эта песня очень сильно у меня связана с тобой. Надеюсь… надеюсь, ты поймешь, ― он не хочет и не может поднять глаз и взглянуть в соседнее лицо, поэтому взгляд обращен на гриф. Джон играет вступление, замечая, что вроде бы, все идет по плану. Добирается до коварного «фа» и оно получается! Можно начинать петь. «Each time we have a quarrel, it almost breaks my heart» Всякий раз когда мы ссоримся, это почти разбивает мне сердце «'Cause I'm so afraid that we will have to part» Потому что я так боюсь, что нам придется разойтись… У Джона в голове пронеслись все те разы, когда он обижал Пола. Несмело и виновато поднял глаза, попытался улыбнуться, безмолвно извиняясь за все. Пол, кажется, понял. «Each night I ask the stars up above» И каждую ночь я спрашиваю звезды, что сияют вдалеке «Why must I be a teenager in love?» Почему же мне приходится быть влюбленным подростком?.. Он снова опустил взгляд, боясь встретить в болотных глазах напротив какие-либо чувства ― даже ответные. «One day I feel so happy, next day I feel so sad» Сегодня я так счастлив, а завтра буду грустить… «I guess, I'll learn to take the good with the bad» Кажется, я потихоньку учусь принимать как хорошее, так и плохое. Дружба и влюбленность в Пола правда научили его некоторым вещам. Их много, но самая, наверное, важная ― если переступить через себя и быть смелее, из этого может что-то выйти. «'Cause each night I ask the stars up above» Потому что каждую ночь я спрашиваю звезды, что сияют вдалеке «Why must I be a teenager in love?» Почему же мне приходится быть влюбленным подростком?.. На этих словах Джон все же поднял голову, увидев, что Пол уткнулся носом в почти пустую кружку, но глаза его неотрывно следили за Ленноном. «I cried a tear for nobody but you» Если я плачу ― то только о тебе! «I'll be a lonely one, if you should say we're through» Я буду одинок всю жизнь, если ты скажешь, что у нас ничего не получится. «Well, if you want to make me cry that won't be so hard to do» Что ж, если хочешь увидеть мои слезы ― тебе особо стараться не надо «And if you should say goodbye I'll still go on loving you» И даже если ты скажешь мне «прощай», я не перестану любить тебя. Чистейшая правда, к слову сказать. Джон перестал стесняться слез, потому что понял, какой целебной и действенной силой они обладают. И почему в этом мире так мало восхищения уделяется тем людям, которые часто плачут? Ну, а про любовь… тоже правда. Ради Пола Джон готов был сейчас на что угодно, и если бы этот красивый мальчик прямо сейчас сказал «Эй, Джон, спрыгнешь с крыши для меня?», то Леннон несомненно бы согласился. «'Cause each night I ask the stars up above» Потому что каждую ночь я спрашиваю звезды, что сияют вдалеке К этому моменту Пол и Джон не отводили взгляды друг от друга вот уже на протяжении секунд тридцати. Пол немного покраснел, смотрел широко открытыми глазами и дышал через приоткрытый рот. И снова эти изящные приподнятые брови. Внутри тихонько жила надежда. «Why must I be a teenager in love?» Почему же мне приходится быть влюбленным подростком?.. ― Потому что я тоже влюбленный подросток, ― внезапно подает голос Пол, заставляя Джона прерваться и заглушить аккорд. С секунду они внимательно и изучающе смотрят друг другу в глаза. Маккартни наклоняется, со стуком ставит кружку на пол. Этот звук кажется самым громким в мире, они оба вздрагивают. ― Пол… ― Не-а, не говори ничего, ― Пол придвигается ближе, теперь их тела разделяет гитара, а лица ― около трех дюймов. ― Можно?.. ― спустя где-то минуту спрашивает брюнет. ― Да, ― Джон не знает, о чем именно спрашивает Пол, но Полу сейчас можно все. Леннон чувствует влажное дыхание у себя на губах и, кажется, догадывается. Пол складывает губы бантиком, зажмуривает глаза и прижимается к губам Джона, оставляя такой поцелуй, каким обычно целуют в щеку. Более опытный в этом деле Леннон уже чуть было не начинает более активные движения, но вовремя осекается, чтобы не отпугнуть мальчишку ненароком. Пол, отрываясь от него, это все же замечает и шепчет виновато: ― Прости, я целоваться не умею… ― Да ну, это же не главное, ― так же тихо шепчет Джон, чувствуя, как на лице расплывается улыбка. Он тянется и откладывает гитару куда-то в сторону. Теперь между ними нет никаких преград. Хотя, это как посмотреть… Леннон кладет на покрывало протянутую руку. Пол, смешавшись на пару секунд, берет нерешительно его за руку, словно не до конца понимая, чего от него ожидают. ― И потом, ― Джон мягко тянет за руку на себя податливого Пола. ― поцелуям и обучиться можно. ― Д-да? ― Угу-у. У меня, например. Расширенный курс, «Как правильно целоваться с красивыми мальчиками, которые старше тебя на два года». Я вот уже прошел курс под названием «Как целоваться с четырнадцатилетним Полом Маккартни», ― на полном серьезе произносит Леннон. Пол хихикает и приоткрытыми губами тянется к чужому довольно улыбающемуся рту.