Дробовик

Огромный стол ломиться от немыслимого количества всевозможный яств, я бездумно поглощаю один кусок за другим, даже не прожевывая. Больше, вкуснее, жирнее. Еще сладкого торта, еще жареного мяса, жирных салатов, заправленных майонезом, как можно больше, как будто я ем в последний раз. Гости за столом с удивлением смотрят на меня, я бы даже сказал с отвращением. Но разве мне есть до них дело? Нет. Я просто ем, наслаждаюсь каждой проглоченной калорией, упиваюсь вкусом еды, которой так много. Это чувство сытости наполняет меня, заполняет, взрывает изнутри. Я вижу себя со стороны, и меня тошнит от той картины, которая предстает моим глазам. Это мерзкое тело в жировых складках, обвисшая кожа, заплывшие глаза… Неужели еда того стоит? ... Меня резко выдергивает из сна. Сажусь на жесткой кровати, обхватывая голову ледяными руками. Один и тот же кошмар уже который день подряд. В животе раздается какой-то непонятный гул, кажется, такое бывает, когда человек голоден… Но разве я испытываю чувство голода? Нет. Кто угодно, но только не я. С силой бью себя в область желудка. Удар выходит слишком мощным, я задыхаюсь, не в состоянии глотнуть воздуха, сведенными в спазме легкими. Но это ничего, это пройдет. На часах пять утра. Есть ли смысл засыпать? Но обессиленное тело решает все за меня. Я безжизненно падаю на подушку, возвращаюсь в объятия Морфея. Дай бог больше не видеть таких кошмаров. ... - Эй, Жаба… Фран… Твою мать, Лягуха, подъем! Царские вездесущие руки сдергивают с меня стеганое одеяло, оставляя болезненно худое тело на растерзание прохладному утреннему ветру, врывающемуся в распахнутое окно. Здравствуй, новый день. Спасибо, что я еще жив. - Сколько можно спать, я уже было подумал, что ты, наконец-то, откинулся, нажравшись своих чудо витаминок, но, видимо, твой час еще не настал, - Бельфегор расплывается в улыбке, довольный своей актуальной шуткой. - Знаешь, но нет. Сегодня слишком пятница, чтобы я мог позволить себе такую роскошь, как смерть. Я поднимаюсь, подхожу к окну, протягиваю худые руки к солнцу. Оно проливает яркий свет на мою тонкую бледную кожу, просвечивает синие вены, лопнувшие сосуды; солнце прекрасно, когда не обжигает. В меня врезается подушка, кинутая все теми же вездесущими царскими руками. А такой силы ударом меня и убить ведь можно! Я принимаю боевую стойку, заряжаю ответный запал, попадая прямо в наглую улыбающуюся морду. - Получи, фашист, гранату! Бел кидается на меня, роняет на пол, награждая мои кости еще парой-тройкой синяков, заламывает руки над моей головой, лишая меня какой-либо возможности сопротивляться. Да я и не буду. Все равно он никогда не причинит мне боль, кто угодно, но только не он. - А что ты скажешь на это, мерзкая зеленка?! Я не вижу его глаз за густой челкой, но точно знаю, что они выражают сейчас. Это чувство, когда ты вроде бы счастлив, хотя твоя жизнь полный кусок дерьма, но ты все равно чему-то рад, какой-то совсем неважной мелочи. Но ведь именно эти мелочи и заставляют нас дальше жить. Вот так вот запросто. И ничего ему не скажу, совсем. Просто выжидающе улыбнусь, запрокидывая голову назад, подставляя жилистую шею под царское обжигающее дыхание. Я могу каждую минуту, говорить о смерти, о нежелание дальше жить, но все это не более, чем театральная ложь. Маска, за которой я спрячу всю палитру чувств, испытываемых к жизни. И так будет до тех пор, пока он рядом. У каждого есть смысл, и мой смысл сейчас, чуть касаясь шершавым языком моей шеи, гладит рукой по выступающим ребрам, по впалому животу и острым плечам. И ради этого я еще буду жить. Буду блевать от голода и резать руки от внеочередного срыва, буду курить осточертелые сигареты, задыхаясь от дыма в легких, буду баловаться наркотой, втягивая его в свое безумие. Я буду. Потому что я еще жив. Бельфегор прикусывает тонкую кожу ключиц, заставляя меня сдержанно застонать. Пожалуй, это даже лучше, чем героин, лучше, чем терять сознание от истощения, даже лучше чем… ... - Инсульт. Сердце не выдержало… Да и организм был слишком истощен. Как он вообще умудрялся хотя бы ходить с такими показателями? Человек в белом халате, устало поправляет очки на некрасивом лице. Перед ним лежит парень со странными аквамариновыми волосами, от его рук тянется множество уже бесполезных трубок, проводов, протянутых к непонятным пищащим аппаратам и колбочкам. Напротив сидит его друг, а может и нет, так думает человек в белом халате. Ему нет особой разницы, кто этот странный парень с белой челкой на пол лица, ему важно лишь завершить свою работу и, наконец, отправиться домой к своей толстой жене и холодным котлетам. - Вы ведь даже не пытались, так? – парень поднимает голову, направляя взгляд на человека в белом халате. Второй теряется, у него не запасено ответа на такой случай. Это не по шаблону. - Простите, но… Мы, разумеется, делали, все, что в наших силах, но тут так сложилось… Его уже никто не слушает. Парень ушел. Лишь на опустелом месте осталась выпавшая из кармана зажигалка, но не думаю, что ей интересна исповедь этого человека. Человека, в белом халате. ... Пустая квартира, еще с утра наполненная жизнью, теперь была наполнена лишь сигаретным дымом и безысходностью. Бельфегор сидел на полу, поглаживая прохладную сталь дробовика. У него тоже был смысл. Стимул к жизни. А теперь его нет, логично предположить, что и жить далее не зачем. Возможно, не встреть он тогда Франа, этого несуразного мальчишку, так по взрослому смотрящего на жизнь. ... когда была самая холодная зима, и они столкнулись на широком мосту, расстилавшимся над черной, замерзшей рекой. Он тогда был таким неземным, греющим красные от холода руки своим дыханием, и каким-то немного не совсем живым, собственно как и сам Бел. Если бы тогда он его не встретил, может сейчас и не пришлось бы прикладывать к виску дробовик, сжимая корпус дрожащей рукой, не пришлось бы нажимать на спусковой крючок непослушными пальцами… И, возможно, соседям не пришлось бы вызывать полицию, услышав громкий выстрел…