***
Тёмное ночное небо, покрытое мириадами звёзд, будто накрывало крупный район одного городка, он прослыл районом тусовщиков. Девушки, алкоголь, наркотики и громкая музыка. Всё это отражало самобытную "эстетику" этого места. Высокий парень, с длинными густыми рыжими волосами вышел из дорогого блестяще-чёрного автомобиля в сопровождении трёх прекрасных девушек. - Като, ты такой забавный! - Одна из девушек звонко засмеялась, поправляя струящиеся светлые волосы. На ней было чёрное бархатное платье длины мини и высокие шпильки, а на её запястье красовался браслет, о стоимости которого даже думать жутко. - Крошка, можешь не утруждаться, - юноша ухмыльнулся, - я знаю что вы со мной только из-за денег моей мамочки. Не нужно притворства, - он зашёл с девушками в пафосный ночной клуб. Так и проходил каждый вечер Саэтоме Като - единственного сына владелицы одной крупной фармацевтической компании. Очередная доза наркотиков уже была обыденным явлением, сколько разных видов веществ узнал организм Саэтоме... Десятки? Сотни? Никто не смог бы дать чёткого ответа. Смерть матери Като - Харуки, потрясла общественность, и в первую очередь её сына. Все её средства были отданы на благотворительность, как и завещала Харуки, а Саэтоме в свою очередь должен был содержать себя самостоятельно, чего он не мог делать вследствие своего пристрастия к наркотикам. - Да, присаживайся, - врач указал на стул напротив себя, - не думал, что сын такой порядочной женщины упадёт на дно, - он бросил колкое замечание, - у тебя ведь нет денег, так? - Нет, - Като опустил взгляд вниз, он схватился за голову трясущимися руками. - Я оплачу тебе хоспис, лечить уже поздно, Като - мужчина взглянул на такого жалкого сейчас Саэтоме, - хочу, чтобы ты осознал, что в своей болезни виновен только ты. Пойми, ты мне как сын, - с звонкой нотой горечи в голосе он продолжил, - не хочу, чтобы ты умер где-нибудь на свалке. В один день, ребячество Като завершилось. Настало время страданий и вечного ожидания смерти, стоящей на пороге.***
- Вот, - Като тяжело выдохнул, завершив свой непродолжительный рассказ, - тебе про болезнь нужно рассказать? - Он недовольно поднял брови, его тонкие пальцы постукивали по столешнице. - Нет, мне это не интересно, - Дазай оторвался от записей, - что ты чувствуешь, когда осознаёшь, что завтра можешь уже не проснуться?.. - Я давно смирился, - Като начал теребить край пледа, - я не следил за тем с кем трахаюсь, и что мне вкалывают.. Я сам виноват, пускай мне нужно было время, чтобы это принять, чёрт его дери. - То есть ты уже ожидаешь смерть как кару или как освобождение? - Дазай не церемонился с словами и фразами, которые он говорил. Ему важно было понять, что значит существенная угроза ближайшей кончины.***
Опустошенный Дазай в спешке покинул хоспис, слегка дрожащими руками он достал карманные часы с серебряной крышкой и винтажным циферблатом. Навязчивые мысли лезли в голову и не давали покоя. В кармане пальто зазвонил мобильник, вытащив Осаму из фантазий в реальность. Он поднял трубку: - Да бабуль, - голос Осаму заметно смягчился и достал сигарету. - Дазай! Ты тепло одет? - взволнованный голос, вырывающийся из динамиков телефона, оглушил Дазая, - не дай Бог заболеешь! Момо Мацуока не была родной бабушкой Осаму, в подростковом возрасте он подрабатывал тем, что стриг газоны, красил заборы, ухаживал за садом. Обобщая, он выполнял несложную работу за скромную плату. Они крепко сдружились и Момо начала называть Дазая внуком, так и он начал считать её своей бабушкой. - Да, я тепло оделся, - Осаму не пропустил в свою речь и нотку раздражительности, хотя было сложно её удержать, он продолжил, - Что-то случилось? - Достав металлическую зажигалку, он вставил меж слегка красноватых губ толстую тёмно-коричневую сигарету с фильтром покрытым золотистой фольгой, проведя по железному колёсику пальцем, появился небольшой огонёк, Дазай поднёс его к сигарете. Сделав длинную затяжку его губы выпустили лёгкий дым, он закрыл глаза. - У меня в клинике завал, если ты не занят, - она неуверенно продолжила, - можешь приехать помочь? Дазай слегка улыбнулся, моменты такой мимолётной и простой радости, когда он понимал, что о нём не забыли, делали невесомым всё внутри. - Без раздумий отправляюсь к тебе - моя муза! - В своей харизматичной манере высказался Дазай и положил трубку. Сердце громко колотилось, будто предвещало какое-то событие, которое возможно изменит его жизнь.