«Руководство по здравому смыслу» от той, кто с этим здравым смыслом не дружит

Расскажи мне, что ты пытаешься скрыть? И от чего внутри себя ты бежишь? Ведь у меня для тебя сюрприз! Мы можем не дожить до утра, Так что давай, расскажи мне всё сейчас! grandson - Dirty

      Я без лишнего напоминания спустилась вниз, про себя отмечая убранство дома. Плохо помню канон, разве что это чувство сказки в детстве, да при просмотре фильмов. После того, как перечитала “Гарри Поттера” в сознательном возрасте, у меня появилась куча вопросов к этой доброй сказке. И первый мой вопрос был о Дурслях, которых выставляли монстрами, а бедного Гарричку - натерпевшимся от них. Не отрицаю, они действительно так себе относились к племяннику, но и Гарри адекватной реакции на все это не показывал, откровенно веселясь и радуясь от страданий магглов.       Лично мне это было чуждо. И так понятно, что Дурсли до усрачки боятся магии, и Гарри для них был бомбой замедленного действия, а уж вкупе с его характером - рвануть могло в любой момент. Поттер ангелом не был уж точно, а в некоторые моменты хотелось хорошенько приложить его мордой об асфальт. Впрочем, не его одного.       Опускаюсь на стул и смотрю на тарелку, полную еды. Ничуть не меньше, чем у других. Пытаются задобрить, или канон был сильно преувеличен, чтобы вызвать больше сострадания к бедному сиротке? Ну не знаю, лица у них действительно недовольные, но вот глаза беспокойные, следят за каждым движением, будто я прямо сейчас могу свалиться со стула замертво.       Взяв столовые приборы, я начала аккуратно есть, периодически отпивая сок из цветастой кружки. Она не могла принадлежать никому кроме самой Габби, это уж точно. Яркая, аляпистая - Петуния с ее чувством вкуса просто не могла купить подобную кружку просто так и дать мне ее во временное пользование. Что-то не сходится с моей картиной мира относительно этой семьи.       — А сколько мне лет? — начинаю прощупывать почву. Надо бы понять, когда мне ехать в эту “самую безопасную школу в мире”, где я отброшу коньки быстрее, чем спрыгнув с самолета без парашюта.       — Десять. — Ох, живем! Целый год на подготовку и разработку плана. Шестеренки в голове уже начали крутиться. Сначала надо разжиться тетрадочками, да записать основные события, которые я помню.       — Я сделала что-то не так? — Петуния неловко поджала губы. Если внимательно следить за женщиной, становилось ясно, что за надменным лицом она привыкла скрывать свое волнение.       — Провалялась в больнице две недели! — стукнул кулаком по столу Вернон, от чего я вздрогнула от неожиданности. Слишком задумалась, резкие звуки заставляют пугаться. — Ты хоть представляешь, какие счета нам пришлось оплачивать!       — Вернон, не надо!       — Неблагодарная девчонка! — вновь повысил голос глава семейства, за что заслужил недоуменный взгляд. Одна значит рожу кривит, другой орет, но оба беспокоятся. За меня или из-за того, что я могу магически взбрыкнуть. Или в моем состоянии был виноват Дадли, и теперь родственники беспокоятся, что мелкому достанется.       Впрочем, ладно, я уже поела, так что можно покинуть их общество. Быстро ополоснув после себя тарелки, под аккомпанемент раздраженного сопения Вернона я вернулась в комнату, пытаясь придумать, что мне делать дальше.       Комната была обставлена по минимуму, так же как и весь дом. Здесь чувствовался единый стиль, но не было похоже, что Дурсли стремились к роскоши. Мебель была практичной, без вычурности, хоть и не лишенной изящества, это чувствовалось. Светлые обои, приятные, но плотные занавески горчичного цвета, небольшой письменный стол и просто огромный стеллаж с полками, на которых хранились книги и некоторые игрушки. Вот вам и бедная девочка.       Следующие несколько дней прошли в наблюдениях. Воспоминания пока не возвращались, работой по дому нагружали, но наравне с Дадли, который пытался отлынивать, но Петуния мягко возвращала его к делам, мотивируя едой, хотя надо бы другим. В саду я тоже работала, но мне было вполне себе приятно ковыряться в земле и подготавливать растения к зимнему периоду.       В школу я ходила с содроганием. Моя ненависть к ней была еще в первой жизни, и я с такой радостью покидала стены учебного заведения… никогда не думала, что придется вернуться. Само обучение шло нормально, но как человеку, выросшему в более современном мире и совершенно другом менталитете, все вокруг мне казалось чужим и не особо понятным.       Понаблюдав за Дурслями более вдумчиво, я заметила, что они очевидно боятся меня и моей магии, которая может выйти из под контроля буквально по щелчку пальцев. Любое резкое движение руками вызывало нервную дрожь у Петунии, а Вернон очень сильно, до синяка, ударил по руке, в которой была зажата веточка кустарника, который я в тот момент подстригала. Да даже Дадли и тот не поворачивался спиной, при всей его напускной храбрости. “Охота на Поттера” тоже была, но начиналась она с подстрекательства дружков самого Дадли, который чувствовал себя более уверенно в компании сверстников.       И возможно, будь я десятилетней Габриэллой, то воспринимала бы подобное поведение как акт агрессии, но, как человек, у которого магии отродясь не было, я их понимала. Особенно, если бы эта магия как-то навредила мне, и это могло повториться в любую секунду. Да, они воспитывали девочку в строгости, но намеренно руку на меня никто не поднимал. Я не так хорошо знакома с ПТСР с точки зрения лечения, но видела подобных случаев достаточно.       В одно воскресное утро, когда Вернон с Дадли уехали в Лондон, я решила начать атаковать Петунию с вопросами, да только не учла того, что детское тело было ужасно неуклюжим, а ваза стояла так близко. С сухим звоном осколки ее рассыпались по полу, и я недовольно поджала губы. Ну, я знаю что у меня есть магия, и как я должна ей пользоваться?       — Ну допустим, — я неловко провела двумя пальцами по чуть бугристому шраму, — склейся.       Ничего не произошло. Петуния смотрела на меня из-за угла, но явно боялась подходить близко. Она уже поняла, что я пыталась сделать.       — Ладно, зараза, зайдем с другого бока, — я все еще сидела на полу, окруженная осколками и периодически кидала абсолютно спокойные взгляды на тетю, будто ожидая ее помощи. Она заломила руки к груди, но держалась в стороне и смотрела абсолютно дико.       Ну, у магии должен был быть принцип работы, да только вот объяснения этого феномена я не помнила. Я попробовала словами, бессмысленно водила рукой над осколками, мысленно заставляя их хотя бы сдвинуться, но бесполезно. Подобрав ноги под себя, я положила подбородок на раскрытую ладонь, а локтем уперлась в бедро, все еще смотря на вазу.       — Габриэль, хватит, — блондинка уже стояла с веником в руках.       — Нет, не хватит. Я знаю, что могу это, и знаю, что это можно контролировать без внеплановых всплесков. — Я была не менее упрямой, чем осколки вазы, лежащие вокруг.       Попробовала представить вазу целой, но это тоже не возымело эффекта. Ладно, попробуем использовать магию как написание кода в программе, последовательно. Для начала я представила как все осколки сползаются в одном месте, а затем начинают собираться с самого основания, пока каждый, даже крошечный кусочек не занимает свое место. Ваза все еще покрыта трещинами, поэтому она так же снизу начинает «срастаться», возвращая свой первоначальный вид.       Петуния ахнула и впервые подошла ко мне настолько близко с того самого момента, как мы ехали в машине. В ее глазах застыл ужас, но женщина все же рискнула взять вазу в руки и проверить ее целостность. Значит, магия работала на визуализацию желаний, впрочем, это было логично, если вспомнить посещение Гарри зоопарка в первой книге. Но все же будет интересно понять ее принцип, согласно теории магии которую преподают в школе.       — Простите. Раньше я не понимала, как взять это под контроль и, скорее всего, причинила много неприятностей, — с пола так и не встала, ожидая бури. С низкого старта убегать мне будет гораздо легче, чем продумывать как уклониться от гнева Петунии, так хотя бы перекатом уйти можно.       — Твоя мать была такой же, — ее губы вновь сжаты, но будто от невыносимой горечи. — Она постоянно что-то крушила, ломала, а родители радовались. Даже тогда, когда она опрокинула на меня книжный шкаф своей магией, родители радовались что она смогла его остановить, — светло-зеленые глаза искрили от гнева. — И ты такая же. С самого детства, лишь бы напакостить.       — Поэтому и извиняюсь. Я не хочу причинять кому-то боль намеренно, вы и так меня боитесь. — Женщина вздрогнула, будто я отвесила ей пощечину. — Вижу же, что боитесь. Если моя мама была такой же, значит и у отца были эти силы?       — Конечно. Аристократический засранец. Они приперлись с друзьями на нашу с Верноном свадьбу. Твоему папаше с его неадекватными друзьями было так весело превращать “грязных маглов” в свиней, — ох нихуя ж себе, вот чего я точно не ожидала. Джеймс мудила, конечно, редкостный, но, насколько я помнила, они с Сириусом были в школе авроров, если еще не состояли на службе, — конечно, стерли воспоминание гостям, однако мне и Вернону память оставили, в назидание. Показывая, что люди без магии не более чем грязь под ногами.       — Уроды, — мне было страшно. Я просто представила себя на месте Петунии. Как, не обладая магией, противостоять двум великовозрастным лбам, которые могут запросто превратить тебя в пыль или убить, спрятав тело так, что никто не найдет. — Чертовы ублюдки!       — И Лили не лучше. Так возгордилась своей магией, что перестала вообще видеть что-либо вокруг себя, что не было магическим. Даже на похороны родителей не пришла, зачем, они же “магглы”. — Петуния поставила вазу на место и рывком подняла меня с пола, насильно потащив в гостиную. Она была зла, и я понимала, что своим колдовством разрушила давно удерживаемую плотину. — И ты такая же, как твой папаша. Сколько горя я пережила, пока ты росла и не понимала, что происходит. Сколько раз запросто спрыгивала с деревьев, со второго этажа, как беспечно себя вела, пока магия тебя защищала, а Дадли повторял. Он столько раз ломал кости, что представить себе страшно, а на тебе ни царапинки. Я пыталась мягко, я пыталась говорить, объяснять, но ты не слушала, постоянно спорила и проявляла поганый характер этого Поттера, — фамилию Джеймса она буквально выплюнула. В коридоре хлопнула дверь, но Петуния, будто не слыша прихода остальных домочадцев продолжила тираду. — Ты хоть представляешь, как нам жилось все это время, рядом с такой ненормальной? Вокруг тебя начинали летать ножи и вилки, стоило тебе разозлиться, вылетали стекла, рушилась мебель. Ты задушила одну из собак Мардж просто потому, что пес тебя облаял. Задушила собственным поводком, потому что думала, что она нападет. Как еще мы должны были реагировать на твою агрессивную магию?!       — Петуния! — Вернон побледнел на слове магия, чуть ли не хватаясь за сердце.       — Поэтому я и говорю, что извиняюсь. Память ко мне не вернулась, но все то, что вы рассказываете - ненормально. У волшебников же должны быть органы опеки или что-то в этом духе! — я вскочила с дивана, пытаясь ухватиться за старшего Дурсля, которому становилось все хуже буквально на глазах. Я видела это однажды, но слабо представляла как выводить человека из панической атаки, да и не знала, поможет ли. Ломанулась на кухню, помню, что там должен быть бумажный пакет, который с трудом удалось всучить в руки мужчины, заставляя его дышать. — Я могу это контролировать, знаю как, и я слышала достаточно, чтобы понять, что родители были крайне недалекими людьми. Есть у тебя… особенности или нет, мы люди и все равны.       Всеми силами мы вдвоем с Петунией успокаивали Вернона, который постепенно приходил в норму. Ему бы к психиатру, да только вот маггловские врачи вряд ли могли помочь с этим, оставалось надеяться лишь на колдомедиков, и что среди них есть лекари Душ. Должны же быть.       — В общем так, — вновь устало тру лоб от всех пережитых эмоций. На фоне этого использование магии показалось чем-то обыденным, хоть и вызвало детский восторг. Не до этого сейчас, во всем разберусь позже, — должен быть выход. Пансионат, начальная школа или институт для таких “одаренных”. Таких как я просто не могут бросить в обычном мире, значит, должно быть место, где тебя учат не причинять вреда. Не скрою, я была не подарком, и я не требую к себе хорошего отношения только потому, что я ваша родственница. Это страшно, все что ты мне рассказала, тетя, по-настоящему страшно и пугающе. Так нельзя и не должно продолжаться.       — Школа, — выдавила из себя блондинка. — Существует специальная школа, в которую таких как ты забирают в одиннадцать лет.       — Значит, нам осталось контактировать всего год. Ты сказала, что Поттер был аристократом, значит, у него должен быть счет или что-то вроде того. Я не верю, что если у тебя нет денег, то никто не будет тебя обучать.       — У нас нет денег на твои фокусы! — опять вспылил Вернон, возвращая привычный цвет лица. — Мы до сих пор не можем расплатиться за дом! Если бы тебя не было!       — Значит, я буду добиваться бесплатного обучения, или пусть заберут меня отсюда, — скрестила руки на груди. В смысле, не могут расплатиться за дом? Вернон директор фирмы, пусть небольшой, но все же лучше, чем ничего. Надо будет поднять этот вопрос еще раз, но чуть позже. Наверное, после того как я побываю в Гринготтсе и оценю свое потенциальное наследство. — Всего год. Я не обещаю, что больше не буду проявлять свою “ненормальность”, но мне кажется, я поняла, что нужно делать, чтобы не причинять вреда окружающим.       — Габриэль, иди в свою комнату, — голос Петунии был уставшим. — Иди, нам с Верноном есть, что обсудить.       Противиться я не стала. Подобный маленький скандал и откровения, вылившиеся на меня как из рога изобилия, выпили все силы, и, несмотря на обеденное время, мне не хотелось есть. Наоборот, мне хотелось только спать и ничего более.       Я видела перед собой двух мужчин, оживленно о чем-то беседующих, пока рыжеволосая женщина ходила туда-сюда. Интересно. Было тепло, спокойно, мужчины продолжали спорить, упоминали какого-то Питера. Брюнет с туго вьющимися волосами громко смеялся, запрокинув голову назад, пока блондин неодобрительно смотрел на него и просил быть потише.       Проснувшись, я так и не смогла припомнить, о чем точно они говорили, но была уверена, что видела Мародеров.