Цена тарелки бутербродов

      Взмолившись о берушах и в сотый раз пожалев, что не выносил младшую дочь сам, без привлечения третьих лиц, Майкл Шин проскроллил вордовский лист вниз.       «Ещё бы и бюджет отбил — миллион долларов на дороге не валяется. Особенно в карантин, когда у творческих работников с занятостью полный швах». — Майкл тяжело вздохнул и даже сам не смог бы поручиться, чего в этом вздохе было больше: мечтаний о лёгком заработке, или смертельной усталости. Гомон из коридора и стук выклёвывали мозг по клеточке.       Разбуженный смской с очередной чертовски выгодной акцией, засветился телефон. На немой вопрос хозяина, долго ли ему всё это терпеть, гаджет пожал бы плечами, обладай даже самые продвинутые представители яблочного семейства мышцами и нервной системой: когда странным людишкам надоест хранить секрет полишинеля, даже Siri, как правило, не в курсе.       Майкл смахнул оповещение, скрипнув стулом, потянулся и упёрся безразличным взглядом в деревянную стеновую панель. Ещё полгода назад стулья под ним не скрипели. Никакие. И фанаты в Твиттере ещё то здоровьем интересуются, то бодипозитивные хороводы под его фотками устраивают, так или иначе пытаясь успокоить, мол, ну да, ты весишь под сто тридцать, но мы тебя всё равно любим и принимаем. А кому в здравом уме понравится это «всё равно»? Персонажам его артеры складки выводят настолько любовно, что почти маниакально… Не может современная молодёжь без перегибов.       А ведь если бы Лиру он выносил сам, то и вес набирать у него бы тогда появилась уважительная причина. Так-то дела никому нет, что после бессонной ночи, полной бутылочек, подгузников и шедевров современной детской мультипликации, от которой у бывалых работников ножа и топора шерсть дыбом встанет — а потом осыплется, — жрёшь как не в себя, чтобы компенсировать и депривацию сна, и энергию, резервируемую организмом под генерацию новых нервных клеток.       Дробь из-за стены тем временем оповещала о том, что некая представительница современной молодёжи намерилась приготовить отбивную из дорогой напольной плитки и всеми силами к этому стремится.       Чего такого ей не хватало, чтобы в бесконечном потоке жалоб хотя бы иногда делать перерывы, Майкл упорно не понимал. Квартиру он ей в мансарде оборудовал с иголочки — сам бы жил. Цельный этаж отвёл. (Слишком уж расстарался, наверное, задумался он однажды. Делал-то полумифическому существу — суррогатной маме будущего ребёнка. Кто же знал, что жить в мансарде предстоит всего лишь Анне, окисляющей выражением морды лица любые вещества в радиусе полутора метров.) Водопровод провёл, кухню оборудовал, вид на долину самый лучший в доме — живи не хочу, чего ещё тебе для счастья надо? Автономность стопроцентная, можно неделями не спускаться. Или не пересекаться, даже спускаясь погулять в сад. За продуктами, хочешь, сама поезжай, хочешь, ему список выдай. Ребёнок спит в другом конце дома, вайфай безлимитный высокоскоростной. Занимайся чем угодно, только контент оговорённый в условленном объёме в инстаграм пости — мол, вот Лира, живая-здоровая, в локациях, которые Майкл у себя на Твиттере выкладывает, всё супер, семья в полном сборе, все дела, — да зарплату получай. Неплохую зарплату — Майкл столько цифр на счёте лет в тридцать, может, впервые увидел. Зашиваясь на двух проектах. Идиллия, одним словом. Особенно для дамы, не располагающей трудом в числе жизненных приоритетов.       (Что до тусовок, тут Майкл не при делах — локдаун не его рук дело. Честно-честно. Сам не рад.)       Тем не менее нытьё не прекращалось ни днём, ни ночью. Даже окопавшись с дочерью в библиотеке, Майкл слышал стенания разной степени тяжести то отдалявшиеся от двери, то приближавшиеся — это Анна мучила Фейстайм, соревнуясь в наведении уныния на окружающих с родной матерью. Попробуй тут выучить хоть абзац, когда с одной стороны твой дом осадило хельсингборгское привидение, а с другой методично таранит камин ходунками ребёнок.       — Вот и я так думаю, Лира! — потёр Майкл глаз, глядя, как ветер гнёт за окном молодую рябину. — Кажется, под предлогом «поснимать для сториз» нас с тобой выгнали из собственного дома.       На оборвавшийся ритмичный стук Майкл обернулся — скрипнув стулом, — вынул Лиру из ходунков, посадил себе на колени и вернулся к созерцанию шторма:       — В смысле, задолбала.       — Га! — ткнула Лира в клавиатуру, добавляя сценарию полстрочки капслоковых воплей, и потянулась за заманчиво блеснувшим карандашом.       — И ничего это не мат, — заметил Майкл, пододвигая запримеченный дочерью объект поближе, и наклонился, заглядывая в сосредоточенное личико: — Просто, если ты ещё вдруг не заметила, нас с тобой выселили.       — Да!       — А мне вот совсем не весело... — выдохнул Майкл, взъерошив белые, почти прозрачные Лирины кудряшки, отчего та с искренним недоумением обернулась. — У меня в комнате надо было бы тоже замок посерьёзнее врезать. И у тебя. И вообще не пускать в наш дом чужих людей.       Лира протянула отцу карандаш и Майкл принял его так, будто бы тот был оскаровской статуэткой, не меньше.       — Нет, можно было бы снять ей дом... Хотя ей всё равно бы стало скучно, и она прибежала бы сюда на следующий же день, какими бы убогими она нас с тобой ни считала. Вот под предлогом съёмки сториз и прибежала бы. И не попишешь ничего, контракт же. Надо бы Мэри позвонить, чтобы пересмотрела условия. График с ней согласовала. Потому что какого чёрта? Ай!       Это Лира проверила на прочность отцовскую бороду.       — И это тоже не мат, — нахмурился Майкл и, потирая подбородок, вручил дочери обнаружившегося за ноутбуком старательно погрызанного крокодила. — Просто не хочу, чтобы ты и пошла здесь, и заговорила. В любом случае, в обозримом будущем тебе придётся идти в детский сад, а запаса сытости нам с тобой до этого момента вряд ли хватит.       Майкл покосился на блюдце, некогда полнившееся отвоёванными на вражеской территории бутербродами, на такую же пустую бутылочку для детской смеси и ухватился за подавший грозный голос желудок. Меры следовало принимать решительные, подумал Майкл, хватая со стола телефон.       Усадить десятимесячного ребёнка в слинг проблемы не составило. «Правда? Остались ещё в моей жизни беспроблемные моменты?» — сыронизировал Майкл, регулируя ремни. Бутылочку он решил вернуть законной владелице, кружку взял сам, блюдце, недолго думая, пихнул за пазуху — его дом, его правила, его блюдца. Он же не заставляет никого из них есть. Или мыть их. Хотя бы за самой собой. А было бы неплохо.       Щёлкнув замком, он приложил указательный палец к губам — «Лира, ни звука!» — потянул дверь, сунул нос в образовавшуюся щель — и тут же, отпрянув, захлопнул. Искусственный блонд, влетевший семейному бюджету Шинов в копеечку, маячил справа по коридору, выковыривая наманикюренным пальчиком каминный фальшьцемент, обрамляющий каминные фальшькамни.       Майкл приник к двери и обратился в слух: с минуту нытьё на языке Икеи и группы АВВА стояло на месте, а после под стук каблуков, в которых «благоверная» разве что не спала (тут Майкл свечку не держал, но предположение казалось здравым), приблизилось ко входу в библиотеку и — миновало. Заскрипела лестница на второй этаж.       «Фу-у-ух!» — смахнул Майкл капельки пота сперва с собственного лба, а после недолгого раздумья и с лобика дочери. Теперь у них с Лирой появилось минут пять на всё про всё. Времени на раскачку у них не было. Благо, до кухни по коридору два шага.       Захваченные территории, заваленные товарами, которые местные предприниматели на условиях бартера присылали Анне на обзор, навевали на Майкла тоску по тем временам, когда новоявленная инстаблоггерка, получив очередную коробку душистого мыла или флакончиков, тащила её к себе в логово, вмиг наплевав на то, что она «хрупкая девушка, леди, молодая мать, короче, Майкл, отнеси». Золотые были времена.       В столовой, которую Майкл, сам уже позабыв о причинах, окрестил для широкой публики кухней, явно что-то поменялось. Отползая по стенке и оглядываясь по сторонам, как научил его просмотр экшн-шедевров мирового кинематографа, Майкл оценивал состояние камина (в этом месяце на затирке можно сэкономить), полок (награды на месте, хоть их явно кто-то трогал), лавки под окном (жива старушка) — а вот стол исчез. Сердце пропустило удар, и Майкл ругнулся про себя, заметив между коробок и коробочек, складывающихся ни много ни мало в пирамиду, лакированную дубовую ножку.       «Вечером видео писать...» — покачал головой Майкл, во всех подробностях представляя, как будет разбирать завалы, отмахиваясь от назойливой Анны, которая, заполучив свободные уши, тут же бросится на ломаном английском объяснять, как сильно «благоверному» нужен этот антицеллюлитный крем и вон тот бальзам для волос, а ещё скрабик, чтобы бровь не шелушилась, — а то же как таких страхолюдин, как он, земля-то носит? Иное дело она — женщина-мечта, звезда и всякое такое.       Промелькнула идея прямо сейчас отправиться наверх и запереть звезду, где бы та ни находилась, но тут же была отвергнута: Майкл против домашнего насилия, надо быть добрым к ближнему, а поэтому снять ему (ей) дом и наглухо забаррикадировать свой. А соседи пусть что хотят, то и думают. Богачи с жиру бесятся — отстаньте уже от них со своим морализаторством! Вы же даже представить себе не можете, какие лишения им приходится терпеть, чтобы просто добыть себе и ребёнку еду из собственного холодильника!       Ребёнок тем временем сидела тихо как мышь, только покусывала сосредоточенно кончик соски, переводя взгляд с отца на холодильник и обратно. И Майкл, переступая через разбросанные по полу шмотки, двинулся дальше.       Неплохо было бы прихватить с собой ещё и микроволновку с чайником... Может, как-нибудь Майкл вернётся за ними ночью... Только вот выламывать встроенную микроволновку не комильфо… По-хорошему, он бы и от холодильника не отказался... Интересно, а Интернет-магазины доставляют товары по ночам, часа так в два-четыре?       «Да вот же он, мой собственный родной холодильник!» — разозлился Майкл. Какого рожна ему покупать ещё один, когда вон он — стоит, урчит, под шкаф маскируется. Большой и просторный, с кучей вкуснятины внутри. Которая — Майкл надеется — не успела исчезнуть оттуда за пару часов его отсутствия. Нет, ест кое-кто как птичка, а вот продукты для инстаблогга переводит будь здоров. Благодаря шведской криворукости знаменитые валлийские корнеплоды получают в этом году удобрение из самых качественных пищевых отходов.       Вот потому и надо брать ещё один холодильник — чтобы и их с Лирой однажды не пустили в расход для очередного поста, который, как повелось, не затронет внимания широкой общественности, — слава богу и алгоритмам инстаграма.       «Хотя, как ни крути, проще всё-таки снять ей дом...»       Прислушавшись, Майкл включил воду тонкой струйкой и забрал у Лиры бутылочку, чтобы ополоснуть.       — Как только её из дома выманить? — пробормотал он задумчиво под нос. — Только если разложить по пути следования переходники от макбука, эйрподсы, чехольчики какие-нибудь... бусы-шпильки. Что она там постоянно в Интернете смотрит?       Майкл хихикнул, закрывая кран, подмигнул Лире, потянулся за полотенцем — и шарахнулся как от змеи: с ручки плиты свисал ядрёно-розовый кружевной лифчик.       — Тебе такое ещё рано видеть, — закрыл Майкл Лире глаза одной рукой, а другой отбросил неугодный артефакт подальше, лишь запоздало подумав, чем может обернуться выведение пирамиды коробок из равновесия неудачно приземлившимся сверху снарядом.       «Ну и ладно. Ну и чёрт с ней. Как придёт, так и уйдёт».       Склянки теснились на дверце шкафа — разного назначения и калибра, — старина Кью позавидовал бы разнообразию рациона самой маленькой Шин. Хотя бы по той причине, что разработкой пищевых продуктов для Бонда-Джеймса-Бонда занимался другой отдел.       Поводив пальчиком в воздухе, Лира ткнула в центр нижней полки.       — Га!       — Кашу хочешь? — уточнил Майкл и поморщился. — Идеальный ребёнок.       Хотя если вспомнить остальную стряпню известного производителя детского питания (мимо которой Майкл, само собой, не смог пройти и урвал, прежде чем предлагать её Лире, хотя бы по пол чайной ложки), каша могла поспорить с последними достижениями молекулярной кухни. Если проще — казалась БигМаком посреди поля сельдерея.       На радость нечаянного попаданца в сеттинг «Тихого места» каша за стеклом плескалась, а не пересыпалась, что избавляло от необходимости включать чайник. После недолгого раздумья перелитая в бутылочку вязкая гадость отправилась не в микроволновку, а в ковшик — под тонкую струйку кипятка.       — А теперь приготовим поесть папе. Есть возражения?       Лира с опаской покосилась на тостер. Кажется, несмотря на юный возраст, у неё сформировалась вполне однозначная позиция насчёт хромированных кирпичей, плюющихся хлебом.       — Я просто порежу колбасы и сделаю кофе, — заверил Майкл.       И тут же стиснул зубы: кофемашина же гудит как трактор... Может, всё-таки включить чайник и заварить растворимый? Или хотя бы чай?       — Чтоб тебя!.. — процедил Майкл и плеснул в кружку воды.       На этот раз кара обошла стороной седую бороду. Лира только сочувственно вздохнула всем тельцем: папочка уже и без того наказан.       Тем временем Майкл, аки палач – работник месяца, настругивал колбасу с расчётом на полдник и на ужин, запоздало придумав, что батон можно было бы просто сунуть за пазуху, а чтобы не испортился, вывесить в пакете за окно. Но дело уже было начато, дождь по крыше кухни барабанил так, что, казалось, ещё немного и проломит, да и Майкл всё-таки не на случай зомби-апокалипсиса запасался, а всего лишь до очередного безликого телешоу, которые вечерами отвлекают зомби от перемещения по дому аж на целый час.       Ритмично постукивал нож о доску, колбасные кружочки в палец толщиной ложились на девственно неподжаренные тосты, из прокофеиненного омута немытой кружки на поверхность поднялась неаппетитная плёнка, снаружи буря грозилась перевернуть контейнеры и возвратить искусственно отсортированным отходам естественный облик традиционной помойки. Всё шло наперекосяк.       Завершив экзекуцию, Майкл убрал остатки батона в холодильник, ополоснул нож, вынул из-под плевавшейся паром струйки кашу, завернув в полотенце, отдал Лире, ковшик опорожнил и вернул на сушилку, кран закрутил. Переглянувшись с дочерью, потянулся к тарелке с кружкой. В добрый путь?..       — Ой, да к чёрту её, ну правда! — Майкл вывернул кран так, что в трубах что-то завыло и загудело, выплеснул воду и принялся остервенело отдраивать тёмно-коричневый налёт, припоминая, в какой же цвет кружка была выкрашена в день покупки.       Минута работы железной губкой, и сомнений не осталось: в светло-серый. А ещё секунд через тридцать кухню наполнил густой аромат капсульного капучино. Кажется, жизнь налаживалась.       Завозилась в слинге Лира: ладошки упёрлись Майклу в грудь.       — Да-а-а, сейчас идём. — Майкл достал из кармана телефон. — Что-то мы долго, а Анна притихла.       Дочь ухватилась за бороду, попыталась поймать нос.       — Нет, маленькая, — Майкл потеребил Лиру за щеку и, повернувшись к столу задом, подпёр его поясницей. Смска обещала десятипроцентную скидку на пончики для посетителей TESCO, зависимых от сахара настолько, чтобы заявиться в магазин до десяти утра в воскресенье: трудновыполнимо, но о-о-очень заманчиво, — «Анна» тоже не плохое слово, это имя. Не стоит ставить крест на всех Аннах из-за одной.       Но родительские увещевания оказались тщетны: Лира, похоже, решила устроить брутальный побег из слинга и, судя по застонавшим швам, на скорости курьерского поезда приближалась к успеху.       — Ну что такое? — добродушно пробурчал Майкл, отрываясь от телефона.       И встречаясь нос к белобрысой макушке с главной героиней ночных кошмаров последних лет. Которая, даром что на голову ниже и втрое тоньше, пыталась, кажется, испепелить Майкла, левым глазом аккумулируя мощь скандинавских, а правым инстаграмных если не богов, так авторитетов.       — Здрасьте, — прохрипел Майкл, проглотив ком, вставший поперёк горла, и покрепче обнял дочь, выставив телефон перед собой наподобие щита. Попытка отступить плодов не принесла: столешница врезалась в поясницу, звякнула тарелка с бутербродами.       Грудью Майкл почувствовал движение жёсткого ворса — это Лира перехватила поудобнее свою кашу и, насколько позволял тесный слинг, перевернулась, готовясь, по всей видимости, всерьёз защищать отца, который, цепенея с ног до головы, смог выдавить только:       — Но я же сказал, что «Анна» не плохое слово... — и крепко зажмурился.       — О!       Двести граммов импровизированного щита испарились, и Майкл несмело приоткрыл один глаз. Ладонь пустовала. Майкл подтянул её к самому носу, сжал-разжал: телефон и не думал материализовываться обратно. Подождав ещё секунду, он показал руку Лире. Та опустила бутылочку и, потыкав пальчиком отцовскую ладонь, свела бровки на переносице: «Папочка, да что тут у вас происходит?!»       — Айфон!       Шины оторвались от созерцания ладони и с опаской повернулись на голос.       — Фу, царапины! Но серебристый одиннадцатый — что-то новенькое.       В трёх шагах отколупывала чехол от телефона Анна.       «Наверное, чтобы царапин было поменьше», — выругался мысленно Майкл, подхватил еду и бочком-бочком, обогнув «жену» по дуге, вытек из кухни.       Разложив добычу на столе, Майкл ломанулся задраивать дверь и подивился воцарившейся в коридоре тишине, приятно массирующей барабанные перепонки. Помедлив секунду, он отстегнул Лиру и, усадив её в ходунки, выскользнул из библиотеки, приложив напоследок палец к губам. И мог бы поклясться, что видел краем глаза, как дочь сложила пальчики в значок «ОК». «Глюки от голода начались», — отмахнулся Майкл и заглянул в кухню.       Анна стояла на том же месте и в той же позе: длинные наманикюренные ногти в деле отковыривания чехла помогали слабо, но Анна, высунув от усердия кончик языка, не сдавалась.       Пропрыгав по минному полю мимо «благоверной» Майкл лёгким движением руки выдернул из розетки чайник и победно сунул его в слинг.       Анна сражалась с чехлом, приправляя теперь процесс бормотанием на неидентифицируемом языке. Судя по интонации, обсценной лексикой.       Тогда Майкл протанцевал к холодильнику, а затем и к шкафу, выгреб всё, на что упал взгляд, в слинг, прихватил под мышку кофемашину, притормозил у микроволновки, но решил не рисковать, и был таков, радостно присвистывая: «Ной, Анна, ной — на айфоне пароль!»       Мир сегодня узрит эфир из библиотеки, обустройство которой протекает семимильными шагами. Лира с довольным чавканьем опустошает бутылочку, и скоро вырубится. Тогда нужно будет всё-таки позвонить Мэри, чтобы девчонки подобрали какой-нибудь дом по соседству, — благо, желающих жить в такой глухомани немного, и пустующими домами округа изобилует. И на всякий случай надо всё-таки будет заказать микроволновку. А телефон Анна бросит — смысл ей в игрушке, которую даже нельзя открыть? Так думал Майкл Шин, кладя батон колбасы в пакет и вывешивая его за окно.       Тем временем чувствовавший себя вконец униженным и облапанным телефон завибрировал в руках у Анны. Пресловутый ли эффект кошки всему причина, или в дело всё-таки вмешались скандинавские боги, а может, даже инстаграмные авторитеты — исход один: экран отобразил личную страничку Майкла в Твиттере.