Я никому не отдам тебя.

спрячем слезы от посторонних

Закрывая глаза, Дин каждый раз видит тот день, как страшный сон. Да только сон еще можно забыть, не придать ему значения, оставить в небытие, а это... Это нельзя так просто выбросить, это врезается в мозг, в сердце, в душу. И ему хочется разбить голову, лишь бы не помнить, не видеть. Это случилось не с ним. А с его маленьким Сэмми, который теперь боится любого шороха, случайного прикосновения. Который замкнулся и молчит. Который сегодня хотел порезать вены карманным ножом брата. Благо, Дин успел, отшвырнул лезвие, подхватил Сэма на руки, почти грубо бросил на кровать и остановился, наткнувшись на зажмуренного младшего. — Тише, тише, маленький, — он протянул руку, чтобы погладить его по колену, но мальчик судорожно забился в угол. Дин вспоминает, что эти же слова говорили те ублюдки, когда... — Тише, маленький, — здоровенный мужик поглаживает щеку Сэма указательным пальцем, ведет вниз, чтобы медленным движением оттопырить розовую губу. Дин рвется, чтобы помочь брату, но другой бугай слишком крепко держит его, избив при этом довольно больно. Винчестер знал этих ублюдков - они тоже охотники, даже когда-то выпивали с их отцом после удачного дела. А пока отца нет, видимо резко положили глаз на его детей. И самое страшное, что именно на Сэма. Уронив того на постель, перехватывая его руки, ублюдок резко перевязывает их какой-то шнуровкой, а потом резко срывает джинсы с молодого тела. Дин орет, угрожая и злясь, но бугаи лишь ухмыляются, переглядываясь. А дальше... Ох, старший вздрогнул, смотря на забившегося в угол брата, до сих пор помня, как нес его на руках, пачкая ладони в горячую кровь. Ублюдки выжали из него всё, что могли: слезы, крики, сперму, кровь, меняясь друг с другом. Но и этого оказалось им мало. Разбив бутылку, один из них загнал горлышко с обломанными краями внутрь. Такого крика Дин не слышал еще никогда и ни от кого. И кажется в этот момент орал сам он, захлебываясь слезами, воя в унисон с братом. Не смог спасти, не мог помочь, никак не выбраться из пут. И когда те вдоволь наигрались с юным Винчестером, спокойно так ушли, будто просто поговорить приходили. Наверное, их слышал весь мотель. Но никто не помог, никто не зашел, чтобы узнать. Только потом, когда Дин нес завернутого в покрывало бессознательного брата, метрдотель услужливо спросил о помощи. Парень громко послал его, уложил Сэмми на заднее сидение Импалы, и чуть ли не со скоростью света помчался в ближайшую больницу. Он так расстерялся, что представился настоящим именем, соображая уже позже, что ни копейки на их счете нет. Он тогда быстро позвонил отцу, который очень скоро приехал, сунул липовые документы, сочинил какую-то историю про приемную семью, а потом чуть ли не избил Дина, орал ему в лицо о надобности следить и защищать брата. Старший в истерике скатился по стене на пол, обхватил голову руками, глотая слезы и всхлипы, чтобы не злить Джона еще сильнее. Когда вышел врач, то он быстрее отца подскочил, ухватившись за его руку. — Сэм?! Мистер Райт устало выдохнул, похлопал его по плечу. — Вы вовремя его привезли. Очень сильные внутренние травмы, обильное кровотечение. Он же несовершеннолетний? — Ему пятнадцать, — выдохнул Дин. — Я должен в таких случаях вызвать полицию. Вы отец? Джон яростно сверкнул глазами в сторону сына, кивнул. — Доктор, вот в чем дело... Дин знал, что тот начнет плести сказочку о том, что они - мимо проезжающая семья, едут в новый город, где у них прекрасный дом, замечательная работа в каком-нибудь отделении полиции и прочее. И док слишком поверил. Наивный. Отец, правда, сильно ударил сына потом. — Не умеешь держать язык за зубами! — Но он ещё ребёнок! — Заткнись, Дин. И молодому охотнику пришлось замолчать. Сидя у кровати брата, он целовал его ладонь, просил прощения за всё, что только мог. И когда Сэмми очнулся, то так сильно шуганулся от него, что упал с кровати, громко закричал, снова теряя сознание. Окончательно он пришёл в себя через недели три. Взгляд стал более чистым, осознанным. Парень уже мог сам передвигаться, нормально сидеть. Тогда Джон и забрал его. Но оказалось, что Сэмми перестал говорить. Мистер Райт сказал, что это после пережитого стресса, стоит показать мальчика психологу. Но отец и ухом не повел. Единственное, он затащил детей к Бобби, оставил там, под недовольное бурчание охотника. Старший Винчестер не отходил от брата ни на шаг. Только старался не касаться его, иначе можно было нарваться на истерику. Хотя, ночью, Сэмми трогательно и испуганно прижимался к спине Дина, но стоило тому приобнять или согреть его, как тут же уходил, убегал, жался по углам. Иногда - плакал во сне, царапая ногтями простыни. Не боялся, странно, Бобби. Когда тот трогал его, он не бежал сломя голову, а стойко держал себя. Но вот Дина, который таскал его на руках с самого рождения, боялся. И это было ударом. Сэмми шумно выдохнул, протянул дрожащую руку вперёд, накрывая ладонь брата прохладными пальцами. Он вскинул голову, заглядывая в болезненно-блестящие глаза младшего. — Что, хороший мой? Брат молчал, просто смотрел в упор. — Может, хочешь чего-то? Сэм, там есть орехи в глазури. Ай, ты же не ешь сладкое. Может, я смогу сделать салат. Хочешь с сыром или перцем? Сэмми, не молчи, я прошу тебя. Может, молока налить? Я могу сварить какао. Точно. Сейчас, Сэм! Дин рванул на кухню, сталкиваясь с Бобби. Охотник помешивал какой-то соус в небольшом сотейнике. Увидев пацана, развернулся к нему. — Как Сэмми? — Никак, — буркнул тот, размешивая комочки коричневого порошка в еще холодном молоке. — Я не знаю, как помочь ему. — Может, правда психолога ему найти? Дин повернул к нему голову. — Никого постороннего! Я не хочу, чтобы он ещё раз это всё пережил. Господи... Бобби, я не знаю, что мне делать. Я не могу так жить. Я не могу смотреть на то, как он страдает. Я даже не знаю, больно ли ему до сих пор. Он сам себя мажет там мазями, не даёт даже помочь. Вдруг, он делает что-то не так. Он кричит по ночам, но упорно молчит. Он не разрешает касаться себя, а я так хочу укрыть его от этого дерьма. А ещё отец как всегда свалил! Нет бы остаться с сыном, помочь ему. Нет! Охота важнее! Он окончательно размешал какао, всыпал сахар, довел до кипения, аккуратно налил в кружку, и пошёл наверх под сочувствующий взгляд охотника. Ночью Сэм подполз к Дину, коснулся обнаженного плеча, сначала робко, потом решительнее. Заснувший было старший, вздрогнул, вскинулся, отчего Сэмми, будто пугливая птичка рванул в сторону, но был ловко словлен крепкой рукой. — Что? Брат выдохнул, а потом зачем-то стал снимать с себя белье. — Ты чего, Сэмми? Младший лег на живот, подложив подушку под бедра, и протянул какой-то флакончик. — Помоги мне, — с заиканием попросил он, — я не могу... Это нужно очень глубоко, я не... Не могу глубоко...Мне неудобно. Дин судорожно взглотнул, взял из ладони брата мазь, аккуратно развел округлые половинки в стороны, наблюдая реакцию Сэма, но тот лишь сжал зубами край другой подушки. Когда палец с мазью коснулся ранки внутри, он простонал, зажмуривая глаза. — Прости меня, Сэмми. Потерпи, сейчас. — Господи, закончи это быстрее, — взмолился тот, захлебываясь воздухом. Старший вышел из него, зачем-то погладил сжавшийся вход. — Хочешь, я сделаю массаж? — шепотом предложил он, но брат чертыхнулся. — Не трогай меня. Не хочу, чтобы ты пачкал об меня руки сильнее. Мир сделал кульбит перед Дином. Он ошалело сел на пятки, роняя флакон с мазью. Перед глазами потемнело, ярость и злость захлестнули волной, а ещё горькие слезы мешали нормально смотреть. — Не говори так больше, — проскулил он. — Никогда так не говори. Сэмми, я всё сделаю для тебя, ты же знаешь. Как мне помочь тебе? Что угодно, маленький. Что захочешь. Но брат лишь снова замолчал. Опять надолго. Решение пришло само, когда отец вдруг вернулся с охоты, ввалился к Бобби, помчался к Сэму, чтобы проверить его. Он долго пытался разговорить его, но сын был молчалив, словно его лишили языка. За это время, он немного переборол себя, но всё равно иногда неправильное касание заставляло его дрожать. Теперь - это был нежный, хрупкий цветок, за которым стоило нести должный уход. Джона этот цветок стал раздражать. Немощный охотник ему в делах не помощник, а немой сын... Дин слышал, как он сказал это Сэму, что, мол, стоит тебя показать психиатрам, может помогут. Не психологам. Психиатрам. — В психбольницу, папа?! — рыкнул старший. — Дин, мы ничем не можем помочь ему. — Мы?! —хотелось впервые в жизни ударить отца. — Мы?! Тебя не было почти месяц, когда это случилось. Я не отдам его. — А я не спрашивал тебя. Конечно же, Дин не отдал Сэма. Он просто увез его ночью, бережно укрывал курткой и пледом, чтобы тому было не холодно. Он написал пару строк Бобби, что обязательно позвонит, но сейчас надо драть отсюда. Смена обстановки Сэмми не повредит. Младший спал, уткнувшись носом в стену. План, который родился в голове у Винчестера, созревал и креп с каждым днем. Ночью он чистил оружие, продумывал каждую мелочь, каждый свой шаг. И когда окончательно решился, то наклонился, поцеловал брата в макушку, шепнул что-то о любви, и, собрав сумку, шагнул за порог. Утром он вернётся, Сэм ничего не заподозрит. Найти этих уродов оказалось проще простого. Те в основном охотились на оборотней, а здесь как раз недавно разбушевался какой-то клан этих волчков. И Дин просто нагнул их, как мальчишек, когда вломился в их номер средь ночи. Тот, который самый первый насиловал его маленького Сэмми успел выхватить пистолет из-под подушки, но Винчестер выстрелил первым, попадая прямо в кисть. Тот взвыл раненым зверем, падая на колени. Второй, который добавлял бутылкой, кинулся на Дина с ножом. Не на того напал. Сейчас он не беспомощный пацан, не как в тот раз, когда его взяли очень резко и не давая опомнится, прижали к стене. Сейчас у него был револьвер. И решительное чувство наказать. Тогда прогремел выстрел. Красное пятно расплылось по животу ублюдка. Он рухнул к первому, сразу же проваливаясь в темноту. Какой слабак! Такой здоровый, но погибает от первой же пули. Рано. Но ничего, у Дина есть ещё этот, Первый. — Чувак, не убивай, — он жалко ползает перед ним на коленях, тряся окровавленной рукой. — Да я что хочешь сделаю. Только не убивай. Ты же за брата мстишь, ну ты, это, прости. Мы же не в адеквате были, травы курнули. Правда, чувак... — Какой ты мерзкий, — прохрипел Дин. Он никогда не убивал людей и еще осознания, что Второго он уже прикончил, не было. — Да животные иной раз человечнее вас, ублюдков. Ты сломал моего мальчика, и ты ответишь. И выстрел гремит в очередной раз. Когда Винчестер выходит из небольшого домика, где остановились эти сучьи охотники, его долго и сильно рвет. Он держится дрожащей рукой за стену, пытаясь сдержать тошноту, но не получается. И когда уже в желудке пусто, то перед глазами кружатся моменты, смешиваясь в грязно-красную муть: Сэмми на постели, кровь на простыне, на белых бёдрах, везде. Кровь сейчас на полу, на огромных телах, на его руке. И его снова рвет. Домой он возвращается к утру, изрядно пьяный и грязный. Сэм ловит его у двери, тащит в ванную, где помогает раздеться, а потом готовит завтрак, приносит брату стакан воды с растворенной в ней таблеткой. — Не надо было этого всего делать, — серьезно говорит он ему, собирая с пола грязную одежду. Дин залпом выпивает лекарство, подходит ближе, обнимает парня, который больше не шугается, зарывается заплаканным лицом ему в волосы и рьяно шепчет: — Я никому больше не позволю тронуть тебя. Я не отдам тебя никому. И Сэм верит. Обнимает его в ответ. Знает, что это правда.