Сборник рассказов по фильмам с Р. Карлайлом

Эйфория после победы очень быстро испарилась, как только Эрагон осознал, что это была лишь первая крупная битва, одна их многих последующих, в которых они так же понесут потери и будут оплакивать своих погибших друзей. Наверное, так думали большинство воинов, и поэтому атмосфера вокруг снова стала напряженной и даже угнетающей. Они с Сапфирой пока оставались в отряде и теперь обживались в брошенном крестьянском поселке, где решено было обосноваться недели на две в ожидании Брома, который должен был вернуться из северных земель. Казалось бы, можно перевести дух, отдохнуть перед следующим сражением и хоть немного расслабиться, однако жизнь распорядилась иначе - им удалось взять в плен колдуна, но теперь никто не знал, как поступить с ним дальше, и пока мага заперли в одном из домишек, поставив охрану. Захватить его оказалось подозрительно легко. Создавалось впечатление, что Дарза сам ждал этого момента со странным спокойствием и подчеркнутым безразличием. Когда его окружили, он не обнажил меч, не попытался воспользоваться чарами, а просто стоял, опустив руки, и ни один воин скованный собственным благородством не смог убить безоружного человека. Колдун не разговаривал, не отвечал на вопросы и словно что-то сосредоточенно обдумывал, чем вызывал смутные опасения у всех, кто его видел. Многие солдаты просто боялись к нему заходить, и мужчина постоянно был один. В первые несколько дней ему даже не приносили еду и воду, а оцепление вокруг хижины сжималось плотным кольцом, но время шло, и ничего не происходило, что заставило волнующийся лагерь немного успокоиться. Поползли слухи, что чародей потерял свои силы, однако его все равно продолжали остерегаться. И лишь на четвертый день к пленнику зашел Эрагон. Юноша ненавидел это существо всем сердцем, но узнав, что до сих пор никому и в голову не пришло покормить узника, всерьез забеспокоился. Он не хотел уподобляться темной стороне и не мог допустить, чтобы побежденный враг умер от жажды или голода по их вине. Конечно, в пылу битвы воинам приходилось сражаться за свои идеалы, защищаться и убивать, и это воспринималось как данность, но не сейчас. С самого детства Эрагона учили тому, что настоящая сила кроется в умении проявлять великодушие даже к недругам, особенно если те находятся в твоей власти, и теперь настала пора доказать, что он усвоил этот урок. Захватив кувшин с водой, кружку и кулек с нехитрой снедью, юноша поспешил к хижине, которую в последние пару дней охраняли всего четыре солдата. Еще вчера ярко светило солнце, а сегодня с самого утра небо затянуло тучами, моросил дождь и заметно похолодало. В домишках затапливали очаги, воины набросили на плечи теплые походные плащи, и Эрагон вновь почувствовал укол совести, вспоминая совсем легкий кафтан чародея. Конечно, Сапфира неустанно повторяла, что Тень уже не человек, и ему не грозит смерть от холода или от банальной простуды, но юноше все равно было не по себе от того, в каких условиях находился их пленник, и поэтому, заглянув к магу, он даже почувствовал что-то вроде облегчения. Дарза сидел на широкой деревянной скамье у одной из стен и даже не поднял взгляд, когда хлипкая дверь приоткрылась, пропуская в хижину драконьего всадника. Несмотря на гордую осанку, колдун выглядел уставшим и изможденным, а покрытые дорогим черным одеянием узкие плечи чуть заметно сутулились. Длинные красные волосы немного спутались на концах и выглядели довольно сальными, что тоже не добавляло мужчине очарования, но в целом он, кажется, был в порядке. Неуверенно потоптавшись у порога, молодой человек прошел в пустую холодную комнату, где гуляли сквозняки и поежился, наткнувшись на пронзительный взгляд ярких голубых глаз. Не зная, что сказать, Эрагон просто поставил сверток с едой на лавку и протянул чародею кружку с водой, решив, что просто оставить принесенное, развернуться и уйти будет как-то уж совсем странно. Уголки тонких бледных губ дернулись в намеке не то на улыбку, не то на усмешку, а длинные пальцы с черными ногтями более напоминающими когти все-таки обхватили грубо сделанную металлическую посудину. Пара неспешных глотков, и Дарза устало откинулся назад, прислоняясь спиной к неровной деревянной стене, и только тут юноша заметил, маленькую брешь в одежде под левой ключицей пленника, вокруг которой темная ткань казалась неприятно влажной и липкой, а чуть дальше высохшей и загрубевшей. Забыв об угрозе, Эрагон приблизился почти вплотную к своему врагу и дотронулся до пятна, уже догадываясь, что это след от стрелы. Подушечки пальцев коснулись теплого и сразу же окрасились кровью, но она была почти черной, нечеловеческой. - Ты ранен? - глупо уточнил юноша, хотя и так было понятно. - Разве это имеет значение? - спокойно спросил чародей. - Вы же все равно меня убьете. - Я не хочу никого убивать. Даже тебя. - Я польщен, но не думаю, что от тебя теперь хоть что-то зависит. Кто будет слушать вчерашнее дитя? - Драконьего всадника! - сразу же вскинулся Эрагон, но на Дарзу его слова не произвели никакого впечатления. - И, возможно, если ты осознаешь, что был не прав, раскаешься... - Но я не раскаиваюсь. Я служил Гальбаториксу по своей воле. Не за золото или власть, не из страха перед ним, а в благодарность за то, что когда-то давно он оказался рядом и помог, не бросил и взял с собой, - равнодушно произнес мужчина, словно рассказывал не про себя, а про кого-то другого. - Но ты сдался. Сам сдался, я видел. Ты отказался от своего короля. Почему, если ты ему так верен? Или это какой-то план? Ты хотел проникнуть в наш лагерь? Или... что изменилось? - Изменилось его отношение ко мне. - И ты просто рассказываешь о таких вещах? - недоверчиво посмотрел на него юноша, продолжая стоять почти вплотную. - А о каких таких? - колдун растянул губы в подобии улыбки, но в целом выражение его лица оставалось таким же безучастным. - Личных? Интимных? Пойми, это уже не столь важно. - И что он сделал? Предал тебя? Заставлял заниматься какой-то мерзостью? На этих словах Дарза не сдержался и захихикал. Маска спокойствия и безразличия на несколько мгновений исчезла с его лица покрытого симметричными узорами белесых шрамов, и теперь на Эрагона лукаво смотрели живые яркие глаза, в которых плясали смешинки. Таким юноша его еще не видел, и сейчас темный маг казался ему самым обычным человеком, с кем можно просто посидеть у костра, поговорить или попросить совета, как у старшего товарища, однако с другой стороны подобная нормальность и простодушие здорово сбивали с толка, настораживали и заставляли подозревать какой-то подвох. - О, мы много чем занимались, - ухмыльнулся мужчина, продолжая смотреть на драконьего всадника снизу вверх, - и многое из того показалось бы тебе мерзостью, но нам было приятно. - Даже слушать не хочу про ваши злодеяния, - поморщился молодой человек. - Давай, я все-таки посмотрю твое ранение. У нас нет лекаря, но дядя кое чему меня научил. Как сделать целебную мазь, если на огороде поранишься, чтобы быстрее заживало. - Зачем тебе это? Ты должен ненавидеть меня, ведь это мои воины его убили. - Конечно, я по-прежнему виню тебя в его смерти. Это горько, это невозможно забыть, но... он сам прощал всех, говорил, что люди попадают в разные обстоятельства, и у каждого должен быть второй шанс. Он всегда просил меня быть великодушным и милосердным, и быть таким в память о нем... И вот сейчас ты здесь, передо мной и... как же это все сложно, - дав волю чувствам, Эрагон на пару секунд закрыл лицо ладонями, словно отгораживаясь от странной действительности, где он сам предлагает помощь своему врагу и убийце, но сомнения так и не исчезли. - Давай, не будем усложнять, просто покажи плечо. - Одной рукой не расстегну, а вторая уже не слушается, почти полностью онемела. - Так надо было раньше сказать! Вот умрешь, сам будешь виноват! - Ты говоришь и ведешь себя как ребенок, - снисходительно произнес чародей. - Да и кому мне было говорить, если ты первый, кого я увидел за эти дни? Понимая, что Дарза прав, юноша промолчал и, немного поколебавшись присел на лавку рядом с пленником. Вереница мелких черных пуговиц камзола продетых в тугие петли почти сливалась с тканью, и пришлось основательно повозиться, чтобы их расстегнуть, тем более, что драконий всадник никогда в жизни не носил подобных одежд и не привык с ними управляться. К некоторому изумлению Эрагона, рубахи под камзолом не было и его взгляду сразу открылась бледная, чуть голубоватая кожа, как и лицо покрытая причудливыми узорами тонких шрамов. - Осторожнее, - неожиданно хитро улыбнулся колдун. - Если будешь мне помогать, к своим же в немилость попадешь. Грань между великодушием и глупостью зачастую очень тонка. - Знаешь, а по-моему это с твоей стороны глупо говорить такие слова единственному человеку, который хочет тебе помочь. Ты словно отговариваешь меня, но это ведь не в твоих интересах. Дарза не ответил и, посчитав, что тому просто нечего на это возразить, юноша вернулся к своему занятию, осторожно отодвигая в сторону испачканную кровью черную ткань. Рана от стрелы казалась совсем маленькой и незначительной, но от нее расходились жутковатого вида фиолетовые разводы, что очень не понравилось Эрагону и наталкивало на мысль, что оной травяной мазью по рецепту покойного дяди тут не обойтись. - Что, никогда такого не видел? - понял его растерянность чародей. - Стрела была отравлена. - Это была наша стрела? - озабоченно уточнил юноша и осторожно стянул кафтан с плеча мага. - Нет. Наша. - Как ваша? Тебя хотели убить свои же? - Гальбаторикс. Это его черная стрела. Если бы я был человеком, то умер от одной только царапины этой стрелой. - Думаю, сейчас не время говорить, что было ошибкой ему служить, и спрашивать, за что ты впал в немилость, - озабоченно произнес Эрагон, - так что лучше спрошу, как теперь тебе помочь. Сомневаюсь, что деревенское снадобье справится с ядом. - Есть растения, из которых можно сделать лекарство, но все эти цветы растут в разных местах: одни в горах, другие на равнине, третьи в воде... - Подожди, я сейчас схожу за бумагой и запишу, - вздохнул юноша, поднимаясь с лавки. - Дракон быстрый, так что может быть справлюсь еще до вечера. Сбегав за письменными принадлежностями, молодой человек вернулся к пленнику, начисто проигнорировав изумленные взгляды охраны. К еде чародей так и не прикоснулся, так же как и к одеялу, несмотря на сырость и неприятную прохладу, но свернутый теплый плащ все-таки взял, хотя и воспользовался им не по прямому назначению, а подложив себе под поясницу. Эрагон хотел высказать ему, что простудиться и заболеть не лучшая перспектива, как и морить себя голодом, но почему-то не стал озвучивать эти мысли и, опустившись на колени, расправил на лавке помятый лист, приготовившись записывать. Большинство растений, которые назвал колдун, он знал еще с детства, но пара высокогорных трав оказались совершенно незнакомыми, и Дарзе пришлось подробно описывать каждую из них. Закончив с коротким списком, молодой человек поспешил уже к Сапфире, и вот тут возникли сложности. Узнав, кому нужно помочь, дракониха едва не плевалась огнем, демонстративно поворачивалась к своему всаднику хвостом и заявляла, что никуда не полетит, а Эрагон явно обезумел, желая спасти жизнь их общему врагу, а еще язвительно прибавила, что подобная беспечность и недомыслее для него в порядке вещей. Слова, конечно, оказались обидными, но вступать в перепалку не было никакого смысла, и юноша продолжал уговаривать подругу, периодически дергая ее за край крыла для привлечения внимания. В конечном итоге лед тронулся, и Сапфира согласилась, однако все их путешествие юноше пришлось слушать ее недовольное ворчание и совсем уж неэтичные высказывания о том, что лучше бы им не успеть, и пусть проклятый маг загнется от яда - проблем будет меньше, особенно учитывая то, что это исчадие почти ничего не берет, даже прямое попадание стрелы в лоб. Подобные, в общем-то, справедливые рассуждения Эрагона сильно нервировали, но он предпочитал не отвечать на колкости, ведь без летающего дракона у него не было ни единого шанса собрать все ингредиенты для противоядия более-менее вовремя. Наконец, спустя несколько часов и бесконечное количество поучений и упреков в скудоумии, все растения были собраны, и они вернулись в лагерь. Солнце так и не выглянуло из-за туч, отчего к вечеру еще больше похолодало, но хотя бы прекратился дождь, за что молодой человек уже благодарил серые небеса. Однако в домишке, где держали чародея стало понятно, что расслабляться рано - Дарза все так же сидел на лавке в расстегнутом кафтане, привалившись к стене и опустив голову, но секунды текли, а мужчина никак не реагировал на шум, с которым ввалился Эрагон, и вскоре стало понятно почему. Из-за слабости колдун едва мог приоткрыть глаза, но спустя некоторое время он все же собрался с силами и посмотрел на юношу, который с тревогой звал его по имени. - Я принес все по списку. Скажи, что делать дальше. - Зелье варить. Сможешь? - немного глумливо ухмыльнулся чародей побелевшими губами. - Если расскажешь как. Кстати, почему ты не поел? - упрекнул пленника драконий всадник, мельком взглянув на нетронутый хлеб и сыр. - Тебе силы нужны. Знаешь, у меня складывается впечатление, что ты не хочешь жить, - уже тихо, с сомнением прибавил Эрагон. - А вы дадите мне жить? - Не начинай, прошу тебя. На принесенную небольшую кастрюлю, из которой и торчали пучки наспех надерганных трав, Дарза посмотрел с нескрываемым скептицизмом, но все же воздержался от комментариев на этот счет и стал объяснять, что нужно делать. На первый взгляд, сварить зелье показалось несложным, вот только усидчивость и терпение никогда не были среди добродетелей энергичного, темпераментного юноши, и теперь, медленно помешивая густую, похожую на кисель зеленоватую жижу, он изнемогал от скуки, тем более, что чародей вроде бы задремал, и молодой человек не хотел тревожить его лишний раз. В какой-то момент дурно пахнущее варево поменяло цвет, и Эрагон спешно убрал кастрюлю из очага. Чтобы остудить странное зелье, юноша налил его в тарелку, и именно в этот момент чародей неожиданно завалился на бок. Можно было подумать, что маг уснул, но секунды текли, а он так и оставался в неестественной, сгорбленной позе. Длинные красные пряди полностью закрыли лицо, и драконий всадник вдруг испугался, что не успел и уже больше никогда не увидит пронзительных голубых глаз. Мысль оказалась по меньшей мере необычной, однако размышлять над ней не было времени. Отставив тарелку, Эрагон осторожно подхватил колдуна на руки, сделал пару шагов и так и замер посреди хижины. В углу была навалена солома, но наверное, стоило все же постелить на нее одеяло или хотя бы плащ перед тем, как укладывать туда мага, вот только это уже не представлялось возможным, и поэтому пришлось опустить находящегося без сознания мужчину прямо на сухую траву. Дарза был подозрительно холодным, на зов никак не реагировал, и юноша запаниковал. Как часто нужно наносить это зелье? Только лишь на ранение или вокруг тоже, на участки по которым уже разошлись темные волны? Указаний на этот счет чародей дать не успел, и теперь приходилось додумывать самому. Жижа в тарелке немного остыла, и молодой человек, запустил туда пальцы. Он все еще сомневался в правильности своих действий, но нужно было предпринять хоть что-то. Распахнув черный камзол, Эрагон осторожно нанес неизвестное снадобье на рану, а потом начал распределять вокруг. Под подушечками явственно ощущались узоры из выпуклых шрамов, и это оказалось интересно и неожиданно приятно. Продолжая размазывать зелье по груди мага, юноша соблазнился дотронуться до небольших шрамов уже на лице Дарзы, а потом, окончательно осмелев, пропустил через пальцы красные пряди волос. Зачем он это сделал, драконий всадник и сам не знал. Возможно, его настолько сильно привлек яркий неестественный цвет, которого он ни у кого прежде не видел, а может быть просто захотелось проверить настолько ли они мягкие какими кажутся. Да и вообще, сейчас мужчина совершенно не походил на страшного колдуна, скорее уж на спящую красавицу, и вот эти странные мысли пугали посильнее всего прочего. - Этим не мажут, бестолочь. Это пьют, - тихо произнес очнувшийся чародей, не открывая глаз - Да откуда я мог знать? - смутился молодой человек и спешно отдернул руки. - Оно такое густое, что я подумал, это мазь. Ладно, сейчас принесу кружку. Хотя его не пить, а лучше ложкой хлебать как суп, - буркнул юноша. - Можно и ложкой, главное проглотить. А на вкус оно, поверь, тоже не очень. - Неужели часто приходилось пить? - Нет, приходилось нередко готовить для других. Вопреки распространенному мнению, мы чаще лечим своих солдат, чем добиваем. А уж если человек для нас важен, и вовсе боремся за его жизнь до конца. И почти всегда успешно. - Так ты и лекарем можешь быть? - непонятно чему удивился Эрагон, снова вставая на колени рядом с чародеем. - Конечно, и пожалуй, это самая легкая моя обязанность. Ты видишь во мне лишь врага и убийцу, но у меня много талантов. - Очень хочется расспросить тебя о лекарственных снадобьях, только я не уверен, что ты ответишь честно, и это не закончится очередным вредительством, - вздохнул юноша и, подсунув руку под плечи мага, помог ему приподняться, чтобы тот смог выпить зелье. - Об одном ты точно уже знаешь, - улыбнулся Дарза, забирая кружу и поднося ее к губам. - А из драконьего всадника получилась бы добрая жена, - продолжил он, сделав несколько медленных небольших глотков. - Вот я бы напился ночью, а утром ты принес бы мне свежей холодной воды, принялся бы хлопотать вокруг... - Да прекрати ты уже! Или мое хорошее отношение скоро закончится. Колдун благоразумно промолчал, и дальше они сидели в довольно уютной тишине. Допив снадобье и, отказавшись от второй порции, чародей с явным удовольствием откинулся назад, снова опускаясь спиной на шелестящее сено, но тут же поморщился, видимо,почувствовав, как неприятно колются стебельки сухой травы, что заставило Эрагона беззлобно усмехнуться. Очевидно, мужчина не привык к такой ''перине'', да и вообще смотрелся в крестьянской лачуге довольно несуразно, если не сказать противоестественно, а дорогие, пусть и немного потрепанные одежды лишь усиливали это ощущение. В красных, местами спутанных волосах уже виднелась травинка, и юноша осторожно ее вытянул, уж слишком чужеродной она казалась в этих длинных ярких прядях. - Ненавижу сено, - устало пробормотал Дарза и запахнул расстегнутый кафтан, закрывая грудь. - А я люблю. А в детстве мне и вовсе хотелось стать мышкой и сделать себе гнездышко в сухой траве, натаскать зерна побольше и спать там всю зиму. Вот скажи, можно ли человека превратить в мышь? - При большом желании можно. - Я, наверное, какую-то ерунду спрашиваю, да? - Почему же? Для твоего юного возраста вопросы вполне подходящие, - усмехнулся колдун. - Да и не только для твоего. Бывало, при дворе меня и седовласые старцы изумляли своей глупостью и полным отсутствием знаний по всем направлениям кроме политики и войны. - Ладно, мне уже пора идти. Что тебе принести из еды? Если уж сыр с хлебом ты категорически не хочешь, - уже поднимаясь, спросил молодой человек. - Мало пить одно зелье, есть тоже нужно. - Принеси мне гребень. Волосы расчесать. - Принесу, - опять вздохнув, кивнул всадник. Перед уходом он все же расстелил на сене одеяло и, аккуратно переложив явно недовольного таким самоуправством Дарзу, накрыл его теплым плащом, надеясь, что тот не скинет импровизированный плед из банальной вредности. Судя по всему, маг все-таки решил уморить себя голодом, и Эрагона данное обстоятельство совсем не радовало. Покидая хижину, он уже прикидывал, что делать дальше, но ничего толкового в голову пока не приходило. Разве что попробовать принести что-нибудь уж очень соблазнительно вкусное, однако и с этой идеей возникли трудности- юноша понятия не имел, чем можно заинтересовать Дарзу в гастрономическом плане, да и никаких изысков во временном лагере естественно не водилось, а Сапфира вряд ли согласиться истратить вечер на очередные полеты только ради того, чтобы потакать его причудам и капризам колдуна. Хотя, наверное, не стоило называть это простыми капризами и причудами, ведь сейчас на кону стояла жизнь, пусть даже этого нечеловека. В результате парень промаялся до середины ночи, а утром еле разлепил глаза, но внезапно нахлынувшие воспоминания о вчерашнем дне заставили буквально подскочить на кровати - нужно было срочно взглянуть, как там Дарза, помогло ли противоядие. Солдаты охранявшие колдуна посмотрели на него с явным недоумением, но пропустили без вопросов, и Эрагон почти влетел в хижину, ожидая худшего. К счастью, опасения не оправдались, а мужчине хватило сил даже на то, чтобы подняться с сена и снова сесть на широкую лавку у стены, правда вид у него был такой же уставший и безразличный. Волнение юноши моментально схлынуло, заставляя глупо улыбнуться от облегчения. Вчера он увидел это существо совершенно с иной стороны, как обычного человека со своими слабостями и немного насмешливым характером. Конечно, все происходящее было до предела странным, однако молодой всадник заинтересовался и упорно шел на поводу у собственного любопытства, почти полностью позабыв об опасности, которая могла исходить от темного мага. - Как ты себя чувствуешь? - Даже не могу припомнить, когда я слышал подобный вопрос в последний раз, - криво улыбнулся Дарза. - Приемлемо. - Я гребень принес, - озвучил Эрагон заготовленную фразу и извлек из кармана обломанную с одной стороны деревянную расческу с редкими зубцами, которую схватил в самый последний момент, уже выбегая из своего временного пристанища. Поспешив, он случайно наступил на кончик хвоста дремавшей возле его домика Сапфире, в результате чего сонный дракон его чуть не подпалил, а потом еще и обругал вдогонку, но пленнику об этом курьезе знать было необязательно. - Отлично. Кажется, жизнь налаживается, - с откровенной иронией откликнулся чародей, протягивая руку. - Давай. - Сможешь сам расчесаться? Онемение прошло? - Начало проходить. А что? Ты желаешь и тут мне помочь? - заинтересовано спросил мужчина. - Если нужно, - уклончиво ответил всадник, смутившись от своего же предложения, и в итоге ляпнул что-то уж совсем неуместное, - у меня самого длинных волос никогда не было, но бывало я расчесывал хвост и гриву нашей кобыле. Она когда забиралась в заросли репейника... И тут Эрагон осекся. Разговаривая с колдуном как с самым обычным человеком, он забылся и начал нести какую-то откровенную чушь, словно болтал с другом или приятелем. Однако это было не так. И не то чтобы парень боялся обидеть сидящее перед ним чудовище, проблема заключалась в том, что чудовище он больше не видел, и сейчас смотрел на уставшего, попавшего в передрягу аристократа, которого... умудрился сравнить с лошадью. К счастью, чародей не посчитал это за оскорбление и снисходительно улыбнулся, глядя на молодого воина как на неразумное дитя. - Ты хоть понимаешь, что будет, если сейчас кто-нибудь сюда войдет? Когда ты будешь сидеть рядом и расчесывать мне волосы, - уже серьезно поинтересовался Дарза. - Что они подумают? - Что я сошел с ума? - озвучил юноша первое, что пришло в голову. - О, нет, не думаю, что тебе настолько повезет. Они скажут, что ты слишком мне симпатизируешь, перестанут доверять, а вскоре и вовсе могут объявить предателем. - Я никогда не поверю, что товарищи осудят меня за помощь раненому, - Эрагон опустился на лавку рядом магом и неуверенно потянулся к его волосам. - Весьма наивные рассуждения. Вот был бы это наш лагерь, никто бы не удивился, что ты к пленному бегаешь и волосы ему расчесываешь. - Почему? - молодой человек уже начал разбирать пальцами запутанные кончики, но теперь замер и удивленно посмотрел в лицо колдуна. - У вас что, все такие добрые и понимающие? Что-то сомневаюсь. - Первое - однозначно нет, а вот второе... - загадочно ухмыльнулся чародей, - все бы просто решили, что ты ходишь сюда развлекаться со мной. Тем более драконий всадник. Довольно высокий статус все-таки, некоторая вседозволенность... - Я так понимаю, под словом ''развлекаться'' ты имеешь виду насмехаться и издеваться? - чуть помолчав, заговорил Эрагон и снова принялся распутывать красные пряди. - Знаешь, это ужасно, и до подобного я точно никогда не опущусь. Никто из нас. Дарза не стал отвечать и только картинно закатил глаза с явно наигранным тяжелым вздохом, а юноша продолжил заниматься с его волосами. Аккуратно проводя по ним гребнем, парень чуть ли не мурлыкал от удовольствия, ощущая под пальцами их мягкость и гладкость. По непонятной причине дотрагиваться до мага было приятно, но осознание данного факта по-прежнему внушало тревогу. - Это лучше, чем чесать лошадиный хвост, - опять не удержался от неловкого комментария Эрагон, перекидывая уже расчесанные волосы за правое плечо колдуна. - Я польщен, - с нотками ехидства произнес мужчина, но по-прежнему, без возмущения подобными сравнениями. - Почему ты так себя ведешь? - Как? - Спокойно, даже... доброжелательно. - Просто я устал, - вроде бы откровенно ответил Дарза. - Это не моя война, и мне она по большому счету не интересна. Я хочу жить в относительном уединении, и заниматься магией, совершенствовать уже известные зелья и создавать новые, а вся эта чехарда с драконами только отвлекает. Нет, я не спорю, зверь, конечно, полезный, но слишком уж переоцененный на мой взгляд. - Сапфира бы на тебя обиделась, - улыбнулся юноша, раздумывая, а не заплести ли втихаря колдуну косичку. Отложив гребень, Эрагон попробовал переплести тонкие прядки, но чародей весьма красноречиво шлепнул его по руке и произнес тихое ''не смей'', на чем их сегодняшняя встреча и закончилась. Услуги драконьего всадника срочно понадобились командиру отряда, пожелавшему отправить сразу два послания: в лагерь основного войска и эльфам, причем обнаружить последних было не так уж легко и юноша справился с поручениями только к ночи. Заходить к Дарзе он уже не стал, действительно опасаясь беспочвенных подозрений со стороны товарищей, но утренний визит был неизбежен, ведь дожидаясь ответа главнокомандующего, он успел набрать лукошко крупной полевой клубники... Шли дни, а Эрагон не мог думать ни о чем другом кроме пленного чародея. Он заходил к мужчине регулярно и бывало оставался с ним аж на несколько часов. Чаще всего они разговаривали о целебных травах, драконах и волшебстве, стараясь не затрагивать конфликтные темы, и очень быстро молодой воин к величайшему своему ужасу осознал, что все сильнее и сильнее привязывается к темному существу. О Дарзе хотелось заботиться, дотрагиваться до него, помогать... ведь невысокий, словно вечно уставший маг казался таким хрупким и одиноким. Все чаще посещала мысль, что после предательства Гальбаторикса колдун вполне мог бы перейти на их сторону, хотя юноша так и не узнал, что между ними произошло. Молва о том, что драконий всадник стал проводить много времени с пленником, разнеслась быстро. Со всех сторон посыпались надоедливые вопросы, и все чаше юноша начал замечать на себе подозрительные взгляды солдат, что оказалось еще более неприятно и даже обидно. Однако было и то, что скрашивало эти безрадостные обстоятельства - после долгих уговоров и нудных настоятельных просьб Дарза начал хоть что-то есть. Совсем немного, в основном фрукты, но и это Эрагон с чистой совестью считал своим личным достижением. Вот только долго так продолжаться не могло. Лагерь должен был сниматься с места со дня на день, и судьба колдуна по-прежнему оставалась не известной. А хуже всего было то, что юноша не хотел с ним расставаться, и с каждым часом нервничал все сильнее. Как ни крути, они находились по разные стороны баррикад, и ожидать, что мага просто отпустят, было бы довольно глупо. Молодой человек постоянно перебирал варианты, но ни один не подходил - если он поможет чародею сбежать, то в любом случае станет предателем для своих. Хотя, кем были эти ''свои''? Люди, которых он повстречал совсем недавно и пришел к выводу, что у них одна задача? Да, пока они держатся вместе, но вполне возможно, что в целях безопасности темного мага решат убить, и с этим Эрагон был категорически не согласен. Мысли сворачивали на скользкую дорожку, и юноша столкнулся с настоящей проблемой. Начав сомневаться в своих союзниках, которые совершенно не разделяли его лояльного отношения к Дарзе, он стал чувствовать себя чужим. Товарищи в одночасье превратились в недругов смотревших на него с непониманием и даже каким-то подозрением, и данное обстоятельство только подливало масло в огонь. Сапфира тоже осуждала его за симпатию и излишний интерес к колдуну, но когда вернулся Бром, все стало еще сложнее. В первые мгновения Эрагон обрадовался и бросился навстречу приближавшейся к деревеньке одинокой фигуре, однако радость эта оказалась недолгой. Обнимая своего друга, парень уже догадывался, что разговор в конечном итоге окажется не из легких, и от резковатого в общении мужчины вряд ли можно будет ожидать поддержки, в которой он сейчас так нуждался, ведь к этому времени молодой всадник уже окончательно запутался в происходящем, и совет взрослого опытного человека был бы как нельзя кстати. - Значит, у вас все в порядке? - улыбнувшись, уточнил мужчина, после того, как Эрагон очень быстро и без особых подробностей пересказал ему события битвы. - Можно и так сказать, - с сомнением протянул юноша, не зная, как начать неприятный разговор. - Но не все так просто. Раньше я точно знал, где добро, и где зло, а сейчас все стало слишком расплывчато, и я не представляю, как мне поступить. - Что случилось? - Дарза, - выдохнул парень и замолчал, словно одно это слово могло объяснить другу все его душевные метания. - Где он? - встрепенулся Бром, услышав имя чародея. - Он мертв или сбежал? - Он жив. Нам удалось взять его в плен, и сейчас он доме на окраине... - Вы все с ума посходили, пока меня не было?! Ты думаешь, Тень можно удержать, закрыв в крестьянской лачуге? - Он был ранен отравленной стелой, - начал бестолково оправдываться Эрагон, но его опять перебили. - Нет такого яда, который может ему навредить, - почти прошипел бывший всадник. - Он обманул тебя. - Нет, Бром! Я видел рану от черной стелы Гальбаторикса! Я касался ее, когда наносил мазь! - Тогда все это специально подстроено. Я уверен, что он сам себя ранил с каким-то конкретным умыслом. Это уловка, Эрагон, и ты как дитя на нее повелся. И если Дарза все еще здесь, значит, ему точно что-то нужно. - Но что? - уже тихо спросил юноша, ощущая теперь лишь горькое разочарование. - Не знаю, но дело здесь явно нечисто. - Он не только обманул, он еще и околдовал меня, Бром, - сокрушенно добавил молодой воин, стыдясь поднять взгляд. - Я хочу быть рядом с ним, разговаривать, смотреть на него, помогать... я хочу, чтобы он жил, чтобы встал на нашу сторону, чтобы мы месте сражались, чтобы он подружился с Сапфирой... но, Бром, так не может быть, он наш враг, он желал нашей смерти, из-за него убили моего дядю и многих других, но меня все равно тянет к нему. Что это, если не колдовство? - Это не колдовство, это намного хуже, - мрачно отозвался мужчина и задумчиво покачал головой. - Колдовство можно разрушить, и человек сразу становится свободен, а здесь... Нет, я понять не могу, откуда у тебя вообще такие наклонности? У вас в деревне что, девок симпатичных не было? - Были, конечно, - даже растерялся парень. - А это здесь при чем? - Тогда почему ты таскаешься за взрослым мужиком, который к тому же еще и твой враг? - Я за ним не таскаюсь! - вспыхнул Эрагон, наконец осознав, на что намекает Бром. Слова бывшего всадника были бы оскорбительны, если бы не являлись правдой. В последнее время юноша и сам часто задумывался о природе его симпатии к чародею и приходил к неутешительным выводам. Каждую ночь он с непонятным волнением и трепетом вспоминал, как поднимал невысокого стройного мужчину на руки, как расстегивал его одежды, как робко дотрагивался до груди и лица, когда тот находился без сознания, как позже расчесывал его волосы, как разговаривал с ним, как он улыбался, и эти моменты стали одними из самых значимых и прекрасных в жизни. Конечно, легче всего было списать все эти странности на колдовство, однако пока еще неясные чувства казались настоящими. Эрагон уже знал, что некоторые мужчины ищут общества друг друга, но подобное всегда порицалось и зачастую приписывалось недругам, в которых хотели видеть все самые отвратительные черты и качества. Сам юноша и подумать не мог, что когда-нибудь обратит внимание на представителя своего пола как на девушку, а теперь это казалось таким правильным и естественным, слишком соблазнительным и приятным. Открыться Дарзе он бы никогда не решился, однако потребность находиться рядом, заботиться и видеть его улыбку стала слишком сильна, и все чаще молодой человек задавался вопросом: что здесь плохого? В желании о ком-то заботится, а взамен лишь знать, что у этого человека все хорошо. - Нужно как можно быстрее от него избавиться, - прервал его лихорадочные размышления Бром. - Пока не поздно. - Но почему? Он не опасен! - Если ты его поцелуешь, и он ответит, ты пропал! - в сердцах выпалил мужчина и будто бы сам устыдился своих слов. О такой вольности юноша даже думать стеснялся. Мыслимо ли целовать мужчину? Максимум о чем он мечтал, это о невинных ласковых прикосновениях и дружеских объятиях, да и то, чувствовал себя после такого крайне виноватым и не только перед самим собой, но и перед Дарзой, который умудрился стать объектом его извращенной привязанности. - Почему? - опять повторил Эрагон. - Потому что ты захочешь еще, и все вокруг перестанет иметь значение. Любовь в юности пылкая и безудержная. - Любовь? - Любовь. Очень сомневаюсь, что ты хочешь его просто... - Бром осекся, словно собирался сказать откровенную грубость или мерзость, но вдруг передумал. - Поверь, мне искренне жаль, но он тебя использует. Ты еще молод и неопытен, а зло бывает очень соблазнительным и умеет очаровывать. Не подавайся его обаянию, у тебя еще все впереди, а его забудь. Я сам с ним разберусь, просто не мешай. - Он в доме на северной окраине деревни, - после небольшой паузы произнес Эрагон. - Видишь самую высокую сосну? Иди туда. Там еще солдаты в карауле стоят, не перепутаешь. Бром, мне так хочется жить нормально. Иметь семью, друзей, свой дом, немного земли под огород и сад... Еще совсем недавно я грезил подвигами, битвами и славными победами, но теперь я увидел все это с обратной стороны. Слишком много смертей за последнее время. Почему люди не могут жить в мире? - Потому что всегда найдется тот, кто захочет этот мир разрушить, а такие как ты всегда будут его защищать, и в конце концов, ты получишь свою награду. А сейчас побудь здесь, не ходи за мной. Ободряюще похлопав по плечу расстроенного юношу, Бром направился в указанную сторону, а Эрагон, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, побрел к видневшемуся за домишками озеру, на берегу которого и стояла лачуга, где держали пленника. Лгать боевому товарищу, посылая его совершенно в другое место было невероятно мерзко, но и позволить убить чародея о не мог. Еще пару недель назад парень и сам желал Дарзе смерти, а теперь не представлял без него свою жизнь.