1 курс
Между Гриффиндорской гостиной и Адом на самом деле было не особо много отличий. Ну то есть вообще. Серьёзно, контингент схожий, интерьерчик - тоже, всегда тепло, бурливо весело. И каждому найдётся местечко. Образно говоря, Мародёры всегда были в центре. Если быть буквальнее, то они оставались в стороне. В первом случае имелась ввиду социальная позиция, а во втором - излюбленное место непосредственно в помещении. Не путать! Так повелось ещё с первого курса. Вечер пятницы - по-настоящему волшебное времечко, особенно, в Хогвартсе (потому что это магическое учебное заведение, смекаете? Вдвойне актуально) Первокурсники, прошедшие распределение, были ненадолго предоставлены себе, своим впечатлениям и друг другу. Старшие студенты лишь умилённо наблюдали краем глаза, сосредоточившись больше на обсуждении новостей. Основная причина появления новостей на грядущие семь лет же сосредоточилась в том самом углу - поближе к камину, с отличным обзором и неплохой слышимостью. Мародёры-пока-ещё-не-объявившие-себя-таковыми впервые собрались таким составом и обсуждали всё, что видели, слышали, представляли, вспоминали. То есть всё. Первой темой, как по порядку, так и по важности значился "Факультет". Джеймс был доволен, потому что всё проходило именно так, как он и представить себе не мог, но очень хотел. Сириус думал, что его предки не одобрят. То есть он был горд. Питер радовался сытному ужину и приятной компании. А Римус... Римус был потерян. Он чувствовал себя на своём месте, но это пугало его. Дружелюбие этих парней, великолепие замка и магия момента казались слишком прекрасными для чего-то, на что он имел право. Так что Римус оставался где-то между "абсолютно счастлив" и "как уйти" (два этих состояния будут преследовать его все последующие года общения с "тремя затейниками", но значительный перевес всегда останется на стороне первого). Погрузившись в собственные размышления, Люпин потерял нить беседы и был обескуражен, когда на нём сосредоточились три любопытных взгляда. Он явно что-то упустил. - Хэй, Люпин, ты что, лунатишь? - Сириус озорно загоготал, обрадованный удачной игрой слов и его смех подхватили остальные. Римус, переживший что-то вроде краткого сердечного приступа, очень криво ухмыльнулся. - Ладно-ладно, Рем, прости, невозможно было удержаться - Блэк опустил глаза в пол в притворном подобии покаяния. Это умаляло его вину. Всегда, кстати. - И всё-таки? Ты рад оказаться среди львов? - Джеймс, со смехом наблюдавший за всей этой сценой, всё же задал интересовавший всех вопрос. - Ну... Иначе и быть не могло? - сказал он наигранно глубокомысленно, и, видя недоумение во взглядах, пояснил: вы, ребята, всё тут разнесёте без присмотра. Это заявление встретили протяжным дружным "ооо". Отрицать очевидное никто не собирался. Римус определённо важная частичка их команды примерно с самого начала. - И всё-таки, волк среди львов - не благородно ли звучит, а? - через какое-то время снова острил Блэк, вызывая у Люпина беспокойство и смех у остальных. - Ну, знаешь, типо семейства собачьих-кошачьих не особо дружны? Тебе наверняка не нравятся кошки! - самозабвенно вещал Сириус, стараясь вызвать у Люпина улыбку. И у него это вышло - на последней фразе Римус прямо-таки расплылся в широком оскале. Сириус воспринял это как достигнутую цель и разговор очень скоро перетёк на обсуждение квиддичного опыта. ...А Римус так и не решился вслух добавить, что кошек он любит.━━━━━━ ･❪ ☪ ❫ ･━━━━━━
2 курс
Это всегда были только... Питер Петтигрю не отличался умом и сообразительностью. И наблюдательностью тоже. Но у него были чудесные друзья, что с лихвой компенсировало многое. Поэтому в 98,7% процентах случаев он сидел с Римусом (а оставшиеся 1,3% с особой гордостью и напыщенной важностью молча поглядывал на пустующее место соседа). Итак, сидеть с Люпином Питеру нравилось. Он был по истине ответственным студентом. Даже когда им было по 12. Нет, особенно, когда им было по 12. На втором курсе Рем уже не сдвигался опасливо на самый край парты, как в начале первого, но ещё не участвовал в разработке разного рода... затей. Поэтому сидеть с Люпином было уже не так тревожно и ещё более интересно. Парень всегда с интересом слушал профессоров (ладно, мистер Бинс - исключение. Но Римус честно старался поменьше шелестеть упаковками шоколадных батончиков на Истории). При этом, никогда Римус не переставал контролировать настроение класса и был в курсе всего происходящего. А что ещё более ценно, так это то, что Римус - прирождённый преподаватель. Питер определил это уже на третьем занятии. Это была Трансфигурация (и одно только название предмета навевало нехорошие ассоциации). Когда сам Пит едва успевал разбирать стойкий шотландский акцент профессора Макгонагалл, Римус увлечённо конспектировал занятие, каким-то чудом (а может и правда волшебством, судить бы он не взялся всё равно) поспевая делать заметки. Но Ремус был добродушным и проницательным - даже с "потрясающей" (потрясающей своим отсутствием, вероятно) догадливостью Питера это было очевидно - и он, лукаво улыбаясь, развернул пергамент так, чтобы Петтигрю мог легко прочесть его записи. Питер смущённо поблагодарил своего спасителя, а тот, кажется, решил взять над ним кураторство и принялся объяснять фундаментальные понятия. Объяснения были по истине ценными, так что вторую половину он всё больше заворожённо наблюдал, как Люпин вырисовывает забавные мордашки на полях (у всех свои способы концентрироваться на уроках, да-да). Тогда-то Питер и выяснил, что у Римуса имеется такой талант - втолковывать и объяснять. А ещё, что у Макгонагалл не такой уж и жуткий акцент. Мордашки, кстати, были милыми. Питер не был ценителем, но, в конце-концов, он видел их каждую лекцию на протяжении года (точнее, в 98, 7% лекций). Так что он, сам того не заметив, прикипел к этим рисункам. История Магии раскрепощает. Такое наблюдение доступно было каждому, кто имел удовольствие побывать хоть на одном из занятий. Перекус, шахматы, плюй-камни, сплетни - границы стирались. Джеймс и Сириус были пойманы Филчем в живописной позе - на коленях ползающими у стен коридора и прямо сейчас вдохновенно сочиняли патетичные речи (Римус не взялся бы утверждать, но наверняка там что-то про их героические сражения с пылью, но он-то знает). Так что на Истории присутствовали лишь 2/4 мародёрского состава (1/2 для особо привередливых и 0.5 для истинных гурманов). Обсуждать затеи было решительно невозможно. Поэтому Пит скучал, а Рем вырисовывал мордашки. Но так как оба этих действия происходили параллельно, одно просто обязано было прерваться под натиском другого. Петтигрю не выдержал первым. - Эм...Ре-ем? - выждав, пока названный заинтересованно откликнется, он продолжил: - кто это? Римус был в замешательстве. И не особо хорош в сокрытии эмоций. Так что Питер уточнил: - Ну ты рисуешь их постоянно. Это кто? - вопрос теперь сопровождался прицельным тычком в выше упомянутое. Римус смотрел теперь уже не с удивлением и беспокойством, а с озорством. Он мягко засмеялся, глядя на Питера, сосредоточенно разглядывающего поля его тетради. Тот профессор в нём, которого когда-то углядел сосед по парте, даже умилённо щурился - такую сосредоточенность Петтигрю проявлял на его памяти впервые. - Это... Неважно кто. Красота в глазах смотрящего, мой юный друг, и никогда иначе Римус долго-долго серьёзно кивал в ответ на неверяще-ошеломленный взгляд Питера, а со звонком быстро-быстро скинул вещи в сумку и поспешил вперёд, посмеиваясь в кулак....кошачьи мордочки
━━━━━━ ･❪ ☪ ❫ ･━━━━━━
3 курс
Римус всегда оттягивал, как мог, встречу с друзьями - он знал, что, видя их улыбки, мигом растает и...проболтается. К третьему курсу навязчивое "нельзя", стучавшее в голове молоточком, то ли заглохло, то ли он сам перестал его различать. Проще говоря, Ремми ("ну что за глупая собачья кличка, Сири" - гневно восклицал он вслух и повторял про себя взволнованно: "это имя подошло бы коту"), так вот, Ремми очень привязался к друзьям и на третьем курсе он ощутил потребность рассказать им о своей проблеме. Люпин был оживлённым с того самого момента, как они все с разных концов дошли-таки до своего купе ("своего" в прямом смысле тоже: "здесь так и написано, Нюниус, погляди" - сказал Джеймс гордо демонстрируя инициалы Мародёров на изголовьях сидений). Питер воспринял такую активность с радостью напополам с тревогой - всё же редко в этом мире случаются такие катаклизмы, как сияющий улыбкой Римус Люпин, не скрывающий своего смеха и ликования при виде друзей - жуткое зрелище (жутко прекрасное, на самом деле). Сириус был самую малость под впечатлением, а Джеймс, подметивший это, взял допрос в свои руки. Римус шутил в тот вечер так много, что Мародёры-теперь-уже-объявившие-себя-таковыми в перерывах между взрывами хохота не успевали оформить свои подозрения. Блэк опомнился первым. Вообще-то он просто дважды пролил свой кубок, промахнувшись мимо рта, пока заглядывался на Римуса, но разве это принципиально? Итак, Блэк оказался проницательным (прямо как пёс-ищейка). Сквозь пелену очарования очевидны стали и хрипота в голосе Люпина, не привыкшего говорить и смеяться так много, и немного тревожно затуманенный взгляд. Теперь Блэк был взволнован таким состоянием друга. Но, как бы там ни было, в противовес уроку Истории, делится секретами в Большом Зале - глупая идея (Джеймс обязательно продемонстрирует это позже, когда будет создавать свою репутацию специально для Эванс). Блэк выжидал. Терпением Сириус не отличался, поэтому, едва зайдя в гостиную и дождавшись, пока факультет рассядется, он принялся расспрашивать Люпина. Он же в ответ лишь шутил, оттягивая признание. Нервозность в его жестах заметили теперь все. И все же, в едином порыве, решили не торопить друга Римус был тронут. Серьёзно, эти ребята могли быть невыносимы, но он точно усвоил, что они клёвые парни. Трогательные подарки на Рождество, совместные шалости круглый год - у него было достаточно поводов убедиться в этом. Возможно именно из-за того, скольким он обязан этим парням, он и собирается сейчас самолично всё сломать? Римус долго думал, стоит ли оно того, и сейчас он уверен. Нет. Нет, совершенно, определённо, точно нет. Он отчаянно не хочет. Но, вот незадача, Римус ставит их чувства ступенькой выше и определяет для себя, что они достойны правды. Чёртово гриффиндорское благородство. Гостиная медленно пустеет и в какой-то момент там остаются лишь четверо третьекурсников. Никто не торопит Римуса, но он всё равно начинает торопливо и сумбурно. "Я - оборотень" - произносится размеренно и обреченно. В гостиной тихо, и даже треск камина доносится приглушённо (Люпин не уверен, является ли это последствием Заглушающего, которое он наложил, или это всё влияние момента). Римус обречённо поднимает глаза и смотрит на Мародёров, он уже готов был произнести что-то вроде "спасибо, вы - лучшее, что случалось со мной в жизни" (но это было бы нечестно по отношению к шоколаду), но его опередил хохот Джеймса. Поттер тянется (и Римус опасливо сжимается - у него есть опыт), он хлопает его по плечу. Джеймс (подумать только!) не презирает его. Римус переводит взгляд на Питера и тот выглядит напуганным - это отрезвляет. Но Джеймс толкает Питера под рёбра и Петтигрю исправляется. "Мы Мародёры, Рем, помнишь?" - говорит он и Римус трогательно улыбается. Но не выдыхает. Посмотреть на Сириуса было сложнее, но Люпину нужен воздух, а выдохнуть он не сможет, пока не увидит реакцию Блэка, так что он смотрит. Блэк выглядит как статуя. И не в том контексте, в котором девушки восторгаются его красотой, а в том, где Люпин не может разглядеть ни единой эмоции. Маленький шарик где-то внутри него сдувается, наполняя внутренности отчаянием. Римус подмечает сначала движение губ и только потом, запоздало, различает проникновенное "чу-ма". Джеймс смеётся, Питер подхватывает, а Сириус смотрит на него (или в него, судя по пристальности) так, будто Рем не просто сказал, а обратился прямо перед ними (едва ли он позволит этому случиться). - Чувак! Это же... Чума! Нет, лучше! У тебя есть клыки? Обоняние? - Сириус спрашивал очень многое и не ждал ответа. Римус был смущён. И спокоен. Он обязательно подумает над всем этим, и завтра с утра его рука будет синей от щипков, но сейчас...Сейчас он, пожалуй, счастлив. Они говорили ещё очень долго и лишь после полуночи, когда профессор Макгонагалл, совершавшая обход, отправила их в спальню (кто бы мог подумать, что её голос обладает свойствами Империуса), немного успокоились. - Рем, Рем! - Блэк выглядел озадаченным. - Что если мадам Кошка постоянно караулит нас не из-за моего обаяния, и не из-за твердолобости Джея, а от того, что не переносит собак? Сириус залился смехом и подавился им же, когда Джеймс толкнул его. - Знаешь, Блэк, тогда она просто чувствует, что ты пахнешь псиной - последнее слово Поттер договаривал, уворачиваясь от летящей в него подушки - А ты... Твердолобый как...Нет, не носорог, а этот...Луни, подскажи! - оставаться в долгу Блэк не умел. - Луни? Серьёзно? - Ну да, а как ещё? - Может мне лучше табличку повесить? На кровать и на спину! - Да что такое? - Придурок... - Джей, и ты?* Что такого в том, что Луни у на- О том, что ему стоит заткнуться, не прозаично намекали две летящие в него подушки и теннисный мяч. - Вот оно, благословленное гриффиндорское благородство - втроем на одного меня - обиженно сопел Сириус. Хрюкая от смеха, засыпали остальные. Римус боялся проснуться. А Макгонагалл пила крепкий чай, представляя сколько ещё каламбуров будет опущено Блэком о её анимагической форме. "Бедный Люпин, вот кому несладко - волк на львином факультете"кошки не боялись Римуса, ни-ког-да