Последние дни Кровавой Святой

      — Как ты себя чувствуешь, Аделина? — мягко произнесла Мария, сев справа от бывшей Кровавой Святой и придвинув стул ближе.       — Хорошо, Леди Мария, — отозвалась Аделина, с трудом заставив себя улыбнуться. — Днём становится хуже, но по ночам звуки возвращаются и беспокойство проходит.       Мария едва заметно нахмурилась.       Аделина была болезненно бледна и худа. С начала её лечения в Зале исследований с каждым днём её самочувствие всё больше и больше отдалялось от «хорошего».       Конечно, это было ожидаемо, и Мария, как никто другой, это знала. В Зале добивались вовсе не создания лекарства, нет, а научного прорыва, и методы были такие, что… что ж, глубокие тёмные круги вокруг когда-то прекрасных, янтарного оттенка, глаз Аделины, постоянно напоминали Марии, через что девушке приходилось проходить.       Марии было больно видеть, как она медленно увядала в этом запятнанном кровью издевательском подобии научного учреждения, но Аделина твердо стояла на своём. Ей не удалось отговорить девушку, когда та пожелала стать Кровавой Святой, и у неё не вышло бы отговорить её и сейчас.       Тихо вздохнув, она накрыла своей ладонью ладонь Аделины. Даже сквозь плотные кожаные перчатки, сделанные специально под суровую снежную погоду Кейнхёрста, Мария ощутила, как холодна была рука под её собственной.       — Они, звуки, тебе что-то говорят? — спросила она, пытаясь поднять девушке настроение.       — Пока что я не могу ничего различить, нет. Но ах, в моей голове эхом отзывается ритмичное капание воды… едва уловимый, слабый звук, но я слышу его, клянусь, что слышу! — ответила Аделина, от малейшего проблеска радости в её молочно-белых глазах в груди у Марии потяжелело.       — Это замечательно, Аделина. Правда замечательно, — произнесла Мария. Она была рада, что не позволила голосу дрогнуть. Конечно же она знала, чему предстоит случиться дальше.       Эти образы иногда не давали ей заснуть.       Аделина улыбнулась чуть шире, с её губ слетел удовлетворённый вздох. Она закрыла глаза, склонила вправо голову и положила её на плечо Марии, придвинувшись к охотнице ближе. По щекам Марии залился еле заметный румянец. Ничего не предпринимая, она задумалась о том, какой Аделина ощущалась лёгкой в сравнении с ней, и как без труда она могла бы взять и унести её из этого кошмарного места.       В обволакивающей тишине Мария, хоть ей и потребовалось время, набралась храбрости и провела пальцами по истончавшимся тёмным волосам Аделины. От приятного прикосновения девушка умиротворённо вздохнула, что заставило Марию улыбнуться чуть более искренне, даже несмотря на досаду, что эти когда-то блистающие локоны теперь стали тусклыми прядками.       — Вы скоро уйдёте? — не открывая глаза, спустя время спросила Аделина. Её голос выдал недовольство, но Мария не была уверена, связано ли это с заранее известным девушке утвердительным ответом или с чем-то ещё.       — Боюсь, что да. Несколько дней назад пришло срочное поручение. Просьба о помощи из самого Бюргенверта. Похоже, дела с Рыбацкой деревней пошли не по плану, однако детали были несколько… уклончивые. Если бы всем распоряжался Лоуренс, мы бы уже были там. Я рада, что Герман смог убедить его в необходимости лучше подготовиться… — Мария облизнула губы, на мгновение заколебавшись. — Ну, поскольку это позволило мне навестить тебя перед отправкой.       Аделина глухо рассмеялась, и от этого хриплого, но всё ещё чарующего звука румянец Марии усилился.       — И я рада, — сказала Аделина, прижимаясь к Марии плотнее. — Ваши визиты так редки в последнее время. Я скучаю по вас.       — Прости. Когда мы вернёмся, я постараюсь заглядывать чаще.       — О, да, прошу вас! А я тогда расскажу вам всё, что мне за это время удастся услышать. Уверена, скоро меня посетит невероятнейшее откровение. Я ощущаю, как оно кружится у меня в голове. Звуки глубинных, глубинных вод…       Мария нервно сглотнула, в очередной раз подавив желание молить Аделину бросить эту безрассудную затею. Она бы не послушала, она бы расстроилась, а последнее, что Марии хотелось, это уйти с горькими мыслями об их очередной ссоре.       Вместо этого она повернулась и поцеловала Аделину в лоб, а та в ответ издала довольный смешок.       — Ты в последнее время бывала на балконе? — спросила Мария в попытке сменить тему. — В это время года ветер до него доносит аромат цветущих подсолнухов, они восхитительно пахнут. Думаю, для тебя это было бы полезно.       Аделина скованно поёрзала на стуле. Мария вздохнула, она знала, что это значит.       — Нет, Леди Мария, не бывала. Простите… но солнечный свет сейчас мне не слишком приятен, и священников нет рядом, чтобы освобождать меня по ночам…       — То есть всё это время ты сидела взаперти?       — Я… да. Простите…       — О, Аделина… — сказала Мария, опустив ладонь с волос девушки ей на плечо и несильно cтиснув. — Прошу, обещай мне, что ты будешь дышать свежим воздухом хотя бы по ночам. Я оставлю священникам записку с указанием, чтобы они сопровождали тебя.       — Я… я обещаю, Леди Мария. Обещаю.       Аделина кивнула, и Мария ещё раз поцеловала её лоб, слегка прильнув к ней и наслаждаясь близостью. Девушка мирно вздохнула и чуть подалась Марии навстречу.       Вскоре пронзительно зазвонили колокола Астральной часовой башни, и тяжесть в груди Марии усилилась.       — Это… значит, что мне пора уходить, — сказала Мария, хотя и не сделала попытки подняться.       — О… так скоро? Казалось, вы только что прибыли… — опечалилась Аделина, медленно и неохотно отстраняясь от охотницы.       — Понимаю. Мне бы очень хотелось задержаться на подольше, но, уверена, Герман уже ожидает меня у двери, а ты знаешь, какой у него характер, — сказала Мария, встав со стула.       Она сделала несколько шагов, а затем обернулась к Аделине.       Это был последний раз, когда она видела её такой.       Последний раз, когда она видела её человеком.       Больной и истощённой, незрячей и с потрескавшимися, белыми как мел, губами, с кожей холодной, как у мертвеца, но всё ещё человеком. В глазах Марии всё такой же прекрасной, какой она впервые увидела её тихо молящуюся среди мечтательных юных монахинь Церкви. С тем же тихим, бархатным голосом, который всегда заставлял бабочек в животе Марии неистово трепетать, когда та слышала, как девушка поёт гимны во славу богов. Всё такой же упрямой, настойчивой и полной решимости, которая помогла ей вынести полные боли ритуалы, сделавшие её Кровавой Святой, и которая давала ей силы продолжать её безрассудную миссию услышать шёпот Великих.       Всё той же девушкой, которую Мария всем сердцем полюбила.       Она почти поддалась нахлынувшему искушению броситься к Аделине и поцеловать её. Ей страстно хотелось распробовать её, срывать с её губ стоны, ощутить, как она неловкими пальцами обвивает её шею, смотреть, как она, обнажённая и бледнокожая, обрывисто под ней дышит…       — Леди Мария? Вы всё ещё здесь? — тихо спросила Аделина, вырвав Марию из грёз.       — А-а, да-да. Прошу прощения, я… просто задумалась, — ответила Мария, прокашлявшись. Аделина усмехнулась, что только усложнило попытки Марии привести себя в чувство. — Я… я должна идти. Удачи тебе, Аделина.       — Спасибо вам, Леди Мария, — сказала Аделина, затем, нерешительно добавила. — Примите ли вы от меня… прощальный подарок?       Она указала на латунное устройство, прикреплённое к её правой руке, в которую был введён шприц.       — Аделина…       — Я знаю, что вы этого не одобряете, но мне больше нечего предложить, а от мысли, что моя кровь может спасти вам жизнь, мне бы стало легче на душе.       Мария поразмыслила, прикусив нижнюю губу. Затем, вздохнув, достала из одеяния пузырёк с кровью и ввела себе содержимое.       Она стала подходить к Аделине и почувствовала, как мелкие царапины и синяки, полученные ей после утренней тренировки с Германом, начали заживать. Она подсоединила опустошённый пузырёк к устройству. Игла пронзила кожу Аделины, девушка зашипела от боли, и ампула быстро наполнилась её кровью. Мария забрала её и спрятала обратно в одеяние. Она взяла с соседнего стола ватный шарик, обмакнула его в спирт и села на стул справа от Аделины.       — Спасибо, — произнесла Аделина. Мария сконцентрировалась на обработке кожи вокруг ранки от иглы.       — Не стоит, Аделина. Это я должна быть тебе благодарна, — оторвавшись от дела, ответила Мария.       Несколько мгновений она любовалась лицом Аделины и, не удержавшись, коротко коснулась губами уголка рта девушки, оставив лёгкий поцелуй на её белой коже.       Это всё, на что ей хватило смелости.       Аделина удивлённо приподняла брови и просияла от радости.       — А теперь я должна идти, — сказала Мария, встав и выкинув влажную ватку в раковину поблизости. — Прощай, Аделина. По милости богов мы скоро увидимся вновь.       — Прощайте, Леди Мария. Обещайте, что будете осторожны!       Несмотря на свои чувства, Мария улыбнулась.       — Конечно.       Встряхнув одеянием, Мария развернулась и быстро покинула комнату, звуки её тяжёлых сапог о деревянный пол отзывались громким эхом в тревожной тишине Зала исследований.       Будь удача на её стороне, дело в Рыбацкой деревне не заняло бы много времени, и она успела бы вернуться, прежде чем...       Что ж, глупо было об этом думать.       Теперь всё зависело от богов.