***
Один день из баллов. Дворец Магне.
В этот вечер погода была ужасной. Сильный ливень и гул машин, прерывали тишину не так сильно, как джазовую мелодию в белоснежном дворце. Кажется в этот день был банкет. Алкоголя было в меру на столах, как и еды, которую обычно после этого выкидывают. Все в этот день танцевали, веселились и строили козни, в прочем ничего необычного. Однако в этот вечер Радио-Демон стоял от всех подальше, ведь он сам по себе та ещё загадка. Спустя несколько минут тиран отправился на балкон, где дождь всё ещё продолжал идти, но не так сильно. Несмотря на столь ненастную погоду, он также привычно улыбался, ведь одиночество в эти важные вечера его ничуть не пугало. С самого начала оверлорд был один, особенно после смерти родителей, которых убили на его глазах. Да этот момент не забыть, сколько бы алкоголя в тебя не было или наркотических веществ затмевающих разум. Тогда его мир полностью рухнул, разлетевшись на осколки, что так резко вонзились в его кожу, давая понять, что сейчас он беспомощен и жалок. Именно тогда перед его некогда голубыми глазами открылся новый мир наполненный кровью, насилием и жестокостью. Поистине отвратительный мир, но Аластору тогда он показался невероятно красивым, несмотря на всю несправедливость, которая открылась ему в тот роковой день, изменивший в корне его дальнейшую жизнь. — Не ожидал тебя здесь увидеть! — сказал блондин, зайдя на террасу, заметив знакомый силуэт среди всего этого бедлама и бардака. Да, это была далеко не первая встреча, однако о их крепкой дружбе практически никто не знал, даже Лилит, которой являлась женой лишь на бумагах, а так они жили отдельно, не интересовавшись жизнью друг друга. — Я тоже, Ваше Величество. — сказав это, демон поклонился прибывшему гостью, нарушившему привычные звуки природы, которая может опечалить, расстроить, огорчить или успокоить любого. Но не видел в этом ничего плохого, ведь очень давно не видел владыку, с которым можно поболтать о многом, не включая политику. Демон видел в нём единственное существо, которому может поведать, что его тревожит и беспокоит… Насколько же сильно ошибся оверлорд в этот злополучный вечер… — Снова проводишь своё время в одиночестве? Ты ведь и так далеко не один, так почему всех ограждаешь? — спросил блондин, уже давно зная ответ. Он не может понять, как этот каннибал, несмотря на свои шумные и взрывающие уши трансляции, любит тишину и одиночество, которое также сильно презирает. Также бесило, что он так и не с кем не сблизился, оставаясь волком, который гордо сражается в одиночку. — Вы совершенно правы, Ваше Величество. Ведь только в тишине или наедине с природой можно найти утешение и привести мысли в порядок. Да и от друзей много хлопот, взять, к примеру, Вас. — ответил красноволосый, отпивая немного тёмно-бардовой жидкости из своего стакана. Он говорил это, не посматривая в сторону короля, которому это не понравилось… Но всё же стоило выслушать того, а не начать издеваться над ним… — Знаешь, именно поэтому у тебя и нет друзей. Мне даже интересно как ты с ума не сошел с таким мышлением! — в шутку сказал Люцифер, посмотрев на задумчивое лицо собеседника, который оперся на перила, немного намочив рукава своего костюма каплями дождя, стекающих с крыш. Эти слова были обидны его персоне, однако, не были лишены смысла. — Они мне не нужны, от них лишь на душе становится тягостно… А на второй вопрос я никогда не говорил, что психически здоров… — ответили ему, немного прикрыв глаза. Блондин не может его понять сейчас, как и во все их встречи. Это выбешивало и почему-то радовало, прося их всё больше и больше. — Ну, а чем я не хуже этого? Или не боишься, что я тот, кто может тебя предать, выставив полным дураком, м? — спросил искуситель, которого интересовало, почему Аластор дружит в основном только с ним, а на предложение дружбы остальных он плевать хотел. — В том, что я могу спокойно рассказать вам о всех своих несчастьях и высказать всё, что думаю сейчас, не боясь вашего гнева или неожиданной казни на месте. Тем более поступать, как крыса, не в вашем стиле. — честно дал свой ответ радиоведущий, посмотрев наконец в янтарные очи, которые замерли в удивление. — Да неужели? А ты не думал, что могу тебя в один прекрасный день вонзить нож в спину? Ииии если этот день наступит сегодня, что скажешь? — сказал король, лукаво улыбаясь, ведь в этот день решил раскрыть с чего он связался с этим тираном. Правда тогда из-за алкоголя, дальнейшая беседа вышла из-под контроля, сильно обидев того. — Я вас немного не понимаю, но если вы пытаетесь меня разозлить, тогда у вас это почти вышло! Однако, знаю, что не слишком такой уж без совестливый, как вас описывают в библиях. Вы отличаетесь и от моих первых представлений. — сказал тот, всё также привычно улыбаясь, несмотря на бурю различных чувств в его душе. Нет, он конечно предполагал об этом, но наотрез отказывался принимать. — Надо же, не думал, что смогу тебя так легко одурачить, заставив следить за дочерью своей, как сторожевой пес, несмотря на то, что ты - олень! — сказал владыка, безумно рассмеявшись, забыв первоначальную причину этой встречи. Нет, он не планировал рассказывать ему сейчас, однако змеиный язык стал глаголить не в ту сторону. — Я рад, что смог исполнить свою роль шута, Ваше Величество. Но на этом позвольте вас оставить, что-то у меня плохое самочувствие сегодня, наверное это из-за погоды… — сказав это, он уронил бокал на пол, где он разбился, разливая алкоголь по разбитым стёклам. Демон ушел, вскоре покинув банкет. Больше он не появлялся на глазах правящей семьи. Дождь стучал по крышам домам, бил о ткань зонтов, замирая каплями, а после скатывался на асфальт, ожидая когда его растопчут, втоптав в грязь, как и доверие тирана. Вот так они перестали больше быть друзьями. Вот так наступила точка невозврата, ведь после этого случая один из них вскоре был найден мертвым.***
Сейчас.
Люцифер после смерти Аластора стал часто пить, подавался сексуальным ласкам и наркотическими веществами. Каждый житель прекрасно понимал, что вскоре король оставит свой пост из-за душевных терзаний. Ведь он чувствовал себя причастным к смерти этого придурка, который обрёк себя на погибель. Так не хватало присутствия этого грешника и тех приятных вечерних разговоров. Они, как оказалось позже, были не только для того чтобы найти слабости тирана. Но и самому падшему тот стал интересен, не как оверлорд по слухам или что-то в этом роде, нет, вовсе нет. Скорее как самый обычный радиоведущий, у которого было слишком трудное детство, имеющий множества захватывающих историй. Король удивлялся, как тот вообще их помнить, ведь оверлорды после столького времени всё забывают, запоминая лишь самые яркие для себя. Каждый разговор раскрывал новые необъяснимые чувства и всегда были наполнены смехом и горем, но несмотря на это, Люцифер наверное уже тогда начинал влюбляться в Аластора, который об этом даже не подозревал. Но те слова погубили всё. Падший это понимает и не может себя простить, что немного перебрал с алкоголем. Он хотел ему рассказать об этом, но по-другому, чтобы тот рассмеялся над итогом и стали бы видеться ещё чаще. Как жаль, что этого больше не будет. Пропало всё, что так в его чертах бесило, но вскоре стало слишком уж привычным. Правда, расставаясь со всем, что не хочешь так отпускать, хочется заорать во всю глотку про несправедливость к этой грешной душонке. Душе, которая пала далеко не по собственной воли или прихоти. В то время у него просто не было другого выбора как пасть, став превосходным радиодиктором, гурман-каннибалом и серийным убийцей, убивающих только себе подобных, не оставляя никаких улик полиции. Тьма манила его, как магнитом, в то время свет постепенно меркнул, словно понимая, что проиграл в столь неравной схватки. Она заключила в свои крепкие объятия, уставшую бременем, душу, которая достаточно натерпелась боли, издевательств и надругательств. Она освободилась, выплеснув то, что в себе держала и в покрове ночи стала мстить всем, что так её старались изничтожить, не оставив и кусочка самообладания. Да, он стал изысканным кукловодом в тёмной стороне луны кошмаров. Жестоко и бесчеловечно расправлялся со всеми противниками, которые превращались в беспомощные жертвы, лишь стоит показать крохотные крупицы своей силы. Аластор всегда был осмотрительным, предельно осторожным убийцей, вот только в это вечер, что-то пошло не так, как он планировал, раз стал для него роковым. Магне помнит этот злосчастный день, словно был он только вчера, а не несколько лет или даже веков назад. Выйдя на террасу в глаза бросился алый футляр с вышитыми узорами роз, что так приманил блондина, заставляя открыть его. Скрипка. Он помнит, что это был подарок алого тирана ему на день рождение. Также падший помнит, как его обучали играть на сей дивном инструменте, ну точнее он притворялся. Однако это были незабываемые мгновения, где были только они и музыка окутавшие их сердца. Только одно уже больше не стучит, издавая привычные звуки. Нерешительно взяв этот инструмент в руки, он заиграл. Плавные переходы с одного аккорда на другой приносили некое спокойствие, жаль, что не навсегда, а лишь на этот миг. Закрытые глаза играющего заманивали лишь сильнее, заставляя не спускать глаз, если бы играл в компании. Однако, эта мелодия далеко была не радостной, словно показывала насколько сейчас владыка опечален и подавлен. Он не смог его спасти. Он обещал, что будет рядом… Он клялся себе, клялся ему… Но клятву всё же не смог сдержать… Последние аккорды прозвучали внезапно, ведь бывший серафим облокотился на кресло, перестав играть. Он вновь заплакал, убрав привычную улыбку, которую любезно дарит этому прогнившему до основания миру. Всё-таки падший стал понимать, что неважно сколько времени пройдёт, он не сможет забыть ту клыкастую улыбку и ласкающий голос с помехами. Больше не будет тех захватывающих трансляций на столь родной радио-волне, где наступила мертвая тишина. А ведь раньше там проводились геноциды, которые описывали их до мельчайших точностей и мелочей, также играл восхитительный джаз, заставляя слушать вечно, если бы не смерть тирана. Все слушатели в тот день очень сильно были шокированы его последней в жизни трансляцией… где того полностью унизили, жестоко убив…***
Мы начинаем что-то ценить только тогда, когда теряем навсегда…
Багряные волосы были испачканы в черной вязкой жидкости, перемещаясь с белой, которое очень шокировало короля, который только прибыл на место. Это была кровь с чей-то спермой, что вызвал тихий гнев, только что прибывшего короля. Он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это бесчинство и буйство, которое происходило несколькими минутами назад. «Нет, они не могли так низко опуститься, чтобы полностью тебя обеспечить!» — так он размышлял, пока не попались на глазах алые клочки ткани, напоминающие по цвету некогда костюм демона, а после и тело каннибала, которого тот так отчаянно искал, обойдя каждый куст в этом лесу. Глаза, которые, как зеркало, отражали все его эмоции, презираемые для самого владельца уже давно погасли, переставая привычно светится словно прожекторы, означающие, что жизнь в очах угасла. Когда-то ярко-красные зрачки, напоминающие по цвету отдалённо розовые, сейчас полностью почернели, отражая в них того, без кого не мог даже нормально дышать, но боялся себе это признать. Они больше ничего не изображали, как обычно, за исключением пугающей пустоты, на которую правитель не мог посмотреть без сожаления. Больше не было в них столь восторженного безумия, радости, высокомерия или желания кого-нибудь убить, мучительно переламывая кости, резав ангельским наконечником копья бока, оставляя свою фирменную метку. Самаэль только сейчас заметил насколько тот страдал несколько лет, пока не сломился перед всеми, кто с превеликим нетерпением ожидали эту слабину, которую в мире людей называют «любовью». Вот только была ли она безответной? Вроде нет, но гордость помешала блондину осознать, насколько же его друг сильно любил, но боялся сказать. Всего три слова… три самых простых, но в то же время сложные в жизни слова помешали им быть вместе… Слеза скатилась с белоснежной щеки, падая на остывшее тело, а после последовали как нарастающий дождь, остальные. Он начал плакать сильнее, раскричавшись на всю лесную округу, что птицы, находящиеся рядом, покинули их, взмывая в небо, где не было ни одного серого облака, напоминающее о дожде. Звёзды уже стали постепенно пропадать, уступая место солнцу, которое намного ярче их. Поистине хорошая погода, если бы не тот факт, что его любимый сейчас лежит мёртвым и полностью обрызган этой омерзительной субстанции, которые наводили лишь об одной мысли, заставляя правителя замереть в неистовом ужасе. Искусанная шея, где красовались несколько багряных засосов, лишь подливали масло в огонь. Также виднелись сиреневые следы от рук, которые, словно обвили шею, крепко сжимая её. Сердце ушло в пятки, забыв как стучаться, замерев. Опустив свой шокирующий взгляд, он заметил руки, которые находились в ужасном состояние: кислоту, которую вылили на мученике, вызвала ужасные ожоги, но те были в чёрных браслетах, которые блокировали всю магию обладателя, ногти почти все слезли, некоторые были в трещинах, где уже застыла кровь. На груди были вырезаны ребра по изгибам и безобразная запись «Losser», которая окончательно вывела блондина, который стоял напротив него, сжимая руки до крови. Лежачее тело было зверски избито, украшаясь большими синяками и изувечено рваными когтями, словно от диких животных спина. Открытые переломы в ногах, похожих на копытца, словно сделали нарочно, не давая своей жертве сбежать от предстоящих пыток, воплощая самые зверские желания. Словами было не передать, насколько хозяин Ада был в неимоверном шоке и гневе, который, не сдержавшись, может стереть весь этот мир с лица земли, сотворив новый. Аластора, его любимого, самого родного грешника в этой дыре, не считая дочь, жестоко отымели, полностью унизив его во всех смысла. Любимые королём волосы валялись по всюду, вызывая догадки, что жертва пыталась сопротивляться, узнав о своём плачевном положение, но те не дали ничего сделать, жестоко властвуя над тираном, который сейчас уже мёртв. Его уничтожили те твари, не заслуживающие и взгляда своего покровителя, и он сожалеет, что так и не успел сказать Радио-Демону о своих чувствах, который тот ждал до последнего, но так и не дождался. Падший упал перед ним на колени, пачкая свой белоснежный наряд в грязь, смешанный с кровью, но сейчас это его вовсе не волновало. Слез становилось больше, как и душераздирающего крика, который, к сожалению, не смог бы передать и малую частичку того, что сейчас бывший серафим, сгорбившись перед своим любимым грешником, испытывает. На сероватое лицо, которое порядком побледнело падали чёрные слёзы гнева на самого себя и безмерного сожаления. Даже лица они не пожалели, изуродовав до неузнаваемости. Ожоги на глазах были сделан неаккуратно и небрежно, доставляя мученику больше страданий и невыносимой боли, заставляя чуть ли не взмолить о площаде. Однако они оставались до сих пор открытыми, отражая столь красивое мгновение, как этот прекрасный рассвет, который по цвету напоминал волосы блондина, что покорил своей неординарностью и красотой его ледяное сердце. Вот только оно остановилось. Ссадины выделяли скулы в прямом смысле этого слова. На устах вырезали улыбку, которую тот обычно одаривал всю Преисподнюю. Загадочное лицо радиоведущего было неузнаваемым не только из-за этих причин, которые тоже сыграли свою роль. Волос на голове было мало, и отстрижены настолько неаккуратно, что пару раз задевали ухо, или это делалось нарочно, дабы тот взмолился о милости, покорившись им. А ведь раньше он часто любил проводить своими когтями по ним, расчёсывая, пока оверлорд спал, слабо мурлыча от таких приятных ласк. Он собирался встал на ноги, но снова упал на колени, сгорбив свою спину, бывший любимец Бога стал бить кулаками в землю возле грешника, проклиная свою занятость, ту ссору и судьбу, что так бесщадно проявила к нему несправедливость. Занимаясь своими королевскими обязанностями и до сих пор не общаясь с Радио-Демоном, король и не догадывался, что здесь его мучают, заставляя делать самые постыдные вещи, которые тот сильно ненавидит и презирает. Он не смог его спасти, не смог уберечь своё алое солнце, прогоняющее всю тьму, лишь улыбкой и пару слов. Сколько же боли грешник испытал в этот момент, Люцифер даже знать не хотел. — Прости… Прости меня… — повторял блондин, словно молитву, сильно обняв красноволосого, не взирая насколько тот сейчас испачкан не только своей кровью от ран, но и белой субстанцией, которую хочется немедленно смыть с этого непорочного для него тела. Вскоре горькие слёзы превратились в черную густую кровь. Сожаление к своему любимому демону, сменилось на злость обидчиков, что так посмели поступить с тем, кому тот отдал своё черное сердце, никому не сказав, даже самому тирану. Обняв в последний раз исхудавшее тело, падший телепортировал его в свой дворец, на большой мягкой кровати, в которой раньше они проводили свои ночные посиделки, когда Аластор засиживался до поздна, а идти домой было бы немного утомительно. Им нравилось лежать в одной постели, просто обнимаясь друг с другом, чувствуя чужое сердцебиение с дыханием, которое всегда могло успокоить одного из них, когда находились на грани срыва. Когда не было сил держать эту улыбчивую маску или исполнять свои роли в Аду. Вот только сейчас у одного оно несколькими мгновениями назад издала свои заключительные мелодичные звуки, останавливаясь, как поломанные временем часы. Дьявол больше не был в силах улыбаться и, взмахнув своими восемью белоснежными крыльями, появившиеся из спины, взлетел в кровавое небо. Призвав своё ангельское оружие, которое не призывал ещё с падения, он натянуто улыбнулся и направился прямо в ближайший город, где можно спустить свой пар, но если получится и отомстить. Нет, он точно из-под земли их достанет и будет мучать до потери пульса, а постом излечит, чтобы снова предаться своим садистким наклонностям. Люцифер познакомил с этим когда-то радиоведущего, рассказывая как намного лучше будет избивать грешников, чтобы те взмолились о пощаде. Вскоре началась резня, где пострадали вся знать, малая часть сильнейших и множества ничтожеств, попадающие под горячую руку правителя. Безжалостно он протыкал их грудные клетки своим ангельской копьём, которое убивали их медленно, разъедая живые клетки, органы и кожу. Но даже это не помогало унять утрату, что было дороже его сердцу. Мать с дочерью отдалились от него, оставив в полном одиночестве и лишь эта персона во всём алом разбавляла его скуку, веселя, интригуя и влюбляя всё больше. Всегда был не предсказуемым, даже после своей смерти, на его лице сияла, пусть и не сильная почти не заметная улыбка. Блондин ненавидел всё: тех, кто посмели вытворить с демоном такие ужасы, грешников, что так часто нападали на него, из-за в власти и этот красный мир, который лишь одним взором напоминает его, кого больше не стало. Расправившись с малой частью своего гнева, он телепортировался в их комнату, где они часто любили проводить время вместе. Тело лежало в кровавом шелке, который тот так любил нежится, мгновенно засыпая под низкий голос падшего, который просто обожает петь. Пижама была кровавых оттенков с бардовыми полосами по горизонтали, лицо стало вновь прежним, как и алые волосы, которые лишь подчёркивали остроту скул и непривычную бледность лица. Руки с ногами были покрыты бинтами, как и уши, что придавало впечатление, что тот лишь отсыпается от недавней битвы с Воском и Валентино, если бы не одно маленькое, но раздирающее душу «но». Демон больше не дышит и не распахнёт вновь глаза, которые как зеркало души показывали всё, что чувствовал тот. Этого больше не произойдёт, сейчас это лишь пустая оболочка без души, эмоций и чувств. Словно кукла, марионетка, которая больше не заговорит с дьяволом, как бывало чуть ли не каждый день. Не будет больше скрашивать его жизнь лишь присутствием. Больше этого никогда не будет.***
Несколько десятилетий назад…
Утренний ветер колышет золотистые волосы, слегка запутывая, однако обладателя янтарных глаз не заботила эта мелочь. По сравнением со своим собеседником, который весело попивает свежую кровь грешника из стакана, рассказывая про политику, которая его на самом деле не заботит. Да, как и правителя этой грешной дыры, терпеливо выслушивал дикторский голос, который звучит словно бальзам на душу, после столь долгого заточения в замке наедине с гробовой тишиной и бумагами. — Я вас не слишком обременяю своей беседой, Ваше Величество? — заметив задумчивый взгляд собеседника, спросил оверлорд, отпивая рубиновую жидкость. Ему льстило, что его вызвал сам Люцифер, хоть и не знал точну причину, но был бескрайне рад новому знакомому. Вот только сейчас тот перестал слушать. — Нет, прости, что прослушал. Продолжай, я во всём внимание! Только хочу сменить место. — ответили демону, взмахивая обеими руками в разные стороны, где в одной появился посох с яблоком на верху, символизирующее власть и превосходство над всеми грешниками. Он вальяжно встал со стула, без слов зовя красноволосого, который, не спрашивая лишних вопросов, пошел за ним. Белоснежные колонны создавали манию величия, которых многих заставил бы чувствовать как не в своей тарелки, но только не каннибала, который с особым интересом рассматривал весь этот интерьер самого влиятельного существа в этом мире, где сильнейшие всё, а слабые-мусор. Он непринуждённой походкой следовал за королём, не продолжая тот разговор, чему тому это не понравилось. — Почему вновь не хочешь заговорить про политику, мой дорогой друг? — спросил Самаэль, резко остановившись. Он наивно полагал, что заставит демона врасплох своими выходками и поведением, но этого не произошло. Напротив, Ал удивил своего собеседника радостным смехом, где не было и малейшего грамма помех, чем немного заинтересовал падшего. Повернув свою голову назад, где был его собеседник и пришел в неописуемый шок, но не от ужаса. Аластор стоял перед ним не сгорбившись, как все, хоть он это не заметил по началу, ведь всех приструнивал, чтобы не смели так насмехаться над его ростом, но… этот радиоведущий даже не испытывает к нему всех привилегий, льстя красивыми речами, строя планы о свержении дьявола. Люцифер непроизвольно засмеялся вслед за ним, чтобы не чувствовать себя неловко, да и сама ситуация была до боли в животе смешно, абсурдной и странной. После они последовали в большую гостиную, в которую падший никого не впускал, даже оверлордов, но этот демон стал единственным исключением из правил. Встреч становилось чаще, хоть в основном они были заключены в бессмысленных разговорах, узнав себя получше, заканчиваясь несколькими партиями в шахматах. Поистине самое радостное, беззаботное время, которое им нравилось обоим. Они долго искали лекарство от скуки, которая поглощает все извилины мозга, пытаясь найти избавления от неё. И вот лекарством оказался собеседник, что не похож на остальных, но на публики притворяется полнейшим идиотом. А тот нашёл грешника с туманным прошлым, вечной загадочной улыбкой, которая так и манила к себе заразным смехом, немного прикидываясь ребёнком, хоть был далеко не глуп. И вскоре в черном безмятежном сердце, не испытывающих никаких чувств, стало зарождаться, что-то маленькое и теплое.***
Король проснулся на своей кровати, где рядом с ним спал Аластор, словно той беды и не произошло, пока блондин не коснулся того рукой. Мертвецки холодный. С глаз с новыми силами пошли слёзы, обняв мертвое тело, совершенно не помня, как он уснул, уложив возле себя и любимого. Люцифер не помнил сколько точно прошло времени, но слёзы полностью иссохли, оставив лишь безразличность ко всему за исключением его возлюбленного, который больше не проснётся, произнося свои пламенные речи, шутя над королём. От этого становилось больнее. Сердце болезненно сжималось от сильного чувства вины. Дьявол винил себя и всё, что помешало спасению этого алого цветка, что выделялся среди черни, своей харизмой, обаятельностью и исключительной честностью с ним. Только оставаясь наедине они могли быть не сильными властными существами, а кем-то другим. Но к сожалению надо отпускать то, что сердцу раньше было роднее всего, открывая блондину всю палитру цветов. Вот только сейчас в сердце рана от утраты демона, который часто улыбался своей самой искренней улыбкой и иногда целовал в лоб, замечая напряжение со стороны своей любви. Отпускать больно. Очень больно. Настолько что просто не можешь сдержать свой яростный крик, выпадая в отчаяние. Наплевать, что весь Ад это услышит в его обители, пускай поймут, что правитель утратил своё сердце. Вот только он так и не смог признаться ему, в основном только демон говорил, как сильно того любит, а в некоторые моменты вёл себя как ребёнок, словно не он был тем каннибалом, маньяком и безумнейшим тираном, с которыми большинство боятся связываться. Снова разум стал мутнеть, накрывая туманной пеленой глаза, словно Морфей подкрался сзади него, заключив в свои объятия, тем самым погружая снова в мир грёз, где прошлое нервно дышит в затылок. Это не просто мир иллюзий, это мир сожалений, страданий и терзаний о прошлом, где было просто бесконечно случаев признаться ему, но не смог. Ему не хватало сил сказать насколько чувства сильны, боясь спугнуть своего друга, несмотря на очевидную взаимность. Гордость мешала всем планам, ставя свои палки в колёса, при этом не позволяя, чтобы с тем хоть кто-нибудь стал флиртовать. Вспоминая об этом правитель подземного мира закрыл янтарные очи, погружаясь в пугающую тьму, которая раньше была роднее всего, но теперь стала слишком чуждой, даже отвратительной некоторой мере… С уходом Аластора прошло два дня… А, а на третий день он испарится под алыми лучами черного лика луны, не оставив ни одного следа о своём существовании… Самаэль ещё об этом не знал…***
Листопад, что за дивное виденье. В Аду такое невозможно увидеть, дотронуться, почувствовать. Лишь некоторые сильнейшие демоны способны создать некое подобие этого зрелища, захватывающий дух. И блондин решил это показать своему красноволосому, который этого совсем не ожидал и сейчас стоит с удивленным, немного растерянным лицом, где улыбка немного померкла. Он стал аккуратно расхаживать в осеннем лесу, который отчасти напоминал тот, который был в его далёком прошлом, где было много событий, повлияющих на столь плачевный результат. Частые побои, ругань родителей, чтение книг, разбитые мечты и почти вечный друг одиночество, которое было с ним почти с самого начала жизни в мире, где палитра цветов намного разнообразнее, но сам ничем не отличается. Хотя нет, там можно ещё притворятся послушный мальчиком или как обычно говорят святошей, а в Аду этот трюк уже не прокатит, ведь там все грешники. Задумавшись про свою человеческую судьбу, радиоведущий заметно загрустил, ведь не хотел больше вспоминать это время, которое показывает, что сам был жалким и никудышным неудачником, который полностью разочаровался этим миром. Заметив этот непривычный взгляд, король заворожил его в танце, задорно смеясь, как наивное дитя. Вот только тот не подхватил его настроения, а напротив неожиданно для всех, включая себя, заплакал. Смолистые слёзы скатывались по его бледный щекам, падая не только на одежду, но и на осенние листья. Руки дрожали, в горле застрял ком, мешающий что-либо объяснить своему другу, ноги подкосились и демон упал на колени, спрятав лицо. — Ал?.. — позвал его правитель, как демон заключил его в свои крепкие объятия, которые говорили намного больше, чем какие-то фальшивые или недосказанные слова. Владыка Ада удивился странному поведению своего друга, ведь думал что порадует его таким сюрпризом, а не расстроит, как в итоге вышло. Он хотел спросить, что так его огорчило в столь очаровательном осеннем лесу, но решил повременить, обняв в ответ слегка дрожащее тело своими большими теплыми руками, словно пытался согреть. Постепенно разум демона начинал искажаться, пока полностью не отключился в столь крепких объятиях, которые немного успокоили. Услышав сладкое сопение, падший присел на пёстрый ковер, вдоволь рассматривая лицо Радио-Демона. Наверное Люцифер только сейчас стал понимать, что тот значит намного больше, чем просто лучший друг. Расположив его на осенние листья, он нежно поглаживал багряные локоны, стараясь не мешать сну. Полулёжа на листве, король любовался заплаканным лицом, с которого стал незаметно для того слизывать горькие слёзы. — Поспи, мой дорогой друг. — сказал он, поцеловав кровавого тирана в лоб. Сейчас он не выглядел, как жестокий владыка Ада, который на публику строит из себя клоуна. В данный момент он был ангелом-хранителем, который оберегал сон одной души, павшую во тьму. Но присутствия блондина, словно доказывало, что прощает ему все прегрешения совершенные при жизни. Они забылись во времени, отдаваясь этому мимолетному мгновению тишины и спокойствия. Дыхание радиоведущего было не прерывистым, рванным, но потом становилось ровным. Наблюдая на это со стороны, король не смог сдержать своей грусти, вспоминая, насколько тогда был легкомыслен и глуп, не замечая, как сильно, оверлорд ему доверяет…***
За окном летают листья, собираясь в свой хоровод, напоминающий больше балл в белоснежном дворце. За исключением нескольких вещей. Лживые маски, уже в сотый раз пытаются подлизаться к королю, но тот не посмотрит на них, продолжая наблюдать за кровавым пятном, которое стояло напротив него. Однако он не осмелиться подойти дальше, боясь, что тот может неожиданно для него исчезнуть. Люцифер давно перестал одеваться в одежду светлых тонов, предпочитая тёмные, которые напоминали о его трауре. Он потерял нить, с которой мог сказать, что в большей части стал человеком, способствующий испытывать чувства. Они умерли, когда на рассвете третьего дня тело радиоведущего исчезло, наслав на весь багряный мир кровавый дождь, который продолжал идти ровно сорок дней. На бледном лице уже давно не сходят черные дыры под глазами. Вечная улыбка на устах продолжает сиять всем назло, словно напоминая эту запоминающую черту мертвеца, показывая, что присутствует здесь, хоть это невозможно. Прическа была не зачесана назад, как обычно. В этот раз она была лишь немного причёсанной, показывая Люцифера совершенно с другой стороны. Вот только дьявол хотел, чтобы таким видел только один грешник. Аластор же странно улыбнулся королю, направляясь в сторону выхода в королевский сад. С каждым шагом он посматривал на короля своим взглядом, словно проверял последовал ли тот за ним. Владыка же медленно, но уверенными шагами последовал за ним, заставив того ухмыльнуться и продолжить путь. Плевать король хотел на посторонние звуки или беседу, которую с ним недавно вели высокопоставленные грешники. Жена же с дочерью не могли смотреть на падшего без грустного взгляда. Они знали, что он после утраты не может вернуться к прежней жизни, медленно сходя сума. Но помочь были не в силах, ведь ничто не способно заделать эту дыру одиночества, злости, гнева, сожаления и раскаяния на самого себя. Шарлотта пыталась ему помочь, но в этот раз ничего не выходило, Самаэль даже слушать её не захотел, запретив его впредь беспокоить. Хотя обычно слушал, несмотря на то, что эти беседы перерастали часто в ссоры из-за провальных идей дочери. После смерти Аластора кануло не одно десятилетие, возможно даже столетие. Но даже так время не смогло помочь королю, постепенно стирая грани реальности и иллюзии, пока в конечном итоге тот не сломался. Люцифер отчаянно отказывается верить в его смерть, ведь когда ему об этом говорят, то начинает говорить о том, что Радио-Демон сейчас жив и сидит с ними за столом, попивая свой привычный кофе. Родные и близкие друзья кровавого тирана не смогли выдержать этот бред и, выходя из помещения бились о бессилии, пока падший разговаривал с тем, кого никто не видит. За всё это время блондин не снимал свой траур, как и прекратил покидать свой замок, делая королевские обязанности и проводить время с "Аластором". Жена вскоре тоже не смогла продолжать на это смотреть, видя как падший буквально запускает себя, поэтому и решила устроить балл, вот только все использовали его ради своей выгоды. Но Люциферу было на это насрать с высокой колокольни, было более интересней куда же красноволосый ведёт. С каждым шагом они заворачивали всё чаще, уходя в самую глубь. Король как завороженный шёл за ним, не обращая внимания, что здесь алые розы сменились чёрными, а их лозы покраснели, став похожие по оттенку засохшей крови. Пестрый ковёр расстилался перед ними, напоминая те славные дни, пока не вышли в самый центр, где росла прекрасная яблоня со своими кровавыми плодами. Возле неё немного в правой части располагался круглый стол накрытый алой скатертью. Два стула из темного дерева с алой обивкой, где проявлялись чёрные узоры в виде роз были задвинуты. — Садись, дорогой! — сказал весело правитель, обогнав оверлорда. Он быстрым шагом подошел к стулу, отодвинув. Радиоведущий, ничего не сказав, сел, а тот задвинул его. Падший сел на своё место и рассказывал всё, что произошло с последнего ухода того. Вот только знал, что ответа он никогда больше не услышит. Он прекрасно понимал, что это иллюзия, расшатанной психики, нарисовавший образ, которого болье нету. Аластор умер, его больше нет. Однако Люцифер так и не смог этого принять, хоть подсознание отчаянно кричит в черепной коробке, но глушится наркотиками и успокоительными, иногда перебарщивая с дозами. Бывший серафим боялся, что, приняв эту горькую правду, он отпустит Аластора и останется совершенно один в этих толстых белоснежных стенах, которые больше не кажутся его дворцом, словно он лишний. Впрочем, не столь неважно. У него больше не осталось причин жить или существовать в этом насквозь прогнившем мире, являясь королём, чьи владения не имеют начала и края. Но смысл править или владеть всем, если ты один? Один без какой-либо руки помощи, без того, кто постоянно тебя успокаивал и веселил, заставлял переживать и испытывать на своей шкуре ещё много чувств, о которых не мог познать прежде. Самаэль был счастлив быть рядом с Аластором, вспоминая сколько времени они провели здесь, а ведь именно здесь они и познакомились и сдружились. Взяв руки красноволосого в свои, блондин посмотрел на него с самым нежным взглядом насколько был способен в данный момент. Люцифер понял сколько проб и ошибок он совершил за всю свою никчемную жизнь, когда собрался опустить свой занавес, как и в любом спектакле. Решительность переполнила, уставшее бременем, тело, оставляя мысли на задний план. — Аластор, я долго не мог сказать тебе эти три ебанутых слова, которые однажды ты сказал мне. Прости, что молчал всё это время, не решаясь пойти на этот шаг… Я виню себя, что успел дать свой ответ, заставляя тебя страдать. Мне жаль, что ты возможно влюбился в такого придурка, как я. — дыхание становилось частым, в голове стали метаться разные исходы событий, совершенно позабыв, что это лишь его воображение, вышедшее в реальность. — Я никогда не сожалел об этом, никогда. — ответил ему красноволосый, который сейчас не казался просто плодом иллюзии от недосыпа или наркоты, а самым настоящим его возлюбленном. — Я понимаю это. Спасибо, что так долго ждал моей решимости, чтобы услышать то, что не смог сказать тебе тогда, Ал… Мой радиоведущий, повелитель тёмной стороны луны, тот, без которого моя жизнь потеряла всякий смысл с уходом. Я люблю тебя… — сказав это, блондина втянули в французский поцелуй, схватив его за черную бабочку на шее. В этом их первом поцелуе они наконец смоли передать друг другу насколько сильно скучали, изводя свой разум долгое время. Сознание владыки вновь стало погружаться во тьму, но в этот раз ему не было так отвратительно, как в прошлые разы. Он погружался в пучину мрака, зная, что в ней он больше не один, как раньше. Люцифер уснул, положив голову на стол. Все искали его в саду, который был очень большим по площади, но когда нашли, было слишком поздно. Тело бывшего серафима светилось алым, а некоторые увидели возле него силуэт Аластора, который поглаживал голову тому, пока тот не стал отдавать немного белым. Самаэль стал медленно испаряться, оставляя лишь полупрозрачную оболочку. Белоснежный костюм гордо восседал на нём, показывая всё величие, которое когда-то славилось во всех девяти кругов. Впрочем, эта слава не утихает и по сей день, в особенности про тот день мести всем оверлорда, что посмели убить его любовь. Правитель сейчас по-настоящему за столь долгое время искренне улыбнулся, рванувшись в объятия Радио-Демона, который в обнял в ответ, прикрыв глаза. Они испарились на закате, оставив после себя белоснежный снег, который ещё не одно десятилетие падал на грешную землю. Он словно пытался рассказать историю о двух влюблённых, которые не могли признаться друг другу из-за глупых причин, как могло показаться остальным, но после было невозможно. Вскоре в этом багряном мире произойдут изменения со смертью Самаэля Магне, вечного правителя, бывшего небожителя, что отправился в пучину тьмы и вечных грёз с Радио-Демоном, о котором до сих пор слагаются легенды, как и о первом Владыке.