***
Это событие, которое буквально изменило всю мою жизнь, произошло, когда мне было всего пять лет. Тогда я имел неосторожность поверить в слова одного человека и на эмоциях взять миссию. Обычно ко мне нечасто приходили люди, а если и приходили, то с не очень добрыми намерениями, а когда мне просто позвонили в звонок, про который я вообще не знал, и на пороге дома увидел самого третьего Хокаге, то вообще впал в некий ступор, можно даже сказать транс. Называя меня Наруто, а не как остальные демоном или кем-то еще похуже, старик почти сразу подкупил мое доверие. Он практически всегда был искренен, что подсказывала интуиция, которая практически никогда не ошибалась. Потом, кажется, он заметил мой совершенно не детский взгляд (а какой он еще мог быть у сироты, которому приходится рано повзрослеть, чтобы выжить?) и предложил, если говорить честно, самую сложную миссию во всей моей не такой уж и длинной жизни, от которой я не мог отказаться. — Наруто, я очень стар и надеюсь, что ты поймешь меня. Бывает время, когда приходится становится совершенно другим человеком, но в тоже время, ни за что не теряя себя. Я знаю, что в тебе сильна Воля Огня и ты справишься, иначе я бы не дал тебе настолько сложную миссию… — Хокаге втянул дым, давая задать интересующий вопрос. Я тогда его не подвел и, постаравшись вложить в голос побольше интереса (что, если честно, плохо получилось, как потом подсказал мой внутренний голос), задал вопрос, вдыхая еле ощутимый запах табака, заставляющего нахмурить брови и сморщить носик. — Миссию тому, кто еще не стал генином? — приподнял одну бровь в иронии, стараясь быть серьезным и не рассмеяться с его выражения лица. Хокаге чуть ли не поперхнулся дымом и на всякий случай убрал трубку в печать, находящуюся на запястье, получив мой длинный и задумчивый взгляд. — Да, она как раз тебе подходит. Ее можешь исполнить только ты… Я давно заметил, что ты не похож на обычного ребенка. Ты ведь уже узнал, что являешься джинчурики девятихвостого, не нужно удивляться, думал я не замечу, что ты пробрался в архив? — сделал еще одну затяжку, увидев мой интерес, а точнее достав из печати, давая рассмотреть, как он все делает, а я судорожно вдохнул, уже зная, что при извлечение хвостатого — джинчурики погибает. — Не нужно пугаться… я никому про это не скажу взамен на одну просьбу… Тяжелая, давящая пауза, заставляющая сильнее нервничать и делать ошибки почти всех, я не был исключением. — Какую? — нервно задал вопрос, когда понял, что Хокаге не собирается развивать разговор, продолжая курить, устремив задумчивый взгляд на гору с высеченными ликами Хокаге. — Выполнить миссию, — всунул в руки свиток и испарился в облаке листьев. С губ сорвалось одно слово, которое так четко и емко описывало всю ситуацию в целом «бля…», хотя я никогда не матерился… Задание SS+ ранга. Описание: Задание государственной важности, после прочтения уничтожить в течение пяти секунд. В течение неизвестного времени, точнее, пока любой действующий Хокаге не отдаст другой приказ, изображать девушку. Имя: Менма. Фамилия: Сато.* Возраст: 5 (полных) лет. Пол: женский Место рождения: Страна Огня, Конохагакуре-Но-Сато (Коноха). Семейное положение: Полная сирота. Адрес: дом 5(переехать в течение дня). Характер: на усмотрение. Одежда будет ждать в новом доме, удачи с выполнением миссии. Цена: 10 000 000 рё. Смотря на пепел — все, что осталось от бумаги, которая вспыхнула через несколько секунд после прочтения – я начал, а точнее теперь начала, собирать вещи.***
В тот же день, я узнал, что кто-то пустил молву, будто на самом деле Менма является джинчурики девятихвостого (это была чистая насмешка, казалось, что этим они пытались сказать: «а вы год травили совершенно невиновного ребенка»), который недавно напал на Коноху и убил множество невинных жителей. Вот тогда для меня наступил самый настоящий ад. Если раньше жители просто подозревали, то сейчас они точно знали, что это был именно я. Теперь все чаще в голове стали всплывать вполне интересующие меня вопросы. Как мама, будучи джинчурики терпела все это? В чем-то я даже понимал Хокаге, но не признавал такие действия и решения проблем. То, что он пустил слух, будто именно Менма – джинчурики, в будущем может спасти мне жизнь. Ведь когда меня попытаются похитить, то можно легко спрятаться, просто став парнем, и тогда никто не узнает, кто на самом деле джинчурики. Его просто не найдут. Я мог стерпеть многое, и я терпел, не бегал к хокаге, стараясь улучшить жизнь, радуясь самому малому. Терпел эти издевательства, когда меня прогоняли отовсюду, когда кричали, били, издевались. Но не смог стерпеть самого ужасного – когда даже твое имя не принадлежит тебе. Когда твой соулмейт, которому признаешься в чувствах, отвергает из-за того, что «я жду своего соулмейта и не собираюсь встречаться с другой девушкой!» — сказанное с таким пренебрежением, что даже самому от себя становится плохо. Как бы ужасно не было слышать с каждой стороны про демона и искренние пожелания, чтоб я сдох, но отказ твоего соулмета все-таки остается самым худшим событием. Чтобы кто не говорил, но это слишком страшно. Почти забывать себя, свое настоящее имя, в очередной раз прячась за маской. А потом медитировать, стараясь вспомнить, как тебя звали на самом деле. Сегодня умер Третий Хокаге, и я вместе с Джирайей, почти став чунином и отбив совместное нападение деревни песка и звука, привели Цунаде Сенджу, которая проиграв в споре, который я исполнил слишком легко, но, как обычно, тянул до последнего, согласилась стать Хокаге. Она даже отдала мне свой кулон! Чтобы про нее не говорили, но она на самом деле очень добрая и чувствительная, правда, ей тоже приходится прятаться за масками. Надеюсь, она отдаст другой приказ, и мне больше не придется постоянно находиться в хенге и изображать девочку, стараясь сделать печать, которая не даст ему развеяться, а то, чуть не попал в дурацкую ситуацию, когда оно почти развеялось, сумел убедить, что это была неисправная взрывная печать. Самое интересное, что она так и не отдала приказ закончить миссию. Я доделал печать и теперь мог без опаски обследоваться у разных врачей и мог позволить себе быть не настолько аккуратным. Команду очень бесило, когда я шел напролом, стараясь быстрее закончить и продолжить изучать печати, из-за чего часто попадал в больницу. Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет, из которых тринадцать я изображаю девушку. Как бы странно это не звучало, но теперь я герой войны. Герой войны, которого никто даже и не поздравил с днем рождения, просто уходя праздновать день победы над девятихвостым. Может, я уже слишком к этому привык? Как же я устал, точнее устала… Хотя не важно. Хатаке Какаши, мой соулмейт, становится Рокудайме Хокаге… Теперь моя цель, а не просто те дурацкие выкрики, для привлечения внимания, на самом деле стать Хокаге, чтобы наконец-то отменить то гребаное задание. Мне ведь уже даже не так важна награда, которая так сильно нужна была в полуголодном детстве. Я просто хочу уже побыть собой, посмотреть, как я изменился. Перестать изображать совершенно другого человека. Умер Джирайя, прошла четвертая мировая война шиноби, сражение в Шуматсу, но Тани, где сломались статуи, а точнее остались только руки, показывающие примирение. И Саске, который думал, что я всегда буду за ним бегать, а точнее влюблена в него, снова уходит из Конохи… Как же он все-таки меня раздражает… Меня все бросили? Я теперь останусь один? От меня все уйдут? Теперь я никому не нужен? То, чего я боялся больше всего, начинает исполняться и, сидя в своей квартире, я почти сходил с ума, не в силах выбраться. Лучше уж сидеть дома, чем снова видеть те пренебрежительные или полные равнодушия лица, заставляющие вновь чувствовать себя лишним среди остальных… Слишком плохо, я к этому не готов, уже не готов. Потом… А потом меня неожиданно вызвали к Хокаге… Я не ожидал, что внезапно он скажет те четыре заветных слова, которых ждал уже тринадцать лет, которые снились почти каждый день и сейчас казались галлюцинацией. — Завершение миссии, Менма Сато. Из глаз невольно потекли слезы, а я не мог поверить, что все реально. Быстро стер краем рукава солёную влагу со щек и понял, что сейчас произошло то, чего я желал больше всего на свете. А что дальше? Что будет дальше? Вот исполнилась моя мечта, а какая следующая? Что мне делать дальше? Уйти к тем шиноби, умирать в одиночестве? Кто бы что не говорил, но в Конохе существуют кварталы, куда бросали неклановых, которые уже не могли сражаться и доживали последние дни или от безысходности кончали с собой. Мне остается только это? Не хочу! Только не снова одиночество! Я не готов, пожалуйста, скажите, что я еще нужен! — Вы не шутите, Хокаге-сама? — упав на колени, спросил внезапно севшим голосом, смотря в его глаза с нескрываемой надеждой. Он перевел взгляд на АНБУ, которые привычно сидели под потолком и одним взглядом сказал, что они должны уйти, и они сразу же это сделали. — Кто ты такая, Менма Сато? Почему ты с пяти лет выполняла задание SS+ ранга? Еще, когда покажешь эту бумажку в канцелярии, то тебе выдадут деньги, — усталым голосом проговорил шиноби. — А как и где вы нашли это задание? — задал вполне интересующий вопрос, на который, если честно, не думал получить ответ. Он откинулся на спинку удобного кресла и, сцепив руки в подобии печати змеи, устало прикрыл глаза. — Решил перебрать немного пострадавшие во время войны схроны, с выдаваемыми заданиями, которые не закончились на данный момент. Нашел очень интересное задание, выданное Менме Сато. Самое интересное, что миссия выдалась в пять лет и не закончилась до сих пор. Можешь объяснить, что это была за миссия? Я улыбнулась, точнее улыбнулся (уже сам начинаю путаться) одними уголками губ. — Я могу сказать, что это слишком личное, простите, семпай. Быстро вышел из кабинета. Я не мог себе позволить сказать (хотя и очень хотел), что на самом деле меня зовут «Наруто», а не «Менма», ведь это имя меня так бесит…***
С того случая прошло уже достаточно много времени, а если быть точнее, то больше шести лет. Такой большой срок. Я понимаю, что он не молодеет, но так и не могу признаться. Кто бы что не говорил, но я всегда был таким трусом. Сейчас я с Шикамару, который прилег на диванчике для посетителей, решив отдохнуть после разобора довольно внушительной стопки бумаг, сидели в тишине, нарушаемой лишь тихими тяжелыми выдохами. понимание, что нужно разобрать еще пять таких же стопок, вгонялов отчаяние. — И все же, почему через время ты так и не сказал ему, что не ты девушка и, к тому же, являешься его соулмейтом? — этот разговор все же состоялся, хотя Нара и так слишком долго об этом думал. Лет пять, если быть честным. Я закурил сигарету, которую отобрал прямо из рук Шикамару, когда подошел, чтобы устроиться рядом, понимая, что спина не выдержит этих издевательств и, забыв про всякие косвенные поцелуи, сделал глубокую затяжку. Шикамару закатил глаза и поджег еще одну сигарету. Я резко поднялся с диванчика и вставал около стола, опираясь о него бедрами, совершенно забыв об отчетах, которые опасно покачнулись, норовясь упасть на пол, словно снег. — Кажется, что кто-то медленно отмеряет время, нагнетая обстановку, — тик-так, тик-так, стрелки часов медленно бились, давя на психику, — Что скоро произойдет что-то непоправимое, тик-так, тик-так, — покачал руками из стороны в сторону, прямо под громкое, почти оглушающее, биение часов, — Все, что ты так долго строил и добивался, рухнет, — сделал еще одну глубокую затяжку, отворачиваясь в сторону окна, чтобы через нос выдохнуть никотин, пропуская его через легкие, — Тик-так, тик-так, медленно, будто нехотя, переходят стрелки отсчитывая последние минуты или секунды жертвы, чтобы медленно, вводя в неповторимый ужас, перевести свой взгляд на меня. Чтобы безжизненные глаза посмотрели прямо в душу, а обескровленные губы прошептали одно слово, от которого в жилах застынет кровь: «ты». И временной отсчёт пойдет ещё быстрее, — Тик-так, тик-так, часы ещё сильнее нагнетали обстановку, и казалось, будто само время растянулось, а к спине прильнуло чье-то холодное тело, мешая дышать, челка прилипла к взмокшему лбу, а одна большая капля, скатившись по подбородку, оглушительно упала на пол, — Остаётся только смириться и принять правила игры, идя на поводу у времени. Медленно, будто из последних сил, будет течь кровь из порезанного по правилам запястья, которое тебе перерезал кто-то другой под действием игры. Тик-так, сущность все-таки перевела свой пугающий взгляд на тебя. Твой ход. Умри или сыграй в игру. Умри или отложи свою смерть. Другого не дано, — Я повернулся и посмотрел прямо в наполненные ужасом глаза. Казалось, что он тоже все это почувствовал и видит, как на мою спину навалилось время и медленно сжимает шею, мешая дышать. Как она медленно в подтверждение делает несколько порезов на руках, которые сразу же давит, не давая и малейшей капельке крови упасть на пол. Я прочитал то, что было написано в хронологии клана, говоря от своего лица, задумываясь, сколько людей заболели этим. — Ты… — он так и не смог задать вполне понятный вопрос. Я улыбнулся одними уголками губ и поднял рукава кофты. Из порезов медленно течет кровь, которая, кажется, куда-то испаряется. — Я согласился на ее правила и играю в игру под названием жизнь. Есть только один шанс выжить — перевести внимание сущности на другого человека, но я не стану этого делать, — забрал пачку сигарет у Шикамару и быстро поджег еще одну. — Шикамару перестань уже курить! — послышался голос Темари за дверью. Я хлопнул друга прямо по плечу и сразу же наложил хенге. — Приветик, Темари, прости, но сегодня курю я, а не твой муж! — задорным голосом сказала блондинка, подмигнув Шикамару, который всегда удивлялся, как я могу так быстро меняться. — Но это же вредно! — запричитала Темари, — И он мне еще не муж! — девушка покраснела. — Знаю, а сейчас нужно продолжить заниматься бумагами, — на лице моем появилась вселенская скорбь, — Стоп, еще? Значит ты все же планируешь? Пригласишь на свадьбу? — она быстра закрыла дверь, забрав с собой Нара, который тоже покраснел и пробурчал что-то наподобие «придурок». «Если долго всматриваться в бездну, то бездна начнет всматриваться в тебя» — в голове всплыла цитата, которой я раньше никогда не придавал значение, но — это действительно правда. В очередной раз, закашляв, увидел кровь, которая все-таки быстро потекла с ран. Это проклятье умрет со мной? Я достал бинты, чтобы перевязать раны. — А на самом деле он просто не ожидал того, что именно я окажусь им, и не факт, что принял бы меня, — прошептал в пустоту, продолжая разгребать отчеты. Какаши, а ты принял бы меня на самом деле?***
— Что? Он обязан об этом узнать? Чтобы он меня возненавидел? — мой звонкий смех прозвучал в оглушающей тишине. Шикамару устало прикрыл глаза. — Тогда, когда он узнает сам, а ты точно, где-то прокололся или проколешься, как со мной, то будет хуже, и он точно тебя возненавидит, — он в очередной раз прикрыл глаза. Я чуть грустно улыбнулся, доставая новую сигарету. — Я знаю, но это слишком сложно. Может мне уйти с должности каге и исчезнуть? — получил удар прямо по макушке, не так больно как от удара Сакуры, но ничего приятного в этом нет, все же я не мазохист. — Издеваешься? Экономика Конохи только-только начала улучшаться, никого больше не травят, и если ты сейчас свалишь, а на место тебя посадят кого-то, кто решит вернуть все назад, то тебе это никогда никто не простит, — попытка выглядеть грозным была проигнорирована, Нара слишком мил для этого. Он нахмурил брови и попытался меня образумить. — Может тогда потеря памяти? — я улыбнулся одними уголками губ. — И свалить всю работу по управлению деревни на меня? Так уж и быть, помогу, — он забрал у меня сигареты и тоже закурил. — Спасибо, — все же сказал я, когда Шикамару первым ушел с балкона. Сейчас самое время… Перестал подавать чакру в печать, которая стояла на внутренней стороне запястья и про которую знает только Шикамару, ведь у него стоит одна такая же. Называется, поставил по пьяне(она создана для поддержания Хенге и использует чакру, которую время от времени подаешь в печать). Укрепляя голову чакрой, перед этим отослав всех АНБУ, начинаю падать с резиденции, думая о том, что все получится.***
Медленно открываю глаза, чувствуя сильную боль во всем теле. Рядом, судя по шуму, быстро бегают медсестры. Осторожно приподнимаюсь, замечая, что мне помогают удобнее устроиться и подают воду. я действительно очень хотел пить, поэтому сделал несколько жадных глотков. — Что случилось? — тихо задаю вопрос. — Хокаге-сама, кажется, вы стали мужчиной! Мы не знаем, какая техника была на вас использована, но обещаем вернуть вас в прежнее состояние! — девушка, сказавшая это, быстро выбежала из палаты, будто боялась, что ее накажут. — Мы считаем, что в этом виновата печать, которая стоит на вашем запястье и нам нужно ее изучить, — сказала вторая медсестра, — А сейчас вам стоит отдохнуть, — она начала подавать лечебную чакру в мою голову. — Простите, но… кто я? — успел спросить, перед тем, как уснуть под воздействием чакры. Второе пробуждение было лучше, мне не казалось, что я сейчас умру от боли во всем теле. — Она скорее всего потеряла память! — тихо возразила медсестра, точнее мне так показалось по тону голоса. Я приподнялся с кровати. — Простите, но кто вы? Ой, как болит голова… — тихо сказал, что сразу же перевели все внимание на меня, — Ба-чан? — вопросительно задал, будто задумавшись. На ее лице отобразилось облегчение. — Ба-чан… а кто я? Ты знаешь меня… вроде мы были знакомы? — медленно, пытаясь подобрать нужные слова, начал говорить. Медсестра, которая до этого стояла за спиной ба-чан, вышла, и сразу же очень громко выдала диагноз. — Диссоциативная амнезия**. Это точно она! — захлопала в ладоши, — Второй раз в жизни вижу, что-то подобное… — задумчиво пробормотала девушка, — Думаю, что вам нужно встретиться со своими друзьями и узнать, помните ли вы… — она вышла из палаты, уводя за собой ба-чан и другую медсестру, чьё имя я так и не узнал. Потом ко мне приходили друзья. Они пытались рассказать обо мне что-то, но постоянно прерывались, внезапно понимая, что не знали настоящего меня, сразу замолкали, как-то нелепо то открывая, то закрывая рот. А Шикамару незаметно сказал, что я молодец и теперь главное – сделать вид, что вспомнил все, что произошло до пяти лет, но медленно, чтобы всё это не показалось остальным странным. Вновь старые страхи начали просыпаться, заставляя сидеть только в палате, никуда не выходя. Ведь такой я никому не нужен? Я вновь буду одинок? Хотелось выть от отчаяния, но я пытался держать себя в руках, с каждым проведенным днем улыбаясь все более натянуто. Дальше шла неделя реабилитации, меня водили по разным местам, а я делал вид, что не понимаю, о чем они говорят. И только через неделю, когда увидел как у магазина масок избивают какого-то ребенка, я сразу же понял только одно – я должен, просто обязан ему помочь, ведь остальные смотрели на него с таким же презрением, что и на меня когда-то. — Как тебя зовут? — тихо спросил его, справившись с эмоциями. — Нато Сая, — тихо ответил мальчик лет семи, и поблагодарив, побежал обратно, как я позже узнал – в приют. — Нато… Нара… Нару… Наруто… Узумаки Наруто… — тихо пробормотал, зная, что за мной следят, и картинно упал прямо посередине улице. На следующий день, когда я проснулся в палате, а если быть точнее, когда вышел от лиса, хорошо поговорив, то увидел, что в комнате слишком много народу, которые чего-то ждут. — Ты что-то вспомнил? — сразу же начала Сакура. — Да, Наруто Узумаки, — видя, что Какаши стоит у противоположной стороны, достаточно громко сказал я, — Меня зовут Наруто Узумаки и я сын Четвертого Хокаге, Минато Намиказе, Кровавой Хабанеро или просто Кушины Узумаки, — кажется, что все остальные впали в прострацию, — Последнее, что я помню, только то, что ко мне пришел старик третий и выдал какую-то сложную миссию, сказав, что-то о том, что должен ее выполнять, пока другой Хокаге не отменит, — беззаботно почесав затылок, ответил. — Ну и что же тебя заставило это вспомнить? — довольно язвительным тоном спросил Сай. — Мальчик… Нато Сай… его тоже, прям как меня, избивали, — грустно усмехнулся, замечая, что все остальные остались в недоумении. Кажется, что быстрее всех в себя пришла Цунаде, которая сразу же начала командовать. — Живо! Найдите все, что знаете о Узумаки Наруто и Менме Сато! — крикнула женщина и все, кроме меня, сразу же покинули палату. Ба-чан иногда может быть очень злой и страшной, хорошо, что она это никогда не использовала на мне. Теперь, когда они узнали правду, то не бросят? Не отправят к тем бесклановым умирать? Я ведь не останусь один? Я ведь хоть кому-то нужен? Через несколько часов смогли набрать около двух листков, говорящих, где я жил и то, что должен поступить в академию. Все отчеты, которые могли там быть, были либо сожжены, либо пострадали при атаке Пейна на Коноху, и вообще, это чудо, что та миссия, которую мне выдали, сохранилась. Вы бы видели, как шокировано выглядели мои знакомые, когда они узнали, что я все время был мальчиком. — О, вы пытаетесь снять печать? — поинтересовался однажды Шикамару, когда все-таки решил прийти к своему другу. На него так злобно посмотрели, что даже мне стало неприятно, и я поежился, но после удара Сакуры, старался не двигаться, кто бы что не говорил, а рука у нее тяжелая. — И? Скажи еще, что знаешь, для чего она нужна, — немного язвительно ответила Сакура. Шикамару зевнув, подошел ко мне и влил в печать чакру, как я в свое время показывал главе клану. Послышался тихий *пуф* и теперь перед всеми сидела «Менма Сато». — А раньше сказать не мог? — крикнула Сакура, готовясь ударить Нара по голове, но передумывая и продолжая осмотр, говоря, что я теперь на самом деле девушка, сделав какие-то процедуры. Нара, который почти успел заснуть, просто показывает на печать, стоящей на своем запястье. Шикамару хотел что-то ответить, но его перебили. — А почему она стоит и у тебя? — зашла Цунаде-сама, когда Шикамару указал на печать. Кажется, или Нара все-таки покраснел? Почесав кончик носа, он все-таки решился ответить. — Ну однажды, когда Менма пригласила меня выпить, я не смог отказаться. Мы пришли в самое первое заведение из которого нас выкинули, типа вам пить еще рано. Из второго выкинули, и она тогда сказала, что поставит мне на время одну печать, чтобы нас пропустили. Когда на ее месте был парень, как оказалось позже она приняла свой настоящий облик, а я стал девушкой, а самое интересное нас и вправду пустили. А потом она, точнее он просто забыл ее снять, а я не напоминал, время от времени используя ее. Шикамару зевнул и прилег на вторую кровать. Цунаде подошла к нему и влила в печать чакру, после маленького спецэффекта вместо него спала довольно милая девушка, а Сакура крикнула, что видела ее в сопровождения Наруто (а точнее завидовала ее пятому размеру груди). И теперь у них есть еще больше зацепок того, в какую сторону нужно двигаться, чтобы вернуть память Хокаге. А потом… Потом ко мне, когда я курил сигарету на крыше больнице, подошел Какаши. Если честно, то я даже был в шоке, когда он сел рядом и молча стал смотреть на звездное небо. — Не спится, семпай? — хриплым и тихим голосом нарушил я тишину. Он не ответил, продолжая разглядывать звезды. — Да, значит ты тогда не врал, говоря, что мой соулмейт? — от абсурдности ситуации просто засмеялся, пытаясь снять напряжение. У него был очень красивый смех. Когда я повернул голову в его сторону и увидел, как несколько прядей попадают на прикрытые глаза, то протянул руку, не очень приятно пахнущую дымом, и заправил их за ухо, заставляя семпая в шоке распахнуть глаза. — Какой я тогда была? — зажигая уже третью сигарету и вдыхая ядовитый дым, задал вопрос. Он задумался, пальцами левой руки медленно гладил подбородок. — Думаю, что ты тогда был настойчивым, всегда шел к своей цели, никогда не сдавался и верил в лучшее, — расплывчиво ответил сенсей. Подняв уголки губ и выбрасывая очередной окурок, заставил себя убрать оставшиеся сигареты, не выхватив еще одну. — Я вам нравился? — задал интересующий вопрос. Он в шоке распахнул свои глаза. — Я никогда об этом даже не задумывался, — честный ответ. Я улыбнулся, почесав затылок, прикусил губу и нахмурил брови, думая, спросить или нет. — Может… может начнем все с начала? Или хотя бы попробуем? — задал вопрос, стараясь скрыть надежду в голосе, я действительно надеялся на это. Он измученно улыбнулся одними глазами, кажется открыл рот, чтобы спросить, зачем мне нужен такой старик как он или что-то подобное. Но разве это так важно? Я слишком долго ждал. Осторожно, полностью поворачиваясь к сенсею, боясь напугать, обхватываю за плечи, просто обнимая, думая о том, снять маску или нет, чтобы поцеловать. А он просто мило покраснел и замялся. — Наруто, что ты… — начал Хатаке, но я его перебил. — Просто молчи, — он послушно замолчал и тоже обнял меня, положив голову на плечо, не зная, куда себя деть. Было очень тепло и приятно, не хотелось, чтобы объятья заканчивались, хотелось чего-то большего. — Можно я тебя поцелую? — шепотом, стараясь сохранить эстетику момента, спросил на ухо, моментально покрасневшее от моих слов и, кажется, от Какаши пошел пар. — Наруто, я… — опять начал пытаться возразить, вырываясь из объятий, но я сильнее их сжал, понимая, что если отпущу, то, возможно, потеряю его навсегда. — Можно я тебя поцелую? — повторил вопрос, замечая, что он не очень-то и против, но все-таки дожидался ответа. Не хотелось его ни к чему принуждать. — Да… — кажется, что он покраснел еще сильнее. Когда я осторожно отодвинул Какаши, который неожиданно для меня, мял кончик жилета, с которым, кажется, никогда не расставался, он смотрел на свои руки, а лицо было немного красное. Осторожно потянул край маски вниз, замечая легкую растерянность и желание побыстрее сбежать… — Какой вы красивый… — прошептал, увидев его лицо, убирая с глаза протектор. Осторожно провел кончиком пальца по шраму, и Какаши неожиданно даже для себя открыл оба глаза, стараясь запомнить этот момент, кажется, всматриваясь прямо в душу. — Ты так считаешь? — от комплимента он немного покраснел и, не зная, что делать почесал затылок, прикрывая глаза, которые улыбались. Все-таки он слишком мил. — Да, — внезапно ответил на вопрос Хатаке. Осторожно коснулся своими губами чуть теплых губ Какаши, которые были слишком сухими, и я их рефлекторно облизал, заставив его покраснеть еще сильнее и прикрыть глаза. Ресницы время от времени подрагивали, пока я медленно мял чужие губы, замечая, что Какаши очень неуверенно отвечает. Ещё раз прошёлся языком по губам, прося впустить, и получая такой же неуверенный ответ. Медленно провел кончиком языка по зубам, дразня, замечая, что Хатаке притянул меня ближе, а я осторожно переместил руку с затылка, которую успел туда положить, в волосы, начиная массировать, а второй рукой дразняще прошелся по боку. Было так странно чувствовать вместо полных и мягких губ чуть жестковатые и обветренные. Вместо объемной груди такую же мужскую, широкие плечи и достаточно толстую шею, короткие волосы взамен длинных… Все это было неожиданно, но чертовски приятно, хотелось большего, но я понимал, что не стоит давить на него, зная, что иначе его не вернёшь. Какаши неуверенно сплёл наши языки, полностью отдавая контроль, что просто невероятно пьянило. Тихо простонал, когда моя рука прошлась по его пояснице, в шоке открывая глаза и, кажется, осознавая, что сейчас делает, он мягко меня оттолкнул. Я нехотя отодвинулся, слизывая с губ слюну. Было так соблазнительно видеть такого открытого и чуть потрепанного Хатаке без маски, с опухшими от поцелуя губами, румянцем на щеках, старающегося заправить кофту, одновременно поправляя маску, время от времени поднимая на меня взгляд и смущаясь. Невольно мягко улыбнулся, понимая, что только ради этого момента стоило все это затеять. — Попьем чай? — задал вопрос, получая нечитаемый взгляд. Через несколько секунд, когда он понял, что никто не собирается резко появляться на крыше, все-таки ответил: — Не откажусь. Мне кажется, или все действительно налаживается? Привычно сбегаю из больницы, перенося Какаши в одну из своих квартир, в которой слишком часто бывал один и про которую, кажется, никто не знал, а только потом, пройдя на кухню, понял что сглупил. Он прошелся за мной на кухню, ожидая, пока я заварю чай, и задал один единственный вопрос. — Когда все вспомнил? Я грустно усмехнулся, понимая, что все-таки придется рассказать, не стоит начинать отношения со лжи. — За несколько часов до вашего прихода, семпай, — осторожно поставил горячий чай на стол и достал из холодильника сладости, которые находились в печатях, что не давало продуктам испортиться, заодно вливая половину резерва в накопители. Он осторожно отпил один глоток, снимая маску. — Когда собирался рассказать остальным? — он устало прикрыл глаза. Я сделал глоток, не ощущая вкуса и замечая, что прямо сейчас она рядом и смотрит прямо на меня, тоже ожидая ответа. — Думаю, что никогда… — через несколько секунд ответил мужчине, от чего он впал в ступор, а это существо оглушительно засмеялось, заставляя меня нахмурить тонкие брови. — Почему? — сделав глоток, спросил мужчина. Я грустно усмехнулся. — Видите ли, я умираю, эту болезнь не возможно вылечить, никто не мог… Так много ниндзя водоворота в свое время умерли от нее. Представляете, я все-таки узнал все о своем клане, заодно и подхватил ту болезнь, — мужчина немножечко опешил и начал с не скрытой тревогой смотреть на меня. — Расскажешь о ней? — он отставил кружку в сторону. — Можно сказать, что это не болезнь — проклятье, которое цепляется за каждого, кто прочитает один секретный свиток, от него можно избавиться, только если другой Узумаки по твоей просьбе прочитает его. Тогда оно посмотрит на того, кто прочитал и заглянет прямо в душу, начиная медленно вытягивать жизненную силу. Мне осталось максимум лет десять, перед тем как оно полностью меня выпьет. Из-за этого свитка просто вырезали целый клан, остальные боялись, что мы сможем отдавать проклятье другим, например тем же Хьюга. Но это было проклятье клана, такое же как слепота у Учих от частого использования шарингана, или пропадание контроля у Хьюга, от медленного разрушения каналов чакры, те же Хатаке в свое время переставали быть шиноби при потери пары, они сами медленно умирали внутри. — тут я уже понял, что Какаши — не просто ниндзя, он клановый, он Хатаке, — Они ведь не могли передать свое проклятье кому-то другому. Какаши немного завис, когда услышал о клане Хатаке, а потом погрустнел. Он ведь сам отлично помнил, как медленно умирал отец после того, как мама умерла при родах, оставляя сына одного. — Ты сможешь от нее избавиться? — я понял, что все время, пока сидел, ждал только этих слов, поэтому мило улыбнулся. — Только ради тебя, — он немного покраснел и продолжил пить немного остывший после рассказа чай. А может его действительно можно уничтожить, я ведь еще даже не пытался, оставляя все на себя в будущем? Когда Какаши лег спать в другой комнате из-за того, что на улице начался дождь, а я не хотел отпускать его на ночь глядя, еще и в дождь. Осторожно положил черный свиток, расписанный белыми и красными кандзи, и настолько же привычно почувствовал чужой смех и тяжесть на спине, которая слегка придавливала к полу. — Ты думаешь, что меня так просто будет уничтожить? — оно неожиданно заговорило. — Нет, не думаю, — ответил девушке, — Как тебя зовут? — Не отвлекайся! — крикнула она, когда я чуть не пропустил один символ, — Меня зовут Фредерика Узумаки, основатель клана, — ответила девушка, когда я закончил писать кандзи, которые просто испарились. — Тогда почему ты меня пытаешься убить? — задал вполне адекватный, как казалось, вопрос. — Потомок, помни, если бы пыталась, то ты уже давно был бы мертв! А так, всего лишь поедаю твою чакру, пытаясь возродиться. А остальное ты должен понять сам. Через пару секунд несколько символов вспыхнуло и появились книги, которые, видимо, нужно прочитать. Привычно создал клонов, но по мере прочтения они все больше и больше бледнели, а некоторые и вовсе упали в обморок. Взял одну из книг сам, начиная читать и понял, почему бледнели клоны. На самом деле, клан Узумаки всегда был чисто беловолосым. Когда против них выходили на бой, то совершенно все противники, хоть девушки, хоть мужчины умирали, они не щадили никого. Когда они шли с кровавого поля домой, уставшие, но довольные, полностью пропитанные чужой кровью настолько, что волосы, впитавшие ее, становились алыми, те, кто видели красные волосы или хотя бы способ расправы, то начинали заикаться на всю жизнь. И скоро пошла молва об этом кровавом клане. Потом один из кланов, Судзуки, у которых всегда были красные волосы, разозлился, начал войну, которая затронула весь континент, а остальные кланы, заметив, что воюющие слишком сильны, решили не вмешиваться. Тогда оба клана почти выродились, а остальные восстали против них и Узумаки с Судзуки подписали договор. Шла война всех против всех, где каждый старался забрать себе землю получше, а кланы как можно быстрее переезжали на остров Узушио, можно даже сказать, что бежали, надеясь, что так легко их не найдут, расписав остров множеством охранных и защитных кандзи, которые время от времени нужно было восстанавливать, кровью Узумаки. Война закончилась, а клан Судзуки не мог простить клан Узумаки и решил его вырезать. В ту ночь погибли все мужчины, а детей и женщин пленили. Она, как действующая глава клана, не могла его простить и навлекла на него проклятье, которое медленно убивает всех тех, кто пленил этот непокорный клан. Аловолосые сами на себя навлекли проклятье, а потом, поссорившись с остальными кланами и сдав местоположение острова уничтожили оба клана, заставив некоторых бежать и прятаться на территории других стран. Я дотронулся до свитка и эта сильная женщина появилась возле меня. — Почему вы меня не убили? — хриплым голосом, не веря, что она глава целого клана, хотя выглядит лет на пятнадцать и очень молода. — Я чувствую в тебе кровь нашего клана, которая также сильна как и кровь Судзуки, который погиб так же как и клан аловолосых. Возроди его, я тебе верю. Свиток просто рассыпался пеплом, впитавшимся в последнего потомка. Я упал на пол, чувствуя сильную боль во всем теле, которая, казалось, медленно убивала.***
Проснулся от криков Какаши и его пощёчин, обжигающих щеки. Он очень сильно перепугался, что я уснул на полу, не в самой удачной позе, думая, что я умер. — Что? — спросил, когда наконец-то смог схватить его руку, чтобы он перестал бить меня по лицу. Он тогда так и не ответил, просто прижимая меня к себе как плюшевую игрушку, и хотя было неудобно, я позволил, понимая, что не стоит вырываться, наслаждаясь такими редкими объятьями. А потом, так неожиданно для меня он прикоснулся своими, скрытыми маской губами к моим, и я замер с широко распахнутыми глазами, от чего покраснел уже Какаши. Кажется, мы так просидели минут пятнадцать, пока окончательно не занемели ноги, заставляя встать с пола. — Что будешь на завтрак? — спросил его как можно беспечнее. Он просто стянул маску, когда пришел на кухню, и сел за стол. Я автоматически создал одного клона, который взялся делать онигири, пока я сам начал приготовление мисо-супа из риса, замечая пристальный взгляд Какаши. Пару раз он даже порывался помочь, пока не замечал мой взгляд, говорящий сам за себя «сиди и не мешай». Потом со скуки он призвал Паккуна, который так обреченно посмотрел на меня, прося помощи, пока загребущие руки Какаши не сжали его в объятьях. Примерно через полчаса он сотворил клона и начал играть с ним в карты, сильно жульничая и используя шаринган. Еще через полчаса мой клон поставил онигири, заставляя меня сесть за стол, продолжая заниматься супом и поставив на плиту чайник. Какаши, который, кажется, этого даже не заметил, стараясь наебать своего же клона, а точнее забрать из биты козырного туза, но клон это увидел и ударил по его руке, меняя свою плохую карту на туз. Отвлекся от игры, когда они уже в пятый раз отбились козырным тузом, а козырной король уже в шестой раз пошел в ход. Клон развеялся, и я узнал, что все уже готово. — Завтракать! — сказал как можно громче, но меня никто не услышал, и мне пришлось ударить клона ножом, тем самым развеивая его, чтобы Какаши посмотрел на меня, а после принялся медленно есть суп, говоря, что получилось вкусно. А потом произошло странное притяжение, казалось, что метки начали работать во всю силу. Появился какой-то безумный азарт, который полностью расковывал. Как-то незаметно для самого себя Какаши оказался на моих коленях. Мои губы беспорядочно целовали чужую шею, переходя то на основание, то поднимаясь к уху, чтобы его облизнуть. Отрываюсь от бледной кожи буквально на секунду, чтобы впиться требовательным поцелуем в губы, сразу начиная игру с языком и чувствуя чужую неопытность. Но он отвечал, не пытался сбежать, хотя мог, а просто отвечал, стараясь делать все правильно. Прикосновений было слишком мало, и безумно хотелось касаться друг друга сильнее, больше. Хотелось большего, это желание практически сводило с ума, ведь партнер хотел тебя так же сильно, что невероятно пьянило. Чувствовать, как чужое тело чуть дрожит от напряжения, смешанного в неравных пропорциях с возбуждением. Как член уже встал, и штаны неприятно давят, так и хочется их снять, но понимание, что ещё слишком рано, и партнер тоже терпит это, почти убивало. Замечать чужие руки, которые неуклюже, цепляясь за края, пытаются стянуть футболку и делать то же самое с чужой кофтой, чтобы через несколько секунд, оторвавшись от губ, отбросить ненужные вещи куда-то в сторону, чудом ничего не разбив. Чисто на силе воли создать клона, когда почувствовал, что Какаши что-то задел и уронил со стола. Двойник сразу же убрал со стола всю посуду, неожиданно для меня присоединяясь к игре. В глазах клона горело возбуждение, смешанное с безумным восхищением, которое отражалось в моих глазах. Такой открытый и доступный Какаши невероятно сильно сводил с ума, доставлял эстетическое удовольствие, когда мило краснел, не замечая, что за его неловкими движениями следят уже две пары синих глаз, заводясь еще сильнее. Клон начал целовать спину, от чего Какаши в шоке распахнул глаза, еще сильнее смущаясь, а я впился ему в губы, посасывая то верхнюю то нижнюю. Он заметался, будто находясь меж двух огней, пытаясь попасть под прикосновения обоих, и тихо постанывал. Осторожно приподнял его за бедра, чтобы получить чуть мутный взгляд в ответ и в очередной раз затянуть в поцелуй, ощущая, что он схватил меня своими сильными руками за шею, а ноги зацепились за спиной. Вставший член потерся о кожу, и Какаши неуверенно начал тереться об нее еще сильнее, от стыда отводя глаза в сторону и заводя меня ещё сильнее. Пойти в спальню и почти навалиться на него сверху, запнувшись обо что-то. Вспоминая о клоне, отодвинуться в сторону, не разрывая поцелуй, чтобы неожиданно почувствовать прикосновения клона к напряженной спине, а чуть позже – руку на подбородке, которая просила развернуть голову в свою сторону, почти переставая прикасаться к Какаши. А Хатаке широко распахнул мутные из-за пелены возбуждения глаза, когда я от него оторвался, и начал смотреть, как клон буквально трахает мой рот языком, не давая даже капельки контроля. Краем глаза посмотреть на Какаши, над которым мы прямо сейчас находимся, открывая прекрасный вид, заметить, что Хатаке заворожённо наблюдает за тем, как я целуюсь с клоном, прикусив губу и густо покраснев. Кажется, клон уловил то, что я смотрю на Какаши, и разорвал поцелуй, продолжая вместе со мной исследовать его тело, ища самые чувствительные места, а он и не был против, продолжая протяжно стонать. Мы одновременно начали облизывать его соски, вынуждая Какаши в очередной раз громко простонать и испуганно прикрыть рот, чтобы чуть позже, кусая руку, приглушённо замычать, когда рука легла на напряженный член и поглаживала через одежду, изредка надавливая. Быстро снять штаны, чтобы почти сразу облизать головку. Клон тоже начал облизывать, но уже с другой стороны, и я, чтобы не кончить только от одного вида, пережал свой член у основания. Сталкиваясь с языком клона, медленно смаковать вкус, изредка целуясь и играясь с языками. Слушать такие мелодичные, чуть приглушенные стоны. Когда Какаши начал дрожать от приближающегося оргазма, я поднялся к лицу, медленно и лениво целуя, начиная дрочить себе, понимая, что на сегодня с него хватит новых ощущений. Клон начал очень быстро двигаться, насаживаясь ртом и стараясь взять как можно глубже. Услышать особенно громкий стон, почувствовать, что Какаши прикусил мне губу и, краснея, отодвинулся, рефлекторно начиная ее посасывать. Кончить только от одного вида клона, ведь лицо и часть волос были полностью испачканы в сперме, а он будто издеваясь медленно слизывал белую жидкость с покрасневших и опухших губ. Устало упасть рядом на кровать, когда клон развеялся, и ощутить весь коктейль его ощущений, понимая, что клонов можно использовать не только для тренировок. Заметить, как Какаши перевернулся на бок и обнял меня за талию, а ещё, кажется, уснул. Создал ещё одного клона, который укрыл нас одеялом и, перед тем как развеяться, мягко поцеловал Хатаке в висок. Жизнь начинает налаживаться?