Всё к чему мы пришли.

Мишель всегда любила крепко обнимать своего мишку, имени которого тот не имел. Это был некрасивый мишка и нравился он далеко не всем. Но Мишель его любила, как себя, родную, ведь кроме неё самой у неё был только безымянный друг. Матери было это не по вкусу, но она редко умела делать это красиво. Делать хоть что-либо красиво. Она отставляла свой любимый нож и доску с овощами в сторонку, мягко гладила нашу Мишель по волосам и так же мягко, с лёгкой грубостью, пыталась забрать грешную игрушечку себе. Но Мишель неглупа, она за своего будет стоять до конца. Бороться хоть с кем, ведь он её ни разу не предал. И не предаст. Она знала точно, не просто наверняка. Это бедное плюшевое животное могло наделать дел лишь тем, кто был не по душе нашей Малютке Мишель, но она редко делилась злобой, что горела внутри, где-то в районе груди, где по левом борту, сердечко таранило беду. А медведь злился, не любил её эту чистую замкнутость. Оно очищало её маленький мир, ведь обиды со временем можно забыть. Но медвежонок не глупец, он с ней мило потолкует да так, что сама на блюдечке преподнесёт, да расскажет. А безымянный лишь глухо посмеётся, а ночью вновь, с ножом, у кровати матери, к ней лицом(мордочкой) развернётся. Просто никто не смеет обижать его маленькую, чистую душонку - Мишель. Его непорочное дитя, милейшее создание, во плоти ангела, не заслуживающее таких страданий и мук. Он знал малый эффективный способ от этих глупых бед. Либо ты себя ножом, либо он других ножом, часто повторял глупый отец. Отец это тема другая совсем. Он был давно в грехах позабыт, затерялся и явился так нежданно в семью, возвратился, отнюдь, заведя свой кровавый круг. Поэтапно, а может и совсем... Распутство и грех нёс за собой отец. Не любила она отца, до гробовой доски мишка посылал, но в чем-то они сходились. То-ли характерами, то-ли насилием над маленькой настырной Мишель, рот которой закроет лишь большой телесно-красный хер. Мишель это дело не любила, но в семье никого больше не было. Мать, казалось, совсем незаинтересованна плачем за стенкой, такой развратный звук. Просто отец был коварен и злой, так не любил он возиться с метлой. Ему под стать подходила лишь верёвка и мыло, что мишка удачно нашёл, ведь делить свою детку он не решился, под звонко бьющийся кол. Но Мишель, видимо, о глупости своей наврала, отступая от идей мишки-игрушки. Своей любимой мягкой игрушки. И он не посчитал, что доведёт этот страх до добра. Ему от девицы нужно было одно, вы, как умный читатель, заинтересованный в далеко странных(по виду страшных) вещах, ведь иного объяснения вашего присутствия я не вижу, должны были понять хоть одно. - Боязнь я сравниваю с глупостью, моя любовь. - Слышится как-то по ночам нашей крошке Мишель, а она точно знает, что от неё дожидается её верный спутник по жизни - безымянный мишка, от чего история кажется дивной, по детски "любвеобильной" Мишель. Отец, к слову, и помер, на гнусно гниющем дереве, где-то в укромных местах их маленького села. Повесился, наш педофил-извращенно-больной, но так любимый старшей сестрой, что при пасторе греха не содеяла, а вот одна...иль с кем другим, не особо святым..говорить о таких вещах нельзя, пойми. И вот, с лопатой, вдруг. За двором, около мыса, решает судьбу жалкой крысы, или сама Мишель, или хозяин её-мишка. С матерью давно уже надо проститься, ведь телу пора разложиться.