Не то, что едят

Маленьких оранжевых шариков в контейнере было очень много, потому Грогу не сопротивлялся желанию их отведать. Он не понял, почему единственный друг и защитник так возмутился, когда заметил его с икринкой в лапке. В короткий миг в голове малыша мелькает воспоминание о том, как дети дружно морщили носы и отворачивались, когда он засунул в рот лягушку. Грогу запомнил икру на вкус, склизкая, соленая, сытная, почти как лягушки. Он почувствовал это, только приложив лапку к стеклу. Вроде бы старший товарищ раньше равнодушно взирал на то, как он ловил и поедал лягушек. Но в этот раз-то что? Отчитывает, грозится, возмущается его поступку. Непонятно. Разве эта взрослая дама, их попутчица, не собиралась их есть? Грогу засыпал, когда его большой и сильный друг разговаривал с ней. Смысл слов до него не дошел. Может быть, стоило слушать внимательнее? Или, может быть, дело было в том, что он почувствовал, когда впервые обратил взгляд к икринкам? Словно тысячи крохотных глазок уставились на него с великим интересом. Зря проигнорировал в угоду своему животу? Чем больше Грогу пытался разобраться, тем больше запутывался. Он даже с тоской воспринимает тот момент, когда они наконец-то добираются до точки назначения, ведь так ничего и не понял. Он внимательно наблюдает за своим защитником, проверяя злится тот на него или нет. Не обнаружив в его эмоциях ничего похожего на ярость, Грогу все равно мысленно возвращается к тому, что очень голоден. На закате этого дня, чуть не попавшись в лапы какого-то диковинного головоногого из супа, Грогу не понимает, куда его несет друг. Когда самая непримечательная дверь открывается, Грогу сильно удивляется — перед ним их пассажирка с еще одним, похожим на нее существом. После коротких приветствий Грогу вновь упирается в ничего не выражающий шлем своего защитника взглядом. Он чувствует, что тот очень беспокоится, а также слышит в его словах строгость. Точное указание на то, чтобы вести себя прилично с добавлением: «Ты знаешь, о чем я». Грогу до этого мельком заметил икру, но теперь она была не в контейнере, а в каких-то странной термопосуде. Он одновременно растерян и поглощен любопытством, когда оказывается на столе между двумя странными взрослыми существами. Он глазеет без остановки то на них, то икру, которую никто не собирается есть. Грогу, конечно же, не спокойно из-за того, что его защитник куда-то отлучился, но его живой ум находит для себя выход — разобраться с тем, чего он так и не понял. Сначала Грогу гукает что-то неразборчивое, смотря на своих нянек, он боится того, что может за этим последовать, но на его маленькой голове в короткий миг оказывается не похожая на человеческую лапа, она гладит его и это успокаивает. Грогу на мгновение закрывает глаза, концентрируясь на своем знании, он один из тех немногих, кто умеет читать живых существ при помощи Силы. Он осторожно касается сознаний двух непонятных ему существ. Сначала пассажирка, в ее чувствах много тепла и нежности, а также предвкушения, их сопровождают образы похожих на маленьких безногих и беспомощных зверьков, которые для нее дороже всего на свете, она мечтает их оберегать и следить за каждым их неуклюжим шагом. Грогу радостно взвизгивает, ему приятны эти чувства, они во многом похожи на те, что он ощущает, когда его большой и бронированный друг берет на руки и прижимает к себе. Не медля, он касается сознания похожего существа и видит почти тоже самое, а также радость от воссоединения с пассажиркой. Грогу в эти мгновения задумывается над тем, что, если объединить все эти чувства вместе, получится что-то похожее на то, что он практически не помнил. Это место все живые существа называют домом, там всегда есть пара таких существ, которые наблюдают за слабыми, похожими на них, и с восторгом воспринимают каждый их шаг. Это очень близкие друг другу создания, их объединяет сильная любовь. Грогу забыл, как они называются… Сосредоточиться на этом он не успевает, потому что видит еще кое-что в сознании друга пассажирки: самого себя, свои собственные зеленые крохотные ушки и трехпалые ручки, а также впечатление близкое к тому, которую обе его няньки испытывают от икры. Грогу снова довольно взвизгивает, потому что понимает, что его считают милым. Он раскрывает глаза. Непонятные существа стали для него намного ближе, в них столько добра. Он понимает, что все это время его аккуратно придерживали за спину, а перед ним поставили очень большую термотарелку, а в ней плавает одна икринка. Грогу смотрит на обоих взрослых существ, пытаясь понять, что они задумали. Те спокойны, указывают пальцами на икринку. Грогу сосредотачивается, понимая, что ему хотят что-то показать. Он внимательно смотрит, разделяя восторг этих существ. Понимание, что сейчас произойдет что-то необычное и интересное, захватывает все его маленькое тельце. Он радостно гукает, когда икринка начинает шевелиться, а потом, спустя еще несколько мгновений, видит как маленькое беспомощное существо из сознания пассажирки проклевывается из нее наружу. Грогу в короткие мгновения все понял. Такое незнакомое из-за языка, но понятное слово «малыш» загорается в его мыслях. Желание поддержать только что родившегося, поприветствовать его, толкает Грогу вперед и он осторожно, чувствуя, что его гладят по спине, водит трехпалой лапкой по воде. Ему многое хочется сказать, но он просто радуется, издавая разные звуки. Грогу понимает, что икринки тянулись к его руке потому, что почувствовали в нем разум. Он не знает, как извиниться за то, что уступил желудку, но по старой практике Храма понимает, что это был для него урок. «Я не разочарую тебя, папа», — находя одно из тех слов, что он не мог вспомнить, касаясь сознаний нянек, обращается он мысленно к своему бронированному защитнику. Буквально через минуту он обнаруживает его в дверях.