Люси не помнит, насколько быстро она оказалась в академии, в спальне Пятого. Казалось, прошла только секунда. Он слишком резко и больно схватил ее под локоть, перенося их в комнату, и сразу же исчез прочь, оставив ее в недоумении, но спустя минуту вернулся с бутылкой виски в руках, делая большой глоток прям с горла. Она боялась что-либо сказать, ведь каждой клеткой своего тела чувствовала эту бурлящую, словно жижа, злость. Девушке оставалось только стоять неподвижно, кусая виновато губы. Интересно, он вообще когда-нибудь не злится? И почему он собственно злится? Разве он сам не работает там?
Пятый же просто не знал, как успокоиться, чтобы не убить эту идиотку прямо на месте. Как только его дыхание выровнялось, то снова возобновлялись все ощущения и чувства по кругу, потому что в голову лезли воспоминания о последних словах куратора.
—
Поздравляю, ты подписала себе приговор, — это все, что он смог сказать ей, вернув свой разочарованный взгляд на неё. И почему-то именно в этот момент, храбрость девушки заменилась комком в горле.
— Не слушай его. Пятый преувеличивает, я думаю, ты отлично будешь справляться со своими обязанностями, а Номер Пять тебе в этом поможет, ведь он у нас лучший из лучших в своём деле, — злорадно улыбнулась куратор, смотря на то, как внутренне бесится Пятый. О да, он понимал ее замысел. Понимал, что на кону жизнь не только его семьи, но теперь и ее. Про себя он уже давным давно забыл, ему плевать если он умрет. Куратор решила его добить. — Я думаю, на этом все, остальное тебе расскажет Пятый, — снова улыбка и этот злорадный и холодный, словно лёд, взгляд. Она специально взвесила на него эту ношу. В знак его наказания за непослушание. — Добро пожаловать, дорогая, надеюсь, это место станет твоим вторым домом.
— <i>Ага, как же. Скорее ее кончиной, — думал Пятый. Он не стал разглагольствовать на прощание и произносить притворную вежливость, схватив грубо девушку и убираясь от сюда подальше. </i>
Он носился по комнате взад вперёд, пытаясь нормализовать своё внутреннее самочувствие. Каждый глоток обжигал горло, но это было ничто по сравнению с тем, что было внутри. Пятый не видел, как смотрела на него девушка, но чувствовал ее пронзительный и сжигающий взгляд, и готов был с секунды на секунду взорваться. У него начался внутренний зуд, все тело начинало чесаться, и кажется, намечался убийственный психоз. И это произошло, когда она решила раскрыть свой рот:
— Может уже хватит вести себя, как гребаный маньяк! — Люси не сдержалась, ее начало раздражать, что он просто молча бесится и бухает, пусть уж лучше наорет на неё и объяснит, наконец, в чем причина его маниакальных истерик. Но резко летящая бутылка, с янтарной жидкостью на половину (ведь другую он выпил, заметно охмелев), уже летела через всю комнату, разбиваясь о стену, что заставило девушку дёрнуться, схватившись руками за стол позади неё, и замолчать. Осколки разлетелись по всей комнате, разливая жидкость везде, где только можно. На стены, на кровать, на пол, пару капель попало даже на девушку. Но пострадала не только бутылка, но и деревянный стул, который он подхватил следом, бросая также в стену. А его злобный рык выбил ее из колеи, заставляя заметно съежиться. Он резко перестал метаться, вставая к ней спиной, и проводя по волосам рукой, впиваясь в них кулаком. Она видела, как поднималась и опускалась его спина при каждом гневном вздохе, а были они весьма частые. Но не прошло и полминуты, как Пятый летел в ее сторону, хватая жестко за горло и притягивая ее лицо ближе к себе, шипя, словно голодный зверь, но ее больше пугал его бешеный, словно угли разгорались в огне, взгляд:
— Маньяк? — парень как-то неестественно улыбнулся. — Ты, конченая идиотка, даже не видела, каким я могу быть маньяком!
Девушка уставилась на него удивленно. Она чувствовала, как воздух потихоньку переставал поступать ей в лёгкие, ведь хватка его была достаточно сильной, чтобы на ее шее остались синяки.
— Что…ты… — пыталась прохрипеть девушка, впиваясь в его руку когтями, и в какой-то момент, он немного одумался, и ослабил руку, но продолжал держать ее слишком близко к себе, смотря в эти чертовы глаза. В ее, зелено-карие, словно сладкий мёд, глаза, которые он готов был вырвать, лишь бы она не смотрела на него так.
— Что я? Что, мать твою, ты творишь?! — он уже не сдерживал тон своего голоса. Да черт, была бы у него возможность, или если бы он, как минимум, смог бы это сделать, то задушил бы прямо на месте.
— Я предупреждал тебя! Я говорил тебе остановись! Я пытался держать тебя подальше от этого дерьма, но ты же у нас такая умная, поперлась с той, которую даже не знаешь и первый раз видишь! Доверилась, даже не прочитав сраный договор! Решила показать свой характер? Доказать что-то?! Кому ты, дура, хотела что доказать?! Ты даже не понимаешь, во что ввязалась! — его взгляд бешено метался по ее лицу. Он был зол, так зол на неё, что внутри все сжималось от боли. Ему хотелось забиться в угол и рыдать от безысходности. Сгрызть ногти и губы до крови, разодрать руки в кровь, избить кого-то до полусмерти.
Номер Пять видел, как ее глаза начинали слезиться, и это немного остудило и отрезвило его, но лишь немного.
— Я сделала то, что посчитала нужным, — тихо ответила девушка, отводя взгляд в сторону. Она не боялась его, нет. Просто от его слов на сердце почему-то становилось неприятно. В ответ Пятый лишь рассмеялся ей в лицо, поворачивая ее голову так, чтобы она вернула свой взгляд на него.
— Серьезно? Только для чего ты это сделала? Что бы угробить свою жизнь? — он продолжал злобно смеяться, кусая губы до крови, чтобы сдерживаться. Его сердце разрывалось на мелкие куски, когда она так смотрела на него. Он так старался отгородиться от неё, чтобы она не попала в эту ловушку, готов был пожертвовать своей безопасностью, отговаривая ее прямо там. А теперь он пожинает свои же плоды. Сам посадил, сам взрастил. Сейчас он действительно считал, что лучше бы он убил ее тогда, в первый свой вечер встречи с ней. Тогда ему не пришлось бы нарушать свой внутренний покой, думая о том, как спасти еще и ее.
— Да что ты так взъелся?! Насколько мне известно, ты тоже там работаешь, «лучший из лучших». Так в чем проблема? Разве вы не спасаете человечество?! — парень уже открыто и истерично смеялся, отводя голову в сторону и запрокидывая ее назад, отпуская, наконец, девушку. Он отстранился от неё, закрывая ладошками лицо, растирая глаза.
— Ты реально такая тупая? Или действительно не догоняешь? — парень нахмурился, возвращая своё внимание Люси, а девушка старалась держать ком обиды на его слова при себе. Но ответа он от неё не дождался, да и не ждал вовсе, ведь это был риторический вопрос. Пятый снова начал подходить к ней, облизывая свои пересохшие и израненные губы, словно хищник. — Какой нужно быть идиоткой, чтобы поверить в этот бред?! Люси! Открой глаза! Никто не спасает мир, им срать на него!
— Но… — тихо прошептала Люсия, размышляя о том, с каких пор она решила притупить свои предчувствия. Она размышляла и размышляла, сопоставляла все факты и случаи, и когда до неё начало, наконец, доходить, она с ужасом посмотрела на Номера Пять, который только и ждал ее теорий.
— Но? Я убийца! Я, мать твою, «лучший из лучших» убийца! Я убил десятки таких как ты! — он сумасшедше улыбался, повергая девушку в шок, она стояла и смотрела на него, словно не хотела верить. — А знаешь, что самое «прекрасное»?! То, что теперь ты тоже будешь ей! Ты будешь убивать, так же как и я, ведь теперь ты под моей гребаной опекой! — он снова сорвался на громкий рычащий тон, снова начав двигаться по комнате, размахивая и бурно жестикулируя руками.
— Но, я ведь могу отказаться? — голос девушки начал заметно дрожать, а ее слова привели Пятого в истерический восторг. Люси чувствовала, как коленки начали дергаться, словно она сейчас упадёт, поэтому ей пришлось сильнее взяться за стол, сжимая его до белоты в костяшках. Она знала ответ, знала, но не хотела озвучивать его в слух, питая надежду на лучший исход. В который раз, она убеждается в том, что ее противоречивый характер и гордость заводят ее в могилу. Она не плакала, она не позволит себе ещё раз пролить слёзы. Она сильная, но сама мысль о том, что ей нужно быть убийцей, приводила ее в ужас. Одно дело тех, кто это заслуживает, а другое невинных. Ведь с каждой взятой невинной душой, уходит и часть тебя.
— О, и как я не догадался, я ведь тоже мог бы отказаться, — восторженно и саркастично Пятый развёл руками в стороны. — Интересно, почему я так не сделал? Ах да, если бы кто-то соизволил прочесть договор, то увидел бы, что в случае отказа, после подписи, тебя, — он ткнул в Люси пальцем, приближаясь, — всех твоих родных и любимых, убьют, а ещё и меня заодно, ведь я не справился со своей задачей! Думаешь, почему мне приказали изначально убить тебя?!
— О, так ты переживаешь за свой подгорающий зад?! Ну так убил бы, что же ты?! — уже грубость пошла с ее стороны. Не одному же ему нападать на неё и орать. Ей тоже есть, что сказать. Такого не произошло бы, не начни он командовать, что и как делать.
— Да будет тебе известно, у меня были определённые планы, которые, спасибо тебе, неожиданным образом разрушились! — да, она виновата, она этого и не отрицает, и смысла орать на неё уже не было, да и вообще, какое право он имел на это? Она не признает себе, что допустила такую оплошность. Такую огромную оплошность. Люси найдёт выход из этого, по крайней мере, постарается.
— Ну извините, что я поддалась эмоциям, если бы ты не начал… — повысила голос девушка, так же угрожающе приближаясь к нему, тыкая пальцем ему в грудь, но он прервал ее, схватившись за края кофты, у основании шеи, сжимая ее в кулак, развернул ее и толкнул к ближайшей стене, зажимая, что бы она не смогла сбежать или увильнуть от него.
— Не начал, что?! Отговаривать тебя?! Пытаться уберечь тебя?! Думать не только о себе, но и о тебе?! Пытаться обеспечить твою безопасность?! — он вжимал ее в стену все сильнее и сильнее. Она слышала, как скрипели его зубы, видела как вздергивался его нос при тяжелом дыхании, а зрачки и вовсе стали чёрными, как смоль. А от его слов забегали мурашки, а сердце сжалось. Так он волновался за неё? Думал о ней? — Пытаешься сделать все сама, даже не подумав о том, что будут чувствовать другие! Ты чертова эгоистичная сука! — удар. Его щека начала гореть, и немного краснеть, но он даже не скривился, и бровью не повёл, продолжая прожигать девушку взглядом. Кажется, она тоже была на грани, и эта грань сорвалась, когда она решила залепить ему звонкую пощёчину, ведь никто не имел права оскорблять ее, что он сделал за это время неоднократно.
Они дышали так громко и прерывисто, а в их глазах был огонь, которым они сжигали друг друга, пока парень не сорвался, впиваясь в ее губы, резким и больным поцелуем, прокусив ей до крови губу, а затем медленно слизав языком. Поцелуй длился не долго, ощущение, будто он просто пометил ее. Но и этого девушке было достаточно, чтобы внизу живота все начало протяжно затягиваться в узел, состоящий из жжения. Спустя пять секунд он оторвался от неё, отстранившись всего на пару сантиметров, начиная шептать прямо ей в губы, смотря ей прямо в глаза, которые девушка пыталась опустить, но ей этого не удавалось, ведь он схватил ее за подбородок, держа в зафиксированном положении. Он хотел, чтобы она запомнила, каждое его слово:
— Ты поступила, как эгоистичная сука. Несмотря на то, что я пытался тебя защитить, ты не послушалась! Теперь пожинай и ты свои плоды. Ты увидишь меня во всей красе, и ты будешь смотреть на то, как я убиваю, не отрывая своих прекрасных глаз! — девушка даже не могла отвернуться, лишь бы не смотреть в эти обезумевшие глаза. Поэтому ей пришлось зажмуриться, так сильно, насколько она могла. В ней было огромное желание закрыть руками уши, но у неё даже не было возможности сделать это.
Сейчас она действительно испытывала страх, ведь она понимала: он потерял свою душу, и если он грозиться ей такими вещами, он их выполнит.
— Я отыграюсь на тебе за все, и это будет сугубо только твоя вина, потому что ты сама лично дала согласие, пусть и не подумав, пусть из-за своего идиотского упрямства, но это уже твои проблемы. Я заставлю тебя смотреть, и поверь, другого выхода у тебя не будет.
Его угрозы приносили дрожь в ее тело. Она чувствовала, как его губы периодически касались ее, но даже это не заглушало внутреннюю нервозность. Девушка знала, он не шутит, и именно с этого момента начнётся ее полное падение и потеря души.
За окном послышался стук, словно что-то упало на подоконник снаружи. Пятый посмотрел сначала на окно, а потом странно улыбаясь, развернулся обратно к девушке, до сих пор не отпустив ее. Проговорил, усмехаясь:
— А вот и наше первое задание.
***
1868 год.
Пару человек, устроившие забастовку против государства, хотели подорвать одно из их зданий, чтобы показать людям, что они могут не бояться и действовать, пока министры набивают свои желудки, собирая пожитки у добрых граждан, даже если те голодают. Они сидели в самом укромном из своих укрытий, обсуждая будущие планы и нападения, но так, чтобы не один человек не пострадал. Люди хотели лишь добиться справедливости для народа, но не уничтожать. Все ради будущего, все ради детей, — вот как они говорили.
Девушку снова воротило от перемещения, казалось, она никогда к этому не привыкнет. Они приземлись на какой-то незнакомой ей улице, а люди, проходящие мимо них, были странно одеты. Поэтому увидев ее озадаченный взгляд, Пятый попытался объяснить, проверяя содержимое своих карманов и сумки на наличие оружия.
— Мы в 1868 году. — Люси лишь удивлённо уставилась на него. Да, никто не спорит, в этой профессии были плюсы в том, что можно было увидеть разный мир, разное время, но все это перекрывал один огромный минус. Убийства.
— Пожалуйста, Пятый, не надо, — начала было умолять она, схватив его за руку, но парень лишь посмотрел на место, где она прикасалась к нему, а потом на неё, хмурясь. Сердце сжималось, кожа горела, словно его одолел жар. Ему казалось, что ещё минута, и он сдастся и уберёт ее отсюда. Но нет. Она должна увидеть на что подписала себя. Должна увидеть последствия своих действий. — Я не буду убивать.
Парень стал хмур ещё больше, его рука скользнула вверх, прикасаясь к ее щеке и мягко поглаживая, а лицо приблизилось слишком близко, заглядывая в глаза, и он тихо прошептал:
— Ты не будешь убивать, я не допущу этого, но ты будешь смотреть, как это делаю я. У нас нет выбора.
Он снова отошёл от неё, доставая присланное им задание, чтобы убедиться во всем:
Ликвидировать забастовку.
***
Люди уже решили о том, какой план действий у них конкретно будет, когда к ним ворвался молодой парень, с оружием в руках, а за ним испуганная на вид девушка.
Номер пять не сказал ни слова, забегая внутрь, и толкая девушку в сторону, начав свою работу. Он сделал один выстрел, прямо в голову одному из мужчин, который стоял ближе всех. Началась паника, мужчины и женщины разбегались, прячась, кто-то пытался выхватить оружие у парнишки, но не одержал успех, рухнув замертво. Люси видела, как улыбался Пятый, и это улыбка была больной. Ее сердце колотилось так быстро, каждый раз, когда он стрелял. Она слышала их крики, даже когда пыталась заткнуть уши руками, зажмурившись, но не надолго, ведь к ней подскочил в голубой вспышке Номер Пять, хватая за воротник, и злобно шипя:
— Я сказал, смотри.
Переступив через себя, девушка открыла глаза. Люси увидела, как один из мужчин смог добежать до Пятого, ударив его и выбив оружие, но кажется тот даже не растерялся, схватив из сумки ножи, разрезая на своём пути все, что двигалось. Она видела, как люди хватались за свои раненые места, в основном за горло, куда целился Пятый. Как брызгала в разные стороны кровь, заставляя девушку скрючиться, и попытаться вырвать свои внутренности наружу. Ее тошнило, она больше не могла сдерживать слез, потому что они уже обильно текли по ее щекам. Дыхание сбилось, и она начала задыхаться, жадно и со слезами хватая ртом воздух.
Пятый был безжалостен, он убивал не одним ударом, а несколькими, разрезая ожесточенно плоть, испачкавшись в крови. Он ненавидел себя за то, что делал это перед ней. Ненавидел себя, что заставил ее смотреть. Но она сама виновата. Он пытался быть хорошим для неё, пытался спасти, но она не слушала его, теперь не будет слушать он.
Девушка слышала, как несколько женщин кричали, умоляя парня, кто-то пытался давить на жалость, что у него есть семья и дети, кто-то обильно рыдал, а сердце Люси сжималось все больше и больше. Она больше не могла терпеть.
— Пожалуйста, я прошу тебя, остановись, — она кричала ему, но все было бесполезно, он слишком был поглощён процессом. — Пятый, я прошу тебя, умоляю, — ее голос был громкий, но уже срывался на хрип, он дрожал, ведь в горле был ком от застывших слез. Она попыталась приблизиться к нему, но он ускользнул от неё в голубой вспышке, продолжая свою жестокую резню. А через секунду закричал ей в ответ, снова возвращаясь ближе к ней:
— В чем дело? Не нравится?! Думаешь, мне нравится?! Но вот такой я! — он раскинул руки в разные стороны, словно восторженно ликовал, он кричал, раздирая свою глотку. Выглядит он безумно. Смеющийся и весь в крови, словно на него вылили наполненное ей ведро. — Я всегда был таким. Ты с самого начала знала, что я такой, и тебе с самого начала нужно было держаться от меня подальше, но нет, ты сама привела нас туда, где мы сейчас есть! Ты заставила меня чувствовать все дерьмо и делать все это! Поэтому теперь, лучше ненавидь меня! — прокричал он напоследок, прежде чем продолжить убивать.
Люди умирали в мучениях, в агонии, такое даже врагу не пожелаешь. И последняя крупица эмоций и сострадания к этим людям лопнула, а ее грань с реальностью разорвалась. И тогда она потеряла свою душу. Ведь что стоит ее душа? Ничего, зато она спасёт людей от боли. А ее душа, лишь небольшая цена за спасение и освобождение. Она считала это правильным. Всех одним ударом, без боли, без страданий, словно по щелчку пальцев.
Девушка закрыла глаза, пытаясь успокоить своё дыхание и абстрагироваться от реальности. Она слушала своё сердцебиение, каждый его удар. Слушала гул в ушах, и то, как воздух разрезает ее легкие внутри. Люси чувствовала, как кончики пальцев стали покалывать, а в груди началось жжение, заполняя все ее внутреннее пространство, и тогда она открыла глаза, которые теперь были неестественно голубыми. И здание озарила волновая вспышка голубого цвета, заставляя всех бежавших от Пятого людей упасть замертво, будто у каждого из них остановилось в один миг сердце. Она убила. Они все равно были бы мертвы от рук Пятого, но более болезненной смертью, девушка лишь ускорила этот процесс безболезненно. Но она убила и больше не чувствовала ничего.
Пятый стоял ошарашено, выпучив глаза, в которых сейчас читалось непонятно что, но безумие пропало мгновенно. Его грудь быстро поднималась и опускалась, а губы были приоткрыты, словно он хотел заговорить, но не мог. Он смотрел на неё, но ничего не видел. Ее взгляд был пуст. В ней не было сожаления. Не было абсолютно ничего. Девушка лишь медленно двигалась к нему, вдоль тел, которые располагались по разным сторонам.
— Что ты наделала? — тихо прошептал он, не веря своим глазам. Она убила всех этих людей. Пусть даже пытаясь спасти, но убила. Такое разрушает. Он знает это. Поэтому он не хотел, чтобы это делала она, хотел показать ей, — лишь показать, — то, что ее действия заставили его разрушать себя ещё больше, жертвуя собой ради неё. Ведь его разрушило это. Именно этот процесс, впервые убитых невинных людей, заставляет тебя перестать чувствовать. Откинуть свои эмоции в самый дальний угол. Заставляет потерять совесть, сожаление и жалость.
Девушка приблизилась к нему почти вплотную, наклоняя голову вбок, а на лице засветилась еле видная улыбка, наполненная последней болью от содеянного, что в ней была.
— Видимо, продала душу дьяволу.
