***
– Людские традиции... удивляют. Йорвет честно старался привыкнуть к тому, что люди празднуют пришествие новой страницы в календаре по-своему. Единственное, что ему удалось принять с лёгкостью, была другая дата самого празднования, но и тогда от него посыпались претензии о том, почему же всеобщие пиры и гуляния осуществляются в такое "неудобное" время года. Зима? Конечно, эстетическая составляющая во время морозных трёх месяцев не так плоха, но только если не пребывать слишком долго на холодном воздухе, не более. Жизнь в мрачных лесах, засыпанных снегом, будто на крышку гроба земли насыпали, давала о себе знать редкими воспоминаниями. Поэтому эльф к зиме всегда относился с предъявами, но которые не заходили внутрь достаточно уютно обустроенного дома. – Испугался, что ёлка убежит? А ну вставай, не укусит, если ты поможешь мне её украсить до конца. А Роше, простите, Вернон Роше - он только недавно начал относиться лояльнее к праздникам. Он вообще ничего не праздновал до того, как их взаимосвязь с Йорветом перешла от одного высокого уровня близких отношений к другому. Романтику между двумя командирами будто сами боги им на землю послали, заставив их безудержно полюбить друг друга, будучи официально ещё противниками. Если говорить немного подробнее, в момент осознания собственных чувств биться на мечах и кулаках хотелось всё больше, обострилось желание ранить, избить, пытать, мучить до потери сознания, лишь бы избавиться от этих дрянных эмоций. В момент, когда Роше вновь видел одноглазого эльфа на поле боя, его сердце падало в желудок, оно кувыркалось и билось о стенки в кислоте, настолько противоречивыми были ощущения. Было неприятно, отвратительно, но при этом на секунды так легко становилось, когда он видел стоящую перед ним фигуру живой. Поцарапанной, костлявой и старой, но живой. В телах тогда бурлили слова, крики и эмоциональные рывки, и наконец им стало слишком трудно держаться, всё полилось наружу... С того момента признания они начали постепенно (а именно с несколькими годами) приходить к согласию и спокойствию. С первой их совместной недельной "годовщины" Роше полюбил праздники именно потому, что Йорвет охотно соглашался на них присутствовать. Эльфу было всё-таки интересно, что да как происходит у его любимого человека, и наоборот. Поэтому в теперешние часы они определялись, чьих “заповедей” о празднованиях им лучше придерживаться. И на первый год решили позволить Вернону чуть ли не полностью руководить процессом, ведь у эльфов было шибко много крайностей и деталей, всех этих особенностей, касающихся даже украшения праздничных блюд. На минуточку, весь ужин готовил всё равно Йорвет, так как только он и являлся домашним кулинаром в образовавшемся маленьком семействе. – Ёлки не бегают, не ври. – А откуда ты вдруг это знаешь? – Ну, как у всех, в лесу жил долгое время. Травки всякие собирал, тушки уносил, например. – Удивительно. – А то. А подобные короткие разговоры, прерывающие тишину во время будничных дел и походившие просто на забавную импровизацию в перерывах от тяжких раздумий, могли неплохо поднять настроение. Всё же шутки, адресованные бывшему врагу и ненавистнику, о том, как тяжело же жилось ещё тогда, в военное время, были бесценны. Потому что теперь всё медленно, но правда успокаивалось. Дело в том, что после вассального восстановления Темерии Вернон стал лордом-протектором нелюдей. Не было бы Йорвета, за башку которого с годами наградная цена по иронии всё падает и падает, не было бы и такого покровительства существ других рас на территории теперь восстановившегося государства. Человек полюбил эльфа, и чувства одной пары постепенно возрождали союз целых народов, красиво ведь звучит. Потому бывшие командиры любят припоминать это, чтобы подумать о приятных дополнениях их изменившейся совместной жизни. За размышлениями и такими разговорами маленькую ёлку они украшали неудивительно долго.***
– Ну и как это называется? – Какао. Зерриканская смесь, из которой получается неплохой горячий напиток. – Звучит как гадость. Дашь попробовать? Йорвет любит обниматься, даже очень. "Маленький, продрогший до костей и невинный" эльф требовал всегда много любви и ласки, которую так же всегда хотел по любой возможности. Обычно он залезает без спроса, прямиком на колени, и молча сидит, обнимая тёплую шею руками. Его человек много работает, поэтому он иногда приходит посреди того самого рабочего времени и просто сидит на Роше, когда он разбирается с бумажками. И именно тогда он не говорит ни слова и лишь постепенно пополняется энергией, пока привыкший к подобным выходкам командир старался только сесть поудобнее и сдерживаться, чтобы не позволить наглой морде совсем отвлечь его от работы. Сейчас же он болтал в кружке непонятную мутную жидкость, называемой “какао”, по внешним признакам напоминавшую разбавленную водой землю. Запах сладковатый, его сложно было сравнить с чем-то ранее известным, не попробовав. Поэтому, прислонив край горла ко рту, эльф сделал короткий глоток тёплого напитка и на мгновение приподнял кончики ушей. Язык прошёлся по нижней губе, блеснувший глаз приоткрылся шире от того, каким необычно сладким был вкус. – Ну как? Судя по взгляду, тебе понравилось. – Нет, гадость полнейшая. Не покупай больше. – И ушастое создание выпивает за пару глотков оставшееся какао в кружке. На уголках рта остаются небольшие капли соответствующего цвета, потому к ним желанно и без спроса немного наклоняются головой. Вернон целует приоткрывшиеся навстречу губы с тихим мычанием, чтобы вобрать остатки приятного привкуса. В ответ, когда оба заглядывают друг другу в глаза, Йорвет по-обычному гадко ухмыляется. С наглостью, ехидством, пока в глазу сверкает маленький огонёк с трудом скрываемой любви. А командир любит целоваться. Когда как, по-своему проявляя всплески нежности. В обычные будни он целует коротко и сухо, с забавным чмоком, который часто заставляет эльфа улыбаться, что является основной идеей таких быстрых поцелуев. В плохие дни Вернон целуется и позволяет как-либо трогать себя вообще крайне редко, но в удачные случаи он прижимается к добровольно открытым губам предостаточно крепко. Тогда он выпускает накопленные эмоции, таким образом, “языком тела”, жалуясь на произошедшее за день или даже неделю. Кусается, мычит, жмурится и заваливает, а с одинаковым началом процесса концовка чаще всего различна, но проста. Либо горячий секс на том же месте, где оба остановились, либо долгие разговоры с успокаивающими поглаживаниями и уставшими от большого количества слов цоканьями эльфа. Зимние вечера в этом плане особенные. На улице холод и мороз, а когда ушастый превращается в нежное трепетное создание, нуждающееся в таком срочном согревании, Роше целует его мягко. Таких прикосновений к чувствительной коже мало, слишком, поэтому оба готовы растягивать их на долгие минуты, возможно даже часы. – Пошли в спальню, а? – Эльф отставляет чашку обратно на стол и гладит своего человека по груди. Довольная ухмылка мгновенно с возмущением сходит с губ только когда в ответ ему сначала запоздало отрицательно качают головой. – Йорвет, я работаю, не сейчас. – Я потом сделаю за тебя эту гнусную работу, пошли. – Ты уже года два как не писал ничего на Всеобщем, к тому же, мой почерк не подделаешь. – Признайся, что ты просто спать со мной не хочешь, так я и думал. – Он обиженно встаёт с нагретых колен, забирает присвоенную кружку и легко стукает её дном по голове глупого человека, так бездумно отказавшегося от предложенного презента. А ведь эльфы далеко не те существа, что не отказываются от слов в свою же пользу, всегда при этом хитро щурясь. О таком не заядливом трюке Роше знал ещё со времён их вражды, потому он фыркает в ответ и лишь приторно заботливо гладит обиженного эльфа по предплечью, улыбаясь ему. К сожалению самого Йорвета, и к счастью для Вернона, такое действие работает безотказно в любом случае, лишь с различием во времени между ласками и податливым взглядом сдавшегося. Он поджимает уши, злобно мычит и в конце-концов стукает ногой по полу, в конце быстрым шагом уходя из комнаты, напоследок поцеловав человека в лоб. – Если будешь заваривать ещё чашку, мне тоже сделай!***
Никто из обоих любовников (можно сказать, даже гражданских мужей, если им вдруг приспичит вести себя более деликатно) не любит особо шумные светские мероприятия, где нет больше никого близкого, кроме них самих. Много алкоголя, драки, песни, всё давит на уши и голову, потому с пьянки приходится уходить в недовольстве. Но было одно небольшое "но": Роше совершенно не любит толпы шумных народов в любом их проявлении, а Йорвет любит выглядеть весьма ярко и экстравагантно вне военной практики, можно подумать, что ему нравится быть в своём каком-то определённом стиле. Также, эльфы безумные, самолюбивые хвастуны, которые не прочь поразить весь зал своим аристократическим молчанием и грацией в ходьбе в неизвестного происхождения балахоне. Поэтому Йорвет готов был пойти на бал по поводу предпраздничной вечеринки изначально, чтобы успеть подготовиться заранее и нарассматриваться на себя в зеркало. – Да-да, тебе идёт, хватит так пялится на себя. Может пойдём уже, а то вечереет понемногу. – Подожди ты минутку, я прихорашиваюсь. – Ты нормально выглядишь. – А надо идеально. – Ты идеально выглядишь. – Да вы хитрец, командир! – Эльф дёргает ушами вверх, оборачивается от зеркала лицом к подошедшему за спину Вернону, упирая руки в бока. – Что ещё скажешь? – М?.. Ну… Ты выглядишь потрясающе. – А ещё? – Восхитительно. – Роше чувствует, как к нему подходят всё ближе, отводя к соседней от зеркала стене. Он прижимается спиной, пока сердце произвольно ускорило собственный темп от вида прикрытого и сверкающего в небольшой тени век глаза. Лицо эльфа благородно вытянутое, привлекающее своим чистокровием, и если бы не шрам, то Йорвета, возможно, могли использовать в качестве натуры для лепки скульптур различных богов. Потому сейчас Роше был словно загнан в угол, скованный красотой любовника. Специально надетый балахон с открытыми ключицами отлично подчёркивает их, плотный широкий пояс выделял талию. Йорвет отлично понимал, как хорошо он сейчас выглядит, и пользовался этим с первых минут, без какого-либо зазрения совести. Эльф знал, как можно быстро завести своего человека и с чего нужно начать. Можно со стороны назвать это сплошными домогательствами, но, честное слово, взгляд Вернона говорил сам за себя. – Ещё. – Я люблю тебя, люблю до одури. – Умница какой. – В моменты подступающих чувств эльф не так разговорчив, как обычно. Весь упор идёт на действия, прикосновения, слова же могут являться как успокаивающим средством выражения, чтобы партнёр мог расслабиться, так и своеобразной "контратакой", приводящей к самому пику ощущений. Йорвет касается сначала мимолётно, еле ощутимо. Губы касаются щеки, края челюсти, а потом идут мелкими, щекотливыми поцелуями вниз по шее. Он только принюхивается к добровольной жертве и осторожно оценивает такую дорогую добычу. Роше тем временем крепко прижимается к тёплому телу напротив, поддаётся в доверенные руки целиком и полностью. После коротких предварительных нежностей оба уже понимают, что каждый друг от друга хочет, поэтому человек становится перед эльфом на колени. Завязки балахона развязываются тянуче, медленно и мучающе, эльф делает это специально, чтобы его видом ещё дольше могли наслаждаться. В глазах сидящего блестят искры огней, губы необдуманно кусают, коленями переступают по полу. – Ну-ну, не порть их сейчас. Тебе нужно хорошо поработать, с раскусанной губой будет больно. – По губам человека ласково проводят пальцем, открывая им же впоследствии рот. Морозный ветер и так повлиял на их состояние, поэтому ушастый готов был целовать их столько, сколько потребуется, залечивая. Целовать хотелось безумно, но рот Роше был занят явно другим делом. Человек всегда глотал грубо, охотно. Его опыт было равен буквально одному эльфу, поэтому он старался также смотреть прямиком в глаза над собой, чтобы понять, всё ли происходит так, как нужно. Поэтому в ответ его гладят рукой по коротким волосам, цепляются за них пальцами. Горячий ствол проникает глубже в глотку, в ответ на приглушённое мычание эльф начинает подмахивать бёдрами навстречу. Вскоре плотно сжатые на стояке губы доводят до разрядки, всю сперму приходится наскоро вбирать языком, чтобы ничего не испачкать упавшими каплями. – Н- Нет, давай тут, обойдёмся сегодня без кровати. Человек первым предлагает себе же лечь животом на стол в их спальне, как только пришёл в себя. Он делает это первым, оглядываясь назад за своё плечо, когда уже эльф начинает любоваться предоставленным ему видом. Йорвет нависает сверху, встаёт руками на стол и нагинается к смуглой шее, наконец оставляя долгожданную метку. Сдерживаться слишком сложно, чтобы не начать помечать засосами все открытые места на теле командира. Он давно присвоил его себе, часто доказывал это как с любовью, так и с агрессией, что всё равно заставляет Вернона влюбляться в Йорвета всё больше с каждым разом. На этот раз эльфийский офицер берёт весь контроль на себя. Он растягивает ощущения, смешивает такую приятную нежность с грубостью, от чего под ним слышится блаженное мычание. Он любит своего человека сильнее всех на свете живущих, поэтому никогда уже не сделал бы ему слишком больно во время процесса. Его руки скользят по оголённым бокам на ёрзающие и покрасневшие от шлепков бёдра, губы мягко касаются спины, пока сам же толкается до конца с силой, вызывая мурашки в обоих телах. Он любит и присваивает себе Вернона вновь при каждой доступной возможности, когда ему позволяют главенствовать. Спустя время человек кончает первым, не выдерживая наплыва чувств и звучных стонов, когда даже после этого эльф ещё не останавливал движения. Тёплые и уже родные руки цеплялись ногтями за мягкую кожу, с рычанием тянули человека ближе и плотнее на себя и заставили кончить снова, уже практически одновременно с любовником. Йорвет ещё некоторое время остаётся внутри, чтобы обмякшее под ним тело смогло немного оживиться от проходящей эйфории. На лице расплывается лёгкая улыбка, глаза прикрыты, Вернон в конце-концов оборачивает голову к любимому, ложась щекой на стол. – Походу… походу мы сегодня никуда не идём. – Ну конечно не идём. Ты же так не хотел этого, вот я и решил придумать нам причину, чтобы нам можно было остаться дома. – И что это за причина? "Извините, что не пришли, у нас был срочный секс на столе"? – Вот ты сам это и скажешь. А я отвечу, что просто не смог позволить кому-то любоваться моим человеком, что так красиво сегодня выглядит. Оба тихо смеются, наконец оставляя на губах тёплые поцелуи. На улице надвигалась метель, поэтому обоим удачнее всего было остаться дома в компании близких. Они успеют сделать по чашке нового сладкого напитка и засесть в кровати, чтобы обсуждать неважные вещи и любоваться лишь друг другом.