***
— Ты ведёшь себя странно, — Марина хмуро оглядывает столовую, дабы исключить вероятность того, что на них смотрят или хотя бы слышат. Она лёгким движением правой руки с зажатой в ней салфеткой вытирает невидимые слюни с подбородка Алёны, клянясь себе в сотый раз, что это последние их совместные посиделки на большой перемене. В следующий раз она либо вообще не пойдёт на обед, либо найдёт какой-нибудь другой свободный стол. — На нас скоро начнут люди коситься, — недовольно добавляет она, и это, удивительно, но действует. Или не это. Алёна выглядит потерянной первые пару минут, даже смущённой. Она начинает пристально вглядываться в окно, провожая падающие хлопья снега невидящим взглядом. Марине требуется немного смекалки, чтобы обернуться на столик, стоящий в другом конце помещения. Там сидит черноволосый парень, он смотрит в их сторону, но увидев её взгляд снова отворачивается к своим одноклассникам. — Боже, уже сделай первый шаг, — закатывает глаза рыжая, принимаясь за купленный десерт, — в конце концов, я что, сама с собой разговариваю? — Ты же знаешь. Зачем опять начинаешь? — тянет Алёнка, хмуро размешивая суп, к которому даже не притронулась. — Начинаю, потому что могу обосновать, — пожимает плечами подруга, — я же видела, он тоже смотрит. Алёнино лицо тут же вспыхивает красным фонарём, и она поспешно прячет его в руках, начиная что-то бурчать в ответ. — Что? Я тебя не слышу, блин, говори чётче и по делу! — слегка громче, чем нужно для обычного разговора, проговаривает Марина, тыкая десертной ложечкой в воздух между ней и подругой. — Смотрит, потому что ощущает чей-то взгляд! — огрызается Алёна, — он чувствует слежку, — уже более тихо добавляет она, — у него скоро разовьётся паранойя, — шепчет в самом конце, и снова оглядывает Дениса, находящегося в другом конце столовой. Он весело смеётся над чьей-то шуткой, его удивительно широкая улыбка тянет уголки губ чуть ли не к самым ушам. Он проводит рукой по своим чуть отросшим волосам и внезапно резко поднимается. Алёна дергается, когда он бросает на неё мимолетный взгляд, после чего уносит свой поднос на ленту и уходит. — По-моему, паранойя у кого-то другого, — замечает Марина, но её абсолютно никто не слышит, — и не будет, а уже есть. Остаток дня для Алёны тянется как-то слишком медленно, она вполуха слушает учителей на последних трёх уроках и всё следит за минутной стрелкой на часах у выхода. За окном серое тяжелое небо, но оно вызывает скорее приятный трепет, нежели апатию. Такое небо сулит долгий снегопад, а снег — это всегда хорошо, и чем больше снега, тем лучше. Чтобы утонуть в сугробах и нерасчищенных дорожках. Чтобы собирать голыми руками снежки, превращая те в лёд своим теплом. Чтобы смотреть на чужую удаляющуюся спину, выглядывая из-за стены снегопада, как из-за кулис. Громкий звонок оповещает об окончании учебного дня, и все спешно начинают шуршать своими сумками и рюкзаками; класс постепенно пустеет. Алёна плетётся в одиночестве чуть ли не в самом конце, потому что Марина кинула её, отпросившись с последнего урока. За дверью она сразу же натыкается на Свету, точнее Светлану Алексеевну, свою родную тётю, работающую в их школьной библиотеке. — Привет, — улыбается женщина, словно светясь изнутри, и, нервно заправляя выбивающиеся пряди завитых локонов за уши, добавляет: — не посидишь в библиотеке часок-другой? Они поднимаются по лестнице на третий этаж в пристрое. Здесь всегда удивительно тихо и приятно, почти никого не бывает, разве что пара скачущих домой школьников, сразу же получающих словестные подзатыльники от библиотекаря. — Мне надо кое-куда уйти, а сейчас конец четверти, и дети продолжают нести мне книги вплоть до закрытия! — возмущённо проговаривает женщина, прихорашиваясь у небольшого зеркала, повешенного между книжными стеллажами, — это только до пяти. Спасибо тебе большое! — Всё в порядке, мне нравится проводить здесь время, — отмахивается Алёна с улыбкой, продолжая заинтересовано оглядывать родственницу, — кто он? Света коротко цокает, бросая на племянницу странный взгляд через зеркальное отражение, и тихо произносит: «Не скажу». Алёнка успевает только усмехнуться, в то время, как ошарашенная временем Светлана накидывает зимнее пальто и уносится прочь. Дверь за ней даже не успевает закрыться, потому что в помещение тут же вваливается толпа пятиклассников. Алёна мысленно считает до десяти и решительно идёт в бой. Пара часов проходит как-то сумбурно: то заваливается огромное количество детворы со своими неприподъёмными стопками литературы, то по 20-30 минут абсолютно никого нет. В один из свободных промежутков между криками и плохими попытками собрать всех в очередь, Алёна слоняется вдоль книжных стеллажей, высматривая себе какой-нибудь доисторический фолиант, но к сожалению находит только Ивана Гончарова и решает прочитать «Обыкновенную историю». За двадцать минут до окончания работы библиотеки, когда она в голос смеётся над дядюшкиными репликами, дверь как-то слишком бесшумно открывается и закрывается ровно настолько же тихо. Дебильная улыбка, сопровождаемая не менее дебильным хихиканьем, сияет на её блестящим от слёз лице. Глаза сосредоточены на строчках писем Александра, а потом в поле зрения появляется что-то странного зелёного цвета и слишком уж потёртое. Она машинально смотрит выше, туда, где чёрными буквами светится «Так говорил Заратустра», скептически приподнимает брови, а потом и голову. Ну, на этом можно закончить рассказ. Сердце главной героини зависло где-то в пространстве и времени, где-то у желудка; потом оно отчаянно забилось и спряталось за печень. Не зря Марина говорила, что её подруга слегка «с прибабахом». Скорее всего лицо Алёны сейчас именно так и выглядело, как и было бы описано в симптомах данной болезни. — Привет, — произносит Денис, вызывая в девушке непреодолимое желание спрятаться за шкафом. Времени от его приветствия проходит слишком уж много для приличного общества. В пору бы обидеться, но он почему-то продолжает улыбаться, правда не так, как в столовой своим друзьям, скорее немного неловко, а через некоторое время это вообще на улыбку перестаёт походить. — Да, — отвечает Алёна спустя две-три минуты. Что «да»? Кому «да»? Какой был вопрос, не понял и сам Денис. — Книга, — говорит он. «Забавный получается диалог, просто игра в чепуху», — проносится мысль у Алёны в голове, за мыслью вылезает Ницше, который сильно удивляется своему присутствию в школьной библиотеке. — Я пришёл сдать книгу. Что-то не так? — снова произносит Денис, слегка нахмурив свои чёрные, но довольно милые брови. — Нет, я просто удивлена, что такая книга вообще имеется в школьной библиотеке, — отвечает она ему практически сразу, и, — о! браво, Алёна, целых двенадцать слов, и без единой запинки. Хотя нет, стоп, а как же дебильный смех в конце? Ну, конечно, куда же без него. Так какие у него там были брови? — Ницше был бы удивлён, — тянет она и снова этот ужасный смех морского котика, который совсем замёрз в декабрьской стуже. — Наверно, — отвечает парень, оглядывая библиотеку, будто бы впервые в ней присутствует, — а где Светлана Алексеевна? — С-сегодня я за неё. «Супер», — думает девушка, примечая в симптомах своей болезни ещё и заикание. Она пытается растянуть губы в непринуждённой улыбке, но выходит как-то жалко, плюсом ко всему, разговор, кажется, совсем не клеится. — Понятно, — тянет Денис и снова как-то вымученно улыбается ей в ответ, — запишешь меня? — А, да, — кивает девушка, забирая «Заратустру» со стола. На секунду в её голову закрадывается мысль, что Денису могла нравиться Света, ведь она очень красивая, ухоженная, молодая женщина. Этим хотя бы можно было бы объяснить его разочарование при виде отсутствия предполагаемой возлюбленной. Алёна поворачивается к ящичку с карточками учеников в столе, но не успевает даже притронуться к нужному отделению, как брюнет произносит: «11 «А», Гончаров Денис». Она хочет заметить, что вообще-то знает, но успевает вовремя прикусить язык. — Ты можешь идти, — добавляет Алёна, вдруг осознав, что действительно хочет, чтобы он ушёл. Все эти мысли, приходящие всегда в её неуёмную головушку, приносили ей душевную боль. — Нет, я подожду, пока ты запишешь. Алёна не нашлась, что ответить. Ей вдруг показалось, что Денис не доверяет ей, мелкой школьнице, такое ответственное задание. Может быть он даже переживает, что она денет эту книгу куда-нибудь, и ему потом влетит за потерю. Ей совсем не нравится такая откровенно паршивая ситуация: она просто молча достаёт формуляр из карточки и кладёт его в книгу, а в саму карточку вписывает возврат. — Всё готово, — наконец говорит она, убрав карточку обратно в стол, и поворачивается в сторону Дениса в ожидании конца их ужасного, но тем не менее первого диалога. — Спасибо, — довольно медленно проговаривает парень, а после длинной паузы добавляет тихое «пока?». — Пока, — отвечает Алёна. Голос её сел и был похож на голос заболевшего ларингитом пингвина, если бы пингвины вообще болели ларингитом или разговаривали. После того, как Денис ушёл, она решила, что больше он ей не нравится.***
— Тебе, что, десять? — спрашивает Марина, оглядывая подругу, уткнувшуюся носом в заказанный имбирный латте. В её вопросе столько искренности, а в голосе столько серьёзности, что кажется, будто бы она действительно не знает настоящий ответ, — в смысле - больше не нравится? — Отстань, слышишь? — тянет Алёна, собирая ложечкой посыпанную корицей пенку. — Что вчера произошло? Объясни толком, — рыжая снова треплет её за плечо и аккуратно сжимает запястье, словно хочет показать свою поддержку. — Ничего особенного, просто он мне больше не нравится, мне теперь всё равно, — отвечает Алёна, наконец-то выпрямившись и откинув длинные тёмно-каштановые волосы назад. Марина только скептически выгибает бровь, недоверчиво повторяя движение с выпрямлением спины за подругой. Она прищуривает свои большие зелёные глаза до щёлочек, но тем не менее молчит, не комментируя последнюю реплику. — Хорошо, — в конце концов выдыхает она, решив оставить допрос до лучших времён, — в кино пойдем? Они вместе выходят из кофейни, направляясь в кинотеатр в торговом центре смотреть «Рождество на двоих». Новый понедельник оказывается похожим на предыдущие понедельники своей скучной неизменной чередой школьных событий, но уроки проходят в каком-то предвкушении зимних каникул, вечерних прогулок с друзьями и праздниками, которыми, как обычно, усыпан весь декабрь. Народ в столовой как безумный обсуждает предстоящие новогодние события, все шепчутся или же наоборот перекрикиваются через всю Ивановскую. То тут, то там можно услышать, кто и сколько в себя вольёт на следующих выходных, или же кто и сколько в себя влил на предыдущих. Молчит только дальний столик у окна: за ним Марина зубрит так и не выученное до конца стихотворение Тютчева «Я встретил вас — и все былое…», пока Алёна как обычно продолжает залипать на хлопьях снега, летящих вертикально вверх, как когда-то пела Мельница. На урок литературы она хотела подготовить «Silentium», но потом внезапно передумала и решила выучить длинное «О, как убийственно мы любим…». Стихи всегда были её слабостью, невозможно было устоять перед тем, чтобы не прочитать попавший в руки сборничек, поэтому выучивались обычно очень быстро. Помимо школьной программы она читала много других современных и классических поэтов, учила понравившиеся стихи просто так, для себя. Стихи Тютчева казались ей всегда очень чувствительными, личными и даже немного интимными. Рассказывать перед всем классом их будет неловко, рассказывать с чувством и эмоциями для многих будет непосильной задачей. Мало иметь хорошую память, нужно обладать еще и хоть каким-то актерским талантом, иметь как минимум хотя бы просто хорошую самооценку. Но у подростков в десятом классе с этим вообще-то чаще всего беда. Алёна переводит задумчивый взгляд с окна на Марину, но случайно цепляется за дальний столик чисто по привычке. Денис (так ведь этого парня зовут?) смотрит на неё, или он тоже повернулся в этот самый момент, — совпадение? — но в груди предательски ухает, словно падаешь в яму. Алёна поспешно отводит взгляд, и они вместе с подругой оставляют почти нетронутый обед и направляются в класс. —…И что ж теперь? И где ж всё это? И долговечен ли был сон? Увы, как северное лето, Был мимолетным гостем он!.. Строки оживают на устах, теряясь где-то в воздушном пространстве класса. Алёна чувствует закипающую ненависть. Она словно струится по венам и артериям, выжигая всё на своём пути. Глаза сосредоточены на портрете Горького, висящем на середине противоположной от доски стене. Руки за спиной сжимаются в кулаки, дыхание выравнивать получается буквально из последних сил. —…Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!.. — заканчивает Алёна, в конце концов ощущая облегчение. Все хлопают. Конечно, не потому что восхищены, а потому что у них так принято, дабы поддержать выступающего. Но аплодисменты для неё звучат несколько иначе, словно они пропитаны уважением, или ей это просто кажется? Она садится, когда приглашают следующего ученика, и коротко вздыхает, даже сама не осознавая, отчего. Может быть, от тоски по своей очередной неудавшейся любви, потому что за шестнадцать лет жизни удосуживалась влюбляться и разлюбляться по десятку раз за день. Хотя, с другой стороны она понимает, что ничего такого особенного не произошло, но продолжать лелеять свою одностороннюю симпатию как-то больше не хотелось, теперь больше хочется злиться, рвать чьи-то глотки и метать в кого-то стрелы. Когда урок заканчивается, Алёна вместе с Мариной выходят из класса, их встречает Светлана, она снова выглядит сногсшибательно, на ней персиковое коктейльное платье и сверкающее ожерелье. Глаза её горят изумрудными линзами, чёрные ресницы ярко выделяются на лице вместе с бровями и губами. — По-моему, перебор, — шепчет в ухо Марина и сама же коротко смеётся по этому поводу. Света, к счастью, не слышит её, подтягивая руки к лицу в умоляющем жесте. — Алё-он, — тянет она и сразу же замолкает, ведь всё сразу же становится понятным и без слов.***
В библиотеке всё так же тихо и приятно пахнет от стеллажей с книгами. Алёна быстренько делает домашнее задание и садится дочитывать «Обыкновенную историю». В этот раз учеников приходит совсем немного, парочка приносит забытое вчера, а другие приносят извинения за потерю. К пяти за окном становится темно. Алёна начинает потихоньку складывать в рюкзак тетради и учебники, слегка убирает беспорядок, учинённый Светой во время сборов, выключает свет и выходит в коридор, нос к носу сталкиваясь с Денисом. Сердце снова предательски перестукивает кому-то SOS на морзянке и обмирает в ожидании. Девушка поспешно поворачивается к парню спиной. — Светлана Алексеевна уже ушла, — зачем-то говорит Алёна, чувствуя себя очень глупо, и трясущимися руками запирает библиотечную дверь на ключ. — А я её не искал, — тянет Денис, отходя в сторону так, чтобы они вместе могли пойти по коридору на выход в холл. Алёна приподнимает брови, но молчит, не зная, что сказать. Она бросает короткий взгляд на Дениса, — он выше неё на пол головы, — и вдруг понимает, как ничтожна была причина её ненависти к нему, ведь он ничего такого ей и не говорил вовсе. Они надевают в гардеробе зимние куртки, переобуваются и выходят на улицу, так и не обмолвившись ни одним словом. Уже будучи у школьных ворот, Алёна бросает ему «пока» и без остановки идёт быстрым шагом домой, но Денис нагоняет её. — Разве мы не в одной стороне живём? — бросает он, продолжая идти рядом. Кажется, всё в совокупности отрезает Алёне язык, и она молчит вплоть до дома. Денис знает, в какой стороне она живет (!), Денис провожает её прямо до подъезда (!), он говорит «пока» и ждёт, когда она зайдёт внутрь (!). На ватных ногах она доползает до четвёртого этажа. Дома её встречает тепло и сногсшибательный запах ужина. Она снимает куртку, разувается, проходит в комнату и оседает на пол. «ЭТО ЧТО ВООБЩЕ БЫЛО?» — вопит её мозг, отказываясь соображать, пока из кухни доносится такой замечательный аромат, поэтому приходится подняться, чтобы сначала всё хорошенечко заесть.***
— Тебе что, десять? — спрашивает Марина, сомневаясь в адекватности своей явно невыспавшейся подруги, — в смысле - теперь нравится? — Чего ты кричишь? — шикает на неё Алёна, нервно озираясь по сторонам. К счастью, кроме одноклассников поблизости никого не оказывается. — Что на этот раз произошло? — снова вопрошает подруга. — Ничего особенного, — отзывается она, делая вид, что очень заинтересована в формулах термодинамики. — Я так и обидеться могу, — замечает Марина, отворачиваясь от Алёны и доставая из кармана смартфон. — Подожди, я все расскажу тебе в выходные, договорились? — умоляет она, и в итоге это действительно срабатывает. На физике ей приходится немного опозориться, потому что в точных науках она полный профан. Так как она была первым уроком, день не задаётся с самого утра. В перемену они переходят в кабинет по русскому языку и в коридоре сталкиваются с одиннадцатиклассниками, среди них встречается Денис. По первому времени он не видит Алёну, а когда встречается с ней взглядами, то поспешно отводит свой обратно к друзьям. Замереть в шоковом состоянии ей не удаётся, поскольку в школьном коридоре остановиться в принципе не получится, а то запинают. Марина кидает на подругу обеспокоенный взгляд, но Алёна лишь опускает глаза в пол и идёт дальше. Кажется, она поторопилась с выводами. А с другой стороны, чего она ждала? Вчера молчала как рыба, даже не удосужилась попрощаться в конце. В итоге в подобном ключе проходит весь день. Они полностью игнорируют друг друга, лишь иногда встречаясь случайными мимолётными взглядами. Настроение к концу дня оказывается ниже плинтуса. Света, к счастью, не просит больше заменять её, поэтому Алёнка идёт в пристрой за Гончаровым (конечно же, Иваном), чтобы забрать того домой. Света отдаёт книгу, не заморачиваясь с датами и формулярами, и так прекрасно зная, что она вернётся на стеллажи уже завтра-послезавтра. У школьных ворот она встречает Дениса. Тот просто стоит, смотря вдаль через дорогу, поэтому Алёна старается как можно бесшумнее проскочить мимо него и отправиться домой. Но он замечает и окликает её. Приходится остановиться. — Привет, — говорит он, остановившись напротив неё. — Привет, — вторит ему Алёна, разглядывая молнию на его куртке. Язык так и чешется сказать, что Света сегодня на месте. — Ты домой? — Домой. — Можем вместе пойти, — предлагает он, заставляя бедное сердце девушки снова усиленно забиться. — Ну, давай, — говорит она, спустя небольшую паузу. Первые минут десять они молчат, но потом Денис спрашивает, что она читала, когда он приходил сдавать книгу. Называть автора становится немного стыдно, поэтому она просто говорит название. — В смысле не особо интересная? — спрашивает он, повернув голову в её сторону. От внимания с его стороны колени начинают мелко подрагивать. Алёна тяжело вздыхает, Денис понимает это по-своему, и, не задавая больше вопросов, отворачивается в другую сторону. — Нет, — спешит ответить девушка, поправляя выбившийся из шапки пряди, — это название — «Обыкновенная история» Ивана Гончарова. — А-а. Не читал. — А ты? — решает продолжить разговор Алёнка, перестав наконец чувствовать сильное беспокойство. — Я? — не понял Денис. — Ты читал «Так говорит Заратустра»? — Ну да, — как-то нехотя отвечает он, отворачиваясь к витринам магазинов, — Света… Светлана Алексеевна вписала эту книгу за потерянную от одного из учеников в конце прошлого учебного года, я вспомнил о ней и решил прочитать. Стоит ли говорить как это «Света» резануло по ушам, но отдалось куда-то на глаза. А вдруг у них была интрижка? Алёна всегда терпеть не могла романтические истории, связанные с педагогами и учениками. Вся эта романтика скорее вызывала желание прочитать медкарту, чем интересный роман. В итоге молчание затянулось. Денис смотрел себе под ноги, пока шёл. До дома остаётся всего чуть-чуть, и можно будет спокойно выдохнуть. Этот парень вызывал бурю странных эмоций от восхищения до отвращения за одну секунду. Мысли Алёны медленно заполняются желанием скорого расставания с ним на этом пути, но Гончаров внезапно застывает посреди улицы. В руке его оказывается телефон, который Алёна сначала не заметила. Он сжимает его до побелевших костяшек; на дисплее тем временем светится прочитанное сообщение. Желания посмотреть, что там, у Алёны даже не возникает. — Всё в порядке? — спрашивает она, хотя апатия поглотила её разум и добавила в голос нотку равнодушия. — Нет, — отвечает Денис, он потерянно оглядывает улицу, а потом бросает еле слышное «пока» и срывается в обратную сторону. Когда Алёна возвращается домой, на её лице проглядываются лучики надежды на светлое будущее. Она долго гуляла, прежде чем придти домой, рассматривала красочные витрины магазинов и кафе, даже полюбовалась новогодней ёлкой на площади. Мысли роились как мухи у оставленных на столе яблок, поэтому пришлось вымыть фрукты и убрать в холодильник, а на злосчастных насекомых распылить специальное средство. Какая разница, кто и кому нравится, в конце концов решила она, если в итоге она сама не нравилась никому. Ну, или хотя бы не тому, кому нужно. Всё казалось каким-то мелочным и ненастоящим под далекими сверкающими звёздами. Жизнь шла своим чередом. Мысли и переживания не имели никакого веса, хотелось просто быть здесь, дышать, ходить и смотреть по сторонам.***
— Ты придёшь сегодня ко мне с ночёвкой? — спрашивает Марина, складывая белый лист бумаги в журавлика, сидя на химии. — Да, извини, что не ответила вчера, я видела твоё сообщение, хотела написать, но забыла и уснула, — отвечает Алёна, совершенно не краснея от вранья. На самом деле она не такая уж и плохая подруга, поскольку сегодня вечером и планирует рассказать рыжей всё-всё самое странное, что приключилось с ней за несколько этих дней. Самым странным событием, пожалуй, оказалось вчерашнее сообщение, сдвинувшее уведомление от Марины вниз. Оно было от Дениса, точнее от незнакомого номера, но письмо содержало «Извини, что так быстро ушёл, произошло кое-что важное». Алёна чертыхнулась на забившееся птичкой сердце, ведь она решила постичь дзен накануне, ответила «Ничего. Надеюсь, у тебя всё в порядке». Он ответил «Да, не волнуйся», а потом добавил «Спокойной ночи», ведь было уже поздно. Спокойную ночь можно было смело переносить на другое число, поэтому Алёнка просто включила Ариану и полночи слушала «Safety net». Когда ей наконец-таки надоело страдать по тому, чего нет, она провалилась в лёгкий сон. Утром она предпочла сделать вид, что ничего не было и всё произошедшее ей приснилось. После окончания уроков они вместе с Мариной зашли в библиотеку, отдать дочитанного Гончарова, и наткнулись там на Дениса с его другом. «Привет», — сказал одиннадцатиклассник в спортивной форме, обратившись к Марине, чем немало удивил Алёну. Подруга покраснела, словно помидор, но ответила на приветствие. Денис, показалось Алёне, тоже был немного удивлён, правда другу своему ничего не сказал, в отличии от неё: она сразу закидала Марину тихими вопросами. Света была холодна, как айсберг, точнее она была обычной в своих очках в чёрной толстой оправе и библиотекарском брючном костюме. Она спокойно писала что-то в большом журнале, Денис стоял прямо рядом с ней. Алёна положила «Обыкновенную историю» на стол и легонько постучала по нему. — А, привет, — улыбнулась тётка и забрала книгу, положив ту прямо рядом с журналом, — Алён, не занята в понедельник? — Нет, — ответила племянница, видя взгляд Дениса на себе боковым зрением, — опять уйдёшь? — Не опять, а снова, — хихикнула Света, тут же посерьезнев, — честно, в последний раз, дело крайней важности. — Поняла я тебя, — закатив глаза, проговорила Алёна, и, попрощавшись, вышла за Мариной из библиотеки. Тем же вечером, занеся учебники и забрав одежду из дома, Алёнка отправилась к Маринке. Жили они близко к друг другу, часто ходили в гости, гуляли на каникулах, так и сплачивались каждый год всё больше и крепче. У Марины дома пахнет ароматизированными свечами, сделанными из специальных масел, мама её страсть, как любит всё пахучее. На кухонном столе стоят вазочки с печеньем и конфетами, а тишина заполнена шумом нагреваемой воды. — Ну, — говорит Марина, проходя на кухню за Алёной, — рассказывай. Я жду. Это её «я жду» всегда действовало на Алёну как-то магически. Словно мама отчитывает за какую-то провинность и требует рассказать всё, как было, полностью и в красках, чтобы стало максимально стыдно. Стыдного в произошедшем абсолютно ничего не было, но Алёна всё равно чувствовала какой-то подвох, рассказывала медленно, но точно, правда без анализа собственных чувств. В конце концов, Марина тяжело вздыхает, только мотая головой. Ей всегда требовалось немного времени, чтобы вынести вердикт. — Я тут заобщалась кое с кем, — говорит внезапно она. — Я заметила, — ехидно отзывается подруга, поиграв бровями. — Отстань, — проговаривает рыжая, смерив её смертельным взглядом, — Костя сказал, что у Дениса какие-то проблемы в семье, поэтому он часто торчит в библиотеке, вместо того, чтобы идти домой. — Тогда понятно, почему они со Светой так сблизились, — начинает Алёна, но её слова прерывает звонок на телефон Марины. В трубке раздаётся мужской голос, что-то забавно тараторящий в ухо краснеющей подруги. Пока она воркует, Алёна уходит в ванну, чтобы соорудить на голове пучок еле собравшихся густых волос, моет руки, а когда выходит, Марина вводит её в прединфарктное состояние. — Костя и Денис едут к нам, — говорит она, и бежит в комнату, чтобы найти свой новый спортивный костюм и предстать перед ними во всей красе. Алёна так и остаётся стоять в своих потрёпанных жизнью тёмно-серых шароварах и футболке на три размера больше, оставшейся со спортивных соревнований в девятом классе с надписью «Пусть отдавит ногу слон, наш 9-й — чемпион». Марина как раз заканчивает краситься, когда раздаётся звонок домофона. Она несётся открывать, но тормозит перед самим аппаратом, тяжело дышит, отсчитывает три звонка и только потом поднимает трубку и невозмутимо отвечает. Проходит целая вечность, прежде чем парни наконец оказываются в квартире. Алёне хочется кричать и никогда не выходить из комнаты, но Костя спрашивает о ней, и Марина грозным голосом зовёт её на кухню. Она появляется как на подиуме, кажется, на неё светят как минимум три прожектора, освещая весь путь, пролегающий вдоль длинных рядов самых знаменитых людей модных домов. «Привет», — говорит она и садится за стол, обхватывая чашку с чаем двумя руками. — Забавная у тебя футболка, — хохотнув, говорит Костя, широко улыбаясь. Его улыбка совсем не похожа на издевательскую, поэтому Алёна тихо говорит «спасибо» и улыбается в ответ, но потом переводит взгляд на Дениса и сразу же мрачнеет. Назвать его грустным не повернулся бы даже язык, скорее мрачным, бледным, как покойник. Он сидит, вперив свой взгляд в стол. Неужели это тот самый человек, который обычно светится словно солнышко на небосводе на всех тех больших переменах в школьной столовой? — Ден, расслабься, выпей чаю, — протягивает Костя, потормошив друга за плечо и подсовывая ему кружку со слоном. Ну что за символизм. На часах около двенадцати, когда Алёнка оказывается приклеенной к окну. Там на улице белоснежно сказочно, безветренно и снег крупными снежинками опускается на мир. Она медленно отлепляется от стекла и крадущимися шагами идёт к выходу с кухни. — Куда ты? — резко обрывает её отступление Марина, казалось бы, так хорошо проводящая время за столом и тающая под мягким взглядом одних голубых глаз. — В туалет? — пищит Алёна, но откашляться ей не дают. — Не в уличный, я надеюсь? — на той же ноте спрашивает рыжая. — Нет, конечно, нет, — лепечет Алёна, нервно посмеиваясь себе под нос. — Ты мне обещала. — Что происходит? — вклинивается Денис, чем удивляет всех присутствующих, последние час-полтора он молчал. — У нас тут синдром ночного сторожа, — хмыкает Марина, тыча рукой в модницу сегодняшнего вечера. — Я ненадолго, ты же знаешь, посижу во дворе и приду, — тараторит Алёна, продолжая прокрадываться мелкими шажками к выходу. — Время видела? — негодует Марина, подскакивая с места. — Я тоже выйду, — прерывает её Денис, поднимаясь вслед, и сразу же выходит из-за стола. Марина сощуривает подведённые глаза, но ничего не говорит, возвращаясь на своё место. — «Синдром ночного сторожа»? — говорит Денис, когда они оба оказываются сидящими не детских качелях во дворе. — Мне нравится быть на улице по ночам, — отзывается Алёна, ловя мохнатыми варежками падающий снег, — но получается только когда остаюсь на ночь у Марины, обычно довольствуюсь открытым окном. Денис только молча кивает в ответ. Он немногословен, хотя в столовой всегда казалось, что он душа компании. В конце концов Алёна решает, что ему просто не о чем с ней говорить. — Мне нравится с тобой молчать, — вдруг говорит он, — тишина с тобой совсем не напрягает. — Ты что, умеешь читать мысли? — удивляется она, оглядывая его профиль. Он только коротко смеётся. Это получается у него совсем аккуратно, словно он боится показать ту широкую улыбку, что являет всей столовой каждый день. — Иногда я хочу слиться с этой тишиной, — совсем тихо продолжает он, закрыв глаза. Снежинки заметно редеют. Последние падают на его синюю шапку, застывая там вместе со временем. Шум от машин пропадает под давлением оглушительной тишины. Воздух застывает в лёгких, мороз окутывает всё своей красотой, снежная лавина сходит с гор, являя всю свою мощь. Шквалистый ветер ломает деревья там, где-то внутри, где ни черта не видно, только обломки рёбер и тупого наслаждения. А наяву всё так же тихо, спокойно. Денис поворачивает голову в сторону Алёны. Его лицо так близко, разве не опасно вешать качели на таком ничтожно маленьком расстоянии? У него умопомрачительные чёрные глаза, они глядят в самую глубину, пронизывая насквозь. Денис пододвигается ещё ближе и коротко целует в уголок губ. У него тёплые губы, как и руки, одной из которых он накрывает руку Алёны, сжимающую цепочку от качелей. Её тепло чувствуется даже через варежки. Он снова пододвигается и целует в губы, задерживаясь на пару секунд, чтобы почувствовать ответ, и сжимает чужую руку чуть сильнее, целуя ещё раз. — Чем вы занимались на улице? — шепчет Марина. Они лежат в темноте в её комнате на нерасправленной кровати. — А чем вы занимались в квартире? — вторит ей Алёна. — Ой, всё, — закатывает глаза подруга, отворачиваясь к стене. Практически сразу же она начинает хихикать, и вскоре её смех поддерживает Алёна. — Мы встречаемся, — говорит наконец рыжая, когда их смех немного утихает, — вообще-то я хотела найти парня в университете, но раз уж так вышло. — Ой, всё, — повторяет за ней Алёна, закрывая уши руками, — не хочу этого слышать. — Ну, а если серьёзно? Что там с этими твоими «нравится/не нравится», разобралась? — снова поворачивается Марина, вглядываясь в лицо Алёны через темноту. — Нравится, — тихо отвечает она, через некоторое время добавляя: — наверно.***
«Нет, тебе все-таки десять», — резюмирует Марина в следующий понедельник. Выходные проходят без особых происшествий. Точнее они проходят вообще без каких-либо событий. Денис и новоиспеченный парень Марины, Костя, уходят где-то в полночь. Следующий день Марина с Алёной проводят за просмотром коротких сериалов, пиццей и вредными напитками. Пару раз их настигает словесная перепалка из-за того, что Марина пропускает половину сюжета, пребывая в мире грёз романтических сообщений. Всё бы ничего, но Алёну и её молчащий телефон это жутко бесит. Денис не написал ей ни разу за весь день. Можно было бы сказать, даже за два дня, поскольку всё воскресенье телефон тоже молчал. Возникает вопрос, почему не писала сама? На него ответов было много: от «он меня не достоин», и до «я ему не нужна». Почему именно стоит расстраиваться, Алёна в конце концов так и не придумала, поэтому решила пока повременить с выводами, но острое чувство покинутости с зарождающейся ненавистью висело где-то над самой головой. В понедельник Алёнин план по избеганию Дениса успешно воплощается в жизнь. Она пропускает традиционный обед в столовой, переходит из класса в класс короткими перебежками и старается ходить вдоль стеночек. Марина только закатывает глаза на такое самодурство, но всё, что она могла сказать по этому поводу, она уже сказала. В библиотеке после уроков очень тихо. Оно и неудивительно, ведь до конца четверти, а значит и до нового года, остаётся каких-то десять дней. Читать ничего не хочется, смотреть в окно тоже, в телефон подавно, поэтому Алёна просто тупо прожигает дыру в Светином столе зрачками. Дверь приоткрывается и в проёме показывается голова Дениса. Лицо само по себе вдруг искривляется в недовольной гримасе, но Гончаров этого словно не замечает. Он легко улыбается и проникает в помещение, прикрыв за собой дверь. — Привет, — говорит он, подходя ближе, и в итоге слегка хмурится, оглядывая Алёну, — устала? «От тебя? Да!» — хочется прокричать ей, но на самом деле ей некогда было уставать от него, скорее наоборот. — Немного, — говорит она в итоге, отворачиваясь к окну. Он обходит её рабочий стол и присаживается на соседний стул. Внезапная близость заставляет её ладони покрыться испариной, хочется отсесть или сбежать, закричать, что есть силы, или начать грубо ругаться. Что из этого оказалось бы более-менее адекватным? Алёнины мысли жужжат, как мухи, мешаются и летают прямо где-то перед лицом, правда они не мешают видеть боковым зрением, как Денис смотрит на неё, не отрываясь. Она вдруг вспоминает все те моменты в столовой, думает о том, что он всегда смотрел на неё в ответ, всегда замечал её взгляд, никогда не отводил глаза первым, это всегда была её привилегия. От страха или ещё какого-то непонятного волнующего чувства, она словно в замедленной съёмке поворачивается в его сторону, смотрит куда-то в район его шеи, оглядывая выпирающий кадык, потом подбородок; переходит на губы, скользит по носу, и, наконец, достигает глаз. Денис смотрит на неё всего каких-то пару секунд, после чего решительно сокращает расстояние, буквально впиваясь в губы. Алёна отвечает не сразу, ошарашенно застыв на мгновение, но потом кладёт руки ему на шею и отвечает на поцелуй. Денис перемещает руки ей на талию, но осознав, что не имеет возможности притянуть девушку ближе, поднимается на ноги, утягивая её за собой. Он крепко обнимает её, выбивая воздух из лёгких, целует с такой нежностью, что в пору бы растаять на солнцепёке молочной шоколадкой. Его язык проникает ей в рот, после чего слышится громкий щелчок, и они резко отскакивают друг от друга. — Я так рад, что вы меня заметили, — глаголет белобрысый семиклассник, вытаскивая из-за спины огромный пакет, — я бы не потащил это домой, — бурчит он, подходя ближе, после чего начинает выгружать на стол стопку учебников. — Это было странно, но он не был удивлён. Часто ты тут этим занимаешься? — наиграно недовольном вопрошает Денис, сидящий на Светином стуле, после ухода школьника. — Я? — восклицает Алёна, — я вообще здесь не часто бываю, только если Света просит, в отличии от некоторых. — А что я? Я тоже не часто, — слегка поубавив пыл, говорит он. Алёна только скептически выгибает бровь, склоняя голову набок. — Ладно, да, довольно часто, — исправляется Денис, взгляд его вмиг становится каким-то потерянным, — просто, — начинает он опять, но снова натыкается на длинную паузу, скашивая глаза в сторону, — бывают дни, когда не хочется возвращаться домой, да и к друзьям тоже. — Да, пожалуй, у всех бывают такие дни, — соглашается Алёна. Денис поднимает на неё глаза, лицо его потихоньку загорается ласковой улыбкой. Он ненавязчиво подхватывает Алёнины пальцы, держащиеся за стол, и переплетает со своими. Денис снова провожает её до дома, по пути предлагая поход в кино на следующий день. Алёна легко соглашается, светясь от счастья, но уже будучи дома кроет себя матами, увы, не спортивными. «Так легко ответила на поцелуй», — негодует она весь вечер и часть ночи. Она не понимает себя: куда же девается чёртова гордость, когда она так нужна? Куда делась вся та злость, копившаяся на выходных? Почему она просто проглотила все свои обиды с ужином и даже не подавилась? Измотанная непонятками, уже ближе к часу она провалилась в сон. На следующий день Денис снова упрямо игнорирует её в школьных коридорах. Она больше не бегает от него как вчера, но ему вчерашние прятки как будто были на руку. Он делает вид, что не видит её, не замечает её удивленного выражения лица, и, кажется, даже не планирует здороваться. На обеде чисто из привычки, как в итоге предположила Алёна, он кидает на их с Мариной стол пару задумчивых взглядов, и снова возвращает внимание друзьям. В течении уроков он ей не пишет, молчит до победного. После седьмого урока у школьных ворот оказывается пусто, Марина благополучно сваливает с Константином в закат, а Алёна зависает у входа на пару долгих минут. Она никого не ждёт, просто взращивает в душе ненависть, чтобы не купиться на новые улыбки и ласковые прикосновения. Она пытается максимально запомнить свои чувства и эмоции в данный момент, чтобы вспомнить о них потом в нужное время, если вдруг понадобится. Вечером после плотного райского ужина она делает домашнее задание, немного лазает в соцсетях, и в итоге заваливается с электронной книжкой на кровать, когда звучит оповещение на телефон. «Ты всё ещё работаешь сторожем?» — гласит сообщение. Алёна скрепя сердце отключает звук и бросает телефон на другой конец кровати, чтобы потом через десять минут непрерывного бессмысленного чтения перекатиться к нему в обнимку с бамбуковой подушкой. «Нет», — пишет она и включает виброрежим. «Ну вот: (», — отвечают ей практически сразу же, за сообщением приходит новое: «Тогда я, как работодатель, готов принять такого ответственного и добросовестного сотрудника на новую должность в лице главного стрелка охраны по улице Ковалёва. Ваш рабочий ночь начинается в 22.45» Алёна усмехается, продолжая читать текст сообщения, подпирая голову рукой, после чего этой же рукой бьёт себя по щеке. Она откладывает электронную книгу на тумбочку, осторожно встаёт с постели и выглядывает в коридор. Дома тихо и темно, мама давно легла спать: она очень рано встаёт на работу. Алёна позволяет себе глубоко вздохнуть, постоять так пару секунд, после чего снова возвращается в комнату, чтобы подойти к шкафу. На улице оказывается довольно тепло, с неба летят лёгкие маленькие снежинки, ветра совсем нет. Денис уже стоит у подъезда в руках его два стаканчика с логотипом неизвестной Алёне кофейни. Он молча протягивает ей напиток, который оказывается горячим шоколадом. Глупая смущённая улыбка рвётся на лицо, Алёна пытается её удержать за поводья, но к ней ещё и добавляется неровный стук сердца, и даже «пр-р!» не помогает. — Так что насчёт кино? — спрашивает Денис, отпивая из своего стакана американо. — А что насчёт кино? — вторит ему Алёна, смотря куда-то вдаль, лишь бы не на него. — Пойдём завтра? — не меняя интонации тянет он, пытаясь заглянуть девушке в глаза, обходя её. — Пойдём, — вопреки всем законам логики и здравого смысла, а также взбесившемуся орущему голосу в голове, говорит девушка, но при этом продолжает смотреть куда-то в другую сторону. — Отлично, — улыбается Денис, это слышно по голосу. Он снова перекрывает Алёне вид собой, вставая совсем близко. От него пахнет кофе, стаканчик от которого, он только что выбросил. Руки его убраны в карманы, шапка чуть съехала в сторону, он выглядит сногсшибательно, если парни вообще могут так выглядеть. Смотрит на неё широко раскрытыми глазами так, будто никогда до этого не видел, и не был знаком, то есть немного растерянным, хоть и каким-то восхищённым. Стайка воробушков, залетевших к Алёне в желудок на вечеринку, не умещается в арендованном помещении, хочется их всех выгнать нахрен, но они уже все пьяны и потеряли над собой контроль. Денис наклоняется, оставляя на румяной щеке лёгкий поцелуй, отстраняется на пару сантиметров, но потом коротко вздыхает и целует в губы. И не опять, а снова, колени подкашиваются, всё внутри кричит и беснуется, у птичек фейерверк, салют, Новый год. А у Алёны взрыв мозга.***
— Я так понимаю вы встречаетесь? — спрашивает Марина. Её вопрос вонзает иглу в сердечко, но Алёна стойко выдерживает натиск. — Не знаю, — говорит она, и голос её кажется беззаботным. Но это всё обман, игра на выживание! — Как это не знаешь? — хмурится подруга, продолжая ловко списывать домашку по геометрии, — До дома провожает? Провожает. На свидания зовёт? Зовёт. Целует? Целует. По-моему, все предельно ясно. — Слишком ясно, — тихо говорит Алёна, так что Марина хочет переспросить, но в класс заходит учитель, и все мигом рассаживаются по своим местам. Поймите её правильно, не хочется надеяться на то чего нет, греть и лелеять свои чувства, которые могут оказаться для кого-то просто отвлечением от проблем или ещё чего. Они вообще мало разговаривают, как кажется Алёне, но полноценному диалогу всегда мешает что-то изнутри, наполненное стеснением, неловкостью, сомнением и немного трудным возрастом. Казалось бы, объясниться ведь так легко, а как доходит до дела, становится невыносимо, речь не хочет выстраиваться в нормальные преложения. На последнем уроке Денис пишет, что будет ждать у выхода. Это удивляет Алёну, поскольку она думала, что и сегодня он даст ей от ворот-поворот. Они выбирают старый кинотеатр в центре города с одним единственным огромным старым залом. Забивают места на первом ряду какой-то новогодней комедии и смотрят её, жуя попкорн. Свидание, если это оно, кажется Алёне восхитительным. Правда, она до этого никогда на свиданиях не была и сравнивать ей не с чем. Тёплая приятная атмосфера, Денис, держащий её за руку. Она мысленно дрейфует в облаках, скачет на белых лошадях, то и дело поглядывает на улыбающегося парня и вязнет по шею в желе. Когда они выходят на улицу, Денис сразу же целует её за углом кинотеатра. Это похоже на сцену из какого-нибудь романтического фильма, поэтому она коротко хихикает, но на поцелуй отвечает. Они идут домой держась за руки. И, кажется, что всё слишком хорошо. — Почему ты не здороваешься со мной в школе? — спрашивает вдруг Алёна, вспоминая Марину и Костю, при встрече не засасывающих друг друга только лишь из приличия. — Зачем тебе это? — отвечает он вопросом, заметно хмурясь. — Не знаю, — настроение понемногу опускается, Алёна уже жалеет, что завела разговор, но по-другому никак, — неприятно, когда тебя игнорируют. — Я не игнорирую, просто не афиширую наше общение, — отвечает Денис, и тон его заметно грубеет. — Боишься, что о нас начнут писать таблоиды? — парирует она, отпуская его руку, заметно напрягаясь. — Что? Нет, — отвечает он, останавливаясь возле её подъезда, — ладно, увидимся завтра. И просто сбегает.***
«Охренеть», — мигает красным в семь утра, пока Алёна складывает школьные тетради в рюкзак. «Пошёл он нахер», — приходит она к выводу, садясь за парту рядом с Мариной, и сразу же озвучивает эту мысль вместо приветствия. Марина хмуро оглядывает подругу, не решаясь на вопросы. — Он избегает меня, — Алёна сама отвечает, горестно набрав в лёгкие побольше воздуха. — Как это? — спрашивает Марина. — Вот так, избегает, — повторяет Алёна, заново начиная закипать от злости, — игнорирует, стесняется, презирает, а может, даже боится. — Чего ему тебя бояться? — хохотнув, бросает подруга. — Он сам сказал, что не хочет, чтобы его друзья знали обо мне, ему это не надо. Написал в сообщении. Видимо со мной что-то не так, вот тебя Костя знакомит, водит везде, зовёт, потому что с тобой всё в порядке. А со мной что-то не так. — Милая моя, — говорит Марина тоном женщины в летах, — если Костя везде меня водит, зовёт и знакомит, то это не потому, что со мной всё в порядке, а потому что с ним всё в порядке, — заканчивает она, делая акцент на «ним». Целый день Алёна не видит Дениса, хоть и не старается его избегать. В обед она не хочет идти в столовую из-за отсутствия аппетита, но Марина тащит её силком. Там его тоже не оказывается, и грусть накрывает её с головой окончательно. — В пятницу мы с тобой идём на школьную дискотеку, — говорит рыжая, с аппетитом поедая рис с овощами. — Я не иду, — отзывается Алёна, скучающе следя за птицами, парящими в сером небе. — Ты идёшь, — бескомпромиссно произносит Марина, — Идёшь и точка. Потому что я иду. А я иду, потому что Костя идёт. — Ну, вот и идите вместе. — Я не хочу идти без тебя, — дует губы она, — Денис вроде тоже будет. — И что? — спрашивает Алёна, совершенно не подделывая безразличие, — какая мне разница? Так и оказывается, что разница никакой, и ей плевать. И Марине тоже плевать, но только на мнение Алёны, а потому уже в пятницу ей приходится надеть купленное мамой на Новогоднюю ночь платье для неё в качестве подарка, и ожидать звонка Марины о готовности к выходу. Мама сначала очень удивилась, узнав, что она всё-таки решила сходить на школьную дискотеку, поскольку раньше подобные мероприятия никогда не посещала, но вытащив подарок, отпустила, не забыв перекрестить и посмеяться. Тайком от дочери она купила ей темно-синее платье из плотной ткани с широкой юбкой выше колена, хотела подарить позже, но узнав о планах, отдала чуть раньше. Сделав высокий хвост и слегка подвив локоны, Алёна долго разглядывает себя в зеркале, не понимая, нравится она себе или нет. Слегка освежив взгляд, добавив тонкие стрелки, она ещё подкрасила брови и губы. Телефон оповещает о входящем сообщении, и она, прочитав его, отправляется на выход. За эту долгую учебную неделю Денис ни разу ей не позвонил и не написал. Костя сказал Марине, что он заболел, поэтому в школе его тоже видно не было. Очевидно, что на дискотеке его тоже быть не должно было, но он попадается на глаза сразу же. Он в белой футболке, ярко светящейся голубым в свете ксеноновых ламп, широко улыбается и болтает с красивыми одноклассницами. Настроение Алёны и так было на нуле, но тут опустилось совсем в подпол. Марина, не дав одуматься, быстро тянет её за собой к одноклассникам; а после начинается какое-то сумасшествие. Громкая музыка, режущий глаза свет, куча народа, кто-то пьян, кто-то зол, кто-то счастлив, а кто-то влюблён. Алёна с завистью смотрит на очередной медленный танец Марины и Кости, сидя на лавочке у окна, отдыхая после изматывающих диких плясок. Дениса она больше не видела, он потерялся где-то в толпе. Честно признаться, она высматривала его какое-то время, искала только лишь глазами, но никого и отдалённо похожего рядом не было. Он будто бы ушёл домой, или уединился с кем-нибудь подальше от толпы. На глаза лезут предательские слёзы, хочется кричать и истерить, но Алёна только смотрит в непроглядную темень за окном, в котором видно лишь освещённые фонарями летящие снежинки. Кто-то садится рядом, места мало, поэтому Алёна сразу чувствует чьё-то присутствие. Она поворачивается и видит того самого. Он смотрит на толпу танцующих школьников, а потом протягивает ей руку, молча приглашая на танец. Это сон? Она завалилась спать от усталости? Алёна недолго сомневается в правильном решении, но играет приятная мелодия, словно уговаривающая её передумать с отказом, поэтому она решает ответить согласием. Они проходят в глубину зала. Денис кладёт руки на её талию и притягивает к себе ближе, сразу же уткнувшись носом в шею. От него приятно пахнет еле заметным парфюмом, смешанным с запахом от кондиционера для белья, так словно он совсем не участвовал во всех этих сумасшедших танцах. Он прижимает её ближе, и говорит тихое «прости» в самое ухо, посылая табун мурашек с головы до пят. — За что? — глупо спрашивает Алёна, пытаясь сморгнуть непонятно откуда взявшуюся влагу с ресниц. — Я хочу тебе все объяснить, — шепчет он, поглаживая девушку по спине. И потом, по дороге домой, когда они уходят от шумной толпы, он правда всё объясняет. И он впервые признаётся в своей долгой симпатии, которая, как оказалось, началась гораздо раньше, чем её. Почему-то много извиняется и много смеётся той самой широкой улыбкой. Много обнимает, и, кажется, снова Алёне нравится.