После

Серые помехи, окружавшие все пространство, выглядели, на удивление, завораживающе. Наверное, единственное, на что можно смотреть в Пустоте, не считая гору различного мусора, летающего тут и там, да небольших «островков», что когда-то были неотъемлимой частью Элмора. На одном из них сидел худощавого телосложения подросток-циклоп, изредка глюча, будто бы сливаясь с этим миром. Он был на самом краю и смотрел куда-то далеко. Лицо Роба не выражало совсем ничего, хотя каких-то 20 минут назад он был в самой настоящей панике. А еще он был зол. Очень, очень зол. А сейчас....сейчас ему все равно. Он смирился со своим положением. Он знал, что рано или поздно должно было произойти нечто подобное. Так предсказывала Банана Барбара в своих картинах. Все знают, что Банана Барбара никогда не ошибается. Глупо было ожидать чуда, любые попытки были бессмысленны с самого начала. Раз уж никто не стал его слушать, никто не поверил ему, никто не понял весь ужас ситуации.... что ж, таков их выбор. Пусть теперь сами разбираются со своей проблемой. С него хватит. Он и так сделал все, что смог. *** — Роб! Роб, ты меня слышишь? Гамбол прыгал с одного мусора на другой, иногда отталкиваясь и перелетая его, благо, в Пустоте не работают гравитация и законы физики. — Ну же, дружище, отзовись! Я же знаю, ты где-то рядом! Приземлившись на один из «островов» Гамбол выдохнул. Ну где же он может быть? Этот циклоп единственный, кто может сейчас помочь! Вроде, он рассказывал о том, что знает способ, как они все могут покинуть Элмор. Котенок не был уверен, что это может сработать и здесь, но лучше попробовать, чем совсем ничего не делать. Услышав знакомые помехи, он обернулся. — Роб! Ну наконец-то я тебя нашел! — радостно воскликнул Гамбол, подбегая к глючному. Тот никак не отреагировал на его появление, что поначалу смутило кота, но он продолжил: — Нам очень нужна твоя помощь, иначе мы никак не выберемся из этого места. Ну же, пойдем! — сказал Гамбол, беря Роба за руку и собираясь увести циклопа за собой, но тот оттолкнул его. — Эй, ты чего? — возмутился Гамбол, бросив взгляд на старшего — только не говори, что ты... — недоговорил кот, взглянув на Роба. Тот выглядел таким поникщим и уставшим, будто не спал несколько ночей. Его глаз не выражал никаких эмоций: ни злости, ни презрения, ни страха. Абсолютно ничего. — Ты слишком поздно пришел за помощью, Уоттерсон — тихо сказал глючный, смотря прямо в глаза своему врагу. — Р-Роб, я.... — Что, неужели сам Гамбол Уоттерсон не знает, как ему поступить? Я думал, ты лучше всех знаешь, что делать — продолжал циклоп, медленно подходя к котенку, который, в свою очередь, пятился назад. — Послушай, я не... Агх! — вскрикнул Гамбол, когда Роб припечатал его к какому-то старому холодильнику, что так удачно расположился именно здесь. Расположив руки так, чтобы котенок не смог убежать и нависнув над ним, подросток спросил: — М? Ты что-то хотел мне сказать? Я слушаю тебя. Покраснев от такого близкого контакта, Гамбол чуть не забыл о том, что хотел сказать своему врагу. Все мысли почему-то путались, когда Роб смотрел на него таким взглядом. Он отвел глаза, не в силах выдержать подобного. — Роб... мне очень жаль, что все так вышло. Я не хотел, чтобы все заканчивалось вот так. Ты был прав. Ты был прав с самого начала. Подняв на него глаза, которые уже начинали слезиться, Гамбол прошептал: — Прости меня. За все. Роб, все это время наблюдавший за этим монологом, тихо вздохнул: — Иногда ты такой идиот, Уоттерсон. Не успел котенок опомниться, как его вовлекли в мягкий поцелуй. Прикрыв глаз, циклоп подхватил своего врага, а тот в свою очередь обнял его за шею. Да, это самое настоящее безумие, целоваться при таких обстоятельствах, особенно со своим заклятым врагом, особенно когда у тебя есть девушка, которую ты любишь. Потом они несомненно сделают вид, что этого не было и только пунцовые щеки будут их выдавать. Потом Гамбол все-таки уговорит Роба помочь ему. Потом они будут думать, как быть дальше. Но это все потом А пока что они хотят раствориться в этом сладком моменте, не обращяя внимание на помехи и мусор, от которого никуда не скроешься