***
Расселившись и разобрав вещи, музыканты «СДК» получили возможность расслабиться, отдохнуть до начала саундчека и, соответственно, концерта. Саша, недолго посидев в телефоне, прилёг на широкую и мягкую кровать с целью вздремнуть, однако глаза предательски не хотели закрываться. Лежать и просто смотреть в потолок оказалось чертовски скучным занятием, потому Ра принял решение покинуть номер и прогуляться в тотальном одиночестве, осмотреться. Всё-таки до поездки на фестиваль в Дубае мужчина никогда не был, и некоторое любопытство по поводу всего окружающего присутствовало. Русских туристов приехало немало. Семьями они отдыхали здесь, вдалеке от родной страны, зловещего коронавируса и ограничений, наслаждаясь приветливым ярким солнышком и отличными условиями проживания в своём отеле. — Хорошо одному, да? — Радченко вздрогнул от неожиданно громкого голоса и обернулся. Увидел улыбающееся лицо Володи. — Вова, блин… Хочешь, чтобы я поседел в одночасье? — добро усмехнувшись, поинтересовался Саша. — Да ты и так волосы красишь, тебе не страшно. — Мужчины рассмеялись. — Тоже заняться особо нечем? — Ра пожал плечами, но в данном случае это было скорее выражением согласия. — Ага, вот и решил пройтись. Ни разу в Эмиратах не был. Может, увижу что интересное. — Николаев кивнул. — Ну, понимаю. Я также не был, но, насколько знаю, в ДубаЯх смотреть-то и нечего. — В Дубаи, — поправил Радченко с важным видом. — Или в Дубае… Чёрт знает, везде по-разному пишут! Но точно не в ДубаЯх. — Да насрать как-то, Саш. Мы сюда вообще выступать на фестивале приехали, работать фактически, а не учиться правильно произносить название города. Разве не так? — Ага, и яхту просто так арендовали на завтра! Исключительно для работы. И прямо за копейки. — Володя, посмеявшись, похлопал согруппника по плечу. — Ладно тебе деньги жалеть! Один раз живём: можно и на яхту потратиться. Ты, между прочим, единственный, кто не хотел арендовать. Мнение большинства побеждает. — Мнение Вадима побеждает. Если Вадим что-то пожелает, этому быть, — недовольно буркнул Саша. Мужчина точно знал лидера лучше всех в «СДК», хотя даже с недостатками не считал отвратительным типом. Он не испытывал сильного раздражения, когда эти недостатки проявлялись, пытался найти им оправдание. Радченко чувствовал определённого рода привязанность, но всё-таки не любовь. Наверное, не любовь. Он слишком долго восхищался Вадимом как талантливым музыкантом, уникальной, бесконечно вдохновляющей творческой личностью, и поэтому просто не мог воспринимать своего гения как самого обычного человека, к которому можно ощущать что-то приземлённое. Восхищение Самойловым для Ра было выше любви, но между этим чувством и глупым, сумасшедшим фанатизмом никак нельзя ставить знак «равно». Данное восхищение практически никогда не проявлялось внешне, и Вадим о существовании его мог только догадываться: лишь про себя Саша часто отмечал, насколько Самойлов притягателен, интересен, одарён. Он сложная личность, человек со своими нюансами, каждый из который было приятно и неожиданно обнаруживать. — Как-то вы отдалились друг от друга, мне кажется. Раньше была такая крепкая мужская дружба, а теперь от обоих холодом каким-то веет. — Николаев был умён и внимателен: многое замечал, но часто молчал из-за своей тактичности. Сейчас же он решил, что молчать довольно. — Да нет, вроде всё нормально. Переобщались, может. Так бывает. — Ра понимал, что его слова звучат неправдоподобно и крайне нелепо, однако ничего лучше придумать не мог. И не хотел: Володя не станет излишне доставать, даже если в нём зародилось любопытство. — Может быть. Мне-то откуда, собственно, знать. — Николаев улыбнулся, желая забыть о неловкости образовавшейся ситуации. — Пойдём выпьем чего-нибудь освежающего: в горле пересохло. — Радченко согласился кивком.***
Выступление прошло как обычно: музыканты выложились полностью, вымотавшись эмоционально и физически. Только народу было маловато, но, впрочем, никого это сильно не расстроило. Вадим как всегда не удержался от эмоционального выкрикивания своих мыслей. После исполнения «Как на войне» он что-то говорил про мир во всём мире и войны, которые должны происходить только в постели и заканчиваться взаимной победой. Ра презрительно хмыкнул: с ним Самойлов «воевать» и дальше почему-то не захотел. Может, Саша что-то сделал не так? Почему вдруг Вадим решил прятать от согруппника своё «копьё»? Вроде бы обоим «страстные бои» приносили приличную дозу удовольствия. Откланявшись, «Самый Дружный Коллектив» уходит со сцены. Радченко по какой-то глупой и странной привычке не может оторвать глаз от Самойлова. Он — уставший, покрытый каплями пота, дышащий неровно и шумно. Рот соблазнительно приоткрыт, глотая воздух. Саша засмотрелся и поймал себя на ностальгических мыслях о совместных откровенных мгновениях, где в жёстком сексе они находили свою гармонию, свой смысл жизни, превращали самые грязные фантазии друг друга в реальность. Самойлов был чуток и сообразителен. Мужчина тут же одарил Радченко осуждающим, грозным взглядом, показывая своё негативное отношение к столь откровенному рассматриванию. Ра, конечно, сразу прекратил это дело, но мучить себя воспоминаниями меньше не стал. Кадром из пошлого фильма возник в голове полураздетый Вадим, наваливающийся на Сашу всем своим телом, прижимающийся возбуждённой до предела плотью, дразня и соблазняя. А глаза… Глаза полны животного, яростного, неконтролируемого желания; это нравилось Радченко до чёртиков. Казалось, что он готов был получать от подобных вещей извращённое наслаждение до сих пор… Мужчина тряхнул головой, желая выбить из головы всё это поскорее. Ворошить прошлое — не лучшее занятие.***
Утреннее пробуждение, душ, стук в дверь. На пороге, нежданно-негаданно, стоял Самойлов. Ра поморщился, будто воспринял мужчину как собственную галлюцинацию. — Ты на завтрак вообще собираешься? Чуть не проспал. — Радченко раздражало, когда Вадим начинал вести себя подобно старшему брату, одаривая гиперопекой и гиперзаботой. Саша меньше всего на свете хотел быть заменой Глебу, хотя так в принципе и получалось. Данный факт заставлял чувствовать себя униженным и ненужным. Как это так — ты один человек, а представляешься совершенно другим?! Тем, кого реально хотят, в ком по-настоящему нуждаются… Что же такое ты? — Доброе утро, во-первых. А во-вторых, нянечку не нанимал. Но спасибо. — Ра успешно отыграл радостную эмоцию, натянув улыбку. — Сам позавтракал хоть? — Самойлов кивнул и предпочёл неожиданно сменить тему: — Эх, была у меня в девяностых мечта — яхту иметь. Мечта совершенно глупая, но сейчас может осуществиться частично… Покатаюсь хотя бы, здорово. — Да-да, только позволь я оденусь быстренько. Неприлично это — гостей в одном белье встречать, — съюморил Радченко. Вадим среагировал усмешкой и справедливым замечанием: — Боже, да чего я там у тебя не видел… — Оба почувствовали смущение и поспешили разойтись. До темы отношений даже слегка дотрагиваться было определённо не нужно.***
Приятный морской ветер слабо ощущался на берегу, но на яхте он казался сильнее из-за скорости. Хотелось раскинуть руки в стороны, закрыть глаза и стоять, чувствуя, как взлохмачивают кудри порывы воздуха, как наполняет грудь морская свежесть. Солнце, наконец, перестало быть таким палящим, вызывающим головную боль. Сейчас оно лишь приятно грело макушку. — Кайф? — спросил Рома, улыбаясь. — Кайф, — довольным тоном произнёс Саша. — А другие чем наслаждаются? Выпивкой и закусками, да? — Ну… Надо ж отпраздновать, Сань, такое событие, такую поездку! Ты против что ли? — Радченко посмеялся. — Нет конечно! Я всегда готов присоединиться. — О, ну давай-давай. Ждём. — Баранюк удалился. Ра, постояв ещё недолго и сделав несколько фотографий морской глади, вида на берег для лучшего запечатления в памяти, решил действительно составить всем компанию в «праздновании». Находиться в полном одиночестве совсем не хотелось: всё равно практически каждая проскальзывающая мысль будет о Вадиме, который вновь будоражил сознание. Саша, хоть и постоянно находился с Самойловым рядом из-за работы, начинал скучать по нему: по непринуждённым беседам и жарким частым встречам.***
Спустя некоторое время… — Вадим, отойдём? — спокойным обыденным тоном спросил Радченко, но в его взгляде спокойствие отсутствовало. В красивых карих глазах затаилось что-то хитрое, слишком в себе уверенное. Словно Саша придумал и решился осуществить какой-нибудь коварный план, продуманный до мелочей, не имеющий шансов на провал. — Что-то срочное? — Самойлов нахмурил брови. Ра едва не выдал своего желания улыбаться: он заинтриговал Вадима и даже заставил напрячься. — Не услышишь — не узнаешь. Пошли только вниз: здесь, на верхней палубе, лишние уши и глаза. — Мужчины спустились, отдалившись от всех, кто был на яхте. — Так чего хотел, Саш? О чём будет разговор? Не тяни давай. — Самойлов облокотился на закрытую дверь каюты, приготовившись внимательно слушать. Теперь уж Радченко позволил себе не скрывать хитрой, самодовольной улыбки. — Тянуть не собираюсь. Разговаривать — тоже. — Саша был достаточно мягким и милым человеком, никогда не позволяющим себе излишней наглости и настойчивости. Но что за сущность вселилась в него в следующее же мгновение, заставив примерить незнакомую роль и новый образ? Ра, окончательно потеряв терпение и поддавшись нахлынувшей страсти, с жадностью припал к губам Вадима. Дыхание обоих мужчин сбилось: один едва совладал с возбуждением, другой же был ошарашен столь уверенным и неожиданным действием. — Саш, ты кое-что забываешь… — Но тот уже толкал Самойлова в каюту, не собираясь принимать отказ, не желая ничего слышать. Вадим ударялся в воспоминания. В воспомниания о том, как и из-за чего зародились отношения с Сашей. Эта же причина стала ключевой для расставания. Самойлов не хотел лгать Ра, да и сам более не собирался жить в глупом, напрасном обмане самого себя. Он всегда искренне любил Глеба. И это чувство было сильнее родственного — такого привычного и обыденного для каждого человека. Вадим любил брата безмерно, отчаянно, но тайно и возвышенно. Он никогда не позволил бы себе признаться в ощущении чего-то неправильного и греховного Глебу, никогда не позволил бы себе откровенно поцеловать в губы, овладеть им, хотя порой от силы желания сводило скулы. Однако разве может Самойлов-младший испытывать такую же безумную любовь? Навряд ли. Конфликт, дошедший до судебных разбирательств, стал для Вадима сильнейшим ударом. Он проникся злостью к Глебу, обидой… Как иногда хотелось отомстить за всю свою боль! Как хотелось схватить за руку, оттащить в место, где никто ничего не увидит и не услышит, и жёстко, бескомпромиссно взять! Чтобы плакал и визжал от боли, чтобы понимал, до какого состояния доводил продолжительное время… Сам виноват! И всё же, Самойлов-старший держал себя в руках, не позволяя выплёскивать сильные негативные эмоции, копившиеся внутри. Он привыкал жить без брата, надеясь, что так будет проще и спокойнее. Но нет. Отсутствие в жизни Глеба привело лишь к тому, что Вадим нашёл другого человека, которому стал дарить внимание и заботу. Однако, важно отметить, не любовь. Саша Радченко был самым молодым членом «СДК», вдобавок милым внутренне и внешне, кудрявым, что опять напоминало о брате. Самойлов невольно начинал относиться к Ра по-особенному, и тот был не против совсем. Вадим старался вести себя заботливо и нежно, но в один день его словно переклинило. Мужчина решился сделать с Сашей то, что в своих фантазиях творил с Глебом. Он овладел Радченко резко и грубо, доводя сначала до слёз и болезненных стонов, а потом, совершенно неожиданно, до экстаза, ярчайшего оргазма. С того дня и завязались специфические отношения. Продолжали они своё существование достаточно долго, но однажды Самойлова измучила совесть и он совершил признание. Саша отреагировал спокойно, ведь обо всём давно догадывался, да и злопамятным истериком никогда не был. — Мне плевать, что ты и к кому испытываешь! Я изнемогаю от желания! Я хочу тебя… Я соврал, что страсть исчезла. — Радченко опустился на колени, и его проворные пальцы мигом стянули штаны с Вадима. Бесстыдными прикосновениями они дразнили мужчину, и тот возбуждался. Эмоционально, физически. Противиться Самойлов более не собирался: сегодня он точно трахнет этого наглого басиста. Нарвался… — Признаю, что опять хотел бы увидеть тебя с членом во рту. Тебе это идёт. — Оставшись без белья, Вадим чувствует тепло чужих губ, прикасающихся к головке. Язык скользит по чувствительному месту, и Самойлов шумно выдыхает, думая, почему Саша так издевается, мучит медлительностью действий. — Сашка, я ненавижу, когда ты тянешь… — И Радченко всё же погружает возбуждённую плоть в свой рот, заставляя Вадима расслабленно и блаженно охнуть. Двигается, увеличивая скорость, вбирает глубоко, стараясь довести Самойлова до состояния максимального удовольствия. Тот, не изменяя собственным привычкам, берёт контроль над процессом. Больно и резко хватает за волосы, буквально натягивая Сашу на пульсирующий член, едва не заставляя им давиться. — Ты сегодня был очень настойчив… Но я рад, что по-прежнему могу управлять тобой. — Вадим произносит это с трудом, задыхаясь: Ра доводит до финала, вновь даря высшую степень наслаждения. Семя выплёскивается прямо в ротовую полость, и Саша глотает его, чувствуя на себе довольный взгляд Самойлова. Тот, не давая передышки, ни секунды не медля, валит любовника на кровать. — Я знал, что именно так ты и сделаешь, — легонько дрожа от нетерпения, торопливо раздеваясь, сказал Радченко. — Пора бы уже выучить меня наизусть. — Обнажённый Вадим прижимается к лежащему Саше и целует его, одновременно входя. Быстро, рыча словно зверь, без всякой заботы, неторопливости и нежности, но Ра стонет от удовольствия, выгибаясь. Мечты о властном и грубоватом Самойлове снова воплощены в жизнь. Его большой член ритмично проникает внутрь, его поцелуи и укусы ощущаются на шее. Тело отдаётся сладким судорогам, дарящим как всегда потрясающий оргазм. Радченко плотнее прижимается к Вадиму, скрещивая ноги на его пояснице, позволяя случаться ещё более глубоким проникновениям. И какое же наслаждение приносила эта Сашина податливость, послушность… Чувствуется приближение финала — Самойлов меняет темп на бешеный. Вскоре он изливается внутрь тела Ра, и тот, проводя несколько раз рукой по своей плоти, тоже доходит до семяизвержения. Следующие несколько минут были проведены в абсолютном молчании, в попытках разобраться в собственных мыслях и эмоциях. Страсть не исчезла, не испарилась. Секс по-прежнему был горячим и дарил самые восхитительные ощущения. Стоило ли расставаться? — Два вопроса, всего лишь два вопроса… — проговорил Саша, очевидно обращаясь к Вадиму. — Первый: а что так хорошо?! — Тот усмехнулся. — Как всегда. Мы действительно сильно возбуждаем друг друга до сих пор… Какой второй вопрос? — Радченко прикрыл рот, пытаясь сдержать смех. Самойлов нахмурился от непонимания. — Ты чего? — На черта ты ноги побрил, Вад? Ну нахуй это надо? Для Кустовой постарался что ли? — Тут уж никто не смог оставаться серьёзным: оба мужчины залились хохотом. — До ревности меня к Кустовой докатился? — Конечно, слушай! Такая женщина… А нет, я её к тебе ревную! — У Вадима от смеха на глаза даже выступили слёзы. — Ох, ладно, всё. Хватит иронизировать. — Нет, ну Вадим, если она тебе серьёзно очень нравится… У тебя проблемы со вкусом. — Да знаешь ты моё отношение к Кустовой, прекрати. Для секса годится, но ничего более. — Саша резко притих, что было замечено Самойловым. На самом деле, он просто задумался. — Со мной всё точно так же, верно? — Ра сам не ожидал, что произнесёт свои мысли вслух. Однако самая главная вещь, которую он осознал, ещё пока не была озвучена. — Нет. Нет конечно! Сравнил, блин… Ты мне и товарищ отличный, и коллега, и любовник просто потрясающий! У меня ни с кем в жизни такого секса не было, хотя опыт, как ты знаешь, не мал. — Саша улыбнулся на приятные слова. — Я скучал, — полушёпотом произнёс мужчина. Что с ним творилось? Это прозвучало так нежно и тепло… — Я тоже по нам скучал. Что-то совсем друг друга игнорировали: даже не разговаривали… Зато теперь расставили все точки над «i»: мы хотим друг друга и не будем больше отказываться от осуществления наших желаний. — Радченко кивнул. Впервые мужчина решился произнести кое-что важное и истинное. Он понимал, что может не получить самого приятного ответа, но рискнуть считал нужным. — Я люблю тебя. — Для Вадима признание стало большой неожиданностью, однако он не показал этого. Лишь мягко приобнял Ра, коснулся губами виска и сказал: — Нас, наверное, все потеряли. — Мужчина встал и начал одеваться. Саша так и не смог до конца разобраться, что его поведение означало. — Как же на людей влияют Дубай и яхты… Кто знал, что они так возбуждают фантазию, будоражат кровь! Вот какая она — страсть в ДубаЯх! — Не говори, — ответил Ра, тайно надеясь на вечернее продолжение.