До чего доводит истерика

Жгучие слёзы текли по щекам, обжигая нежную кожу. В легких не хватало воздуха, чтобы сделать глубокий вдох, не получалось, не могла, нечем дышать. Задыхаясь и захлёбываясь слезами, она пыталась успокоиться, но тщетно. Истерика не для того слишком долго просилась наружу, чтобы так быстро закончиться. Впервые в жизни Третьякова ненавидела себя за свою чрезмерную эмоциональность. Именно в этот момент ей меньше всего хотелось показывать свою обиду и боль окружающим. На негнущихся ногах она молниеносно покинула съёмочную площадку, из последних сил добираясь до гримёрки. Мария, конечно, ожидала, что эта неделя на шоу будет тяжёлой, но она и представить себе не могла, насколько. Всё началось с того, что блондинка очень переживала за Бэллу. Зная, что девушка панически боится собак, Третьякова надеялась, что пацанка всё же сможет преодолеть свой страх. И Кузнецова действительно это сделала. Переборов себя и свою фобию, девушка выступила. И если всё началось с Бэллы, то и закончилось всё той же Бэллой. Её слова о том, что девушку сломали на шестой неделе шоу, до глубины души ранили первого заместителя директора. Все надежды и вся вера в девушку буквально рухнули в один миг. Осознание того, что её чёртова вера во всё и всех никому, кроме неё самой не нужна, накрыло её с такой оглушительной силой, что Мария сама не понимает, как не разрыдалась прямо в тот момент, когда столь резкие слова сорвались с губ девушки. Скатываясь по стене гримёрки, Мария не сразу понимает, что начинает задыхаться. Горячие слёзы душат, и зелёно-карие глаза застилает беспросветная мгла. Блондинка почти теряет сознание от нехватки воздуха, но в последний момент чувствует, как чьи-то руки отчаянно бьют её по щекам. Знакомый и такой родной запах ударяет в нос, и Мария резко распахивает большие глаза. Чувство удушья отступает, заставляя жадно глотать столь необходимый кислород. Взору Третьяковой открываются испуганные глаза Лукиной, которая судорожно пытается привести коллегу в сознание. — Машенька, Господи, что с тобой? — Удерживая в своих руках блондинку, женщина пытается достать телефон из кармана пиджака и вызвать скорую, но тонкие трясущиеся пальчики касаются её руки и несильно сжимают. — Не нужно, мне уже лучше. — Третьякова глубоко вздыхает и только тогда осознает, что сидит на полу в объятьях любимой женщины, чьи глаза излучают страх за ее состояние. — Правда, Лаура, всё хорошо. — Тебя так сильно расстроили слова Бэллы? — Нет, я просто… — Мария пытается подобрать слова, чтобы хоть как-то оправдать свою истерику. А стоит ли? — Просто всё накопилось, и я… Давно не плакала. — Маша, ты плакала на прошлой неделе из-за ухода Тины. — Лаура укоризненно смотрит на женщину в своих руках, и когда та виновато опускает голову, лишь сильнее сжимает её в своих объятьях. — Не нужно напоминать мне о каждой моей истерике. — Мария пытается вырваться из плена родных рук, но хватка на её талии лишь усиливается. — Третьякова, ты до сердечного приступа меня доведешь со своими истериками! А если бы я не пришла, то что тогда? — Но ты же пришла… — Блондинка виновато смотрит в любимые глаза и тихо произносит, — Неужели все мои старания, моя поддержка, моя вера и любовь никому не нужны? Почему Бэлла так сказала? Это больно. — Милая, иногда в нашей жизни есть люди, которые не ценят всего того, что мы для них делаем. — Лаура невесомо целует женщину в висок и ободряюще улыбается. — Без твоей непоколебимой и безрассудной веры во всё и всех ты не была бы самой собой. — Лаур, а я уже говорила, как сильно я тебя люблю? — В зелёно-карих глазах плещется преданность, от вида которой губы Лукиной непроизвольно расплываются в улыбке. — Смотря какую любовь Вы имеете в виду, Мария Владимировна. Третьякова теряется, судорожно отводя взгляд, и пытается подобрать слова. Лаура же всё понимает без слов. Ноги затекают, и женщина пытается встать, чтобы пересесть на диван. Лишь на мгновение руки отпускают талию любимой, блондинка расценивает это по-своему. Резко подрываясь с места, словно это не она несколькими минутами ранее была в предобморочном состояние, Маша хватает коллегу за руки и хриплым голосом произносит: — Я люблю тебя так, как никого никогда не любила. — Из глаз вновь льются слёзы. Лукина удивлённо смотрит на белокурого ангела, заключает в свои объятья, нежно стирая с любимого лица слёзы. — Машенька, я всего-лишь хотела пересесть на диван, ноги затекли. Ты что, солнышко? — Директор школы Леди ласково целует женщину в кончик носа и усаживает к себе на колени. Блондинка судорожно цепляется за любимые руки и тихо всхлипывает. — Третьякова, клянусь, если ты сейчас же не прекратишь рыдать, я убью тебя. У меня сердце разрывается от твоих слёз. — Я тебе в любви призналась, а ты хочешь меня убить. — Маша совершенно по-детски надувает губки, подавляя в себе очередной всхлип. — Господи, за что мне такое чудо досталось? — Закатив глаза, произносит Лукина, а после ласково добавляет, — Я ведь тоже люблю тебя, родная. — Сильно-сильно? Лаура звонко смеётся, сильнее прижимая к себе своё счастье. — Безмерно, котёнок. Я люблю тебя безмерно. На любимых губах расцветает улыбка, которая так много значит для директора школы Леди. И эти губы так манят к себе, что Лаура не сдерживается и впивается в них нежным и трепетным поцелуем. Слёзы мгновенно перестают течь по щекам, и Третьякова сильнее прижимается к любимой женщине, обвивая её шею руками и отвечая на столь желанный поцелуй. Мария беспрекословно впускает язык женщины в свой рот, переплетая его со своим. Нежный поцелуй постепенно становится страстным, и когда Лаура несильно прикусывает нижнюю губу блондинки, та томно стонет в любимые губы. Разум моментально затуманивается, и Лукина спускается поцелуями к молочной коже на шее. Нежные поцелуи обжигают кожу, а ладони всё сильнее сжимают в своих объятьях. Дыхание становится всё прерывестей, а мурашки бегут вслед за прикосновениями рук. Лаура сильнее прижимает Марию к себе, зарываясь пальчиками в белокурые локоны. Третьякова откидывает голову назад, тем самым давая больший доступ к своей шее. Воспользовавшись моментом, Лукина проводит по тонкой шее языком и слышит ещё один хриплый стон любимой. Прокладывая дорожку из поцелуев от ушка до ярёмной вены, женщина вновь срывает с губ Маши протяжный стон. Третьякова чувствует, как бабочки в её животе намереваются поднять бунт. И когда рука любимой опускается на упругую грудь, Мария понимает, что низ живота налился сладкой истомой, а самообладание её директора куда-то ускользает. — Лара… — Мария пытается отстранить женщину от себя, и вовсе не потому, что хочет всё прекратить. — Милая, а если кто зайдёт? Голубые глаза от возбуждения становятся ярко-синими, и Третьякова понимает, что вряд ли сможет остановить своего директора. Моментально вскакивая с колен любимой, блондинка закрывает дверь на замок и возвращается на место, только теперь бёдра Лукиной зажаты между коленями её первого заместителя. Когда любимые губы дарят жадный поцелуй, женщина приходит в себя. — Нет, Машенька, подожди… — Лаура пытается отстраниться, чувствуя, как грудь блондинки тяжело вздымается и как та томно дышит. — Не то, чтобы я не хочу тебя, но мне бы хотелось, чтобы наш первый раз был более романтичным. — Она ласково проводит ладонями по телу Марии, чувствуя, как женщина выгибается в спине. — Если ты сейчас пыталась остановить меня, то ты сделала это не лучшим способом. — Третьякова тяжело дышит и тихо произносит, — Я хочу почувствовать тебя, я так долго этого ждала. — Губы касаются коротким поцелуем шеи любимой женщины. — Котёнок… — Лаура вновь пытается отстранить от себя блондинку, и, к счастью, ей это удаётся. — Ты заслуживаешь большего, чем быстрый секс в гримерке. Она видит печаль в глазах Третьяковой и тяжело вздыхает. — Мы сейчас же поедем ко мне, и я подарю тебе столько любви и ласки, сколько ты заслуживаешь. —Обещаешь? — Мария с надеждой смотрит на своего директора и нервно прикусывает губу. — Клянусь. — Лара, я люблю тебя. — Губы обжигает нежный поцелуй. — И я тебя люблю, милая. И чем быстрее мы отсюда уедем, тем скорее я смогу покрывать всё твое тело поцелуями. И лучше нам поторопиться, ибо я не уверена, что смогу себя сдержать, если ты ещё раз так сексуально закусишь губу. Мария звонко смеётся, вставая с коленей любимой женщины. Буквально через двадцать минут Третьякова понимает, что Лаура вовсе не шутила, ведь она берёт её прямо в машине, пока город стоит в пробке. Чувствуя внутри себя пальцы любимой, Мария громко стонет, закидывая голову назад и поддаваясь бёдрами навстречу каждому толчку. Лукина жадно целует губы блондинки, двигаясь внутри нее и жалея о том, что не может как следует целовать любимую женщину. Когда пальцы оказываются слишком глубоко и когда из глаз летят искры, Мария протяжно стонет, выгибаясь в спине, и обессиленно опускается на сиденье. Пожалела ли она, что довела Лукину? Ни капли. Лаура ласково заправляет белокурые пряди за ушко, нежно целует Машу в губы и тихо произносит: — Маленькая провокаторша. — Небольшая ремарка, Лаура Альбертовна. — Третьякова обворожительно улыбается и также тихо произносит, — Твоя маленькая провокаторша. Лукина улыбается в ответ и вновь тянется к любимым губам, перед поцелуем прошептав лишь тихое: — Моя.