4 месяца спустя
POV Евангелина Моро
Скажу честно, я никогда так не маялась от скуки. Жизнь здесь оказалась действительно скучной. Единственное, чем занимаются эти дети — бегают по городу и влезают в драки, а так же носят хворост и помогают по дому. Я вышла из того возраста, когда носилась просто так и болтала ни о чем. Хотя всё же были иногда разговоры — в основном с Армином и Эреном — о «внешнем» мире. В них я могла давать этакие «предположения»: что да как, какое море, почему там много соли, какие ещё бывают животные и растения. Хотя, насколько я поняла, здешняя фауна сильно отличается от нашей. Взять те же громадные деревья — это вам даже не лес баобабов. Меня позабавила фраза Арлерта про «огненную воду», но я не стала его разочаровывать и говорить правду об этом. Армин умный мальчик, аналитик и стратег, сможет догадаться, что как-то слишком активно и много я говорю про мир за стенами, тем более в таких чёткий и логичных формулировках. Да и вообще, с Армином было легче всего найти общий язык, потому что тот любил пофилософствовать, поразмышлять, а я любила наводить его на нужные мысли и делать выводы. Он такой спокойный, но не такой наивный, каким я его представляла в начале. С угрюмой Микасой я пока что крайне плохо общаюсь, если эти натянутый отношения вообще можно назвать общением. Она, кстати, единственная, кто была против моего пребывания в их доме. Но Эрен на неё обиделся, так что та со стиснутыми зубами молчала в тряпочку и зло зыркала из-под красного шарфа. Были правда моменты, когда даже Аккерман была не против моей компании, например, в драках. Что бы кто ни говорил, а подраться и завести конфликт я любила ещё с класса третьего. В пятом так вообще разошлась до неузнаваемости, но при звании «ненормальной девочки» имела вполне себе хорошую успеваемость и шла на отличницу, не получилось, правда, но да ладно. Поспорить и доказать своему оппоненту, что тот неправ — это святое. Неважно, выиграешь ты или нет, главное — вбить в голову человека, что тот в чём-то ошибается, даже если он не примет это. Именно поэтому я с боевым кличем неслась за Йегером, который априори не имел тормозов в этом деле и всегда желал, чтобы восторжествовала справедливость. Но я имела на то свои причины: во-первых, это тело слушалось крайне плохо, импульсы от мозга доходили с замедлением — это надо было срочно исправлять, так что таким своеобразным методом я поднимала настроение своему внутреннему самовлюбленному эго и развивала конечности; во-вторых, это было одним из того, что тут вообще можно было делать, а из-за Армина, которого эти задиры чуть ли не ежечасно донимали, попасть в новую драку можно было со стопроцентным успехом; в-третьих, таким образом я зарабатываю репутацию у Микасы и Карлы с Гришей. Последний так и не сводит с меня пристального взгляда и изучает. Мне казалось, что я свихнусь после этого, но нет. Он с особым рвением расспрашивает про мои волосы, корни которых отрастают, но цвет остаётся голубым. Кажется, это как раз таки тот самый побочный эффект, да, Осирис? Или это его проказы? На мои ответы, что так сложилась судьба, тот попросил на изучение несколько волосков. Ну, а что я? Я смиренно отдала целый пучок. Через месяц Гриша ходил с дёргающимся глазом, а мне было интересно узнать, что же такого наш доктор там нашел. Он расспрашивал про родителей, я призналась, что наша французская семья жила на самой окраине. Родители уехали по делам — они были торговцами, и так и не вернулись. Мне только пришло письмо, что их убили, дом забрали из-за долгов, а про меня забыли напрочь. Когда я эту сказочку рассказывала, у меня поджилки так тряслись от страха, что прямо тут меня сейчас застукают, и привет тюремные камеры и бесконечные опросы, а потом и опыты. Но после того, как мужчина попросил показать дом, я поняла, что на эшафот меня поведут и всё, кирдык. Я даже проплакала всю ночь (на самом деле минут десять), потом заснула. На утро я встала вся помятая и с отсутствием желания вообще открывать глаза и вылезать из-под одеяла, как и всегда. Но тётя Карла принесла мне самую радостную новость — дядя Гриша уехал в срочную командировку, а я явственно ощутила, что скоро, очень скоро, всё перевернется с ног на голову. Падение Шиганшины было близко, и я только сейчас это осознала. Возраст Эрена, Армина и Микасы совпадает, ровно по десять лет, сейчас как раз восемьсот сорок пятый год. Что я ощутила? Тревогу, огромную тревогу, что не смогу спасти их, что что-то пойдёт не так. Я долго размышляла смогу ли как-то повлиять на спасение Карлы. Не то чтобы я чувствовала привязанность к этому человеку, просто не хотела, чтобы она умирала, чтобы умирало так много людей, но что я могу вообще сделать? Я обычная маленькая девочка, не умеющая абсолютно ничего, но я знаю, что не боюсь смерти. Не потому, что знаю, что не умру, а просто потому, что человек, убивший самого себя, уже знает это блаженное чувство забытья, тишины, какой-то умиротворённой слабости, объятий Смерти. Когда титан сожрал меня в первый раз, то это были совсем другие ощущения, мне было неприятно, я боялась этой махины и всех его действий, но я же боролась? Это ведь отличает меня от обычных смертников, которое уже сдались? Я ищу себе оправдания, будто мне стыдно перед кем-то за свой поступок, но мне не должно быть стыдно, ведь я шла к этому решению долго, долго думала и откладывала, пытаясь что-то изменить, но всё же сделала это. Я не должна жалеть об этом решении и тем более стыдиться, даже если после этого я попала в самый настоящий ад. Гигант прокусил мою плоть, облизнул языком и проглотил — вот это страшно и мерзко до ужаса, а не то, что я умерла. Наверное, для человека, который стремиться прожить подольше, это будет диким, и он будет считать, что такой человек не прав, будет стараться доказать ему, что жизнь прекрасна. Интересно, когда эти оптимисты сдохнут, то хотя бы тогда поймут, что жизнь полна дерьма, и если конфетку кинуть в ведро с говном, то конфетка всё равно будет в говне? Сильно в этом сомневаюсь. Я так и не разработала никакого плана действий, утешая себя тем, что просто-напросто и не смогла бы сделать ничего полезного, да и смысл вообще стремиться к чему-то? Я что, похожа на идиотку? Возможно, я ведь всё-таки зачем-то прусь в солдаты, потом и в разведотряд, ты ведь туда собралась, Ева? Или может пойти туда, где безопасно? Ага, сейчас, я не смогу попасть в десятку лучших учеников. Я не сильная, ни капли, вообще не факт, что я пройду вступительные экзамены. Чёрт, это так страшно, я ведь ещё падение стены не пережила, а уже об экзаменах беспокоюсь.Конец POV Евангелина Моро
Девочка поднялась с насиженного места и посмотрела на мирно спящего Эрена. Микаса где-то неподалёку собирала хворост. Еву посетило чувство дежавю, и она резко обернулась на стену. Нет, пока что всё спокойно, но этот момент, разве не он был показан в аниме? Пока голубоволосая металась в сомнениях, к ней подошла Аккерман и подозрительно глянула на ровесницу. — Чего мечешься? — послышался её ровный голос, Ева сглотнула и помотала головой. — Да что-то неспокойно мне, — Микаса только хмыкнула и стала будить сводного брата. Когда ребята шли по городской улице, Моро стало ещё волнительнее, она всем нутром чувствовала приближение опасности, но не могла никуда спрятаться, не могла убежать, не могла никого предупредить. Она только и может, что следовать этой игре, наблюдать, как колоссальный титан проломит ворота и всё пойдет наперекосяк, а потом рухнет и стена Мария. Повалил дым, раздался оглушительный взрыв, камни с щепками полетели в разные стороны, задевая жителей и их дома. Кого-то придавило, кто-то моментально умер, кого-то просто задело, но отовсюду слышались крики и мольбы о помощи. Мужской голос выкрикнул ужасную новость: «Титаны! Ворота прорваны!». Откашлявшись и оттолкнув какую-то неуклюжую мамочку, которая пыталась задавить её, Ева стремительно оглядывалась, ища две знакомые макушки. Она хотела бежать назад, обратно в сторону стены Мария, к порту, где уже пригнали корабли для спасения людей. Ей бы эвакуироваться вместе с остальными, следуя за солдатами, в страхе поджимать под себя ноги и плакать, что её могут сожрать. Но Ева не может. Не может, чёрт возьми, бросить этих потерянных детей на съедение этим монстрам! А вдруг всё пойдет не по канону? Вдруг Эрен вырвется и, дурак такой, побежит прямо к тому гиганту? Или Микаса неудачно споткнется и не сможет бежать? А что, если они так испугаются, что не смогут и с места двинуться? А если Ханнес не придет и не спасет Микасу и Эрена? Судорожно всхлипнув, Моро встала и на трясущихся ногах, пытаясь не обращать внимания на боль в вывихнутом плече и копчике, подошла к кашлявшему Йегеру. Она не может бросить его. Не персонажа аниме, а этого Эрена Йегера, который несмотря на её наглость и странное поведение предложил остаться у себя дома, уговорил родителей и нелюдимую Микасу, буквально спас от скитаний по переулкам, от будущих похитителей и убийц, от страшной физической работы. Именно этого мальчика она не бросит. Не в этот раз. За шкирку подняв нелёгкую тушку пацана, она закинула его руку к себе на плечи, тем самым давая ему опору. Теперь надо найти Аккерман. Она оказалась зажатой между двумя камнями, но вроде ничего не повредила. — Микаса! — крикнула Евангелина и потащилась к ней. Черноволосая открыла глаза и почти сразу вскочила на ноги, хоть и пошатнулась, — Ты в порядке? — кажется, та была немного удивлена такой заботе со стороны — как сама окрестила Еву — «самозванки», но ответила. — Вроде да, а Эрен? — Не уверена, но вроде да, — не то, чтобы это сильно обидело Моро, но она искренне поинтересовалась самочувствием Аккерман, а та даже не взглянула на неё, хотя, кого она обманывает?! Да, её это задело! Йегер стал приходить в себя, а девочки уже видели, как титаны вторглись в город и проходят дальше, вдруг Эрен соскальзывает с криком: «Мама!» — и бежит в сторону своего дома. — Эрен! — воскликнула Микаса и тут же понеслась за ним. И что делать с этими неугомонными? Плевать, надо бежать за ними, нужно убедиться в точности канона. Карла была придавлена крышей собственного дома, её ноги наверняка сейчас раздавлены в мясо. Она пытается достучаться до Эрена, пытающегося её вытащить. Это было удручающе. Маленькие дети, не теряющие надежду на счастливое выживание, не сдающиеся перед самой смертью, борющиеся до самого конца, так сильно любящие свою мать (хотя для Микасы она не являлась биологической), но Карла стала ей совсем родной. Это было печально. Ханнес струсил, не убил того титана, сбежал, не убил его, или лучше называть титана в женском роде, да, Дина Фриц? Будь она хоть на чьём-то месте, то смогла бы помочь? Смогла бы, если бы имела силу для этого? Аккерман уже бежала вместе с Ханнесом, закинувшим Эрена себе на плечо, а в закатном солнце бывшая жена Гриши Йегера съедала женщину, любящую мать, любящую жену и просто хорошего человека. Смогла бы она? Нет, стоп. Кто для неё эти люди? Верно, она дала себе обещание не верить никому. Одолжение за одолжение, помощь за помощь, Евангелина уже выполнила свою часть.