Провокация

Снежная встретила двух юных путешественниц искрящимся на солнце белым снегом, что покрывал собой весь земной рельеф. Поначалу он неприятно бил в глаза, заставляя девушек щуриться, но спустя короткое время они привыкли, и теперь обозревать местные широты ничего не мешало. Порывы холодного ветра время от времени заставляли девушку одёргивать мягкий шарф, закрывая шею и пряча в него лицо. Слухи о том, что Снежная — самый холодный регион Тейвата, оказались правдивы даже больше, чем предполагала Люмин. Путешественница недостаточно тепло оделась, и сейчас от замерзания спасало согревающее масло, которое когда-то подарила ей Сахароза. Паймон увлечённо летала вокруг Люмин, рассматривая голые ветки деревьев. На некоторых из них невозмутимо сидели красногрудые маленькие птички. Они недовольно вжали головы и хмуро уставились на Паймон, которая закрыла собой увешанную красивыми алыми гроздями ветку. Люмин ускорила шаг, ощутив очередной пронзительный порыв холодного ветра. Стоило поскорее добраться до города и снять комнату в каком-нибудь уютном трактире. Девушка, заметив отсутствие Паймон, остановилась на месте, и обернулась — её подруга всё ещё рассматривала грозных птичек. Вздохнув, путешественница пообещала первым делом отведать местную кухню, тем самым подгоняя Паймон. Пока она летела, Люмин, вдыхая морозную свежесть, подняла голову вверх. Чистое синее небо, в котором порой можно было заметить небольшие стаи пролетающих чёрных ворон, невольно напоминало девушке лукавый взгляд таких же синих глаз, которые не покидают её мысли вот уже несколько дней. Началось это с того момента, как она пересекла границу Натлана и ступила на земли Царицы. Чайльд Тарталья, одиннадцатый предвестник Фатуи, которого Люмин начала подозревать с самой первой их встречи, и в которого так нелепо и безнадёжно она умудрилась влюбиться, раз за разом всплывал в памяти девушки. А началось это ещё тогда, в Ли Юэ. В день, когда Тарталья сделал всё, чтобы сохранить мечту младшего брата, несмотря ни на что. Люмин прекрасно понимала чувства парня, ведь и сама всегда заботилась о своём брате. Однако, наблюдая за тем, как измудряется Предвестник, в попытках защитить Тевкра, как, превозмогая нестерпимую боль и рискуя своим здоровьем, он сражался с опасными механизмами, только для того, чтобы увидеть счастливую улыбку на лице брата, сердце девушки сдавило нежным трепетом. Она видела, как ему было больно, видела, как он пытался сохранить лицо, будучи не в силах даже встать на ноги, как виновато смотрел, когда просил её передать подарок Тевкру, боясь, что тот запомнит его слабым. Всё это вызвало отклик в душе девушки, и она посмотрела на Чайльда совсем другими глазами. Возможно, в схожих чувствах заботы о своих родных, возможно, в чём-то ещё, но Люмин внезапно ощутила очень тонкую, объединяющую её с Тартальей нить. Со временем таких нитей становилось всё больше, даже несмотря на то, что их пути разошлись сразу же после прибытия в Иназуму. Чайльд, взяв обещание с девушки о том, что однажды они обязательно ещё раз сразятся, ушёл по своим фатуйским делам, в которые Люмин, благо, посвящена не была. Весь мир девушки не начал крутиться вокруг самодовольного воина — она по-прежнему продолжала поиски брата, но порой в её мыслях всё же всплывал образ предвестника, заставляя сердце биться чаще. Поначалу она винила и терзала себя за эти дурацкие, спонтанно возникшие, чувства. Пыталась спрятать их в самые далёкие уголки души, чтобы со временем и вовсе позабыть, но… Малейшая ассоциация с Чайльдом, и они с ноги вламываются в её мысли, игнорируя тот факт, что им совсем не рады. Люмин много размышляла на тему этих чувств, взвешивала все «за», которых, к слову, было чуть больше, чем ноль, и «против», которые безоговорочно лидировали, однако упрямое сердце никак не хотело подчиняться здравому смыслу. В конечном счёте Люмин приняла порхающий в её душе трепет — девушке попросту надоело терпеть поражение, из раза в раз вспоминая синеву его глаз и хитрую усмешку, за которой, несомненно, прячется не один десяток масок, каждую из которых ей хотелось снять. Увидеть того Тарталью, какого видят дорогие его сердцу люди. Загружая себя заданиями в гильдии искателей приключений, Люмин удавалось долго не вспоминать Предвестника, но теперь, когда вокруг столько ассоциаций — один только снег чего стоит, — мысли о Чайльде, по всей видимости, решили прописаться у неё в голове. Она знала, что обязательно встретит его — ещё тогда, на корабле, по пути в Инадзуму, Тарталья пообещал ей прогулку в самом заснеженном лесу холодного региона. Парень с улыбкой рассказывал, как однажды, будучи ещё совсем мальчишкой, он застрял там в огромном сугробе и просидел так до вечера, пока его отец не отправился на поиски сына. Так Тарталья узнал на собственной шкуре, почему некоторые растения сохраняют свою жизнь под толстым слоем снега. Люмин едва заметно хихикнула в шарф, вспоминая забавную историю парня. На горизонте уже виднелись высокие каменные стены города, заставляя путешественницу ускорить шаг — уж очень хотелось поскорее найти трактир и как следует отогреться в нём.

***

Тряхнув копной рыжих волос, Тарталья, азартно улыбаясь, будто всё происходящее вокруг — театр, в котором он, в роли кукловода, умело тянет за нужные ему нити, произнёс очередной тост. Сидящие рядом и порядком захмелевшие господа одобрительно чокнулись рюмками, заливая в себя небезызвестную огненную воду — традиционный алкогольный напиток в Снежной. Эти глупцы даже не заметили подвоха — в нетрезвых и, порой, не совсем складных речах, выдали всю необходимую Чайльду информацию. И почему в Снежной ему дают такие скучные и простые поручения? Ах да, точно ведь… Тарталья неопределённо хмыкнул, вспоминая, как в последний раз, выполняя задание на землях Царицы, где всё решал бой, он, охваченный жаждой битвы, разнёс всю восточную часть города. С тех пор организация отправляет Чайльда разминать кулаки подальше от Снежной. Довольный своим блестящим выполнением миссии, — а иначе быть у него и не может, — Тарталья направлялся в штаб Фатуи, когда на входе в трактир среднего класса заметил знакомую блондинистую голову. Сердце пропустило удар, сбиваясь с привычного ритма — вот так неожиданность. Конечно, он помнил своё обещание, но отчего-то резко растерялся и не спешил окликнуть девушку. Тарталья усмехнулся своим мыслям: разумеется, он знал, от чего. Такая хрупкая на вид девушка, на самом деле обладающая невероятной силой, вызывала у парня не только безграничное уважение и желание сразиться с ней, а ещё и личный интерес. В какой момент это случилось? Он точно не знал. Вероятно, ещё тогда, в Золотой палате, когда Люмин отразила его атаку сразу двумя стихиями, болезненно прошедшими по всему телу, оставляя след глубоко внутри, который перерос в нечто совершенно противоположное. Изначально Люмин выглядела в его глазах как обычный человек, повстречавшийся во время его миссии, которого, к тому же, можно было выгодно использовать, что он, собственно, и делал. Однако наблюдая за действиями девушки, за её открытым недоверием и подозрительным взглядом, в душе Тартальи стал невольно появляться тёплый трепет, согревающий сердце. Ему начало нравиться дразнить девушку, смотреть, как она в очередной раз подозрительно косится в его сторону, не говоря при этом ни слова, будто бы понимая, что за игру он ведёт. Быть может, она и понимала, но от этой мысли интерес парня разгорался лишь сильнее. Она притягивала его, словно тёплый луч света, к которому тянется цветок в ненастный день. Манила своей искренностью, добротой и таинственностью — обычные люди не могут пользоваться силой элементов без Глаза Бога, а несколькими сразу и подавно. На вид самая обычная девушка, но наделённая не по годам развитой мудростью, Люмин не покидает сердце Предвестника ещё с тех пор, как они взошли на борт корабля, плывущего в Иназуму. Вспоминая историю с Тевкром, Чайльду казалось, что девушка стала иначе на него смотреть. Более мягко и доверительно, однако этого амбициозному и уверенному парню было мало. Тарталья хотел увидеть в её глазах такую же нежность и любовь, с которыми и сам уже давно был готов смотреть на девушку. Глубоко вздохнув, Чайльд совсем непринуждённо, через всю улицу, окликнул Люмин, которая уже почти скрылась за дверью трактира. Он заметил, как девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась на зов. Она приветливо улыбнулась, терпеливо ожидая, пока Предвестник подойдёт ближе. — Приветствую в Снежной, дамы, — открывая дверь в трактир и пропуская вперёд Люмин, за которой хвостиком залетела Паймон, улыбнулся Чайльд. Девушка сразу направилась к управляющему, дабы снять себе комнату, но Тарталья оказался быстрее и любезно заплатил за неё. — Невежливо будет заставлять такую милую гостью тратить Мору на столь обыденные вещи, — добродушно смеётся он. Люмин смущённо отводит взгляд в сторону, тихонько благодаря его, чем вызывает у парня удивление. Секундную неловкость разрушает Паймон, требуя своим звонким голосом экскурсию по местным ресторанам. — Желательно за твой счёт! — кивает она, складывая маленькие ручки на груди. — Уговорила. А потом предлагаю сдержать обещание, данное Тевкру. Он очень обрадуется, когда встретится с вами, — улыбнулся Тарталья, вновь переводя взгляд на Люмин. Девушка больше не выглядела смущенной, вернув былое спокойствие и уверенность. Но так ли это было на самом деле? Чайльд по-разному представлял их следующую встречу, но в каждой такой мысли он был абсолютно уверен в том, что девушка не удостоит его подобным поведением. Когда Тарталья платил за неё в Глазурном Павильоне, то видел лишь благодарность, но никак не смущение. Кажется, теперь она притягивает его ещё сильнее. — Да! И ещё ты обещал познакомить нас с Тоней и Антоном, — воскликнула Паймон, уже подлетая к выходу из трактира. Следующие несколько часов Тарталья увлечённо рассказывал самые невероятные истории, относящиеся к традиционным блюдам Снежной. По большей части они были связаны с популярной у местных жителей огненной водой. Люмин даже сделала заметку в своём путевом дневнике — обязательно отправить одну посылку с этим напитком Кэйе, и две Венти… Тарталья лишь рассмеялся, мол изнеженный вином из одуванчиков организм Мондштадтского человека ни за что не выдержит столь крепкого алкоголя. — Расскажи о своём брате и сестре. Я бы хотела иметь представление о них прежде, чем мы встретимся, — аккуратно отложив вилку в сторону, попросила Люмин. — Антон немного старше меня, занимается семейным делом и помогает отцу, у которого в последнее время начались головные боли. Братец хоть и выглядит весьма сурово, но в душе очень добрый. А Тоня… — на секунду задумался Чайльд, скосив взгляд на уплетающую за обе щеки еду Паймон. — Немного похожа на неё. Она чуть младше тебя, Люмин, но всё ещё достаточно наивна и открыта. Если быть честным, я в чём-то даже завидую ей. В свои четырнадцать я уже перестал верить в сказку, увидел, каков этот мир на самом деле. Именно поэтому я делаю всё для того, чтобы сохранить светлые мечты своих младших как можно дольше. — Тарталья такой заботливый старший брат, — откусив большой кусок мяса, вынесла вердикт Паймон. Дождавшись, пока юные путешественницы вдоволь насытятся традиционной кухней, Чайльд подозвал стоящий неподалёку от заведения экипаж. Его дом находился недалеко от стен города, в большой деревне, расположенной рядом с тем самым заснеженным лесом, и вполне можно было отправиться пешком, но Паймон, лениво поглаживая свой живот, выпросила экипаж.

***

Семья Чайльда в действительности была очень дружелюбной и доброй. Они с тёплыми улыбками приняли гостей, даже на стол успели накрыть в считанные минуты, который, к удивлению Тартальи, быстро опустел за счёт совместных усилий Тони и Паймон (и как в неё столько влезает?). Эти две девчушки сходу нашли общий язык, как и предполагал Предвестник. Его сестрёнка очень любила слушать истории от путешествующих людей, а Паймон с удовольствием рассказывала, как они повстречали Анемо Архонта и спасли разум Двалина, как уберегли от гибели Ли Юэ и познакомились с непутёвым Гео Архонтом… Конечно, большую часть работы, несомненно, выполнила именно Паймон. Отца семейства, как и Тевкра, в доме, к сожалению, не оказалось — они ещё утром ушли на подлёдную рыбалку. Тарталья улыбнулся: он был в таком же возрасте, в каком сейчас его младший брат, когда отец впервые отправился с ним на это занятие. Антон и вправду казался крайне суровым человеком, в частности из-за густой бороды и широких хмурых бровей. Однако его глаза были совсем беззлобными, искренними, наполненными братской любовью и заботой. Люмин узнала этот взгляд — точно так же она смотрела на своего брата, когда они ещё не были разлучены. В её сердце болезненно кольнули воспоминания о нём. Окружённая такой домашней и тёплой атмосферой, в памяти девушки невольно всплывали воспоминания. Но полностью погрузиться в них не дали звонкие голоса Паймон и Тони. — Люмин, а братик мне так много писал в письмах про тебя! Почти в каждом была хотя бы строчка о тебе! Говорил, что ты очень добрая и милая, а ещё… — Кхм, Тоня! Твоя еда сейчас остынет, — показно закашлялся Тарталья, явно намекая сестре на молчание. — Да ладно тебе, братик, — хитро улыбнулась девочка. — Ничего ведь не случится, если я скажу, что, иной раз, ты не можешь… — Люмин, а помнишь, я обещал тебе прогулку по заснеженному лесу?! — нервно подскочил Тарталья, уставившись на девушку. Путешественница, замявшись, недоверчиво переводила взгляд то на парня, то на его сестру, раздумывая, как ей поступать дальше. Люмин было любопытно узнать, что же такое Тарталья писал о ней в своих письмах, и почему он вообще это делал, но перспектива прогулки вдвоём — она была уверена, что полностью сытая Паймон, ещё и в приятной компании Тони, ни за что не согласится идти в холодный лес, — манила ещё больше. От одной только мысли сердце начинало биться чаще, отдавая приятным теплом в груди. — Помню. Хочешь пойти прямо сейчас? — спросила девушка, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие и спрятать предательский румянец на щеках. Ещё немного и можно будет смело прикрываться морозом, от которого забавно краснеть будет ещё и нос. — Да! — Тарталья подал верхнюю одежду Люмин и, дождавшись пока девушка оденется, выскочил с ней на улицу. Где-то из-за двери послышался вопль Паймон: — А вот и не пойду с вами! Пусть даже и спрашивать не стали, я всё равно не пойду! Тарталья с Люмин звонко рассмеялись, услышав крики их общей подруги, и скрылись за воротами дома Чайльда. Заснеженный лес и впрямь оказался совсем близко к деревне — десять минут ходьбы, и перед ними выросли многолетние, а то и вековые деревья, покрытые толстым слоем белоснежного снега, ярко переливающегося на солнце. На раскинутых в разные стороны ветках сидело множество птиц. По большей части это были чёрные вороны и те самые суровые красногрудые птички, смотрящие всё таким же хмурым взглядом. Люмин с интересом разглядывала просторы этого места. Поначалу ей казалось, что в спящем лесу не может быть ничего интересного, однако с каждым шагом вглубь она понимала, что была не права. Приятный, немного обжигающий кожу ветер, маленькие следы на снегу, оставленные птицами и, быть может, ещё какими-то местными животными, о которых Люмин пока не знала, совершенно ни с чем несравнимые запахи зимнего леса, погружающие в какую-то особую, волшебную атмосферу и тишина, разбавляемая лишь скрипом снега под ногами и редким карканьем ворон. Тарталья и Люмин шли в полной тишине, не спеша начинать разговор. Девушке было несколько неловко оказаться наедине с парнем, но сейчас она могла не волноваться о том, что он может заметить на её лице смущение — в любом случае всё можно спихнуть на мороз, да и у самого Чайльда щеки и нос не менее красные. Девушка заинтересованно разглядывала лес, а Тарталья, пока она не видит, с тёплой улыбкой наблюдал за ней, не мешая погружаться в волшебный мир этого места. С каждым шагом сугробов под деревьями становилось всё больше, и теперь, когда уровень снега был почти по колено девушке, Чайльд внезапно остановился и, взяв в руку немного рыхлого снега, слепил из него шарик. — А сейчас я покажу тебе самую популярную игру в Снежной, — хитро улыбнулся Тарталья и бросил в девушку снежок, попав ей в ногу. Люмин, до этого неспешно идущая чуть впереди, обернулась и заинтересованно уставилась на парня. Она знала эту игру. Более того, ещё с раннего детства они с братом обожали бросаться снежками друг в друга. И Люмин всегда побеждала. Не собираясь терпеть такую наглость от этого самодовольного Предвестника, девушка быстро подхватила идею и уже в следующую секунду отправила добрую порцию снега в капюшон Тарталье. — А это не по правилам! Нельзя так близко подходить, — подмигнул парень, быстро разрывая дистанцию и бросая очередной снежок в девушку. Люмин казалось, что сейчас между ними не было совершено никаких масок, которые они вынуждены цеплять на себя в повседневной жизни. Она чувствовала искренность в его голосе, взгляде, и сама отвечала ему тем же, перестав прятать свои чувства. Пусть и в такой до безумия детской игре, но каждый белоснежный шарик был наполнен её эмоциями, которые она не могла проявлять просто так. Девушка впервые за долгое время почувствовала себя очень счастливой. Уклоняясь от очередного снежного шарика, Люмин не заметила большой сугроб у ствола массивного дерева за своей спиной, и оступилась, падая пятой точкой прямо в снег. И упала бы, если бы не вовремя подскочивший Тарталья, который ловко схватил её за руку, подтягивая на себя. Их лица оказались в непозволительной для обоих близости, однако никто не спешил разорвать дистанцию, затаив дыхание, словно пытаясь прочувствовать каждое мгновение, запомнить каждую черту лица друг друга, ведь вряд ли ещё представится такой шанс. Тарталья так и продолжил держать девушку за руку, замерев и не решаясь пошевелиться, будто боясь, что она опомнится и убежит. Люмин чувствовала его дыхание на своих губах, и это заставляло сердце биться чуть ли не в два раза чаще, несмотря на то, что ещё со входа в лес оно приняло ускоренный ритм. Ей казалось, что время вокруг них остановилось, что теперь во всём мире существуют только они вдвоём и, чёрт возьми, как же ей это нравилось. Как ей хотелось прикоснуться к его лицу, поцеловать такие манящие и желанные губы, вдохнуть его запах, зарыться руками в густые волосы и прошептать на ухо, словно доверяя самое ценное её сокровище, чтобы это услышал только он, как сильно она его любит. Трепет в душе так и рвался наружу, и Люмин казалось, что она бы, в конце концов, не удержалась, но спасительная белка, проскочившая по ветке у них над головами, стряхнула снег прямо на лицо девушки, заставляя её звонко рассмеяться, разряжая накалившуюся до предела обстановку. Тарталья, наконец, отпустил её руку, рассмеявшись вслед за Люмин. — Дурак ты, — улыбнулась девушка. В следующую секунду внезапно пронёсся резкий и очень холодный порыв ветра, заставляя Люмин поёжиться — она так и не добралась до вещевой лавки, дабы купить одежду потеплее. Сразу после тёплого дома, а потом во время активной игры с Чайльдом, её совсем не беспокоил холод, однако сейчас тело уже успело остыть и теперь тактичным ознобом напоминало девушке о себе. Состояние Люмин не укрылось от зорких глаз Тартальи, который в следующую секунду хмуро уставился на неё. — Ты легко одета? — укоризненно посмотрел на неё Предвестник. — Я не ожидала, что будет так холодно, — виновато улыбнулась девушка. — Всё в порядке, я потерплю. Эй! Ты что делаешь? — Чайльд распахнул свой пуховик и крепко прижал к себе Люмин, закрывая её спину верхней одеждой. — Тарталья… Не надо, пожалуйста, — смущённо пискнула девушка, уткнувшись носом в грудь парня. — Я тебя и не спрашиваю. Грейся, — невозмутимо произнёс Чайльд, тепло улыбаясь сложившейся ситуации. Люмин одновременно испытывала целый водоворот эмоций. Ей было неловко за доставляемые своей неаккуратностью неудобства, но в тоже время она совершенно не хотела, чтобы Тарталья её отпускал. Впервые за долгое время она чувствовала себя такой защищённой, будто рядом с ним её не коснётся ни одна беда в мире. Вдыхая его чуть резковатый запах, сердце из раза в раз билось всё сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё ему ускоряться. Люмин крепко прижималась к широкой груди Тартальи, сцепив руки в замок на его пояснице. Тепло, очень тепло. И она не могла сказать точно, что согревало её больше — физическая близость с дорогим сердцу человеком или безграничная нежность, норовящая вырваться из груди в любую секунду. Будучи плотно прижатой к телу парня, Люмин чётко ощущала бешенный ритм сердца Тартальи, но внимание обратила далеко не сразу. Наверное, это потому, что она спутала этот темп со своим собственным сердцем. Девушка моментально сбилась со своих мыслей, не понимая, как ей реагировать, что следует говорить, и вообще… Люмин едва различимо пробурчала о том, что согрелась и выскользнула из объятий парня. — У тебя сердце… Так быстро бьётся, — тихонько выдохнула девушка, укутываясь посильнее в свой шарф. — Кхм, — смутился Тарталья, отводя взгляд в сторону. — У каждого есть свои секреты, милая леди, помнишь? Люмин перевела взгляд на парня, в глазах которого читалась некоторая неловкость, совсем не свойственная ему. Ей казалось, что при желании Чайльд бы без труда смог скрыть всё ощущаемое в воздухе смятение, сведя ситуацию в какую-то нелепую шутку, но от чего-то он не стал этого делать. Поразмыслить над этим вопросом девушке не дал резкий и очень сильный порыв ветра, а после обеспокоенный голос парня. — Вот чёрт, — Тарталья схватил девушку за предплечье, потянув за собой в неизвестном направлении. — Такой ветер означает только одно — надвигается метель. Выйти из леса мы уже не успеем, но я знаю, где можно переждать бурю. — Но ведь на небе ни облачка, — удивлённо произнесла Люмин, в подтверждение своих слов указывая на яркое синее небо. — Это пока. Я очень хорошо знаю местный климат, не забывай об этом, милая леди, — подмигнул парень. — У нас не больше двадцати минут, чтобы добраться до озера. Люмин не стала докучать Чайльду вопросами на какое такое озеро они собрались, а главное, где там можно спрятаться. В другой раз она бы обязательно попыталась это выяснить, но сейчас ей почему-то очень хотелось довериться Тарталье, и она искренне надеялась, что не пожалеет об этом решении. Небо стремительно затянулось плотными тучами, а завывающие порывы ледяного ветра всё чаще обжигали кожу, пошёл снег. Пробираться сквозь сугробы было весьма затруднительно, пару раз Чайльду даже пришлось прибегнуть к Глазу Порчи, дабы расчистить дорогу. И вот, наконец, они вышли к замёрзшему озеру, неподалёку от которого стоял небольшой дом из серого камня. Брякнул звон металла — Тарталья вставил ключ в замочную скважину деревянной двери, которая поддалась не сразу, но стоило ему приложить усилие, как она, скрипнув, открылась. — Заходи, скорее, — Предвестник пропустил девушку внутрь, а сам, прикрывая лицо от болезненно бьющего снега, отправился на задний двор. В доме было очень темно — ставни на окнах наглухо закрыты, а иных источников света не было. Люмин на такие случаи всегда носила с собой настойку травы-светяшки из Мондштадта. Она светила достаточно ярко, чтобы различить ближайшие предметы. Девушка беспокойно поглядывала на дверь, порываясь пойти вслед за Тартальей. Предвестник не заставил себя долго ждать, и вскоре распахнул дверь, притащив с собой дрова для растопки камина. Пользуясь Мондштадтской настойкой для освещения, Тарталья быстро развёл огонь, усаживая дрожащую от холода Люмин поближе к источнику тепла и укрывая вдобавок своим пуховиком. — Так ты быстро замёрзнешь, — пробурчала девушка. — Милая леди переживает за меня? — с лисьей улыбкой проговорил Чайльд, усаживаясь в кресло напротив. — Не волнуйся, скоро здесь станет тепло и без верхней одежды. — Чей это дом? — подув горячим дыханием на потрескавшиеся от холода руки, спросила девушка. — Моей семьи. Летом мы часто отдыхаем здесь. Младшие учатся базовым навыкам охоты, а старшие передают им свой ценный опыт. Тёплая пора в Снежной длится всего один месяц, но каждый из них полон яркими воспоминаниями об этом лесе. Зимой никто сюда не ходит — озеро рядом слишком мелкое для подлёдной рыбалки, а больше здесь делать и нечего. Разве что укрываться с милой леди от бури, — Чайльд подмигнул на последней фразе, подбрасывая дрова в камин. — Может, ты голодна? Изысками похвастаться не смогу, но в погребе откопать что-то можно. — Спасибо за предложение, но я не хочу, — улыбнулась Люмин, чувствуя, как тело постепенно согревается. — Как долго может длиться такая метель? Прежде, чем Тарталья успел произнести хоть слово в ответ девушке, с улицы послышались завывания ветра, после которых ветки деревьев с громким стуком ударились о ставни. — Думаю, что не раньше следующего утра. Может, ночью, — вздохнул парень, поднимаясь с кресла. — Придётся здесь переночевать. Не переживай, у тебя будет отдельная спальня. Кстати, тут есть вода, нужно только подогреть её. — Тёплая ванна сейчас была бы как нельзя кстати, — кивнула Люмин, благодарно смотря на Тарталью. — Тебе нужна моя помощь? Чайльд, заверив девушку, чтобы та ни о чем не беспокоилась и просто отдыхала, принялся наполнять водой большую деревянную ёмкость, стоящую в соседней комнате. Люмин осталась сидеть в гостиной, поднеся руки к огню и задумавшись о чём-то своём. Она выглядела очень спокойной и расслабленной, будто полностью доверяла Тарталье, не опасаясь никакого удара со спины. Языки пламени красиво отражались на её лице, подсвечивая лёгкий румянец на щеках. Предвестник невольно залюбовался девушкой, так и остановившись в дверном проёме с бадьёй в руках. Сердце совершило кульбит, сбиваясь с привычного ритма — Чайльд вдруг осознал, в каком положении они оказались. Сейчас они только вдвоём, благодаря так не вовремя, или, напротив, очень даже вовремя разбушевавшейся стихии. Ему хотелось отложить в памяти каждую секунду, которую он сегодня проведёт с Люмин. Запомнить каждый блик этого яркого пламени, что отражается на её лице, каждую улыбку, которую она подарит и которые уже подарила. — Всё в порядке? — девушка перевела удивлённый взгляд на Предвестника. — Да, — кивнул Чайльд, выходя из цепкого плена красоты Люмин. — Всё готово, можешь идти. Я оставил тебе чистые вещи, которые смог найти. Благодарно кивнув, девушка сбросила с себя всю верхнюю одежду и скрылась за дверью, провожаемая хитрым взглядом Тартальи. — А женских вещей не нашлось? — послышался недовольный голос Люмин из соседней комнаты. Предвестник тихо рассмеялся: конечно, здесь были вещи Тони, но разве вся прелесть не в том, чтобы увидеть любимую девушку в своей рубашке? Тарталья справедливо посчитал, что такую шалость Люмин ему простит. — Не нашлось, милая леди, — довольно ответил парень, падая в кресло и вытягивая ноги вперёд. Люмин догадывалась, что где-то в этом доме точно лежат вещи младшей сестры Тартальи, но она, в целом-то, была вовсе не против примерить на себя его рубашку и штаны, которые казались ей чересчур большими. А недовольство было, очевидно, напускным и просто для виду. Девушка сбросила с себя всю лишнюю одежду и погрузилась в горячую воду. Ворох мыслей мигом заполонил её голову, причём они были самые разные: начиная от вопящего голоса разума, требующего отодвинуть Тарталью как можно дальше, пока это всё не зашло слишком далеко, и заканчивая осознанием того, что, чёрт возьми, она действительно хочет скорее нацепить на себя его одежду. — Какая нелепость, — едва слышно пискнула девушка, погружая половину лица в воду. Она чувствовала, как сильнее запылали щёки, и это было, отнюдь, не от горячей воды. Тарталья сейчас совсем другой. Не такой, каким его видят все остальные. Заботливый и искренний. Сердце подсказывало Люмин, что эти эмоции парня были правдивы. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Сейчас он сидит в гостиной, вероятно, в своей привычной манере легкомысленно смотрит на огонь и думает о своём, даже не подозревая, какие чувства переполняют девушку, и, наверное, ждёт, пока она выйдет, чтобы в очередной раз сказать своё фирменное: «милая леди», после которого, обычно, следует какая-то нелепая шутка, но Люмин всё равно каждый раз искренне смеётся с неё. Вынырнула девушка из водоворота своих мыслей и чувств уже тогда, когда вода стала остывать и более оставаться в ней было некомфортно. С довольной улыбкой Люмин, отправляя свой разум к чёрту, нацепила на себя рубашку Тартальи, длина которой оказалась ей до самых колен. Многозначительно повертев предоставленные ей штаны, девушка досадно выдохнула — если рубашка ещё как-то, совсем бесформенно, сможет на ней болтаться, то в штанах она утонет сразу. Интересно, это тоже входило в часть его плана? — Они слишком большие, — Люмин положила аккуратно сложенные штаны на колени сидящего Чайльда. До этого момента его глаза были прикрыты, девушке даже показалось, что он задремал, и она уже успела почувствовать вину за вторжение в его сон, но парень очень бодро открыл глаза и восхищённо уставился на Люмин. — Тебе так даже лучше, — по-доброму рассмеялся он, откидывая голову назад. — Вон за той дверью твоя комната, я уже всё подготовил. Можешь идти отдыхать. — А ты? — А я буду здесь, понаблюдаю за огнём. Совсем не хочется, чтобы милая леди замёрзла посреди ночи, — непринуждённо улыбнулся Тарталья, подбрасывая очередные дрова в камин. Люмин благодарно кивнула и отправилась в указанную комнату, где стояла небольшая, но очень удобная кровать, возле которой была тумбочка со стоящей на ней настойкой травы-светяшки, любезно оставленной Чайльдом.

***

Тарталья, сидя в кресле с кочергой в руках, немного задремал, когда услышал топот босых ног по деревянному полу. Спросонья он хотел наругать Тоню за то, что опять ходит без обуви, но вовремя вспомнил, что сейчас этим делом могла заниматься только одна девушка. Люмин прошлёпала к Чайльду, присаживаясь на подлокотник его кресла и, нахмурив брови, в оба глаза уставилась на него. — Что-то случилось? — Я привыкла, что под боком постоянно возится Паймон, а сейчас так тихо… — опустив взгляд, неловко произнесла девушка. — Не получается заснуть. — Хочешь, чтобы я любезно засопел тебе на ухо, милая леди? — рассмеялся Тарталья. — Дурак, — тихо буркнула девушка и, спрыгнув с подлокотника, убежала в комнату, несильно хлопнув дверью. Чайльда одолевали смешанные чувства касательно произошедшего минутой назад. Он не понимал такого поведения Люмин, и был несколько растерян, но решил всё-таки проверить. Мало ли, что она имела в виду. Осторожно постучав в дверь, он услышал тихое, даже, кажется, смущённое: «войдите». Пройдя внутрь, он сразу подошёл к кровати, дабы спросить, в чём же дело, но, к своему удивлению, не обнаружил там девушку. В следующую секунду Тарталья спиной почувствовал мягкую грудь девушки и её руки, сцепленные в замок у него на торсе. От неожиданности он вздрогнул, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло от столь близкого контакта. Дышать резко стало тяжелее, к лицу прилила кровь, и он благодарил всех Архонтов за то, что в комнате сейчас едва различимый полумрак. — Люмин, что… — Ты слышишь это? — полушёпотом спросила девушка, сильнее прижимаясь к Предвестнику. Чайльд замолчал, прислушиваясь сначала к окружающему пространству, пытаясь понять, о чем говорит Люмин, а после и к собственным ощущениям. Его зрачки расширились от удивления, когда он понял, о чём она спрашивает. Их сердца бьются в унисон друг другу. — Милая леди, я… — с его губ уже готовы сорваться те самые заветные слова, но Люмин в одно мгновение оказывается прямо перед ним и кладёт свой пальчик на рот Чайльда, призывая к молчанию. — Я тоже, — выдыхает она в самые губы Тарталье, прежде чем осторожно, почти невинно, поцеловать его. Предвестник крепко прижимает её к себе, будто бы боясь, что всё происходящее — сон, который оборвётся в любую секунду. Он со всей нежностью и любовью, на которые только был способен, отвечает ей на поцелуй. Казалось, что все эмоции, которые успели у обоих накопиться за столь длительное время, нашли свой выход именно в этом, таком простом, но одновременно очень важном для них поцелуе. Чайльд гладит её волосы, вдыхая сладкий запах Люмин, шепчет слова любви ей на ухо, обжигая своим горячим дыханием нежную кожу. Чувствует, как девушка прижимается ещё сильнее, зарываясь рукой в его рыжие волосы и перебирая каждую прядь; слышит тихие стоны, когда он целует её шею, приятно щекоча пальцами по оставшимся влажным следам. После очередной сладкой пытки они соприкоснулись носами друг с другом. Люмин почувствовала его обжигающее дыхание на своих губах. Сердце бешено стучало, к щекам прильнул поток крови. Рвано выдохнув, девушка взяла лицо Тартальи в свои ладони и со всей любовью, которую к нему испытывала, заглянула в синие глаза. Парень, тепло улыбнувшись, начал нежно и легко, будто взмах крыла бабочки, целовать ее. Он провёл языком вдоль нижней губы девушки, отчего она неосознанно приоткрыла рот и в ответ потянулась к его губам. Тарталья, не став упускать шанса, углубил поцелуй, сплетаясь с ней языками в осторожном, будто всё ещё боится, что она его оттолкнет, но таком желанном танце. Добравшись до кровати и усадив девушку на себя, он продолжал целовать её, руками придерживая тонкую талию. Разорвав поцелуй, Люмин сняла такую мешающуюся маску с головы Тартальи и уткнулась носом в освободившееся место на его волосах, вдыхая его запах. Какие-то очевидно дорогие ароматизированные масла вперемешку с его естественным запахом, от которого у Люмин так сладко тянуло низ живота. Тарталья, продолжая прижимать девушку к себе, начал целовать открытую шею, опаляя её своим дыханием. Он делал это аккуратно, дабы не повредить нежную кожу Люмин. От такой непривычной близости у девушки по телу прошёлся слабый, но приятный заряд тока, заставляя её чуть выгнуться в пояснице, тем самым сильнее прижимаясь к телу Тартальи. Она вновь почувствовала, как сильно бьются их сердца, оттого к действиям добавилась некоторая уверенность. Одной рукой Люмин проникла под расстегнутую снизу рубашку парня, чувствуя под пальцами горячую кожу и приятный рельеф его тела. Очерчивая каждую мышцу, девушка вновь поцеловала Тарталью, тем самым неосознанно давая ему приказ к активным действиям. Не разрывая поцелуй, Тарталья стал стягивать с неё свою, не так давно выданную, рубашку, аккуратно укладывая девушку на спину. Люмин ощутила, что осталась совсем без одежды и, смутившись своей наготы, прикрыла грудь руками, неловко отведя взгляд в сторону. Парень по-доброму улыбнулся и прикусил мочку её уха, нашёптывая успокаивающие слова. Девушка боролась со своим смущением, всё более подступающим с каждой секундой возбуждением, приятно тянувшим где-то внизу живота. Она справедливо посчитала, что стянет его рубашку прежде, чем позволит ему продолжить. Тарталья понял её посыл и быстро избавился от ненужной одежды. Девушке открылся вид на подтянутое красивое тело, к которому теперь был прикован ее взгляд. Она обвила его шею руками, вновь зарываясь в любимые рыжие волосы, и откинула голову назад, открывая свою шею, тем самым позволяя продолжить. Чайльд понял её намек и в следующую секунду припал к нежной коже, постепенно спускаясь ниже. Влажная дорожка слюны остановилась на розовом соске, область которого Тарталья обвёл языком, а после аккуратно сжал его пальцами. От этого действия послышался тихий, очень смущённый стон девушки. Второй рукой Чайльд поглаживал её талию, будто успокаивая. — Тарталья… — неловко прошептала Люмин, когда Предвестник продолжил оставлять дорожку из поцелуев и постепенно подобрался к самому сокровенному месту. — Аякс. Моё настоящее имя — Аякс, милая леди, — улыбнулся парень, в одно мгновение оказавшись перед лицом Люмин, нежно целуя её губы. — Доверься мне. Девушка смущённо кивнула, заинтересованно наблюдая, как Предвестник избавляется от своих штанов. Аякс поймал её любопытный взгляд и хитро улыбнулся, вновь прикусывая мочку уха Люмин. Пользуясь моментом, когда она отвлечена, парень осторожно ввёл внутрь один палец, постепенно начиная растягивать её. Девушка, то ли от неожиданности, то ли от смущения, а может и всё сразу, сжала ноги и отвела взгляд. — Всё хорошо, милая. Расслабься, прошу, — промурлыкал Чайльд, успокаивающе поглаживая по голове Люмин. Она тихонько кивнула и расставила ноги, позволяя парню продолжить своё действие. Постепенно он ввёл второй и третий пальцы, постоянно отвлекая девушку приятными ласками и нежными словами. Проведя членом вдоль влажных губ Люмин, Аякс услышал её возбуждённый стон, наполненный одновременно желанием и стыдом. Люмин действительно было неловко, в какой-то момент даже хотелось слиться с окружением, чтобы он не ощущал её лёгкой дрожи, бешенного ритма сердца, не слышал таких откровенных стонов, на которые сам и провоцировал, но в один миг весь этот стыд улетучился, сменившись приятно разливающимся в каждой клетке теплом. Внизу живота сладко тянуло, заставляя выгибаться в пояснице и сгорать от желания. — Готова? — спросил Аякс, приближаясь к лицу девушки. Люмин кивнула, обхватывая шею Предвестника. Парень осторожно вошёл в неё, стараясь не причинять боли, но в следующую секунду он услышал сдавленный стон Люмин, от которого сжалось сердце. Он начал целовать её, стараясь отвлечь от неприятных ощущений и терпеливо ожидая, пока девушка полностью привыкнет. Постепенно Аякс начал двигаться, внимательно наблюдая за реакцией Люмин. С каждой секундой она привыкала всё больше и больше, потихоньку начиная поддаваться бёдрами вперёд, подстраиваясь под темп парня. Подобрав удобный для обоих ритм, всякое стеснение и неловкость больше не мешали им наслаждаться. Стоны Аякса и Люмин звучали в унисон, они чувствовали, что едины не только физически, но и морально. И от этого обоим становилось ещё приятнее. Через некоторое время девушка почувствовала подступающую волну наслаждения и полностью расслабилась, поддаваясь своим ощущениям. Приятная судорога охватила её тело, заставляя прогнуться в пояснице и громко простонать. Учащённо дыша, она смотрела на Аякса блаженными глазами, сквозь тонкую пелену наслаждения. Предвестник, оперевшись на локти по обе стороны от лица Люмин, ускорился в темпе и вскоре кончил, утыкаясь носом в шею девушки. Рвано выдохнув, он опустился на кровать, крепко прижимая Люмин к своей груди. Какое-то время они лежали молча, даже казалось, что оба заснули крепким сном, но девушка разрушила воцарившуюся тишину хрипловатым после её стонов голосом. — А что, всё-таки, хотела сказать Тоня сегодня днём? — То, что я, иной раз, совсем не могу перестать думать о тебе, моя леди, — поцеловав девушку в уголок губ, ответил Аякс.

***

Следующим утром Тарталья и Люмин вернулись в деревню, где их обеспокоенно встретила Паймон, начав сетовать о том, как же все волновались за них. — А я ведь говорила, что с братиком Люмин будет в полной безопасности! — улыбнулась Тоня. — Говорила. Но Паймон всё равно переживала! — не унималась малышка. — А ещё, Тарталья, Тоню можно в разведку посылать. Она так и не сказала, что ты писал про Люмин в письмах. Говорила только, что это была перво… Паро… Право… Провока… Провокация, вот! Только я не знаю, что это значит. — Братик! — из-за угла выбежал маленький ураганчик по имени Тевкр и, едва ли не сшибая с ног Тоню, крепко обнял Аякса, а после поздоровался с гостьей. Вслед за ним вышел глава семейства, приветливо улыбаясь Люмин. — Отец, позволь тебе представить мою леди.