Across the River

      Утреннее солнце пробивается через тяжёлые бордовые портьеры и заливает спальню ярким светом. Воздух пронизан лёгкими веяниями весны, прохлада прокрадывается под одеяло и щекочет девушке пятки. Гермиона улыбается сквозь дремоту и подтягивает ноги к груди, поджав остывшие пальчики, но после вытягивается в полный рост, сладко зевая. Тихое пение птиц за окном ласкает слух, она не закрывает балдахин на кровати уже давно и делает это намеренно — именно ради такого утра, как это. Идеальное утро Гермионы Грейджер. Когда солнце только поднимается из-за горизонта и ласкает своими лучами её лицо. Ещё слишком рано, чтобы торопиться, и поэтому девушка позволяет себе поваляться в тёплой и уютной постели чуточку дольше, накручивая на палец одну из непослушных прядей.       Хогвартс — волшебное место. Не только потому, что он был школой магии, нет. Он был её домом, наполнявшим душу любовью и счастьем. Гермиона любуется гербом своего факультета над головой, когда золотистые нити вышивки начинают переливаться в утренних лучах. Это выглядело, как если бы лев с вышивки всегда охранял её сон, и эти мысли заставили улыбаться только шире. Она любила Хогвартс всей душой, и уже не могла представить себя в ином месте. Это был её дом.       Воодушевлённо хлопнув по кровати, Грейнджер встала, одним взмахом палочки заправляя постель. Три другие кровати были с плотно задёрнутыми балдахинами, а поэтому, чтобы не мешать подругам, девушка быстро оделась и, прихватив с собой мантию, вышла из комнаты.       Уже завязывая галстук по пути в Большой зал, Гермиона постоянно дёргает плечом, чтобы сумка с книгами не съезжала. Она была в прекрасном расположении духа и настроена на очередной идеальный день. Прыгая через ступеньку, Грейнджер слушает переговоры других учеников, с благодарностью принимая пожелания доброго утра от портретов, а сама мысленно продумывает свои сегодняшние ответы по домашнему заданию по трансфигурации и ЗОТИ. Она проделала такую огромную работу, изучая материалы, что просто не могла не получить оценку ниже, чем «Превосходно». Идеальная домашняя работа Гермионы Грейнджер.       Спокойный и размеренный завтрак. Гермиона отщипывает от булочки с корицей кусочек, чтобы положить его помадкой на язык. Сладость растекается по рецепторам, заставляя зажмуриться от удовольствия и оторвать глаза от конспекта. Грейнджер наслаждается каждой секундой и вдохом, когда рядом раздаётся презрительный фырчок, который совершенно не вписывается в её идеальный мир. — Хогвартс? Почему же я не удивлён, что ты выбрала именно это место, — едкий коментарий, пропитанный сарказмом, словно проволка с шипами, сжимает ей горло и заставляет посмотреть на разрушителя своего идеального утра.       Серые глаза, словно две ледяные глыбы, острыми шипами впиваются в неё, когда парень садится напротив. Гермиона осматривает неожиданного «гостя», чьё имя горечью проступает на языке, стирая любую память о сладкой помадке от булочки. — Малфой.       Память услужливо подбрасывает каждый обидный момент между ними, каждое слово, брошенное в надежде ранить, как можно сильнее. Малфой сидит напротив сейчас, смотрит на неё всё так же холодно и с презрением, как с того самого дня, когда они были вынуждены познакомиться. Гермиона осматривает молчаливую фигуру и сильнее хмурится. Малфой не одет в форму, на нём лишь брюки и помятая тёмная рубашка, словно он совершенно наплевал на школьный дресс-код. Волосы впервые за долгое время не уложены, а сам он сидит за столом Гриффиндора и сверлит девушку взглядом, словно ожидая от неё чего-то. — Ты, кажется, столы перепутал. Стол чистокровных гадюк в другом углу, — впору ему бросается Грейнджер замечанием и с самым отрешённым видом опускает взгляд в конспект.       Периферийным зрением она замечает, как Малфой прищуривается. Всегда бледное лицо мрачнеет, приобретая болезненный серый оттенок, и даже отсвет от свечей, парящих над их головами, не спасает парня от мертвецкого оттенка кожи. На долю секунды Гермиона даже успела заволноваться о его здоровье, позволив себе пожелать отправить Малфоя к мадам Помфри, но девушка вовремя себя одёрнула. Какое ей может быть дело до проклятого хорька, который унижал её всю жизнь? На носу были экзамены, ЖАБА и выпускной! Так что Малфой, если и должен был попасть в список забот Гермионы Грейнджер, то только по особому случаю. Разве что он будет при смерти.       Один день сменяется другим. Солнце всё так же ярко светит над головой и будит Гермиону по утрам, заставляя вышитого льва над головой девушки переливаться золотом. Она гуляет по берегу Чёрного озера после обеда, когда времени до занятий достаточно, а вечерами забирает свои учебники из комнаты и спускается в общую гостиную Гриффиндора, чтобы не мешать девочкам отдыхать. Три других балдахина привычно плотно задёрнуты, и это не вызывает у девушки никаких опасений. Она садится на ковёр у зажжённого камина, раскладывая перед собой конспекты по нумерологии и открывая нужные страницы учебника, чтобы видеть перед собой всю картину, и начинает готовить домашнее задание на следующую неделю. В гостиной темно и тихо, скорее всего, большинство учеников уже разбежалось по кроватям, не в состоянии бороться с сонливостью. Но Гермиона Грейнджер не была бы собой, если бы так легко сдавалась! Ей было в кайф вот так сидеть ночами и заниматься. Идеальные ночи Гермионы Грейнджер. — Я, конечно, знал, что ты зануда. Но даже не подозревал, что всё настолько плохо. Серьёзно? Учёба? Грейнджер, я даже немного разочарован, всегда казалось, что ты способна на большие авантюры, чем ночная зубрёжка.       Снова этот голос и снова нотки сарказма, прорезающие кожу и впивающиеся в вены подобно пиявкам. Гермиона оглядывается в сторону звука, омрачающего её идеальную атмосферу, и наблюдает, как Малфой, почему-то в домашнем полосатом халате, проходит к креслу неподалёку, вальяжно в него плюхнувшись. Его взгляд с любопытством обводит помещение, изучая потолок и картины вокруг. Отсветы от камина играют с тенями на его лице, но почему-то лицо парня так и не приобретает тёплого оттенка, который свойственен коже людей, когда та освещена светом от огня. Драко выглядит серым и словно отдельным от общей картинки, как если бы кто-то вырезал его из маггловского журнала и приклеил на совершенно другую фотографию. Малфой не вписывается в окружение, и это раздражает Гермиону сильнее, чем обычно. Всё верно, ему здесь не место. Он не должен быть в Гриффиндорской гостиной. — Что ты здесь забыл? Как вообще сюда попал?! Я расскажу всё профессору, это противоречит правилам…       Его удивлённый взгляд заставляет девушку замолкнуть на полуслове, потому что сквозь это удивление она успевает заметить то, что Малфою просто не может быть свойственно. Жалость? Нет, должно быть, у неё галлюцинации от недосыпания. И хотя Грейнджер всегда чувствовала себя достаточно бодрой и сильной, видимо, ночные посиделки всё же не стоит устраивать на постоянной основе. — Ты же всегда была такой умной и внимательной, Грейнджер, — разочарованно бормочет парень, его взгляд прожигает в ней дыру, когда Малфой замирает с прижатыми к подбородку пальцами. Словно ему тяжело во что-то поверить. Странный Малфой, слишком странный. — Мерлин, ты действительно выжила из ума. — Кто бы говорил! Это не я пришла в гостиную чужого факультета посреди ночи. Тебе лучше уйти, пока я не закричала.       Малфой качает головой, его глаза прикрываются в немом отчаянии. Ему плохо? Гермиона видит, как мрачнее становится лицо парня, как жуткие тени пролегают у него под глазами, и ей становится страшно. — Тебе не здоровится? Может, лучше сходишь к мадам Помфри? Если ты потеряешь сознание прямо здесь, я не смогу тебе помочь.       Сердце трепещет в грудной клетке, и Гермиона чувствует, как кровь начинает бежать быстрее. Ей душно и тяжело дышать. От страха? Странно, всё это очень странно. Однако, на её слова Малфой только тихо хихикает. Он сошёл с ума? Хотя неудивительно, столько язвительности и сарказма — он сам отравил свой разум. Не успевает Гермиона озвучить свои опасения, как Малфой встаёт из кресла и, только махнув рукой, медленно направляется к выходу, буквально растворяясь в темноте прохода. Чудной он.       Хогвартс — родной дом. За всё время обучения здесь Гермиона успела испытать все свои взлёты и падения. Она обрела здесь настоящую себя и больше не боялась смотреть вперёд и честно оценивать свои шансы. А сейчас были весьма велики её шансы получить «Превосходно» по всем предметам, как и задумывалось ею с самого начала.       Сегодня наконец-то выходной, а поэтому Гермиона решила прогуляться до Хогсмида и заглянуть в пару книжных магазинов. Библиотека Хогвартса хоть и предоставляла все необходимые учебные материалы, но иногда ей хотелось узнать чуточку больше. Прогуливаясь вдоль высоких полок, девушка внимательно рассматривает цветные корешки, вчитываясь в каждый. Какие-то из книг она достаёт с полки, но содержание её не устраивает. Всё это — не то! — Сюда вообще перестали завозить нормальные книги? Я уже всё знаю, — ворчит она себе под нос, пролистывая очередные жёлтые страницы, которые похожи друг на друга, как близнецы. — И тебя это совершенно не смущает. Может, ты уже выучила достаточно? — вновь этот голос, и снова так же неожиданно Малфой оказывается сзади, буквально снося собой все её мысленные барьеры!       Гермиона резко оборачивается, прижав к себе старый фолиант, слыша, как предательски хрустит бумага под натиском её рук, но хватка нисколько не ослабевает, а лишь становится крепче. Малфой снова рядом, на этот раз слишком близко, чтобы она могла бы спокойно огрызаться на его комментарии. Теперь он выглядит иначе, кажется, даже волосы стали длиннее, только вот по-прежнему не покидает ощущение, будто он из другого мира, выделяется на фоне тёплых древесных оттенков, как чёрно-белое кино после просмотра современного блокбастера. Как-то плоско и мрачно. Но это Гермиона думает лишь про себя, нервно сглатывая от мороза по коже. Один его взгляд, а ей кажется, что сама смерть схватила её за руку. — Ты чего здесь… Малфой… — голос опускается на пару тонов от неловкости, и Гермиона просто вынуждена прокашляться, отвернувшись в сторону.       Драко, наконец-то соизволив заметить неловкость, забирает с полки книгу и делает шаг назад. Его взгляд сосредоточен на страницах, осторожно шелестящих в его руках. А Гермиона только стоит и думает о том, что же подвигло Драко Малфоя начать с ней вообще разговаривать?! Это же уже не в первый раз! Да и к тому же, где старые и привычные оскорбления? Она внимательно следит за движениями парня напротив, и замечает, что не только волосы Малфоя стали длиньше, он сам, словно бы ещё подтянулся, стал шире в плечах и погодите-ка… это что, пробивающаяся щетина уже настолько заметна?! Гермиона чуть не выронила книгу из своих рук, вовремя успев её подхватить. Если так прикинуть, на взгляд Малфой совершенно не похож на семикурсника, которому только недавно исполнилось семнадцать. Она дала бы ему куда больше! Около двадцати пяти или даже двадцати семи! Как же так ему удалось всего за несколько дней измениться почти на десять лет?!       Гермиона уже хочет отступить и продолжить свои поиски литературы получше, когда его спокойный и отстранённый голос снова врывается в разум. — Я даже представить не мог, что в твоей голове может быть столько знаний, Гермиона. Даже удивительно. Ты сама хоть осознаёшь, насколько ценным человеком ты была? И вправду талантливейшая ведьма тысячелетия, — он говорит тихо, но каждое слово врезается ей в кожу и отдаёт болью в левой руке. Гермиона сжала кулаки в попытке сдержаться, но боль слишком ощутимая, чтобы она могла её игнорировать, а поэтому книга с грохотом падает на пол, а девушка спешно зажимает саднящую руку. Точно кто-то раскалённым железом ведёт по коже. И терпеть это невозможно! — О чём ты вообще говоришь?! Малфой, ты в курсе, что ты странный? — прижав руку к груди, возмущается она.       Это уже переходит грань её терпения. Гермиона Грейнджер не привыкла не понимать! Гермиона Грейнджер не привыкла, чтобы кто-то знал больше, чем она сама. А Малфой явно что-то знает и потешается над ней! Злость и обида закипают в груди огненным пламенем, с которым мириться просто не удаётся. Девушка сжимает губы, с которых уже готовы сорваться обидные слова. Но Малфой оказывается быстрее и накрывает её руку своей. Вот так просто. Без брезгливости и прежнего недомогания. Он смотрит на неё с состраданием, и от его взгляда и касания становится как-то легче. Он сочувствует ей?       Гермиона в растерянности наблюдает, как Малфой притягивает её руку к себе и задирает рукав. Его бледные пальцы, словно зная, где касаться, очерчивают вены на запястье и поднимаются выше, туда, где печет больше всего. Мягкие прикосновения, когда подушечки пальцев вырисовывают какой-то узор на коже, и боль угасает, становится легче дышать и так спокойно… Странно. Слишком странно, чтобы оставить это без внимания. Гермиона хочет спросить его обо всём. И, как минимум, откуда он знает, что болит именно здесь? Но Малфой только качает головой, заранее отвергая все вопросы. — Пойдём. Тебе стоит сделать перерыв в учёбе, — не отпуская её руки, он перехватывает её за пальцы и тянет к выходу.       Снова весна и пение птиц смешиваются с галдящей улицей. Малфой идёт вперёд уверенно и тащит Гермиону за собой, как на буксире, словно не опасается столкнуться с кем-либо. И, действительно, как зачарованный отпугивающими чарами, Малфой выбирает тот путь, где люди расступаются, предоставляя ему дорогу. На мгновение Гермиона ловит себя на мысли, что хотела бы так же. А то её вечно в толпе грозятся раздавить невнимательные прохожие.       Он приводит её в Три метлы, с силой протискивая за один из столиков. Народу в помещении полно, гул от гостей закладывает уши, но, на удивление, именно этот столик пуст и никто на него не посягает. Гермиона нервно оглядывается по сторонам, оттягивая рукава кофты на пальцы, когда Малфой усаживается напротив. — Грейнджер! — его голос раздражён и наполнен каким-то отчаянием.       Это сразу отвлекает Гермиону от разглядывания людей вокруг. Почему они такие громкие? Девушка вздрагивает от такого обращения и смотрит на Малфоя во все глаза. Чего он злится-то? — Гермиона, у меня мало времени. Но ты должна помочь мне!       Девушка мгновенно фыркает на это заявление: — Мерлинова борода, ты уже второй раз зовёшь меня по имени. У тебя всё в порядке с головой? С какого перепуга я должна тебе помогать? — она скрестила руки на груди и, откинувшись на стуле, скептически посмотрела на однокурсника.       И всё же он странный. Слишком сильно изменился, чтобы этого не замечать. Вон какие плечи стали! Словно он не в Хогвартс ходил, а посещал маггловский спортзал.       Малфой устало вздыхает и прячет лицо в своих ладонях. Он измотан и будто выдохся окончательно. Гермиона смотрит на него ещё внимательнее и замечает деталь, которую раньше упускала. Кольцо! Обручальное кольцо красуется на левой руке парня, переливаясь в тусклом освещении паба. — Что за чёрт, Малфой? Ты что обручился? На седьмом курсе?!       Он тут же отрывает руки от лица и смотрит на свои пальцы, словно в первый раз сам замечает кольцо. Гермиона смотрит ещё внимательнее и осознаёт, что Малфой не просто выглядит иначе, он действительно стал старше! Мелкие морщины вокруг глаз, даже пара полос скудной седины. Это осознание бьёт по нервам, словно электрический шок, и Гермиона подрывается с места, скрипнув стулом о старый пол. — Что происходит?.. — Гермиона…       Снова усталый голос и нотка снисхождения, словно с ребёнком разговаривает. Гермионе определенно это не нравится, а поэтому она отталкивает руку, что протягивают к ней. Он не тот Малфой, которого она знала. Самозванец… — Самозванец! Не трогай меня! Кто тебя подослал?! — она в панике хочет отступить, но люди снова сжимаются таким потоком за спиной, что Гермиона просто не может сделать и шага!       Малфой же спокойно встаёт и приближается. Смертельный пожар разгорается внутри, не давая дышать, и хочется убежать на улицу, вдохнуть полной грудью кислород и перестать задыхаться. Гермиона мечется на одном месте, словно загнанный в клетку зверь, и мысленно проклинает людей вокруг. Почему они не разойдутся?! Почему не дадут ей спастись от него?! — Гермиона, смотри на меня! — его руки, такие холодные, словно сама смерть обхватывает её лицо, так нежно и бережно. Малфой сжимает её щеки чуть крепче, заставляя девушку поднять глаза. — Это всё не по-настоящему, пойми уже. Сколько можно учиться? Вспомни себя, Гермиона! Сколько ещё лет ты собираешься быть на седьмом курсе?! Вспомни… — Ты несёшь бред. Я тебе не верю… — она пытается вырваться, но хватка у Малфоя стальная. Он сильнее, и это неудивительно. — Поттера здесь нет, чтобы помочь тебе. Ну же, думай, Мерлин тебя подери! Где твои друзья?! Где профессора? Когда в последний раз ты разговаривала с кем-то, кроме меня?! Я не смогу больше проникать в твой разум. Если ты сейчас же не освободишь себя из этой клетки, то застрянешь тут навечно! — Драко срывается на крик.       Его слова эхом растворяются в её голове, отпечатываются на подкорке и пугают. Пугают до чёртиков! Малфой смотрит на неё во все глаза, а потом его образ меркнет, словно превращаясь в призрака, Малфой растворяется в воздухе так же неожиданно, как и появился в книжном, оставляя Грейнджер в полном раздрае. Это что, чёрт подери, сейчас такое было?!       Тишина. Только треск поленьев в камине отражается от каменных стен. Блики горячего отсвета пляшут по безликим стенам, растягивая тени в замысловатые фигуры. Малфой открывает глаза, чувствуя жажду и ощущая гул в голове. Это был последний раз. Последний раз, когда он проник в её разум, и больше этого делать будет нельзя, не превратив сознание Гермионы в безликую кашу. Легелименция — сложная наука, где с хирургической точностью приходится пробиваться через тернии барьеров человеческого разума. Ещё сложнее это сделать с тем, кто сам себя запер в собственной голове. Вот уже долгие десять лет Гермиона Грейнджер лежит в подземелье его Мэнора, прикованная к постели. Без сознания и всякого понимания происходящего. Пытка Беллатрисы оказалась неподвластна столь пытливому, но нежному сознанию. Гермиона нашла лишь один путь, сохранить себе разум — закрыться в нём. Только кто же знал, что такая талантливая ведьма сможет выстроить ментальные барьеры настолько сильными, что сама не найдёт из них выхода? — Ну как она? — услышав копошение, из кресла в углу комнаты встала Астория.       Они женаты уже несколько лет, и эта женщина верно хранит тайну семейства Малфоев. Для всего мира Гермиона Грейнджер пропала без вести во время войны. Её знаменитые друзья давно прекратили поиски своей подруги, построили свои семьи. Они лишь вспоминают её иногда, даже не подозревая, что та всё ещё жива. А Драко? Странным образом он решил скрыть это от всех, жадно полагая, что только он имеет право вернуть Грейнджер нормальную жизнь. Эгоистично и в его стиле, но ему казалось, что только так он сможет искупить свою вину перед миром и перед самой Грейнджер.       С каждый разом пробиваться через барьеры становилось всё сложнее, и Драко понимал, что его попытки будут крайне ограничены. Сколько раз ему приходилось проходить через это — не счесть. Грейнджер утомляла его своим заумничеством, гордыней и упрямством. Её сознание просто отказывалось воспринимать его всерьёз, и только со временем реакция на его появление стала более спокойной и позволяла хоть как-то говорить. Гермиона Грейнджер оказалась сложной натурой, которую ему пришлось изучить за десять лет лучше, чем самого себя. Но сегодня у него больше не было шанса ходить вокруг да около. Грейнджер отказывалась замечать очевидное. Ему пришлось открыть все карты прежде, чем он исчез. — Я ей сказал, но она… не знаю, — Малфой устало прикрывает глаза, растирая те подушечками пальцев и чувствует, как жена мягко сжимает его плечо.       Бледная и верная Астория и сама едва стоит на ногах, так как маленький Скорпиус не давал ей спать всю прошлую ночь. Драко ловит руку жены и целует тонкие пальцы, такие холодные, что хочется их согреть, но его взгляд снова возвращается к той, что прикована к постели уже десять лет.       Гермиона повзрослела, как и они все. Черты её заострились и стали более элегантными, лишёнными тех подростковых, даже детских округлостей. Сейчас он бы честно признался, что она стала красивой. Жаль только, что возвращаться к жизни она так и не торопилась. — Ты сделал всё, что мог. Не кори себя, — Астория говорит мягко и, обойдя кресло, тянет мужа к выходу. — Пойдём, уже поздно. Надо ложиться спать.       Драко устало выдохнул и всё же поддался этому движению: — Да. Ты права.       Тяжёлая дверь со скрипом закрывается за их спинами, погружая комнату в гробовую тишину. Камин всё так же согревает помещение своим теплом, и только он становится свидетелем, как вздрагивают пальцы на левой руке. Неподвижная Гермиона сделала глубокий вдох, сжимая покрывало в кулак. На какое-то мгновение пушистые ресницы дёрнулись, отбрасывая новый рисунок тени на щеках, и мутный взгляд осмотрел чёрные стены. Лишь на мгновение, прежде чем глаза снова закрылись… Навсегда?